Closer

«Моя королева! Пишу вам с тяжёлым сердцем, ибо к великому нашему сожалению, ситуация в Песчанике вышла из под контроля. Мой муж в темнице, а я заточена в своих покоях без какой-либо возможности выбраться и повлиять на ситуацию. Лорд Кворгилл укрывает сира Джулиана здесь, в одной из сторожевых башен, к несчастью, он не намерен выдавать сына на королевский суд добровольно. Уповающая на вашу защиту, верная Вам, леди Санса Бейлиш» Она отправила ворона поздно ночью, тогда, когда сама едва различала в темноте цвет его крыльев. Поправив угольный плащ из атласа, прислушалась к тишине вокруг и коротко втянула ночной воздух ноздрями. Только в это время суток в пустыне можно было спокойно дышать. Она постояла так ещё некоторое время, наслаждаясь временем, проведённым наедине с самой собой, прохладой и ощущением спокойствия. Она думала о своей дочери, гадая, как та выглядит теперь, насколько выросла, хорошо ли спит и ест. Прищурившись, она оглянулась в сторону едва освещённых башен, чтобы запомнить их вид и этот момент тишины и мира. Много лун назад, когда они только прибыли в Простор, Петир пообещал, что она вскоре увидит Эйлин. Сейчас, наконец, это было правдой. Бесшумно пройдя по тёмным пустынным коридорам, она лишь один раз встретила препятствие, заставившее её сердце забиться часто и гулко и, скрывшись в одной из ниш, задержать дыхание. Ночной караул остановился совсем рядом с её укрытием. Ей пришлось ждать, пока один из солдат расскажет до конца историю о своих любовных похождениях, пока его товарищи рассмеются и, ободряюще похлопав того по плечу, двинуться дальше в обход. Она постаралась преодолеть расстояние до покоев как можно быстрее, но открыв дверь, едва не вскрикнула, столкнувшись с мужем. — Ты напугал меня! — гневно прошипела она, закрывая за собой дверь. — Прости, — прошептал Петир, чуть склоняя голову вбок в своей обычной манере, и сделал шаг назад, давая ей пройти. — Отправила письмо? — уточнил он. Она подошла к туалетному столику и в раздражении скинула плащ на бежевый пуф, стоящий с ним рядом. — …Да, — ответила она, не смотря на Петира, снимая одну из изумрудных сережек и пряча ту в шкатулку. Он подошел сзади и, приобняв за талию, коротко поцеловал в основание шеи. От мужа пахло им самим и терпким дорнийским вином, тяжёлым и жарким, словно воздух в пустыне. Она откинула голову ему на плечо и прикрыла глаза, позволяя себе расслабиться, пока руки мужа аккуратно развязывали завязки на тонком платье цвета жемчуга и дыма. — Я приготовил тебе ванну, — прошептал он ей на ухо нежно и сладко. — Ты приготовил? — изумилась она, усмехаясь, всё ещё не открывая глаз. — Я приказал, чтобы Оливия это сделала, — пояснил Петир, выдыхая, — но я могу лично осыпать тебя розовыми лепестками, моя дорогая. — Милорд, вы меня балуете, — съязвила она, выпутываясь из его объятий. Подойдя к ванне, она выбралась из платья и, отбросив его на кровать, с удовольствием забралась в ароматную воду. Вокруг неё плавали сушёные цветы жасмина и веточки лаванды. На тёмной воде расползались отражения горящих свечей, расставленных вокруг. Петир подошел ближе и, поставив стул вплотную к ванне, сел за её спиной. Взяв одну из губок, он медленно прошелся от её шеи к самому низу живота, вызывая на коже мурашки, а внутри жаркие, словно искры, тревожные чувства. Она глубоко вдохнула, стремясь избавиться от чувства паники и тёмных мыслей, что роились в её голове, искренне желая поддаться всем искушениям, что он мог ей сейчас предложить. — О чём ты думаешь, — спросил он, выжимая губку с мыльной водой на её ключицы. — Мне не нравится наш план, — ответила она, не задумываясь. Петир нежно прошелся влажной рукой по её щеке и тихо усмехнулся. — И что с ним не так, птичка? — Мне не нравится тот момент, где ты оказываешься в темнице и всё выходит из-под контроля. — Это называется управляемый хаос. — Где гарантия, что лорд Кворгилл не убьёт тебя или нас обоих? Муж устало вздохнул и, наклонившись, поцеловал её в висок. — В великой игре не бывает гарантий. Она схватилась за ворот его сорочки и, повернувшись к Петиру лицом, потянула вниз, говоря с вызовом: — Мне не подходит такой ответ. Её выпад, казалось, вовсе его не разозлил. Несколько секунд он внимательно разглядывал её лицо, всё больше и больше расплываясь в самодовольной улыбке. — Будешь скучать по мне, любовь моя? — спросил Петир, обнимая её и притягивая к себе, в то время как она всё ещё продолжала тянуть его вниз, вцепившись в края одежды. — Не в этом дело, — попробовала отпираться она, уклоняясь от его поцелуев, — просто это ужасный план и… — Просто волнуешься, за меня, да? — продолжил издеваться он, тихо посмеиваясь ей в плечо, щекоча прикосновениями и дыханием. — Хватит, Петир! — сказала она уже строже. — Как много вина ты выпил? Перехватив её голову, он чуть надавил на подбородок, поворачивая к себе и целуя в губы. Она замерла, ощущая себя праздничным фейерверком, раскрывающимся огнями среди ночного неба. Так, словно это её дыхание, а не огни свечей прожигали воздух, освещая плотную ночную тьму. На