1.
Не успел… Рицка знал, что когда-нибудь не успеет спрятаться от мамы за надежным деревянным укрытием с металлической защелкой. И вот «когда-нибудь» свершилось. За последние месяцы подросток стал чрезмерно рассеян. Погрузившись в мысли, останавливался на полушаге, на долгое время замирая. В школе забывал ответы на простейшие вопросы или прерывался, всматриваясь во что-то пустым взглядом. Классная руководительница беспокоилась. Встречи с психологом участились. Но даже в кабинете Кацуко-сенсей, которую Рицка считал другом, подросток был молчалив, предпочитая разговору объятия диванной подушки. Просто она пшеничного цвета. Можно представить, что это он. Соби… Рицка и предположить не мог, что уход лживого Взрослого доставит столь сильную боль. Мальчишка думал, что просто привык к присутствию блондина. Что Боец стал как его сигареты – привычкой, въевшейся под кожу. Рицка надеялся исцелить зависимость, но для этого нужно выдержать ломку. Благо, он не знает, где Соби, не может его встретить. Подросток криво усмехнулся: где это видано, чтобы наркотик помогал наркоману соскочить? Но с Агатсумой всегда все навыворот. А еще Рицка ждал. Ждал, что Соби вернется. Верил всем сердцем, хоть умом отрицал. Не может же этот чертов Взрослый быть таким жестоким! Не после всего! Не может… Рассеяность Рицке выливалась не только постоянными тройками, но и все большим количеством ран. Мама злилась на такого «не такого Рицку» куда чаще, чем раньше. Школьник, как мог, избегал контактов с матерью, но… Просто сегодня вновь дождь и как-то особенно грустно, словно он все же дошел до донышка, словно этот тот самый предел невозврата... Рицка не заметил, что Мисаки идет следом. Не заметил и то, как она грохнула о его голову керамический графин. Просто внезапно стало темно.***
– Лампочка перегорела? Подросток заморгал и вытянул руку, шаря перед собой. Под пальцами вот-вот должна оказаться дверь, а в комнате есть фонарик. «Плачешь?» – А?! Рицка подпрыгнул и завертел головой. Голос знаком до дрожи, до воя перенапряженных нервов. – Соби? Соби, ты вернулся?! Где ты?! Почему ты молчишь? Так нравится издеваться надо мной?! Не задумываясь, подросток рванул вперед. Мир вспыхнул, как обычно бывает, когда возвращается свет после закрытия Системы. Рицка едва успел притормозить, чтоб не врезаться в… самого себя. «Тебе чего?!» Соби держал за руку, а школьник вырывался. Это была их первая встреча. – Что это?.. Как? Что случилось?.. Ошеломленный Нелюбимый смотрел на себя и блондина, пытаясь постичь происходящее. «Руку отпусти! Вообще, ты кто такой?!» Школьник злился, стараясь скрыть испуг, а блондин благодушно улыбался в ответ, прекрасно осознавая эмоции мальчишки. «Ты не знаешь?» «Что я не знаю?!Отпусти!» Соби перехватывает его за локоть, притягивая к себе. Возле них кружит индиговая бабочка. – Что происходит? – шепчет подросток. «Я пришел к тебе потому, что ты никак не идешь ко мне, Рицка» – Это же… Все так, как я помню… Неужели я?.. Оказался в собственных воспоминаниях?.. «Откуда ты меня знаешь?» «Сеймей не рассказывал о Бойцах?» «Сеймей?..» Имя старшего брата резануло по душе. Больно – что тогда, что сейчас. А еще больнее смотреть на Соби. Такого близкого, но призрачного. Не хозяин… Рицка не хозяин даже собственной памяти! Пальцы проходят сквозь сиреневый плащ, загребая лишь воздух. Рицка не может заставить Соби увидеть его. Рицка не способен изменить воспоминания. Он может лишь наблюдать за ними. Еще раз переживать все то, что было у него со Взрослым. Но теперь ему досталась роль зрителя. «Как тебя зовут?» Страж, проигнорировавший предыдущие вопросы, прислоняется к забору и произносит свое имя. Произносит с закрытыми глазами и непонятной даже для нынешнего Рицки улыбкой. «Соби» «Соби, ты пришел повидаться со мной?» Тот Рицка тушуется