Комната отдыха

      Вы знаете, каково это добиваться успеха долгим и упорным трудом, практически не имея поддержки со стороны родных, идти против системы и в конце концов заполучить блестящую карьеру, верных друзей и любящую жену, а затем в одночасье потерять это всё из-за несчастного случая? К счастью, мне не пришлось проходить через такое. Да и надеюсь, вам тоже. А вот Харви Дент, бывший окружной прокурор Готэма, знает, каково это. И хоть я, откровенно говоря, терпеть не могу Двуликого, мне всё равно чисто по-человечески жалко его.       Несмотря на то, что с тех пор Харви сильно изменился, увы, в худшую сторону, он по-прежнему любит вспоминать те дни, когда все его считали Белым рыцарем Готэма. Для него эти моменты жизни были очень ценными, ведь тогда у него была вера в справедливость, надежда на лучшее и конечно же любовь.       Врачи считают это прогрессом в его лечении. Я же думаю, что это просто ностальгия, чувство, знакомое каждому. Ведь Двуликий по-прежнему находится на втором месте в списке самых жестоких преступников города. Первым, как вы могли бы догадаться, является Джокер.       Как я уже говорил, Харви часто любит вспоминать о своём прошлом. А сегодня он решил напомнить об этом окружающим, предложив остальным пациентам поиграть. Ну вы, наверняка, знаете, что это за игры. Мы все в детстве любили с друзьями примерять на себя роли врачей, продавцов, полицейских. А Дент вот решил устроить судебный процесс в игровой форме:       — Я буду судьёй и прокурором.       — А чего это тебе сразу две роли? — возмутилась Памела.       — Потому что только я могу отлично справиться с этими ролями, — на удивление спокойно ответил ей Двуликий. — И не спорь, Пэмми. Ты, кстати, будешь секретаршей судьи, — сказав это, он зачем-то погладил её по голове.       — Во-первых, убери от меня свои руки. А во-вторых, почему я? — продолжала возмущаться Плющ.       — Эм… — этот вопрос застал, кажись, его врасплох. — Ну… — неуверенно промямлил Харви. — Просто никому больше не подойдёт эта роль, — в этот момент я хотел выкрикнуть что-то типа: «Аргументы в студию!», но предпочёл не вмешиваться в процесс, в который меня не вовлекали.       — Ладно, — недовольно произнесла Памела. — Только скажи, что мне делать, — тяжко вздохнув, сдалась она без всякого боя, что было действительно странным. Вообще я сегодня что-то с трудом узнаю её и Двуликого: обычно им достаточно обменяться парой фраз, чтобы началась настоящая драка.       — Просто заполняй протокол: записывай показания участников суда, решение судьи и прочее, что посчитаешь нужным, — сказал он, дав женщине бумагу и карандаш.       — А зачем это? — недоумевала Айсли.       — Просто делай, что тебе говорят, — сквозь зубы процедил Харви, а затем обратился к Пингвину. — Ты, птичник, будешь потерпевшим, а Джокер — подсудимым. И это не обсуждается, — с деловым видом произнёс Дент.       — О! А можно я буду адвокатессой мистера Джея? — умоляюще проговорила Харли.       — Ну… — перед тем, как вынести заключение, Двуликий внимательно осмотрел Квинн с ног до головы. Зачем он это сделал, я не знаю. Видимо, это ему что-то дало. — Ты это дело всё равно не выиграешь, поэтому можешь.       — Ура! Спасибо! — радостно завопила девушка, вцепившись в своего подопечного. Бедняга даже не поняла смысл слов Харви, либо не обратила на них внимания.       — А нам что делать? — подал голос Крейн, указывая на себя, Тетча и Нигму.       — Всё очевидно, Джонни. Нам досталась роль свидетелей, — догадался Эдвард.       — Именно, — подтвердил его мысль Дент.       — А в чём меня обвиняют? — еле как выбравшийся из объятий подруги спросил Джокер.       — Освальд, в чём ты его обвиняешь? — переспросил у потерпевшего то ли судья, а то ли прокурор.       — Этот негодяй устроил пьяный дебош в моём ресторане! — с искренней обидой воскликнул Кобблпот. Честно, я даже поверил в это.       — Протестую, ваша честь! — завопила Харли. — Вина моего подопечного ещё не была доказана для того, чтобы этот, — она с отвращением указала на Пингвина, — разбрасывался обвинениями!       — Протест отклонен по причине того, что судебный процесс ещё не начат, — деловито произнес Харви.       — Ну так давайте начнём. Чего ждём? — негодовала Квинзель.       — Так, я здесь главный! Я говорю, когда начинать! — в своей привычной злобной манере ответил ей Двуликий. Затем он поправил воротник пижамы, откашлялся и продолжил говорить более спокойным, но при этом приказным, тоном: — Свидетели, потерпевший и подсудимый будут сидеть на диванчике. Адвокатесса будет стоять возле своего подопечного, а секретарша — возле судьи. Всем всё понятно? — оглядев участников процесса, спросил он.       Получив утвердительные кивки, Дент наконец огласил начало судебного заседания и ударил воображаемым молотком, имитируя звук удара. В этот момент остальные пациенты, следуя инструкции, разбрелись по своим местам. Пугало, Шляпник, Загадочник, Пингвин и Джокер кое-как уместились на софе. Харли, не совсем желая всю игру стоять, присела на локоток дивана. А Плющ, вооружившись книгой как подставкой для бумаги, листками и карандашом, решила, что может быть более выносливой, чем её подруга, и встала возле Двуликого.       Игра, пардон, судебный процесс начался почти так, как и должно быть: в начале судья объявил состав участников заседания, следом разъяснил права каждого, а в заключении рассказал, по какому факту слушается дело. Завершив вступительную часть, Двуликий (а может и Харви Дент) пригласил для допроса потерпевшего, то есть Освальда. Тот послушно встал рядом с ним.       — Потерпевший, представьтесь, — официальным тоном произнёс то ли судья, то ли прокурор.       — Я Освальд Честерфилд Кобблпот, владелец известнейшего в Готэме заведения «Айсберг Лаундж», — горделиво сказал Пингвин.       — Расскажите суду, что, когда и где произошло с вами то, в чём вы обвиняете подсудимого, — другим голосом заговорил Харви, но в том же тоне.       — Это произошло месяц назад, вечером в пятницу в моём заведении. Этот подлец вёл себя отвратительно, просто по-свински! — возмущался Кобблпот.       — Протестую, ваша честь! — завопила Харлин.       — Протест удовлетворен, — грубее произнёс Дент, который очевидно менял голоса, когда переходил с одной роли на другую. Теперь мне стало понятно, что судья говорит грубым голосом Двуликого, а прокурор — невозмутимым голосом Дента. — В суде запрещено бросаться оскорблениями.       — Простите, ваша честь, но я возмущён до предела тем, что там творилось! — продолжал негодовать карлик. Теперь мне стало казаться, что он говорит о реально произошедшей ситуации.       — Давайте продолжим допрос, — спокойно произнёс прокурор. — Расскажите, что конкретно произошло тогда.       — Начнём с того, что когда ваш подсудимый зашёл в «Айсберг», он до смерти напугал моих посетителей, — начал рассказывать Освальд, но был неожиданно прерван.       — Я протестую, ваша честь! — донёсся с дивана голос Крейна. — Только я могу пугать до смерти.       — Во-первых, свидетели не могут протестовать. А во-вторых, тебе слова не давали, — злобно проговорил Двуликий, на что Джонатан лишь недовольно закатил глаза и скрестил руки на груди. — Продолжайте, потерпевший, — это был всё ещё судья.       — Спасибо, ваша честь, — с видом обиженной, но всё-таки одержавшей верх птицы проговорил Кобблпот, а затем продолжил свой рассказ. — Так вот, ваш подсудимый напугал моих посетителей, из-за чего они, не расплатившись, покинули с криками моё заведение. Вы представляете, как это ударило по моей репутации? — возмущался Пингвин.       Вообще, я давно заметил, что театральное возмущение Освальда — почти что его привычное состояние. Однако, это так раздражало, что я был готов его заткнуть. Но кто мне слова давал в этой игре?       — Так вот, мои посетители убежали, не успев расплатиться. Безобразие! А этот, — с нескрываемым отвращением он указал на Джокера, — начал приставать ко мне. Велел, чтобы я лично принёс ему всё самое дорогое и вкусное, что может предложить моё заведение. Это же неслыханная дерзость!       — Я протестую, ваша честь, — как-то вяло проговорила адвокатесса. — Пусть он уже по существу говорит, без всяких «безобразие», «неслыханно». Мы так до ночи не закончим, — сказав это, Квинн сделала вид, что зевнула от скуки.       — Протест удовлетворен, — грубо отозвался судья. — По существу давайте. У меня на вечер дела есть.       — Какие? Приём таблеток? — съязвила молчавшая до этого Памела. Было видно, что игра эта ей совсем не была интересна. Либо она была обижена на Харви за то, что тот отдал ей самую скучную роль.       — Тишина в зале! — почти что нечеловеческим голосом закричал Двуликий. В этот момент мне показалось, что в нём сидит вовсе не вторая личность, а бес какой-то. И это, несмотря на то, что я вообще-то не верил в подобную ересь.       Перепуганные не на шутку остальные пациенты съёжились, пытаясь принять как можно меньшие размеры, чтобы стать незаметными для объекта, от которого исходила опасность. И вот, что странно: Джокер и Пугало тоже были в страхе. Чего греха таить? Я сам до чёртиков перепугался. Думал, если слово скажу, выйдет несвязное блеяние.       — Простите товарища судью, — совершенно спокойно и, я бы даже сказал, невозмутимо сказал прокурор. — Давайте продолжим заседание.       — А можно мне водички? — с трудом отойдя от шока, выговорил Освальд.       — Секретарша, принесите потерпевшему стакан воды, — строго произнёс Двуликий.       Не решившаяся спорить с ним Плющ лишь недовольно вздохнула, но сделала так, как её попросил судья.       Выпив водички и успокоившись, Пингвин театрально откашлялся и продолжил давать свои показания без лишней эмоциональности:       — Так вот, Джокер пришёл в мой ресторан и велел принести ему всё самое лучшее и дорогое, что у меня есть. Меня это напрягло, поэтому я спросил его, как он планирует расплачиваться за свой ужин. Он ответил мне, что мы как-нибудь договоримся. Но меня этот ответ не устроил. Я сказал, что в моём заведении принимают только наличкой и никак иначе. А он… — Кобблпот вдруг замолчал и закрыл глаза, собираясь с силами. По нему было видно, что то, что он собирался сказать, было для него очень неприятным. Но через несколько секунд карлик всё-таки продолжил свой рассказ голосом, полным боли и обиды. — Этот ваш подсудимый шлёпнул меня по ягодице, как какую-то распутную девицу. Вы представляете хоть, каково мне было?       Судя по смеху участников судебного процесса, никто ставить себя на место оскорблённого не собирался. Никто, кроме меня и мрачного судьи.       — Прекратить смех в суде! — закричал Двуликий, вновь призвав всех к тишине и порядку.       — Простите, товарищ судья, — скромно сказала Харли, — но можно мне опротестовать слова потерпевшего?       — Причина? — грубо спросил тот.       — Мой пирожочек не мог так поступить с кем-то, кроме меня, — смущённо улыбнулась она.       — Протест отклонен, — не меняя настроя, ответил Двуликий. — Продолжайте, потерпевший.       — Благодарю, ваша честь, — признательно сказал Пингвин. — После того, как Джокер оскорбил меня своими действиями, он схватил с чьего-то стола открытую бутылку шампанского и выпил её целиком. На мои возмущения он никак не реагировал. Стало только хуже. Он ходил от одного столика к другому, ел чужую еду, пил чужие напитки. А затем начал вести себя ещё более развязно.       — Что вы имеете ввиду, говоря, что подсудимый начал вести себя ещё более развязно? — участливо спросил прокурор.       — Он начал швыряться стульями, опрокидывать столы, приставать к моим официанткам. Ни я, ни мои охранники не могли ничего поделать. Их он вообще вырубил! Представляете? — всё возмущался Освальд.       — А откуда вы знаете, что это был именно мой пирожочек, а не кто-нибудь другой? — осмелев, задала, как по мне, глупый вопрос Квинн?       — Потому что я знаю его уже много лет. Я бы ни с кем не перепутал Джокера. Уж поверьте мне, — оскорблённо от недоверия заявил Кобблпот.       — Да, но ведь это мог бы быть и Базиль Карло, также известный как Глиноликий, имеющий способность менять внешность, — подойдя почти вплотную к потерпевшему, дерзко сказала адвокатесса. — Если бы Базиль Карло превратился в моего пирожочка, вы бы ни за что не смогли отличить одного от другого. Это раз. И два, насколько я помню, месяц назад Глиноликий находился на свободе. Так что вы не имеете права заявлять, что именно мой пирожочек устроил пьяный дебош в вашем ресторане, — с видом победительницы добавила она.       От такой уверенности Харлин растерялись практически все. Даже Джокер, который, как мне думается, действительно был виноват в произошедшем.       — Ну? Что вы на это скажете? — самодовольно спросила Квинн, чувствуя своё полное превосходство.       — Но, послушайте… — растерянно лепетал Пингвин. — Он же… Все же знают Джокера. Он способен на это.       — Как и Базиль Карло, — невозмутимо произнесла девушка. — Эти актеришки такие истеричные. Если им что-то не понравится, сразу же начинают дебоширить.       — Но… — хотел как-то возразить Освальд, но не смог, потому что было нечем.       — Ваша честь, если у потерпевшего всё, то прошу пригласить для дачи показания свидетелей, потому что у меня больше нет вопросов к нему, — небрежно указала на Кобблпота Харли.       — У стороны обвинения тоже нет вопросов, ваша честь, — спокойно сказал прокурор.       — Потерпевший, садитесь. Следующим будет давать показания свидетель Эдвард Нигма, — строго произнёс судья.       Совершенно растерянный Пингвин послушно занял место на диванчике. Загадочник же теперь стоял возле судьи.       — Что вы можете сказать о рассматриваемом деле, мистер Нигма? — поинтересовался у него Харви.       — Меня не было на месте происшествия, но я могу подтвердить несколько вещей. Первое: у Джокера и Пингвина очень плохие отношения, поэтому неудивительно, если Джокер действительно устроил месяц назад пьяный дебош в ресторане Пингвина. Второе: месяц назад Глиноликий действительно был на свободе, и он действительно обладает капризным характером, так что тоже мог устроить пьяный дебош в ресторане Пингвина, — совершенно спокойно высказал свои мысли Эдвард.       — Значит, вы считаете, что в данном деле виноват именно Базиль Карло? — с нажимом спросила Квинн, как будто пыталась заставить свидетеля говорить то, что требовалось ей.       — Нет, я так не считаю, — не меняя настроения, ответил Загадочник. — Я лишь скажу, что отношения Глиноликого и Пингвина нельзя назвать плохими, чтобы первый мог так нагло вести себя со вторым.       — Но вы не можете знать наверняка! — возмутилась неприятной для неё правдой защитница.       — Может быть, — всё также спокоен был Нигма. — Но Джокер до этого неоднократно терроризировал «Айсберг Лаундж», а Глиноликий — ни разу.       — Я протестую, ваша честь! — завопила побеждённая аргументами Загадочника.       — Протест отклонён, — строго сказал Двуликий.       — Но… — собиралась возразить ему Харлин, как тут же была перебита судьей.       — Никаких «но». У вас есть ещё вопросы к свидетелю?       — Нет, — скромно ответила девушка.       — У стороны обвинения тоже нет вопросов, ваша честь, — невозмутимо произнёс Дент.       — Тогда ты свободен, Нигма. А для дачи показаний приглашается свидетель Джонатан Крейн, — строго заявил судья.       Поменявшись местами с Загадочником, Пугало встал рядом с Двуликим и начал говорить сам, не дожидаясь вопросов:       — Я, профессор психологии Джонатан Крейн, сразу заявляю, что не имею никакого отношения к рассматриваемому делу. Могу лишь подтвердить все слова предыдущего свидетеля — мистера Эдварда Нигмы.       — Вы так говорите, потому что он ваш друг? — недоверчиво спросила Квинзель.       — Нет. Просто мне известно то же, что и ему, — невозмутимо ответил Пугало.       — И мне! — подал голос с софы Шляпник.       — Вам слова не давали, — злобно произнёс судья. — Будете говорить, когда вас вызовут.       — Но мне нечего больше сказать, — растерялся Джервис.       — Как и мне, ваша честь, — не меняя настроя, заявил Джонатан.       — Ладно, — небрежно сказал Двуликий. — Тогда допрос свидетелей закончен. Для дачи показаний приглашается подсудимый.       