***
Шепард отложил датапад с данными, встал с дивана, подошел к окну, оперевшись рукой о стекло, и окинул беглым взглядом панораму города. Весну в Ванкувере готовилось сменить лето, и город утопал в зелени и свете. Шепард с тоской подумал, что родился и вырос он в космосе, но всегда оставался сыном Земли. Времена, когда полеты в космос были мечтой, остались в прошлом, и земляне разделились на тех, кто грезил звездами и иными мирами, и на тех, кто мечтал вернуться домой. Земля — колыбель человечества, а зов крови силен. И если ему не дано дожить до старости, то он будет рад погибнуть здесь, на родной земле, а не среди завораживающей и ледяной пустоты космоса. Представив, что от человечества не останется ничего, кроме руин и пепла, Шепард почувствовал почти физическую боль. Капитана угнетало бездействие, беспомощность сводила его с ума, и он дико устал от восьми месяцев ожидания. И лишь ярость и гнев не давали Шепарду отступить, а еще незыблемая вера в человечество. Не в политиков, дорвавшихся до власти, не в убийц и насильников, в которых не осталось ничего человеческого, не в толстосумов, что готовы сделать деньги на чем угодно, даже на крови своего народа. Их Шепард без раздумий отдал бы Жнецам, хоть и знал, что быть переработанным для создания очередной адской машины — страшная участь. Но чем они все лучше Жнецов? Нет, человечество само накликало на себя беду, вот и пришло время расплаты. И в те дни, когда на душе Шепарда расползался непроглядный мрак, он вспоминал тех, ради кого он никогда не отступит. Дети… Будущее человечества и его самое главное сокровище. И словно в подтверждение мыслей Шепарда, на крышу одного из зданий выбежал мальчишка в джинсах и серой толстовке. В руках он сжимал какую-то игрушку, и лишь когда мальчик поднял ее над головой и начал нарезать по траве круги, имитируя полет, Шепард догадался, что это космический корабль. Возможно, крейсер или истребитель. А ведь Шепард тоже был ребенком. Только рос он на космической станции, а не на Земле, солнечный свет ему заменило искусственное освещение, и за окном не было ничего, кроме холодного сияния звезд. Они заменили ему небо с бегущими по нему облаками, зеленые лужайки и водную гладь рек и озер. Но Шепард точно так же, как мальчишка на крыше, носился по станции и оглашал узкие коридоры восторженными криками, представляя себя капитаном дредноута. Каких только игрушек у него не было в детстве, но самой любимой оставалась лишь одна — крейсер Альянса. Подарок отца. Крейсер был сувениром и далеко не дешевым, что объясняло его высокую детализацию и наличие множества мельчайших деталей. Почти двадцать лет спустя точно такой же крейсер Шепард увидит в сувенирной лавке Иллиума и без раздумий купит его. Потом появятся и другие корабли: истребитель гетов, турианский крейсер, корабль Флотилии… И с каждым из них будут связаны свои собственные воспоминания… Услышав за спиной тихое шипение, капитан развернулся и увидел лейтенанта Вегу. Джеймс Вега был хорошим солдатом, до фанатизма преданным Альянсу, почти как сам Шепард. И как и капитан, лейтенант ненавидел политику. При других обстоятельствах они могли бы стать хорошими приятелями, но и сейчас уже питали друг к другу уважение и симпатию. — Капитан! — Ты не должен так ко мне обращаться, Джеймс, — в очередной раз сделал ему замечание Шепард. — Так я и честь отдавать не должен. Они заговорщически переглянулись, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. На протяжении восьми месяцев, изо дня в день, Вега отдавал Шепарду честь и обращался к нему не иначе, как «капитан». — Идем, — кивнул Вега в сторону двери. — Тебя хочет видеть комитет обороны. — Звучит угрожающе, — нахмурился Шепард и направился за лейтенантом. Едва они оказались в коридоре, капитан почуял неладное — такого количества военных на один