под взглядом небесных глаз, настоящий Рицка, напротив, всматривается в блондина как можно пристальнее. Не ответил! Он не ответил, лишь вздохнул с толикой обреченности и грустью от наивности мальчишки. Небесные глаза смотрели с теми же благодушием и затаенной печалью. К сожалению, на последнее ни тогда, ни сейчас Рицка внимания не обратил. Тот Рицка не мог знать, конечно, но с высоты всего пройденного этот жест Бойца, этот взгляд, полный добродушного снисхождения, казался предельно ясен. – Ах ты ж, гад, жалеешь меня?! – прорычал Нелюбимый, сжимая кулаки. – Ребенком считаешь, да? Дурачком? Нелюбимый звереет сильнее, видя, что щеки школьника заливаются румянцем. Желание нынешнего Рицки провалиться сквозь землю от стыда все возрастает. Да он бы никогда…! А Соби смотрит внимательно, оценивает. Для точности кладет руку на макушку школьника. Сейчас Аояги знает, для чего, а тогда подобное смущало. «Я сделаю все, что ты скажешь» – Да кому ты заливаешь?! И вообще, где тебя два года после «смерти» брата носило?! Горечь обиды захлестнула с головой. Хотелось плюнуть на пацифизм и разок хорошенько двинуть блондину. Благо, что здесь Соби призрак – больно ему не будет. Но вместо вымещения чувств Рицка плелся вслед воспоминаниям. Процесс делания памяток увлекает Нелюбимого. Это ощущается так, словно он гуляет с настоящим Соби. Соби… Таким неизвестным и таким дорогим… Предстоящий поцелуй Рицка ожидает с трепетом предвкушения. Будто бы призрачные губы смогут подарить настоящий поцелуй. Будто бы тепло губ материализуется в настоящее. Хоть подросток знает, что произойдет – горечь от своей реакции затопляет душу. – Ой, я дурак… – бормочет Рицка, глядя на свою истерику. – Да разве это поцелуй был? Он едва прикоснулся губами. «Рицка, ты будешь моим» На этом моменте у настоящего Рицки сбилось дыхание. Если у призраков, путешествующих по воспоминаниям, вообще дыхание может быть. Соби… Как Соби мог сказать такие слова? Как такие слова мог сказать Соби?! Чистый Боец, приученный, что Жертва и ее желания превыше всего; выдрессированный «не я твоя Жертва, а ты – мой Страж» Возлюбленного – и тут такое заявление. Как?.. И настолько резкий диссонанс по сравнению с привычным поведением блондина… Как же много Рицка не понимает в Соби. «Я люблю тебя, Рицка. Люблю тебя» «Что? Ты что, издеваешься?» – Именно! Он – подлый изворотливый Взрослый. Лжет, как дышит. Не слушай его! Вот только в груди больно. Будто кто-то прикладывает с каждым «люблю» раскаленный прут к сердцу. «Я буду тебя защищать. Рицка, я все сделаю для тебя. Все отдам за тебя» «Все?» «Да. Все. Свое тело, сердце и душу. Я отдам все за тебя, даже жизнь» «Свою жизнь?» «Рицка, я буду сражаться за тебя. Так что ничего не бойся» «Странные ты такие вещи говоришь… Что готов отдать жизнь… Что любишь меня» «Я так говорю…» – Потому, что вешаю тебе лапшу на уши, глупый, доверчивый ребенок. Ты же это думаешь?! Скажи же, Соби! «…потому, что управляю словами–заклинаниями» – Что?.. Холодок пробегает по спине. Рицка трясет головой, одновременно боясь и поверить, и потерять мелькнувшую догадку. – Не лгал… Он с самого начала предупредил меня… Боги, какой же я дурак!.. Подросток опустился на землю, обхватив голову руками. Больше всего на свете хотелось оказать где-нибудь далеко–далеко, в тишине и одиночестве. Обдумать все, сложить паззл. Вся жизнь, что связана с Соби, предстала в новом свете. И блондин не виноват, что Рицка не понял языка, на котором тот говорил. Это он один, Нелюбимый, во всем виноват. Не уберег Стража. Подросток вскинулся, всматриваясь в дорогие черты. Нужно и дальше внимательно следить за происходящим. Вдруг он поймет мотивы? Вдруг в словах Агатсумы будут еще подсказки. Рицка надеется, что когда вернется в настоящее, он будет знать, что делать. Если вернется.2.
