Верь, что я вернусь...

— Фенрис.       Хоук мало что помнит, но это имя она не забывала никогда. И так сильно боится забыть. Поэтому здесь, в Тени, это имя звучит почти без остановки. Язык и губы в тысячный раз складываются, что бы имя не стёрлось. — Фе — этот слог она произносит на вдохе, она уже дышит этим именем, — Нррр — она буквально рычит, будто обещая вернуться и защитить — Ис — и устало выдыхает, будто сама просит помощи.       Сколько она уже бродит не известно. Должно быть долго. Месяца два, а то и больше. Но в Тени не хотелось ни есть, ни спать. И она шла вперёд, ища разрыв, который ещё не закрыла рука Инквизитора. — Я в одиночку завалила эту многолапую хрень размером с храм Андрасте! Я не собираюсь помирать здесь! Выберусь! Ведьма говорила! Слышишь, Фенрис, я выживу и выберусь! Ты только верь!       Её собственный меч казался теперь невероятно огромным и тяжёлым. Хотелось не спать, а хотя бы на минуту присесть. Оглянувшись и убедившись, что поблизости нет порождений тьмы, она буквально рухнула на большой валун. Долго нельзя было оставаться, демоны могли появиться в любой момент. Но в такие моменты покоя Андромеда смотрела в небо, если его можно было так назвать. Черно-зеленое с кусками скал повисших в воздухе, это мало напоминало то небо, в которое она так любила смотреть в обычном мире. Но это давало надежду, и возвращало часть воспоминаний. На время.       На время она вспомнила.       Дом. Большой, просторный и светлый. Она любила поспать подольше и спускалась под заливистый смех. Смех. Фенрис редко смеётся и едва ли чаще улыбается. Но каждая его улыбка особенная, за нее хотелось свернуть горы. Но смех был в доме каждое утро, когда она спускалась по лестнице на первый этаж. Смех искренний, заражающий и такой…       Детский? Как она могла забыть? Как?       Она входила на кухню и на столе неизменно стояли горячие блинчики со свежими яблоками. Фенрис всегда стоял босиком, в одних чёрных штанах, чаще всего перепачканный мукой. А ещё он всегда, когда она входила, держал на руках девочку. Именно девочка всегда громко смеялась на руках отца. Андромеда подходила и, нежно поцеловав мужа, забирала дочь к себе.       Дочь? У нее есть дочь?       Девочка с чёрными волосами и большими глазами голубого цвета. Почти полная её копия, только у её дочки, в отличии от её молочной, смуглая кожа. Девочка смеётся и обхватывает её за шею и восторженно кричит: «Мама! Мама! Мы с папой твоих любимых блинчиков напекли». Хоук треплет её по волосам и с мягкой улыбкой произносит: «Спасибо, Доротея…»       Её дочь носит имя Доротея? Она столько раз твердила имя мужа, но не помнила имя собственной дочери? Хуже того она не помнила саму дочь. Хотя и мужа то она вспоминала лишь в такие мгновения. Было лишь имя. Имя, которое значит для нее все. Дом. Семью. Любовь. Будущее. Это все звучит в его имени. Фенрис.       «Фенрис, не стоило… А знаешь, раз ты пошёл на такие жертвы, то вечером будет ваша любимая отбивная!» Андромеда вытерла с любимого лица отпечаток руки. Дора соскочила с рук и забегала с криком «Ура» по комнате. Мужчина зарылся в её длинные черны волосы рукой и притянув к себе поцеловал.       Все нет времени.       Надо двигаться дальше. В сумке осталось с десяток колбочек с восстанавливающим силы и раза в два больше настойки из эльфийского корня. Если повезёт, то хватит ещё месяц. Она вернётся к Фенрису и Доротее. Только надо идти быстрее. Доспехи почему-то теперь ей кажутся до ужаса тесным. Что-то ускользает у нее из-под носа.       Здесь в тени она забывает многое. Слишком многое. Путается не только память, но и мысли. Хоук даже не уверена, что не ходит кругами. Что и правда есть дом, что есть дочь. Фенрис. Обязательно есть Фенрис. Она не знает этого точно, но чувствует. Чувствует, что обязана вернуться.       Она закидывает меч на спину и идёт дальше. Туда где больше зелёного. Там больше вероятность найти проход в обычный мир. Ноги гудят. Голова чуть-чуть кружится. Хоук кажется, что её вырвет. Только она не ела уже, кажется, около двух месяцев. Доспехи почти болезненно давят на живот. Что бы не забыться она опять тихо твердит: — Фенрис.       Когда за следующим поворотом она натыкается на человека с чуть заострёнными ушами, она тянется к мечу. Полуэльф закрывается руками и пытается докричаться до нее: — Монна Хоук! Это я — Фейнриэль. Вы давно спасли меня! Я пришёл на помощь к вам! — ему явно было страшно. — Фейнриэль… Сомниари? — ему даже показалось, что она будто пьяна. Взгляд её не мог сфокусироваться на одной точке и воспринимала она все будто с задержкой. — Да-да-да! Со мной связался ваш муж и просил помощи! — опять затараторил полукровка. — Муж? Фенрис? — она с надеждой посмотрела на неожиданного спасителя. — Фенрис, — Фейнриэль опять кивнул и протянул открытую руку — Пойдёмте быстрее монна Хоук! Я знаю где ближайший разрыв!       Она смотрела на этого парня, которого спасла когда-то давно. Тогда с ним были демоны и она с ними боролась. А сейчас? Не демон ли он? Это странно. Но это единственный шанс выжить. В голове резко сложилась мозаика. Не только для нее. Это единственный шанс выжить для ещё нерождённого ребёнка.       Андромеда протягивает руку возможному спасителю и впервые за последние месяцы улыбается: — Я обязательно вернусь, Фенрис.