квадратный метр Шепард не видел уже очень давно. И все они куда-то спешили. На первый взгляд — бессмысленная суета, но только не для капитана. Он прислушался, в надежде словить брошенную на ходу шутку или громкое приветствие, но корпус гудел, словно встревоженный улей. «Что-то не так», — подумал Шепард, озираясь по сторонам, и заметил идущего ему навстречу адмирала Андерсона. — Адмирал! — отдал честь Вега. — Андерсон, — улыбнулся Шепард. Адмирал кивнул лейтенанту, обменялся крепким рукопожатием с капитаном, и дальше они направились уже втроем. — Хорошо выглядишь, Шепард, жирку вот только прибавилось, — заметил Андерсон, похлопав Шепарда по животу. — Как жизнь в отставке? — На гражданке не так уж плохо, когда привыкнешь к горячей пище и мягкой постели, — отшутился он, но живот на всякий случай втянул. — Мы все уладим, — заверил его адмирал, и Шепард насторожился. «Что-то не так», — снова пронеслось в голове. — Что происходит, Андерсон? — Полная мобилизация. Несколько часов назад мы получили информацию, что к Земле движется что-то большое. — Жнецы? — Мы не знаем. Возможно, — бросил на ходу адмирал. — Что еще это может быть? — Шепард резко остановился, вынуждая Андерсона тоже остановиться и смотреть ему в глаза. — Если бы я знал… Адмирал без колебаний выдержал тяжелый взгляд Шепарда, и капитан в который раз с восхищением подумал, что солдатами становятся, а бойцами еще нужно родиться. С трудом подавив ярость и гнев, капитан все же оставил последнее слово за собой: — Это Жнецы, а мы к ним не готовы. Абсолютно. — Скажи это комитету обороны, — не стал спорить адмирал и направился дальше. — От комитета толку нет и не будет — мы же не заговаривать Жнецов до смерти собрались, — воскликнул он, догоняя Андерсона. — Просто никто из них не видел того, что видел ты: как они пожинают нас, что хотят с нами сделать. Ты знаешь об этом враге больше, чем кто-либо. — Меня поэтому отстранили от полетов? — не удержался Шепард. — Ты знаешь, что это не так, — отрезал Андерсон. — Ты такую кашу заварил… Любой другой был бы уволен и отдан под трибунал. Тебя от этого уберегли твои знания о Жнецах. — А еще Ваша защита, — добавил Шепард. — Да! Я верю тебе, Шепард. И комитет обороны тоже. — Я всего лишь солдат, Андерсон, а не политик, — стоял он на своем. — Мне политик и не нужен — главное, чтобы ты любым способом остановил Жнецов. И на этот раз Шепард не нашел, что возразить. Через пару минут они вошли в корпус комитета обороны, где их встретила офицер Альянса. — Вас ждут, адмирал, — сообщила она, указав на дверь в конце коридора. — Удачи, Шепард, — Джеймс остановился и протянул ему руку. Шепард с готовностью пожал ее, и под кожей лейтенанта заиграли рельефные мышцы. — Андерсон, — раздался знакомый голос за спиной капитана, и этот голос невозможно было спутать ни с каким другим. Капитан обернулся и увидел стоящего рядом с адмиралом Кайдена Аленко. — Шепард. — Кайден. — Как все прошло, майор? — спросил Андерсон. — Нормально, — пожал плечами Аленко. — Сейчас я жду приказа. — Майор? — брови Шепарда взметнулись вверх. — Вам не сказали? — удивился адмирал. — Я сейчас немного отстал от жизни, — съязвил он, не отрывая взгляда от Кайдена. Аленко изменился с последней их встречи. Не то, чтобы постарел, скорее — заматерел. Взгляд стал жестче, а движения резче. Стоящий перед Шепардом майор лишь отдаленно напоминал лейтенанта с «Нормандии». — Нехорошо получилось, — сказал Кайден. — Забудь, — возразил Шепард. — Вот если бы ты знал о прибытии Жнецов и ничего не сказал — другое дело. — Полагаю, ты прав, — в тон ему ответил Аленко. — Адмирал, — поторопила мужчин офицер. — Шепард, идем. Кайден ободряюще кивнул капитану, но Шепард предпочел оставить обмен любезностями до лучших времен и решительно направился за Андерсоном. Едва они вошли в зал, как на них устремились десятки глаз. Совет Альянса в количестве трех человек располагался на противоположной стороне от входа — два мужчина и одна женщина. Лично с ними Шепард знаком не был, но их лица пару раз мелькали в новостной ленте ANN. Капитан попытался вспомнить их имена, но не смог сосредоточиться. — Адмирал Андерсон. Шепард, — поприветствовал их один из советников. — Каково наше положение? — сразу перешел Шепард к делу. — Мы надеялись, Вы нам расскажите, — ответил второй советник. — Судя по сведениям картина не имеет аналогов в прошлом, — добавил третий советник, на этот раз женщина. — Молчат целые колонии. Мы потеряли связь со всеми за ретранслятором Соль. Все трое были встревожены, но лишь в ее голосе Шепард уловил что-то больше, чем просто беспокойство. Своих солдат Альянс обучал не только военному делу, но и выдержке, хладнокровию, опасно граничащему с равнодушием. И для двух советников потеря связи с колониями — всего лишь факт, неприятный, конечно, но неизбежный. Неминуемые последствия долгих лет службы во флоте. Женщина же солдатом не была, Шепард в этом был уверен. Не было на ее лице того цинизма и расчета, который выдавал в человеке в первую очередь солдата. Она не знала, что произошло за ретранслятором Соль, но чувствовала беду, и для нее это была трагедия. А быть может там остался кто-то из близких ей людей. Возможно, муж, сын, дочь или друг. — Что бы это ни было, оно невероятно сильно, — заметил второй советник. — Вы вызвали меня, чтобы подтвердить то, что уже известно, — произнес Шепард с нарастающим, как снежный ком, ужасом. — Жнецы здесь. Прозвучало, как приговор, но по сути это он и был. Присутствующие в зале начали переглядываться. — Но как нам их остановить? — спросила советник. — Остановить? — опешил Шепард. — Это вопрос не стратегии или тактики, а выживания. Жнецы развиты лучше нас, и они сильнее, умнее нас. Им неведом страх и жалость, не нужны земли и рабы. Жнецы здесь лишь с одной целью — уничтожить человечество. Сейчас Шепард обращался не только к ней, но и к каждому мужчине и женщине в этом зале. Альянс игнорировал его восемь долгих месяцев, и капитан не был уверен, что хоть кто-то услышит его сейчас, но он должен идти до конца. Ради близких, друзей и того мальчишки на крыше, что сейчас символизировал для Шепарда всех детей Земли. — Но должен быть способ остановить их, — возразила она, и взгляд ее был красноречивее всяких слов. — Любой из нас должен быть готов отдать жизнь за спасение человечества, иначе о победе можно забыть, — ответил Шепард. — И это весь Ваш план? — возмутился второй советник, и Шепард пришел в ярость. — Адмирал, только что пропала связь с лунной базой, — доложила офицер, не дав капитану выплеснуть наружу все, что он думает о комитете обороны и обо всем Альянсе в целом. — Луна? — не поверил Андерсон. — Не могли они так близко подобраться… — Как они прорвали нашу оборону? — пришла в ужас советник. — Сэр, есть картинка, — офицер вывела сначала одно изображение на экран, за ними еще одно и еще, и даже множество помех и шумов не помешали разглядеть Жнецов, атакующих крупнейшие города Земли. Шепард смотрел, не в силах оторвать взгляд от происходящего на экране. Он знал, что так будет, и видел эти картины сотни раз в своей голове. — Почему не было вестей от адмирала Хакета? — недоумевал Андерсон. «Возможно, он уже мертв», — подумал Шепард. — Что же нам делать? — спросил второй советник, обращаясь к Шепарду. Но у капитана не было ответа. Его держали восемь месяцев в четырех стенах, чтобы в один ужасный день вытащить оттуда и бросить в бой. «Восемь месяцев! — при этой мысли все внутри Шепарда закипело. — Они потратили впустую восемь месяцев!» — Единственное, что нам остается — это сражаться! — воскликнул Шепард, показывая на экран. — Иначе нас ждет смерть, а человечество будет истреблено.Глава XXIV.
14 февраля 2015 г. в 20:51
Студенты Джек в отличие от нее самой новость об отъезде восприняли крайне спокойно. Возможно потому, что на их первый вопрос, поедет ли с ними она, Джек ответила утвердительно, а все остальное волновало «дюжину» куда как меньше.
«Они с тобой хоть на край света», — сказала ей как-то Кали, которая на следующий день после выпускного снова улетела на Цитадель, откуда окончательно вернулась через неделю с лишним вместе с Андерсоном.
В личной беседе с Джек адмирал высоко оценил ее работу в создании отряда биотиков из числа выпускников и сообщил дату, когда второй флот пришлет за ней один из своих кораблей. Приписка наземных войск к тому или иному флоту всегда условна: космопехи представляют собой специальное подразделение и работают исключительно на земле. А уж кто прикроет с орбиты — дело десятое, лишь бы прикрыли, если совсем припечет.
Для разговора с Джек адмирал выбрал кабинет Кали Сандерс, как нейтральную территорию для них обоих. В то же время Джек не раз была в этом кабинете, ведь они с Кали стали подругами, а значит обстановка ей знакома и не вызовет дискомфорта. Андерсон приехал за новым бойцом, а не наживать себе очередного врага. По этой же причине он сел напротив Джек, но не в кресло Кали, а на один из стульев для посетителей и гостей, так, чтобы между ними не было стола, но сохраняя при этом дистанцию — невербальный намек, что беседа будет дружеской. В разговоре Андерсон был краток и вежлив, но Джек иллюзий по поводу его визита не питала: пока адмирал расточал комплименты, его глаза внимательно изучали сидящую перед ним особу, не упуская ни единой мелочи в ее внешности и поведении. Джек от всей души хотела сорвать этот спектакль к чертовой матери, но на этот раз гонорар исчислялся не кредитами.
«Успокойся, Джек, — твердила она про себя, как молитву. — В твоей жизни были куда более мерзкие роли».
И с этим не поспоришь. Для той, что слишком часто расплачивалась за свободу и жизнь своим телом и душой, зачастую даже против воли, служба в составе ВКС Альянса за возможность остаться с ее ребятами была приемлемой сделкой. Уж кто-то, а Андерсон на роль дьявола никак не тянул. Но это лишь на первый взгляд...
В заключение беседы, как знак одобрения, что Джек справилась со своей новой ролью просто блестяще, адмирал протянул ей датапад с данными. Увидев в тексте свое имя, Джек затаила дыхание и впилась глазами в экран.
— Очередное липовое досье, — недовольно нахмурилась она, закончив чтение.
— Твой случай не из тех, когда горькая правда лучше, чем сладкая ложь, — осадил ее Андерсон. — Ты работаешь в образовательном заведении, Джек, и будет лучше, если твое досье ни у кого не вызовет нареканий и лишних вопросов.
— Лучше для кого?
— Для тебя, — сухо отрезал адмирал.
— Я так понимаю, что обсуждению это не подлежит, — фыркнула она.
— Правильно понимаешь.
— Тогда сгодится, тем более что чтиво очень даже увлекательное. Особенно мне нравится история с погибшим отрядом космопехов на малоизученной планете. Написано так правдоподобно.
— Твоя биография от начала и до конца основана на реальных именах, событиях и цифрах.
— Значит, отряд, действительно, существовал? — заинтересовалась Джек.
— Да, все как в досье с той лишь только разницей, что в живых не осталось никого, — кивнул Андерсон.
— Вынуждена признать, что Вы лихо вплели меня в сюжет, адмирал. Теперь если у кого-то и возникнут сомнения по поводу моей вменяемости, все можно будет списать на тяжелейший психологический стресс, верно?
— Ты единственная, кто уцелел в той мясорубке, никто не осмелится кинуть в тебя камень, — успокоил ее Андерсон. — Главное — не перегибай палку.
— Как удобно, — съязвила она, но тут же прикусила язык. — Впрочем, спасибо — случайные встречи с сослуживцами мне не к чему. Вот только боюсь, Шепард досье не одобрит, — улыбнулась Джек в знак примирения.
— Ты ошибаешься.
— Какой я к черту агент Альянса? Шепард вытащил меня из тюрьмы и не поведется на весь этот бред.
— Досье не для Шепарда, — возразил адмирал. — И потом, это не моя идея, Джек.
— Тогда чья? — насторожилась она.
— Шепарда.
— Я всегда знала, что он… псих, но… у меня нет слов, остались только маты, а я обещала Кали следить за своей речью.
— Джек, ты слишком часто фигурировала в тех или иных отчетах, включая, криминальные сводки, и Шепард знал, что Альянс вцепится в тебя мертвой хваткой при первой же возможности.
— Меня отпустили лишь потому, что Вы убедили всех, что я Ваш агент?! — задохнулась Джек от возмущения.
— Не мой, — снова возразил он. — Адмирала Хакета. Шепард присылал нам различную информацию, пока работал на «Цербер». С согласия капитана мы оформили ее в виде регулярных отчетов.
— От моего имени?
— Так точно. Заявив, что ты — наш агент, мы убили сразу двух зайцев: освободили из-под стражи тебя и объяснили, наконец, Парламенту Альянса, почему медлили с арестом Шепарда.
— Вы заверили Парламент, что все это время Шепард находился через меня под Вашим наблюдением? И Парламент поверил в эту чушь?
— Одобрить публично не одобрил, но поверил, — подтвердил он, сохраняя полное спокойствие, в то время как Джек едва сдерживалась, чтобы не сорваться на крик и не нагрубить. — Или сделал вид.
— Да любое сканирование выведет меня на чистую воду!
— Еще год назад я бы согласился с тобой, но на данный момент сканирование СБЦ и Альянса будет в нашу пользу, хотя риск, конечно, всегда остается. Еще я очень рекомендую, даже настаиваю, воздержаться от поездок в регионы, где у Совета Цитадели или Альянса пока еще недостаточно влияния, или нет его вовсе.
— Стоп-стоп-стоп, притормозить не хотите?! На фею-крестную Вы как-то не тянете — к чему вся эта благотворительность?
— Ты тоже не Золушка, вынужден признаться, а о благотворительности можешь забыть — это взаимовыгодное сотрудничество для нас обоих.
— 1:1, Андерсон. Похоже, Вы опытный игрок, — сникла Джек, вмиг почувствовав себя мышью, позарившуюся на бесплатный сыр.
— Это не игра, а даже если так — ставки высоки, как никогда, — строго заметил он ровным голосом.
— Но ведь я уже дала свое согласие. К чему повышать ставки?
— Я хочу быть уверенным, что ты пойдешь до конца. Альянс предлагает тебе то, что не купишь не за какие кредиты — жизнь с чистого листа: безупречное прошлое, стабильность в настоящем и неплохие перспективы в будущем. Кем ты хочешь остаться в памяти людей, Джек? Убийцей, жертвой экспериментов, наркоманкой… А что насчет друга, боевого товарища и наставника? Ты никогда не думала, что могла бы стать женой и матерью?
Джек не ответила. Она сидела, опустив глаза, и не видела лица адмирала, но чувствовала, что его взгляд прикован только к ней. Оставалось лишь гадать, понимает ли Андерсон, что это был удар под дых. Ничего Джек так не желала, как забыть свое прошлое и стать нормальной. Да только можно обмануть других, но не себя. Вместе с тем пусть Джек уже давно не верила в сказки, она до сих пор трепетно лелеяла надежду однажды стать счастливой. В детстве ей казалось, что для счастья достаточно свободы, но сбросив ярмо «Цербера», Джек не стала счастливее. Она убивала, разрушала, мстила, но и это не принесло покой, а ее вечными спутниками стали ночные кошмары и злая молва. Зато всегда можно было все свалить на «Цербер», ведь это он ее такой сделал, а она была всего лишь маленькой девочкой. И даже когда эта девочка выросла, Джек продолжала винить в своих бедах кого угодно, только не себя. У нее не было выбора, иначе она сошла бы с ума. А вот с Шепардом этот трюк не прокатил, и с Кали тоже. И с Андерсоном не прокатит. Джек не хотела снова лгать и притворяться, но и другого выхода не видела. И если она сейчас упустит свой шанс, то винить придется себя. Только себя.
— Да Вы настоящий дьявол, Андерсон, — прошептала она с горькой усмешкой, скрестив руки на груди.
— Мне не к чему чужие души — со своей бы разобраться. А вот от сильнейшего биотика-человека не откажусь.
— О, да, Альянс в любом случае в накладе не останется, а я выигрыш могу и не получить, разве что посмертно, — устало бросила она в ответ, с укором глядя на адмирала.
— Я рад, что мы пришли к взаимопониманию, — сказал он, но Джек не заметила, чтобы адмирал был доволен полученным результатом.
— 2:1 в Вашу пользу — мне нечем крыть, — громко объявила она и встала со стула, поставив тем самым точку в их беседе.
— Вот и славно. Вопросы есть?
Джек покачала головой и развернулась, чтобы уйти, но в последний момент все же спросила:
— Где сейчас Шепард?
— Все там же, — адмирал тоже встал. — Правда, содержание под стражей носит скорее показательный характер.
— Показательный? Для кого?
— Для батарианцев — они требуют его крови. Если не брать в расчет домашний арест и ограниченный выход в экстранет, то Шепарду и жаловаться-то не на что: трехразовое питание, лучшие тренажеры, а какой вид открывается из окна его комнаты.
— Это Вы сейчас так пошутили? — опешила Джек, но Андерсон не ответил, неопределенно пожав плечами. — Когда его отпустят?
— Именно этот вопрос я планирую задать Совету Альянса на следующей неделе.
— Вы летите на Землю?
— Лечу.
— Это как-то связано со Жнецами?
— Напрямую, но признаки их вторжения пока отсутствуют.
— Это вопрос времени, не так ли? — спросила Джек и со вздохом обхватила себя руками. — Знаете, Андерсон, чего я желаю больше всего на свете?
— Чтобы Шепарда выпустили из-под стражи?
— Чтобы он оказался самым настоящим психом, а Жнецы — плодом его воспаленной фантазии, — призналась она на полном серьезе. — Я не хочу войны и не желаю отправлять моих ребят на бойню. Скажите, Андерсон, есть ли хоть малюсенький шанс, что мы ошиблись?
— Нет, Джек, — с неохотой покачал головой адмирал. — Война неизбежна.
После ужина Андерсон покинул Академию, а Джек все думала о его словах. С каждым днем ее жизнь становилась все сложнее и запутаннее, у нее появились личные вещи и дорогие ей люди, все чаще она заглядывала в будущее и время, когда Джек жила одним днем, остались в прошлом. Как прорастает семечко дерева, пуская свои корни глубоко в землю, так изменилась и сама Джек. Оттаяла, словно почувствовала приход весны на Земле, и испуганный, замученный ребенок окончательно уступил место молодой и сильной женщине.