Подняться оказалось очень тяжело, но Рицка заставил себя сесть. Несколько минут ушло на то, чтоб унять головокружение, после подросток избавился от иглы капельницы и датчиков. Глубокие выдох и вдох. Еще. И еще. Он не знает, что такое Сила. Никто не объяснял ему, но Соби клялся, что Нелюбимый – сильная Жертва. Или это он тоже заклинал? Все равно. Взрослый справился, добился своего. И Рицка это докажет. – Связь, говоришь? Крепче, чем любые узы, да? Никто не в силах порвать ее? Ну что ж, посмотрим. *** Раньше Рицка не задумывался, почему его раны заживают так быстро. Познакомившись с миром Системы, он узнал, что в его природе – Сила, и это способствует ускоренной регенерации. Не такой, как у Бойцов, и все же. Однако именно это его спасло. Он не просто выжил после несовместимой с жизнью травмы, но и покинул больницу через неделю после того, как очнулся от комы. Не без воздействия на медперсонал Зеро. Они же помогли решить вопрос со следователями. От врачей Рицка узнал, что мама очнулась и вызвала «скорую». Рицку увезли в реанимацию, а Мисаки Аояги – в психиатрическую клинику. И к ней сын отправился прежде всего. – Мама… – тихо шепнул подросток. – Как ты здесь? Они заботятся о тебе? – Чудовище! Подменыш! Женщина размахнулась, чтобы залепить пощечину сыну, но Рицка перехватил летящую руку. Ощутимо, но не больно сжал на запястье пальцы. – Прости, мама, но теперь я не могу тебе этого позволить. Я хочу жить и защитить любимого. Я ухожу. Люблю тебя, мама. Рицка поцеловал кончики пальцев и прижал к щеке женщины. Несколько секунд продлился зрительный контакт, а после младший Аояги покинул палату, закрывая главу жизни. – Госпожа Мисаки? Медсестра легонько потрясла пациентку, но женщина не обратила внимания. Она сидела, слегка покачиваясь и улыбаясь во весь рот. – Рицка вернулся. Мой Рицка вернулся…***
Зеро замутили очередную подлянку одноклассникам и теперь с предвкушением ждали реализации, стараясь держать покерфейс. Рицка откинулся на стуле, зажмурившись и представляя нить, идущую от него в темноту. Где-то там она касается сердца Соби. Нелюбимый уверен, что именно так оно и есть. Что он, Аояги Рицка, прошивает сердце блондина насквозь, оплетал упругими струнами и заставлял биться быстрее. Рицка собирает всю силу, уверенность, твердость, что чувствует в себе. Он знает, Жертва – опора. Чтобы Соби мог сражаться, ему нужна основа в мире. Нечто ценное, незыблемое, истинное. И Рицка станет такой основой. «Я верю в тебя, Соби», – отправляет подросток мысль и силу в темное пространство. Соби почувствует поддержку, и ему станет легче. – Яёй, ты меня слушаешь?! – Хаватари выразила недовольство так громко, что обернулся весь галдящий класс. – Прости, Юико… – едва слышно шепнул Шиойри. И отвернулся. Заботливая одноклассница мгновенно сменила гнев на милость. – Что с тобой? Тебе плохо? Может, ты заболел? Помочь дойти в медпункт? Проводить домой? – Нет… Нет, я не… Я не заболел. Меня… прокляли. – Чего?! – Парень, ты драматизируешь! Проклятий не существует! Твоя успеваемость снизилась из-за невнимательности, а не из-за сглаза, – вмешался в разговор «всюду–нос–сующий» Нацуо. – Да что ты говоришь! Впервые за почти неделю депрессии школьник вспылил. Он вскочил и поддернул рукав свитера. Увидев бинты на запястье друга, Рицка резко поплохело. Слишком знакомая картина. – А это что по-твоему?! – выкрикнул Яей, рванными, заполошными движениями