Авария

Как в любое другое утро, я проснулся от песни моего лучшего друга Шлеп-Шлепа и от кричащего будильника. Позавтракав, мы побежали в гараж к нашему ракетному грузовику. Я заполнил кузов хлебом и, сев на свое место возле Шлепа, мы отправились развозить хлеб во все голодные клювы Прудонии. Первым клиентом был мистер Качала, он заказал сотню буханок желейного альфальфа. Быстро долетев до нужного места, мы со Шлепом отдали заказ. Мы немного поболтали, после чего наш рабочий день продолжился. Захлопнув двери, Шлеп повернул ключ, завел грузовик и, нажав на педаль, мы снова оказались в небе. Следующей покупательницей была миссис Фурфул. Прилетев к ней во двор, сбив ее мусорник, Шлеп постучал в дверь старушки. Она вышла с улыбкой и поблагодарила нас за доставку. Немного попутавши мое имя, она с нами попрощалась и я снова в ракетном грузовике — указываю на верный путь. Так продолжалось весь день. Вечером, в конце рабочего дня, я предложил заехать перекусить в столовую «Качала». Шлеп со мной согласился. Когда мы заняли столик, мы заказали немного желейного хлеба и несколько кексов. Несмотря на удачный день меня что-то беспокоило. Шлеп поинтересовался: — Быдыщ, с тобой все хорошо? — на что я ответил: — Да, просто у меня странное чувство внутри. Что это может значить? — Может, ты просто голоден? Не волнуйся, сейчас мы поедим и тебе станет лучше! — подбодрил меня Шлеп. — Наверное… — ответил я. После ужина мы заплатили две золотые монеты и сразу побежали на парковку к нашему ракетному грузовику. Оказавшись на мягком сидении, Шлеп захлопнул дверь, крикнув: «Все! Погнали домой!», он нажал на педаль, и мы помчались прямиком к нашему болоту. Но то чувство все усиливалось и не давало мне покоя. Полпути было пройдено удачно. Внезапно Шлеп решил повеселиться и начал вытворять разные трюки с грузовиком. Сначала было весело, но не прошло и пары минут, случилось страшное… Из темноты начал виднеться большой дирижабль. В тот момент Шлеп не смотрел на дорогу. Я от страха закричал: — Шлеп, открой глаза впереди д-д-дирижабль!!! Но было поздно… Белый свет… Я сумел выжить и не получить серьезную травму, однако моему другу не так повезло, как мне, он повредил голову. Я хотел ему помочь, но меня остановила моя собственная нога. Ее прижали железные обломки. Я так хотел спасти Шлепа, что немедля сдвинул эти куски железа и этим еще больше повредил ногу. Она замлела и такое чувство, что она сломана. Освободившись, я начал вытаскивать Шлепа из грузовика. Когда мы покинули обломки бывшей машины, посадив моего друга возле стены дома, со слезами я тихим голосом сказал: — Шлеп, очнись прошу! Я не смогу без тебя и дня протянуть! Не покидай меня! У моего друга была травма головы и еще пару ран по всему телу. Он не просыпался, но я чувствовал, что он жив. Взяв себя в руки, я хотел позвать на помощь, но вокруг не было ни одной души, как — будто все вымерли! Не добившись результата, я решил сам помочь ему! Взяв Шлепа на руки я устремился к больнице, которая была в трех кварталах от нашего местоположения. На улице ночь, ничего не видно и, как на зло, начал идти проливной дождь. Будто все, что меня окружает, хотело мне помешать спасти Шлепа. Но я не падал духом. С каждым шагом сердце Шлепа билось все тише, и лишь от этого мне было больнее всего… По дороге меня не раз останавливала сломанная нога, но я продолжал идти дальше, невзирая на боль. Я переоценил свои возможности. Прямо у входа в больницу я упал и не мог подняться. И все же, я смог добиться спасения… Пройдя несколько часов к нам устремилась целая бригада врачей с двумя переносками. Шлепа забрали первым и из последних сил я улыбнулся, едва приоткрыв глаза. Следом за другом и меня положили на переноску и понесли в больницу. С улыбкой я уснул так крепко, как еще никогда не засыпал. Мне даже показалось, что я умер… Прошло время… Когда я наконец проснулся, мой взгляд обратился в сторону календаря. Я проспал три дня. Повернув голову влево, я увидел еще одну кровать. Сначала я подумал, что это Шлеп-Шлеп и мигом устремился в другую часть палаты. Меня остановила медсестра и запретила мне покидать кровать в течении нескольких дней. Я ее спросил: — Кто лежит в той части комнаты? Где мой друг? — Я получил ответ: — На этой кровати лежит Великий Унский. Он пострадал в бою. А ваш друг Шлеп-Шлеп находится в соседней палате усиленной терапии. Скажу одно: его состояние оставляет желать лучшего… Я убедился, Шлеп жив, но то, что я не могу увидеться с ним, не давало мне покоя. За эти два дня в моей голове мелькала не одна тревожная мысль, мной овладело беспокойство. Каждая минута казалась днем. Сорок восемь часов позади. Ко мне в палату зашел врач и сказал: — Дорогой пациент, с этого момента вы можете покидать вашу палату с 9:00 до 18:00. Но выходить за пределы больницы запрещено, в целях вашей безопасности. Мне выдали трость для опоры, ведь моя нога была загипсована. Врач уже хотел уходить, но я вовремя успел его окликнуть: — Извините, сэр, у меня есть одна просьба… — Да, да, я вас слушаю. — Я хочу увидеться с моим другом из соседней палаты. — сказал я. — Пока это невозможно, пациент Шлеп-Шлеп не в форме и ему нужен полнейший покой! — четко дал показания врач. — Но я не видел его шесть дней! — начал повышать тон я. — Это не мои проблемы, многие пытались до вас, но существуют определенные правила касаемо безопасности! — повышая голос, сказал врач. — Да мне плевать на эту безопасность, там находится мой лучший друг и я должен увидеться с ним! — закричал я. После этого произошло то, чего я ожидал меньше всего. Великий Унский, встав с кровати и едва стоя на ногах, вступился за меня: — Как вы смеете препятствовать встрече двух лучших друзей? Вам не понять, что значит потерять друга! Однажды я не смог уберечь своего товарища и до сих пор виню себя за это! С того момента я потерял все и посветил свою жизнь грабежу и побоям. Боль других усмиряла мою до того, как я встретил этих двух крякунов. Когда я впервые увидел их, мне как — будто стало легче на душе. Я наблюдал за ними все это время и с каждым днем мне открывались новые понятия о дружбе… Их нельзя разлучать! Так что пустите этого маленького утенка к его другу, а то вы почувствуете мою боль на себе! После таких слов я понял, как же я ошибался на счет Унского. Застыв врачи не знали, что и ответить, пока один из них не сказал: — Что же, коллеги, думаю вы понимаете, что нужно делать дальше? После они начали шептаться слегка склонив головы. Великий Унский хромая, начал уходить в сторону своей кровати. С трудом найдя в себе силы, я сказал: — Зачем ты помогаешь мне? — Я это сделал не ради тебя, а ради сохранения вашей дружбы. Во всем нашем мире, наверно, и не осталось таких близких друзей, как вы. Я знаю, какого — быть одиноким, и поверь — это чувство не из приятных. Я не смог сохранить друзей, но я не могу позволить, что бы кто — то из вас испытал эту горечь потери. — сказал Унский усаживаясь на кровать. — Прости, я не знал, что ты пережил, я думал, ты всегда был таким… ну знаешь… злым. — ответил я. — Ты тоже извини, я не нарочно хотел вас уничтожить — сказал Унский с неловкой улыбкой почесывая затылок. — Да ничего, я надеюсь, что мы теперь будем друзьями? — произнес я с облегчением. — Ты уверен, что хочешь этого? — спросил он меня. — Более чем! — осле сказанного Унский крепко пожал мне руку, да так, что чуть не сломал. Слава хлебу, он меня отпустил, когда один из врачей окликнул меня: — Мы приняли решение… Я подошел к ним и сказал: — И какое же? — Мы допустим вас к пациенту Шлеп-Шлепу, но вам нужно знать кое-какие правила такие как: при посещении вы должны избавиться от всех электронных приборов, так же при входе и при выходе дверью не стучать, закрывать нужно тихо и аккуратно, что бы не беспокоить пациента и последнее, самое главное правило, ни за что не будить пациента намеренно, ничего не трогать и ходить тихо, как мышь! — Я вас услышал и я принимаю ваши условия и клянусь их соблюдать! — твердо ответил я. — Ну, в таком случае, идемте со мной… — обратился ко мне главный врач и я пошел за ним. В сопровождении глав — врача, я дошел до палаты, где находится Шлеп-Шлеп. Врач тихо приоткрыл мне дверь и шепотом сказал: — Прошу вас, только не тревожьте его… — Я помню все правила! — так же тихо ответил я. Я медленно зашел внутрь и увидел Шлеп-Шлепа. Я был настолько счастлив видеть его, что даже не знал, что делать дальше. Врач оставил меня наедине, тихо закрыв дверь. Подойдя к кровати, я увидел, что мой друг все еще в коме. Когда я смотрел, как он лежит с закрытыми глазами, дурные мысли пролетали у меня в голове. Я присел на стул возле кровати и начал ждать той минуты когда Шлеп-Шлеп наконец очнется. Ближе к вечеру, утомленный непроницаемой тишиной я уснул, склонив голову на бок. Рано утром я решил купить несколько цветов для украшения палаты друга. Возле больницы есть небольшой цветочный магазин — именно туда я и направился. Купив три белые ромашки, я возвратился в палату. Цветы я поместил в вазу с водой и оставил их на подоконнике. И снова я присел на стул и ждал. Так продолжалось два месяца. За это время многое изменилось. Великий Унский начал беспокоиться за меня и помогал всем, чем мог. За такой долгий промежуток времени ко мне и Шлепу приходили друзья, но как они не пытались, врачи твердо отказывали в посещении Шлепа. Только я мог находиться в его палате. К концу второго месяца я отчаялся, ведь Шлеп так и не открыл глаза. Ночью последнего дня второго месяца, мне приснился страшный сон! В грезах возник тот день, когда я не сумел предотвратить аварию. Я резко проснулся от нехватки воздуха. Я сразу посмотрел на Шлепа и немного успокоился. После такого сна мне даже не хотелось вновь спать, но тишина и скука овладели мной. Утром, как обычно, я купил цветов и направился в палату. И вновь я сажусь на стул в ожиданиях. Во мне почти угасла надежда. Прождав весь день, я, первый раз за два месяца, решил переночевать в своей палате. Я начал потихоньку уходить, но меня остановил тихий голос: — Ты кто? Мои глаза наполнили слезы радости. Бросив трость, я подбежал к кровати, крепко обнял Шлепа и сказал: — Я скучал! Я уже начал думать, что ты не проснешься! Но в ответ я получил лишь: — Кто ты? Я посмотрел ему в глаза и сказал: — Неужели ты не узнал меня? Я же твой лучший друг — Быдыщ! Ты был в коме два месяца после аварии! — Я не помню… не помню тебя… не помню аварию… — ответил Шлеп. Слезы радости сменили слезы горя и отчаяния. Доковыляв до трости, я немедленно вышел из палаты Шлепа и позвал врачей. Глав — врач бросил свои бумаги и направился в нужную палату. Когда врач зашел внутрь палаты, он меня не впустил: — Останьтесь здесь, я сообщу вам все, что сумею узнать. Я согласился. Тишина… На десятую минуту врач вышел из палаты моего друга. — Что же, все лучше, чем я ожидал. Ничего серьезного нет. — сказал врач. — Но почему он не узнал меня? — спросил я. — Амнезия… При ударе головой у него, скажем так, все стерлось, все воспоминания. Он даже не знает, кто он! Ему нужна помощь, но я сделать ничего не смогу, ведь я о нем почти ничего не знаю. Теперь пациент Шлеп-Шлеп под вашей опекой. Позаботьтесь о нем. — спокойно ответил мне врач. — Но, что мне сделать, что бы ко Шлепу вернулась память? — спросил я. — Попробуйте ему объяснить на словах все, что он забыл, или отведите его в те места, где он бывал чаще всего. Есть еще один способ, но он очень опасен! — Что за способ? — отчаянно поинтересовался я. — Пообещайте, что не будете его использовать! — взял с меня слово врач. — Обещаю! — Ну тогда слушайте… Ваш друг все забыл потому, что сильно ударился головой, так? При повторном ударе память может вернуться, но при этом можно повредить черепную коробку или же поранить мозг! Поэтому мы не используем этот способ и вам не советуем. — говорит врач. — Спасибо вам. — ответил я. Врач, кивнув головой, покидает меня, а я снова в палате Шлепа. Я подошел к нему и спросил: — Как ты? Все хорошо? — Голова немного болит… Почему ты так опекаешь меня? Кто я для тебя? — спросил меня Шлеп. — Потому, что мы с тобой попали в аварию два месяца назад! Ты ударился головой, а железные обломки мне сломали ногу! После я тебя принес сюда, потеряв свои силы. Благодаря врачам ты жив! Два месяца ты лежал без сознания, а я был рядом. — пояснил я. — Ну тогда ты спас меня, а не врачи. Я благодарен тебе! Но вспомнить не могу, извини если я обидел тебя… — сказал Шлеп опуская глаза. — Ты здесь не при чем, это я не сумел вовремя предупредить тебя! Да, если бы не я, этого не случилось бы! — виновато воскликнул я. — Ты ни в чем не виноват! Я ведь жив только благодаря тебе! — подбодрил меня Шлеп. — Откуда тебе знать, ты же ничего не помнишь! — после этих слов я задумался и взял себя в руки: *Давай Быдыщ будь сильным помоги твоему лучшему другу восстановить память* — Я верну тебе память! — Что, прости? — спросил меня Шлеп. — Я сказал, что верну тебе память любым путем! — твердо произнес я. Шлеп немного удивился. Я вышел из палаты. Через два дня Великого Унского, меня и Шлепа выписали из больницы. Я попросил Унского помочь мне. Он сразу согласился. Сперва мы отправились домой. Дойдя да нашего домика, я сказал Шлепу: — Это наш дом… Не успели мы подойти к входной двери, как к нам на встречу побежала Желейка — наша домашняя лягушка. Она начала радостно прыгать вокруг нас и облизывать своим длинным мокрым языком. — Ж — ж — желейка х — х — хватит уже… — сквозь смех сказал я. Когда она остановилась, мы все были мокрые от пяток до макушки. — Какая она милая. — сказал Шлеп. — Это Желейка, наша домашняя зверушка. — сказал я. — Жалко, что я ее не помню. — вздохнув произнес Шлеп. — Скоро вспомнишь! — ответил ему я и повел всех в дом. — И мы тут живем? — удивленно спросил Шлеп. — Конечно да! С этим местом мы связанны с детства! — удивился я. — Можно мне передохнуть где — нибудь? — спросил Унский. — Иди в гостиную, там есть диван. Можешь отдохнуть там. — сказал я уставшему бобру. Когда Унский пошел отдыхать, я взял Шлепа за руку и повел на балкон. Вечер опустился на город. Каждая травинка светилась янтарно-медовым цветом. — После работы, мы всегда приходили сюда, что бы отдохнуть и насладиться закатом. — сказал я. — Такой красоты я в жизни не видел! — восторженно сказал Шлеп. — Мы каждый день приходили сюда. Попробуй вспомнить. После мы сели на пол и смотрели на закат. Когда солнце зашло за горизонт, я был в полусонном состоянии до того момента, как Шлеп резко подорвался и закричал: — Я вспомнил! — Что, что ты вспомнил?! — так же резко спросил я. — Я не уверен, но я увидел, как я здесь играл в детстве! — ответил мне Шлеп. — И это все? Эх, ладно… Ты молодец Шлеп, виден явный прогресс. Пошли в дом, а то становится прохладно. — сказал я. Мы вошли в дом, я закрыл дверь выходящую на балкон. — Ты хочешь перекусить? — спросил я у Шлепа. — Нет, я не голоден, но спасибо за заботу. — ответил Шлеп. Тоже самое я хотел спросить у Великого Унского, но когда я заглянул в гостиную, он уже крепко спал. Взяв небольшое одеяло, я укрыл его и выключил свет. Я возвратился в комнату к Шлепу. Он смотрел на нашу фотографию. — Похоже мы и вправду были лучшими друзьями… — сказал Шлеп не отрывая взгляда от фотографии. — Мы и сейчас лучшие друзья, ты просто забыл. — А что это за машина на заднем плане? — спросил Шлеп. — Это наш ракетный грузовик на котором мы попали в аварию. — нехотя ответил я. — Было бы здорово прокатиться на нем! — с блеском в глазах сказал Шлеп. Я молчал, но после пробурчал себе под нос, скрестив руки: — Если хочешь снова прокатиться на нем, то иди к Кетте! К сожалению, он меня услышал…: — Кто такая Кетта? — вновь задал вопрос Шлеп. — Наша подруга, она механик, чинит все за секунды. — сказал я на выдохе. — Вот это да! Можно мы завтра навестим ее? — восторженно попросил меня Шлеп. — Конечно, пойдем… — сквозь зубы заговорил я. Ближе к девяти часам вечера я показал Шлепу его кровать. Убедившись, что Шлеп наконец уснул я с треском рухнул на свою кровать и сразу же уснул. Утро показалось мне таким тихим и грустным, ведь всегда я просыпался под песни. Я встал и увидел, что моего друга нет в кровати. Заглянув в гостиную я не увидел и Унского. Из кухни доносился вкусный запах. Зайдя на кухню, я увидел Шлепа, который что-то готовил и Унского, сидящего за столом с газетой. — Смотрите, кто проснулся! — радостно поприветствовал меня Шлеп. — Привет, маленький крякун. — так же вежливо поздоровался со мной Унский. — Привет всем! Почему ты не разбудил меня, Шлеп? — спросил я у него. — Я не хотел будить тебя. Ты так крепко спал, поэтому я переделал кучу дел. — ответил Шлеп. — Молодец. А что ты готовишь? — снова спросил я, сев за стол. — Гренки — яйцо с хлебом если, что. — ответил Шлеп. — Но мы никогда не готовили. Мы всегда добывали хлеб в хлебошахтах. — сказал я. — Да? Может, во мне проснулся повар? — чуть смеясь, сказал Шлеп и отвернулся лицом к плите. Я не знал, что ответить, поэтому решил поговорить с Унским: — Как у тебя дела? Ты хорошо Выспался? — Да! Ваш диван очень удобный, я благодарен вам за то, что разрешили мне переночевать у вас. — ответил мне Унский положив газету на стол. Наш разговор прервал Шлеп, поставив на стол тарелки с едой. — Теперь мы можем спокойно насладиться завтраком. — сказал он, положив вилки и ножи. — Спасибо! — в один голос сказал я с Унским. — Такого вкусного завтрака я никогда в жизни не ел! — сказал я доедая последние кусочки. — Не за что! Я ведь хотел вас удивить. — сказал Шлеп с улыбкой. — У тебя получилось! — с восторгом сказал я. — Да, полностью согласен! — добавил Унский. — Ну тогда я помою посуду и мы пойдем к Кетте. — сказал Шлеп. — Ты сам согласился мыть посуду? — удивленно спросил я. — Конечно! А что, мы не мыли посуду раньше? — задал мне вопрос Шлеп. — Нет. Мы всегда отлынивали от этого! — ответил я. — Что ж, я все равно помою ее, я ведь уже начал. — сказал Шлеп и отвернулся к раковине. Я молча вышел с кухни и ждал, когда Шлеп закончит свою работу. — Все, я помыл посуду, нам пора отправляться! — сказал Шлеп. — Хорошо, идем со мной. — ответил я и повел моего друга к Кетте. Когда мы дошли до ее мастерской, мы увидели, как она разъезжала на своих роликах. Она подъехала к нам и сказала: — Кого я вижу! Это же хлебоутки собственной персоной! Как вы? — Привет, меня зовут Шлеп-Шлеп, а это мой напарник — Быдыщ! — представился Шлеп. — Что с ним? — спросила Кетта. — У него амнезия. Он забыл все после аварии, а я пытаюсь вернуть ему память… — ответил я. — О гаечки мои! Как ты Шлеп? — спохватилась Кетта. — Все отлично! — сказал Шлеп, улыбнувшись. — Может, я могу помочь вам? — задала вопрос Кетта. — Было бы неплохо! Поможешь мне отвести Шлепа в места, где он бывал чаще всего? — сказал я. — Конечно! Ну что, Шлеп, ты готов вспомнить прошлое? — радостно спросила Кетта у Шлепа, дружески ткнув его локтем. — И куда мы отправимся на этот раз? — спросил Шлеп. — Туда, где ты впервые познакомился с понятием любовь. — сказал я, и, взяв за руку Шлеп-Шлепа, направился туда. Мы добрались до той улицы, где Шлеп впервые встретил свою любовь. — Мы на месте! — сказал я. — Ну что, Шлеп, ты что — нибудь чувствуешь? — спросила Кетта. — Кажется, я что — то вспоминаю… — сказал Шлеп, оглядываясь по сторонам. — Здесь ты впервые встретил свою любовь — Дженни Кряклз. — начал говорить я. — Дженни… — сказал Шлеп, уставившись в место позади меня. — На что ты смотришь? — спросил я и обернулся. Там гуляла Дженни. — Ого, надо же, какое совпадение. — Сказала Кетта, подняв руки и упершись ими в свои бока. — Я вспомнил ее! Она моя любовь! — сказал Шлеп, у которого в глазах вместо зрачков появились сердца. — Я очень рад, что твоя память постепенно восстанавливается, но я все равно не понимаю, что ты в ней нашел. — сказал я, взяв Шлепа за руку и попытался уйти с этого места. — Не знаю как ты, а я влюблен! — сказал Шлеп, замечтавшись. После мы отправились к дому Ти-миди. Все было так же, как тогда, когда мы пришли к Кетте: Шлеп представил себя, меня и Кетту, будто он видит его в первый раз. Мне вновь пришлось объяснять, что произошло. Ти-миди пригласил нас в дом и был по настоящему удивлен тому, что Шлеп стал немного другим: спокойным, интеллигентным и услужливым. Когда мы уже хотели уходить, Шлеп начал припоминать эти места. Он вспомнил Ти-миди и то как, он привозил сюда заказы. Он даже вспомнил, что эта интеллигентная сова была нашим клиентом №1. Так продолжалось до сегодня. Шлепу возвратилась память, но меня он так и не вспомнил. Как будто он жил один всю жизнь! Каждую ночь я ломаю голову над вопросом возвращения памяти Шлепу, а когда хочу хотя бы немного поспать, моя голова делает все, что бы я не уснул, создавая во снах различные ужасы. Из-за всех этих событий многое изменилось: Шлеп кардинально изменился, друзья и товарищи ведут себя по — другому, забыв, что мой друг был совершенно другим, а я больше не летал на грузовике, только лишь развозил хлеб на водном велосипеде, потому что просто не мог садиться в грузовик после того, что случилось. Авария стала для меня началом новой жизни, в которой я чувствую себя лишним…