Крейн сел на диван рядом со своими друзьями, а Джокер без тени напряжения и недовольства встал рядом с Дентом. Казалось, он чувствовал себя совершенно спокойно, будто знал, что победа у него в кармане, даже если всё говорило об обратном. Мне и до этого было интересно наблюдать за происходящим, но теперь моё любопытство стало сильнее. Хотелось знать, что за тузы припрятаны в рукаве клоуна, раз тот так расслаблен.       — Мистер Джей, скажите, где вы были и чем занимались месяц назад в пятницу? — деловито спросила у него адвокатесса.       — Я был в «Алиби». Пил маргариту и играл в покер с третьесортными бандитами, — невозмутимо ответил её подзащитный.       — То есть вас не было в тот день в ресторане «Айсберг Лаундж»? — продолжала девушка допрос.       — Неа, не было, — небрежно сказал Джокер.       — Вот видите, мой пирожочек не устраивал пьяный дебош у Пингвина, — с видом победительницы заявила Харли, обращаясь к остальным.       — А есть ли у твоего пирожочка свидетели, готовые подтвердить, что он в тот день действительно был в баре «Алиби»? — недоверчиво проговорил Харви.       — Да полно! — беззаботно сказал клоун. — Тедди, Джимми, Сантьяго, Ким, Андрей, — перечислил он чьи-то имена. Скорее всего это были какие-то преступники, игравшие с ним в покер.       На мгновение в комнате отдыха воцарилась тишина. Инициатор игры и тот, кого он нарёк потерпевшим, были растеряны, безумная парочка победно ухмылялась, а остальные просто скучали, явно устав от этой игры. В итоге Двуликий сделал следующее заключение:       — К чёрту это дело! Здесь всё равно всё не по-настоящему, — возмущался он. — Нет улик, нет настоящих свидетелей. Зря я это затеял.       — Что значит зря?! — в негодовании воскликнул Освальд. — А кто же восстановит справедливость? Кто заставит негодяя заплатить мне за ущерб? Ты что ли зря считался лучшим окружным прокурором?       — Нет, не зря! Не смей даже мысли допускать, что я был худшим, — злобно проговорил Дент. — Никому не сметь!       — Тогда докажи вину Джокера без улик и свидетелей, — вызывающе произнёс Оззи.       — Протестую! — завопила Квинзель.       — Протест отклонён, — грубо ответил ей Харви. — Это во-первых. А во-вторых, месяц назад Глиноликий только и занимался тем, что донимал подающих большие надежды актёришек. Ему вообще никакого дела не было до Пингвина и его ресторана. А вот Джокеру было дело, — он угрожающе повернулся к обвиняемому, — потому что месяц назад в пятницу у него был праздник, который он всегда отмечает дебошем в различных заведениях Готэма. Не так ли?       — Ой, да ладно вам, — недовольно сказал клоун, который, как мне показалось, почувствовал запах жареного. — Ну повеселился чутка. И что теперь? Казнить меня?       — Нет, но ты должен Пингвину извинения и компенсацию за моральный ущерб, — строгим голосом сказал Дент.       Да, это был именно Харви Дент, бывший окружной прокурор Готэма, Белый рыцарь, надежда города на светлое будущее. Это точно был не жестокий преступник Двуликий. Клянусь вам, в этот момент я начал верить в то, что его ностальгия — действительно прогресс в лечении, как и говорили врачи.       — Ха! С чего это? — осмелился дерзнуть прокурору Джокер.       — Тебе лучше сделать, как я сказал, если не хочешь, чтобы твою судьбу решала монетка, — нет, рано я начал верить в лучшее. Двуликий вновь проявил себя, угрожающе размахивая своей монеткой перед лицом клоуна.       — Ты сдурел, Харво? Я тебя не боюсь, — Джокер лишь насмехался над своим противником, не воспринимая его угрозы всерьёз.       То, что случилось в следующую минуту, было вполне предсказуемо, но меня это совсем не порадовало. Дент набросился с кулаками на ненавистного ему психа, тот начал ему отвечать, остальные же подначивали дерущихся и практически не дали мне возможности оттащить их друг от друга. Мне пришлось вызвать подмогу, а самих пациентов оштрафовать, запретив посещать комнату отдыха на неделю. Всё это время и после в моей голове звучали одни и те же мысли: «Они все безнадёжны. Нет смысла в них верить. Никакая ностальгия по временам, когда они были нормальными, им не поможет. А игры в суд — уж точно».