сдергивая бинты. – Это – метка! Черная метка проклятья! Зеро присвистнули, стреляя взглядами в Нелюбимых. – Так Имя еще никто не называл… – протянул Нацуо. – Но он прав, – сказал Рицка, одаривая одноклассника, а теперь и своего природного Стража, тяжелым взглядом. – Идем, Яёй, нам нужно серьезно поговорить. И без посторонних ушей. – Ты не охренел ли, Аояги, называть нас так? – взвились Зеро, набрасываясь на поднявшегося мальчишку. Но Рицка выдержал каменное лицо, равнодушно глядя в пылающие яростью глаза. – Оглянитесь по сторонам, клоуны. – Чего? Парни растерянно заозирались – все одноклассники замерли и смотрели разыгравшуюся сцену с открытыми ртами. Аояги уверенно взял Шиойри за руку, избегая прикосновений к Имени. – Дети, куда вы? Звонок прозвенел, сейчас начнется… урок… Шинономе–сенсей обескураженно хлопала глазами вслед удаляющемся спинам. Теперь ее игнорирует не только господин Агатсума, но и собственные ученики. Слезы против воли навернулись на глаза. – Что же Вы, учительница? – с укоризной пропел Йоджи, мгновенно оказываясь рядом. – Позвольте позаботиться о Вас.***
Рицка привел друга на крышу – едва ли не единственное спокойное место, где их не потревожат. – Ведь ты любишь Юико? – Да, очень… – расстроенно выдал Яёй, а потом резко закрыл рот ладонями, осознавая сказанное. – Аояги! – промычал он, не решаясь убрать руки. – Ты не имел права спрашивать подобное. – Это хорошо. Это значит, что я не нужен тебе как пара. – Как кто? – парнишка попятился и стал заикаться. – Ты псих? Вернее, из этих, тех которые? – Яёй, я Соби люблю. Я рад, что не нужен тебе. Имя несет определенные обязательства. Впервые я рад, что нашим настоящим Именем является Нелюбимый. – Нелюбимый? Рицка перевел взгляд на запястье одноклассника. – Да. Я не стану объяснять тебе, что это такое. Ты никогда не войдешь в этот мир. Живи спокойно, как человек. – Нелюбимый… – заведённым болванчиком повторял Яёй. – Эй, что с тобой? Рицка обеспокоенно тронул Стража за плечо. – Юико никогда не полюбит меня! – внезапно взвыл подросток и зашелся рыданиями. – Это судьба! – Нет, Яей, нет! Аояги вцепился в плечи одноклассника и встряхнул. – Это Имя – метка на твоей руке – касается только нас двоих. Если мы не будем вместе, то у тебя есть все шансы прожить счастливую жизнь с Хаватари. Слышишь меня? – Д-да, хорошо. Я понял. – Вот и славно. – Рицка. – Что? – Отойди. Мне не нравится, что ты касаешься меня. Аояги счастливо улыбнулся. – Спасибо. Спасибо, Яёй. – Нам на урок нужно. – Ты иди, я позже… Шиойри кивнул и поспешил скрыться. Рицка тяжело вздохнул и воззрился на небо. Где-то вдалеке гремела гроза, но Нелюбимый не мог различить – это уходят ставшие привычными дожди, или приближаются новые? – Ты либо не сказал нам, а, значит, фиговый друг, либо такой олух, что пропустил появление Имени. Рицка даже не вздрогнул. Он знал, что Нули придут. – Не пропустил. У меня не появилось. – Как так? – Не может быть! – Может. Соби говорил, что покуда я не принимаю Имя, оно не сможет проявиться. – У Яея тогда откуда? И почему сейчас? – Потому, что я принял необратимое решение. – Решение? – Да. Я буду Жертвой. Но только для Соби. – Оу, это круто. Все ждем возвращения старика. Но как Страж, одобрить твоего поступка не могу. Бросить свою Пару… – Мне не нужно чье-либо одобрение. – Что же нужно Рицке? – пропел Йоджи. – Знание, – бесстрастно ответил Аояги. – Проводите меня в Гоуру.3.
Минами приставил к нему Нулей, обязав за территорией Академии глаз с Нелюбимого не спускать. Вопреки всем ожиданиям, директор оказался не таким уж монстром. Да, он не щадил на тренировках, и благодаря этому Рицка развил не только физическое тело и ментальные способности, но и укрепил волю. А в борьбе с Возлюбленным это могло стать едва ли не решающим фактором. Директор всегда держал дистанцию, но никогда не был груб, или пренебрежителен. Напротив, Рицка ощущал, что к нему относятся с уважением. А иногда мелькало тщательно затаенное тепло. Это было странно. Младший Аояги размышлял об этом и пришел к выводу, что обманывается. Просто Минами Ритсу и Соби похожи… И внешне, и повадками. Рицка осознавал, что именно этот фактор стал решающим в пользу доверия к мужчине. Хоть сам Агатсума в давнюю пору предупреждал, что подобного допускать нельзя. Но, может, Соби смотрел на наставника предубежденным взглядом? Все же постоянства в отношениях с Ритсу не было. Его требования часто выводили Нелюбимого из себя. Хоть позже рациональность все же отыскивалась. И вот сейчас он задал разобрать психологию Агатсумы. – Я не стану обсуждать Соби! – Это не обсуждение, не сплетни, не перемывание костей за спиной. Это анализ и понимание. Способности, коими Жертва обязана владеть в совершенстве. Возлюбленный мастер в этом, и именно поэтому он до сих пор успешен. – Он – манипулятор. – Именно. Но какой? – Подлый. – Ри… – мужчина опять запнулся. – Ты не импульсивный ребенок, Аояги. Ты – Жертва. Я хочу, чтобы ты абстрагировался от эмоций и четко обозначил методику Возлюбленного. На некоторое время комната погрузилась в тишину. – Он дает то, что другой хочет получить. Втирается в доверие радушностью и интеллигентностью. Узнает больные точки и давит на них сладостью. Обещая излечить. Мало кто способен устоять перед самим собой. – Хорошо, Аояги. Тогда ответь на вопрос, заданный мной ранее. – Почему ошейник все еще на Чистом Страже? – Да. – Я… не могу этого знать. Мне не достает сведений. Соби мало что рассказывал мне. – Ты помнишь последнюю встречу? – Соби… привел меня на могилу его родителей. Директор выжидающе вздернул бровь. Секунды текли, но Рицка безмолвствовал, пытаясь осознать, чего от него хотят. Минами чуть слышно вздохнул и вернулся к работе. В наушниках зазвучал голос Наны, которая теперь начитывала документы. Это означало окончание урока. Рицка поднялся и уныло поплелся к себе в комнату. Он знал, что задание надо решить. Однако и без слов Ритсу Нелюбимый долгое время ломал над этим голову. С чего он сейчас вдруг найдет ответ. Была ли в словах директора подсказка? Промаявшись несколько дней, Рицка решил навестить своего психолога. Кацуко-сенсей спасла самого Аояги, когда он остался без воспоминаний, возможно, она сможет помочь найти ответ и для Агатсумы…***
– Сенсей! – Рицка залетел в кабинет и с силой опустил ладони на директорский стол. – Соби держит смерть его родителей? Вы это пытались донести до меня?! Мужчина поморщился. – Твои выводы поверхностны, Аояги. Покуда ты не постигнешь причины, толку в прозрении не будет. – Ребенок остался без мамы и папы. Одномоментная потеря опоры в мире. Страх брошенности, ненужности. Соби соотносил себя с внешним миром, и когда ориентиры одномоментно исчезли, ему показалось, что он падает в пропасть. – Ты описываешь уже следствия. Первичная причина? – Первичная… Рицка закусил губу и стал бродить по кабинету. Ответ был рядом – прямо перед глазами. Но поэтому невиден. Страшно смотреть прямо. Зато по сторонам находится множество «удобных» ответов. Рицка затряс головой. Нет–нет, он решил быть сильным. Он поймет, что так страшится увидеть, свой наибольший страх. Он сможет ради Соби. Ради… Соби. Рицка резко остановился. «Я люблю тебя…» – прошептала память голосом Стража. Любовь… – У нас одна причина, – пораженно проговорил подросток. – Соби не умеет любить себя. Он избегает этого всяческими способами. Он сильный и ищет в мире силу, способную удержать его, доказать ему, что любим. Что ценен… Послышался хруст – ручка из руки директора упала на стол двумя частями. – Сенсей? – осторожно позвал Рицка. Минами молчал, а Нелюбимый замер. Время затягивалось, нотка тревоги звучала все острее. – Что теперь ты намерен делать? Аояги Рицка, – тяжело произнес мужчина. – Я знаю ключ. Знаю, каким образом Возлюбленный удерживает Стража. Я смогу вернуть Соби! – Нет. – Нет? – Слова, произнесенные устами другого, пусть даже твоими, не помогут. – Не породят понимание изнутри… – Да… изнутри. – Значит… – Рицка сглотнул, – мне нужно сформировать события так, чтобы Соби сам осознал ответ. Впервые губы Минами тронула едва заметная улыбка. – Хорошо, Аояги. Начинаешь мыслить как настоящая Жертва. – Я пойду. – Я твой наставник. Не действуй без согласования со мной. – Вы тренируете меня. При всем уважении, Ритсу-сенсей, я не позволю Вам руководить моей жизнью. – Ты неизбежно столкнешься с Возлюбленным. Акаме Нисей весьма специфический Боец. Тебе нужен твой природный Страж. – Его не существует. – Шиойри Яей. Рицка вздрогнул. – Откуда Вам известно? – Ты все еще наивен, Аояги. Приведи его. Бойца следует обучить. Ты ведь не хочешь его смерти на первой дуэли? – Нет! Я не стану втягивать Яёя в мои дела! Я отпустил его. Он будет жить нормальной жизнью со своей семьей и любимыми людьми! – Тогда в бой против Возлюбленных тебе придётся идти в одиночку. – Нет! Вы ошибаетесь! Там меня ждет Соби. Он – мой Боец! Он и никто другой. – Ты… так веришь в Агатсуму? Привычно каменная маска директора растаяла, открывая посветлевшее лицо. Казалось, что Минами вдруг помолодел на пару десятков лет. – Прости, Ри… Аояги. Я подзабыл эту черту твоего характера, – сказал мужчина, с толикой светлой грусти. Не смотря на отсутствие глаз, Рицке часто казалось, что Минами прекрасно все видит. Хотя, возможно это жизненная проницательность. – Сенсей? – Нет, ничего. Возвращайся к занятиям, Аояги. Мне нужно поразмыслить над ситуацией.***
Рицка рухнул на кровать и схватился за голову. За год обучения в Гоуре он многое постиг, но самое главное так и осталось за гранью понимания. Откуда эта покорность в светловолосом Страже? Почему для Бойцов важно подчиняться Жертве? Рицка видел многое. Есть не только безвольные, но и строптивые Стражи, но даже для них есть грань дозволенного. Рицка размышлял, но никак не мог постичь. Мысли то и дело уносились к Соби, и Нелюбимый одергивал себя раз за разом. Прежде, чем помочь Бойцу, ему следует решить свою задачу. Любовь… Любовь к себе. Откуда? Рицка бежал от нее, как черт от ладана. Или даже быстрее. Но почему? Что его так пугает? Рицке кажется, что он не достоин любви. Мама подтверждала это ежедневно и по нескольку раз. Однако, сам Рицка причин подобному поведению не знает. Он не помнит – как ему судить, заслужено ли? Хоть как-то, с подачи Зеро, Мисаки обмолвилась, что Рицка мало чем отличается от себя предыдущего… Как же верить словам других о себе? И что получается в следствии того, что он им верит? Рицка хмыкнул – так он становится жертвой. Слабым, уязвимым, надеющимся на милость и просящим. А сам по себе кто он? Что он может привнести в мир? Что может сказать? Нелюбимый вздрогнул и подлетел на постели. Вот это оно! И от Соби он требовал того же, чего подсознательно хотел от себя, но не позволял себе выполнить! Решай сам! Сам выбирая свою судьбу! Сам неси ответственность за то, что оказывается в твоей жизни. И это возможно, только если заинтересован в себе! Рицка рассмеялся: легко, непринужденно. Счастливо. – Соби, я приказываю тебе переместить меня к себе! – властно говорит Нелюбимый, отправляя слова и всю скопленную энергию по нити. Дожидаться умозаключений или решения Минами Нелюбимый не стал. Это его судьба. Рицка танцует ее так, как хочет того сам.4.
Соби предполагал, что однажды Возлюбленный оступится. Но то, что это случилось столь скоро, вызвало у Чистого заклеймённого Стража чувство растерянности. Акаме пал. Сеймей с неизменно легкой усмешкой смотрел на затихшего в расползающейся луже крови Бойца. – Как я и полагал – для Арены ты не пригоден. Нисей всхлипнул, но проявилось это лишь мерзким бульканьем крови в горле. Жертва не принимала участия в поединке, так что Возлюбленный спокойно стоял, не ведая боли не только от ограничителей, но и отказавшись слышать состояние Стража. – Я увидел все, что хотел. Агатсума, перенеси нас в поместье, а сам заверши здесь. – Да, Хозяин, – глухо откликнулся блондин. – У тебя не выйдет сбежать! Не позволю! – закричала Микадо. – Не позволю, – эхом откликнулся Соби, блокируя атаку. Возлюбленные, подхваченные золотистым вихрем листьев, исчезли с поля боя. – Доволен, да? – презрительно выплюнули противники. – Я не Акаме. Вам меня не победить. Самовнушение – простейший способ достигнуть нужного состояния, но ощущение собственной омерзительности, поднявшее голову в момент, когда он помог Возлюбленному бежать из Гоуры, и разъедающее душу с каждым новым подчинением приказам, возобладало над Чистым Бойцом. – Мы уже победили. Акаме Нисей пал. Сражаться с тобой мы не станем. И не потому, что ты сейчас слабое, безвольное ничтожество, а потому, что Аояги Рицка нам друг. Мы не хотим причинить ему невыносимую боль, которую вызовет твоя смерть. Безлунные обнялись и покинули Арену. Агатсума прикурил сигарету. Больше всего ему хотелось оказаться на месте Акаме. Так близко к смерти… Но есть ли шанс? Сможет ли он отыскать возможность? Есть ли путь вернуться к любимому котенку? Судя по всему, у светловолосого Стража впереди есть годы, чтобы обдумать это. Возлюбленный, проверивший возможности природного, больше не отпустит Чистого.***
– Итак, годы кропотливой работы, а что в результате? Возлюбленный улыбается, но от него веет стужей. – Соби, будь добр, объясни мне, как ты умудрился провалить задание столько легкое, что и Акаме с ним бы справился? Природный Страж обиженно вздыхает, но молчит. После поражения от Безлунных год назад спесь слетела. Нисей привык, что об него вытирают ноги. Все же это делает его природная Жертва. Значит, так надо. Агатсума молча пожимает плечами. Ему все надоело. Подколки Возлюбленного приелись и больше не задевают. Долгие месяцы светловолосый Страж страдал, но потом что-то вдруг переменилось. Соби не сразу понял почему захотелось жить, почему душу окутывает тепло, а мир наполнился легкостью. Ответ пришел вместе с тем, как Нелюбимый наращивал мощь. Рицка… Рицка обучается и стремиться к нему. Соби не мог допустить, чтобы так старающийся Рицка разбился об эго слабость. В последнее время светловолосый Страж принялся искуссно саботировать планы Возлюбленного. И было жутко интересно – можно ли взбесить его до такой степени, чтоб тот не сдержался и убил Бойца? Пока вывести Сеймея из равновесия не удавалось. Аояги Рицка возникает посреди гостиной совершенно внезапно. Все замирают в шоке, лишь сам Нелюбимый мысленно ликует. Этап успешно пройден. – Агатсума? – нарочито медленно говорит Аояги-старший. – Зачем ты это сделал? Но светловолосый Страж по-прежнему молчит, удивленно моргая, не веря в произошедшее. Он перенес Рицку на инстинктах Бойца, если бы голова за ними поспевала – никогда бы не сотворил подобного. Рицка подходит к художнику, внимательно осматривает. От пронизывающего взгляда любящего не укрылось ни исхудалое тело, заострившиеся скулы, синяки под глазами и темные гематомы всюду, куда попадает скользящий взгляд. В душе воспламеняется ярость. Злость на брата, на себя, и на Соби, все это позволяющего. Повернувшись к Возлюбленному, Рицка одаривает его презрительным взглядом. – Не строй глазки, братишка, я тоже так умею. Спорим, что ты проиграешь, ведь опыта у меня по более. Как и Силы. – Никогда не спорь с дураком. Так ты опускаешься до его уровня, а там он задавит тебя опытом, – с холодной улыбкой процитировал Рицка. – Я пришел поговорить с Соби. – Почему ты думаешь, что я позволю? – иронично вздергивает бровь Сеймей. – Почему ты думаешь, что я спрошу твоего разрешения? – парирует Рицка. – Ты не любишь меня, братик? – Я люблю тебя, Сеймей. Но так же я люблю себя. Раньше я боялся такого, и ты смог на этом сыграть. Я не виню тебя. Ты использовал инструмент, что я сам вложил тебе в руки. Но более он не действенен. Так что, как любящий брат, я буду навещать тебя в тюрьме и приносить свежие фрукты. На лице Возлюбленного отражается недоумение. – Ты… изменился, братишка. – Очень изменился, Рицка, – подтверждает Агатсума, походя ближе. – И что же, Нелюбимый, – ядовито выплевывает Сеймей, – планируешь забрать моего Бойца? – Соби не вещь. Я не собираюсь влиять на его выбор или насильственно причинять ему благо. Я могу решать только за себя. И я решил, что буду с Соби, где бы он и был. – И если я против? – Мне на твое мнение плевать. – А если Агатсума против? Разве не он бросил тебя? Не он оставил позади, заставив рыдать? Рицка пожал плечами. – То был его выбор, а рыдать и убиваться – мой. Я не скоро, но понял, что такая реакция непродуктивна. – И все же он… – Довольно! – резко обрывает брата подросток. – Я не намерен обсуждать Соби или говорить о нем в третьем лице. Вообще-то, он стоит здесь. – Но хочет ли он сам за себя говорить? Агатсума демонстративно расстегивает рубашку, открывая чистую шею. Комната вновь погружается в тишину. Первым от шока оправляется Рицка. – Соби, молодец! – радостно восклицает он. Блондин улыбается – открыто и чуточку смущенно. – Я давно понял, как это можно сделать, но… не было стимула. – Ты боялся, что я такой же, как и все… – Не ты один подкован в психоанализе, Рицка. – Сбросил… Взял… и сбросил, – раздался пораженный голос Акаме. Природный Страж Возлюбленного словно очнулся после забвения. Темный понурый взгляд преобразился, зажигаясь прежним лихим огнем. – Акаме, что ты?.. – начал старший Аояги, но пространство вдруг прорезал резкий звон и мир облачился во мрак Системы. – Аояги Сеймей, системной имя – Возлюбленный, Вы задержаны. Рекомендую не оказывать сопротивление, – голос Минами звучал грозно, а голубые глаза пылали триумфом. Директор повел пальцем и сопровождающие его Пары окружили Возлюбленных кольцом. