Вопрос

Двери вагона с грохотом закрылись. В ушах зазвучал знакомый любому петербуржцу гул - метро тронулось. Саша поправил капюшон толстовки, надел наушники и развернул свернутый в трубочку сценарий спектакля. Через месяц в небольшом театре, где он работал, была премьера, но он никак не мог найти своего героя, понять его, чтобы сыграть. А все из-за финала - его просто не было. Сценарист решил поторопиться и отдать актерам не весь сценарий, чтобы они начинали репетировать. Как будто не знает, что актеру нужен финал! Сначала ты должен пережить всю историю вместе со своим персонажем, а потом уже вместо него. И вроде профессионал, а выдает такое... Парень передумал читать сценарий, свернул его обратно и огляделся. Седой сморщившийся старик, сидящий рядом с ним, с важным видом перелистнул Бродского; женщина, стоящая перед ним, грозно морщилась, строча что-то в своем старом телефоне; её пакеты норовили опереться о колени Саши, но тот отодвинул их от себя. К счастью, грозная женщина этого не заметила. Справа от него сидел какой-то парень, увлеченный игрой в 2048 на своем айфоне. Парень как парень. Необычно. Гул в ушах, слышный даже через наушники, стих - новая остановка. Парень, сидевший рядом с ним, резко подскочил и выбежал, будто чуть не пропустил свою остановку; место слева от Саши освободилось, и он уже было подвинулся, освобождая место пакетам женщины, но та даже немного отодвинулась от прохода, давая кому-то пройти. В вагон вбежала девушка с копной русых кудрявых волос. Она была одета в легкое платье - голубое, с подсолнухами. Эти подсолнухи Саша запомнил навсегда. Девушка быстро добежала до Саши, немного крутанулась на поручне и села рядом с ним. Во время всех эти энергичных махинаций она случайно наступила ему на ногу; Саша вынул наушник, опустил капюшон и довольно грозно взглянул на нее. В ответ она лишь улыбнулась, взглянула на него своими голубыми глазами и сказала: - Подожди. У меня такая традиция. Если я кому-то наступаю на ногу, то задаю ему вопрос, и после ответа на него извиняюсь и исчезаю навсегда. - Что, прости? - парень вынул второй наушник и с недоумением взглянул на незнакомку. - Да, это странно, но что поделаешь - традиция. Меня Аней зовут, - она снова улыбнулась. - Саша, - прошептал в ответ парень. - Ты похоже, местный, - она оглядела его с ног до головы. - Разве? - поинтересовался Саша. Ему не казался петербургским его вид - джинсовая куртка поверх толстовки, простые джинсы, кеды, копна растрепанных темных волос - разве это петербуржец? - Именно. У тебя профиль как у Пушкина. - Правда? Двадцать пять лет прожил и не замечал, - усмехнулся Саша и выглянул на реакцию Ани - та улыбнулась в ответ. Она вообще что-нибудь умеет, кроме как улыбаться? Хотя Сашу это устраивало - ему нравилась её улыбка. - А ты сама из Питера? - Нет, я тут ненадолго, всего на неделю. Ужасно хотелось взглянуть на ваш город - уж больно красивый. - Что есть - то есть. Он зашелестел сценарием - пытался убрать его в карман куртки, но девушка нагло схватилась за кончик бумажки и ловко выхватила его из рук. - Сценарий... Я смотрю, ты актер, - она зашелестела страницами, совершенно не вчитываясь. Как же ловко она обходила стороной вопросы... - Да, актер. Но только в Москве. А родился в Петербурге. В Москве работа нашлась, - он аккуратно вытащил из её рук сценарий и убрал во внутренний карман джинсовки. - Там нет финала, - она ткнула пальцем в место, где под курткой прятался сценарий. Поезд снова остановился, и люди толпой повалили из вагона, и тот практически опустел. - Да, нет финала, - парень немного отодвинулся от незнакомки, но та подвинулась вслед за ним. - Странно. Очень странно, - прошептала она. - Куда едешь? - Куда угодно и никуда одновременно. Я не знаю тут ничего, поэтому мне плевать. Я согласна смотреть даже на старые потрёпанные панельки, так уж и быть. - Я тоже никуда не еду. Просто люблю кататься, - Саша одернул себя - что-то он уж очень разговорчив с этой странной девушкой. - Значит, выйдем прямо сейчас! - воскликнула она и, схватив его за куртку, резко дернула к дверям. Они пробежали сквозь них, пока те закрывались. Они вышли на Площади Восстания. Девушка, не сбавляя скорости, тянула парня за собой, но тот не пытался вырываться, ему было интересно, к чему это все приведет. Он ждал вопроса. Но та даже не думала его ни о чем спрашивать – на скорости света они стали взбегать по эскалатору, проталкиваясь сквозь толпу людей. Саша уже запыхался – все-таки петербургское метро и его эскалаторы – не для бега, уж больно длинные. Но Аня не останавливалась и не отпускала парня, лишь изредка оборачивалась и улыбалась, встречаясь с ним взглядом. И лишь эти мимолетные взгляды и любопытство удерживали его рядом с ней. Эскалатор, к счастью, закончился, и девушка остановилась и отпустила Сашу. - Ну наконец-то, - прошептала она и двинулась к выходу. Саша не знал, зачем он пошел вслед за ней. Они вышли на улицу и вдохнули свежий, мокрый воздух. Недавно прошел дождь, но ветер быстро разогнал тучи, и заходящее солнце окрасило оставшиеся безобидные облачка в бледно-розовый цвет. Ветер засвистел в ушах, и Саша накинул капюшон и посмотрел на девушку. Он увидел, как по ее открытым плечам пошли мурашки, но та даже не поморщилась. Ветер раздувал ее кудрявые волосы и подсолнухи на платье, а сама Аня лишь улыбалась навстречу ветру и, прикрыв глаза, вдыхала полной грудью прохладный воздух. - Тебе не холодно? – поинтересовался Саша, но та в ответ лишь взглянула на него и снова загадочно улыбнулась: - Меня греет твое любопытство, - она подскочила и быстрым шагом поспешила куда-то. Саша побежал за ней. Теперь она тянула его не физически, а психологически – ему хотелось разгадать эту загадку. Эту девушку-загадку. Он догнал ее, и они свернули в довольно спокойную улицу. Они шли долгое время в тишине, и Саша наконец не вытерпел: - Куда ты идешь? - Я должна спросить это у тебя. Ты уже давно ведешь меня за собой. Он огляделся и понял, что это действительно правда. Саша шел немного впереди нее и шел по инерции, совершенно не смотря на дорогу. Он думал о ней. А шел он по инерции по знакомым себе улочкам. Вскоре они поравнялись с домом, где он жил когда-то. Знакомая покосившаяся калитка во внутренний двор скрипнула, и они вошли в колодец. - Как здесь красиво, - прошептала девушка. – Люблю такое. - Пойдем, покажу что-то, - он протянул ей руку, и Аня доверчиво взяла ее. Раз они пришли сюда, то он был обязан показать ей это. Саша набрал знакомый код от подъезда, и они вошли в огромную парадную. Несмотря на светло-зеленую облупившуюся краску, она выглядела величественно. Барельефы львиных голов на перилах, широкие окна с выбитыми стеклами, огромные лестницы – все это выглядело устаревшим, но не менее великолепным. - Ничего себе, - Аня осмотрелась, - настоящая питерская парадная. - Идем, - Саша потянул ее наверх. Теперь он вел ее, но девушка была совершенно не против. Они взбежали по лестницам до самого верхнего этажа необыкновенно быстро; обычно Саша доходил до пятого этажа с одышкой, а тут он будто не бежал, а летел. Что-то окрыляло его. И этими крыльями была странная незнакомка, которую он видит впервые. Он хотел ей рассказать абсолютно все. И больше не хотел слышать от нее вопрос. Саша отодвинул картонку, скрывавшую люк на крышу, с грохотом толкнул его и достал лестницу откуда-то сверху. - Нас могут наругать, - оглядываясь, с растерянностью взглянула на него девушка. - Меня тут каждая собака знает, - заверил ее Саша и подал ей руку. Аня поднялась по лестнице, и парень последовал за ней. Невозможно описать красоту видов на питерских крышах, будучи на них днем. Еще более невозможно описать красоту ночи. Пока они бродили по улицам, солнце успело зайти за горизонт. Включились фонари и подсветка домов, на небе появились звезды – ветер успел отогнать все тучи. Как будто специально для них. Девушка подошла к краю крыши, оперлась на перила и взглянула куда-то вдаль. Ветер все так же ласково развевал ее волосы и платье, а она загадочно улыбалась ему навстречу. Но теперь ее лицо тепло освещал свет уличных фонарей. Саша не мог смотреть на нее, так легко одетую, на ее голые плечи, покрытые мурашками то ли от восхищения, то ли от прохлады. Он стянул с себя джинсовку, поежился от холода и накинул ее на плечи девушки. - Спасибо, - прошептала она, не отводя взгляда от уличного движения. А он не отводил взгляда от нее. Кто она? Почему появилась в его жизни? И почему он так доверяет ей, хотя знает всего несколько часов? И почему она не задает вопросов? И не надо. Казалось, ей все понятно. А вот Саше не было понятно абсолютно ничего. Он встал рядом с ней и оперся на перила. Взглянул на ночной Петербург. Как же он любит его… Как любит его холодные и одновременно теплые ночи, как любит его промозглый дождь, как любит его людей и истории… Как он любил быть в нем простым мальчишкой, который каждый день залезал на его крыши, но не понимал их истинного предназначения. Они были лишь каким-то запретом, который нужно было нарушить, а сейчас… нечто большее. Когда ты поднимаешься на крыши, ты видишь весь необъятный город сверху. Ты вне его. Ты глядишь на него сверху, как на красивый спектакль с великолепными декорациями. И каждый петербуржец там актер. А ты нечто большее. Ты зритель. И это бóльшая роль, нежели актер, и Саша знал это – не зря же работал в театре. Зритель решает, быть ли спектаклю – если ему не нравится, то это не спектакль, это представление. Это цирк, утренник в детском саду. Если же зритель в восторге, то тогда действительно спектакль – и люди в нем актеры, художники своего дела. И эти крыши – не крыши, а зрительный зал, и Петербург, как театр, живет ради них. Саша не помнил, сколько они так простояли, любуясь Петербургом. Они просто стояли, и им ничего не надо было. Никаких вопросов. - Расскажи мне что-нибудь, - прошептала Аня, не отводя глаз от улиц. - Что? – не понял парень. - Расскажи мне о себе, - она наконец повернулась и взглянула на него. Ей голубые загадочные глаза встретились с его глазами, и он понял, что может доверить ей все, но все же спросил: - Почему я должен тебе доверить историю моей жизни? - Не говори о себе. Говори о Петербурге, - она поправила джинсовку на своих узких плечах и присела на покосившуюся скамейку, непонятно как оказавшуюся на крыше. Но Петербург – это его жизнь. И он решился. Он говорил и говорил. Говорил о детстве, о школе, об учебе в академии, о том, как случайно попал в Москву, будучи влюбленным в Петербург, как попал в небольшой театр, но не мог найти себе места в нем. И как вынужден играть пьесу без финала. А Аня сидела и молчала. Не задала ни единого вопроса. Она смотрела на него, не отводя глаз, и внимательно слушала. - И пока у нас перерыв перед репетициями нового спектакля, я решил вернуться в Петербург. Может, он поможет мне найти своего героя без финала. Он всегда мне помогал. - Я верю, он поможет, - она улыбнулась и встала рядом с ним, взглянула на него снизу вверх, а потом развернулась и подошла к перилам. Прошло уже несколько часов, после того, как они пришли на крышу. Уже начало восходить солнце. - А ведь я ничего не знаю о тебе, - сказал Саша и подошел к ней. - А мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь, - прошептала она и развернулась к нему, держась одной рукой за перила. - Неужели, - улыбнулся он. Аня приблизилась к нему и подняла на него глаза. Впервые взгляд был не загадочным, а задумчивым. Она промолчала пару минут, а потом сказала: - Это и есть любовь? Он улыбнулся: - Конечно. Саша наклонился над ней и бережно коснулся своими губами ее губ. Первые пару секунд она медлила, но потом также аккуратно ответила на поцелуй. Нежное тепло, которое он до этого никогда не чувствовал, разлилось по его телу; он прижал ее к себе и не хотел больше отпускать. И он понял, что тоже знает ее всю жизнь. Они стояли так еще пару минут, и будто бы кроме них в Петербурге никого не существовало. Легкий ветерок дул только для них, шелестя в его волосах и развевая ее платье. Утреннее солнце светило только для них, освещая их друг для друга, хотя это было не нужно. Они чувствовали друг друга. Аня прервала поцелуй, оперевшись руками о грудь Саши, и прошептала, не убирая своих губ от его: - Извини меня. И отстранилась. Парень еще пару секунд стоял с закрытыми глазами, ощущая сладковатый привкус на своих губах, а когда очнулся, то не увидел ее. Увидел лишь свою куртку, оставленную на скамейке. Она исчезла. -Черт! Саша огляделся, а потом резко рванул и начал спускаться по лестнице со скоростью света – она не должна покинуть его. Не должна исчезнуть навсегда, как обещала. Он пулей спустился по лестнице и выбежал на освещенную необыкновенным теплым для Петербурга солнцем улицу. Огляделся. Ее нигде не было. Саша за пару минут добежал до Площади Восстания, но Ани не было и там. - Что б ее, эту её традицию! – выругался он и сел прямо на асфальт, закрыв лицо руками.

***

Долгое время после этого Саша пытался найти загадочную девушку из метро. Он видел тысячи девушек с такими волосами, как у нее, видел десятки в таких же платьях, но ни одна, обернувшись на его зов, не оказалась той самой. Через неделю после той встречи, когда он уже понял, что его поиски бессмысленны, Саша вернулся в Москву. Им наконец выдали целый сценарий. Сценарист не мог найти вдохновения для финала, грустного и загадочного одновременно. Саша получил свою копию сценария и, не задумываясь, сразу открыл концовку, чтобы увидеть этот великолепный финал, по словам сценариста. «…Николай положил газету на стол и подошел к Елизавете. - Это и есть любовь? – спросила она. - Конечно, - ответил Николай и поцеловал ее, наклонившись над ней. Елизавета ответила ему, но вскоре отстранилась: - Извини меня. И убежала, оставив Николая в недоумении» Теперь Саша знал, как играть своего героя.