вкус его губы напоминали летний луг, на котором сладкий медовый аромат смешивался с горьким запахом полыни. Петир гладил её бедра и спину, и эти прикосновения, движущиеся в такт танцу его языка у неё во рту, зачаровывали. — Пойдём в постель, — попросила она тихо, прерываясь лишь на мгновение. Она была благодарна за то, что он не упивался моментом, а лишь согласно кивнул, продолжая жарко целовать. Им пришлось оторваться друг от друга для того, чтобы она выбралась из ванны и легла на кровать, как была — мокрая и обнажённая. Муж замер между её ног, медленно проводя рукой вверх по светящемуся в полумраке бедру. Поймав его взгляд, она вопросительно на него посмотрела, чуть выгибаясь, направляемая его прикосновениями. — Жалеешь, что вышла за меня? — спросил он вдруг тихо и вкрадчиво, обдавая её, словно разрядом молнии, сиянием тёмно-зелёных глаз, сверкающих из-под ресниц. Она усмехнулась и провела рукой по лицу. — Ты сейчас хочешь об этом поговорить? — Да, почему нет, — сказал он, проникая в неё пальцами, срывая судорожный вздох с её губ. — … Потому…что… это… не… честно…. — Если скажешь да, я все равно это сделаю, — пообещал он, — ты ничего не теряешь. Его силуэт казался таким тёмным сейчас. — Да что на тебя нашло? — спросила она, звуча гортанно-низко и тихо, ощущая, что ступает на зыбучие пески. — Это простой вопрос, Санса, — сказал он, ускоряя движение своей руки. — Это… очень сложный вопрос, — возразила она, стремясь придать своему голосу твёрдость, как будто таким образом она сама могла её обрести. — Пожалуйста, хватит, — попросила она, приподнимаясь и обхватывая его шею. — Иди ко мне, — позвала она, притягивая мужа к себе. Она поцеловала его, чтобы прервать новый поток мучительных вопросов и спрятать собственный стон в глубокой и жестокой ласке. Жалела ли она, что вышла за него? Хороший вопрос. Она пожалела в первую же минуту, ещё стоя в Богороще под тенью Чардрева. И несколько позже, наблюдая за тем, как он спит совсем рядом, под тяжестью волчьих шкур. Она жалела об этом, идя с ним рука об руку через главный чертог Матери Драконов и позже: влюбляясь, тоскуя, разочаровываясь в нём. Она жалела об этом, когда Алекин осыпал поцелуями её руки и шею, и когда Петир брал её на супружеском ложе требовательно и мучительно ласково. В сущности, она всегда жалела об этом решении, но в то же время никогда не желала его изменить. — Мне жаль… — прошептала она, отрываясь от его губ, — мне жаль, что я вышла за тебя… что между нами всё так… Он замер, выжидая, жадно впитывая каждое её слово. Она видела, что делает ему больно и внезапно сама ощутила в груди щемящую пронзительную боль, как от удара острым и тонким кинжалом. Она отстранилась, и завернувшись в простыню, обняла себя руками. — Но я никогда не хотела, этого изменить… — пояснила она и запнулась, — хотя, это не справедливый вопрос. Ведь ты не дал мне выбора… Ты не спрашивал моей руки. Ты купил моё согласие. — Санса… — Ты меня вынудил на этот брак… — продолжила она, срываясь, проглатывая ком в горле. — Я не … — И теперь спрашиваешь с меня так, будто имеешь на это право. Так, словно сам был преисполнен большой чистой любви. Теперь, когда всё плохо, когда мы всё разрушили, думаешь это моя вина? Жалеешь, что женился на мне?! Последние слова она буквально выплюнула ему в лицо, ощущая, как горячая слеза бежит по её щеке вниз, прямо к сонной артерии. — Жалеешь? — повторила она. — Нет, — произнёс он, отводя взгляд в сторону. — Неужели, — процедила она, издеваясь, — и зная, что я была с другим мужчиной, не жалеешь? Даже в темноте она увидела, как дёрнулся его кадык, когда он с трудом сглотнул. — Не жалеешь, зная, что я целовала его… — Перестань… — Что отдавалась ему… — Санса… — Что любила его… Петир резко поднялся и, шумно втянув воздух, отошёл к окну. Было так больно, что она с трудом осознавала происходящее, плохо видела из-за солёной пелены, застилающей глаза. Ей хотелось кричать от отчаянья, рвать волосы у себя на голове, расцарапать в кровь грудь. — Ненавидишь… меня? — произнесла она, давясь собственными рыданиями. Он обернулся, и сделал было шаг по направлению к кровати, но она остановила его, закричав: — Стой где стоишь! И отвечай… на этот простой вопрос. Душный воздух, стоящий вокруг них, был таким густым, что его можно было резать. Он застревал в её горле на вдохе, не давая дышать. — Нет… Санса, — произнёс он спокойно, почти обречённо. — Я тебя не ненавижу. — Почему? — спросила она, ощущая, как горячая волна судорогами то до боли сдавливает, то отпускает её грудную клетку. Петир некоторое время молчал, жуя губы, хотя было видно, что у него сразу был ответ на этот вопрос. — Потому что не хочу, — наконец ответил он. — Тебе это нужно, — сказала она, не зная, зачем это говорит. — Так нам всем будет легче. — Нет, мне нужно не это, — возразил муж. — Делай, что хочешь, но этого ты у меня не отнимешь. Она осеклась, услышав из его уст фразу, которую сама так часто мысленно произносила. — Прости меня, — попросила она, сознавая, что это ничего не значит. — Я сразу тебя простил, — ответил он.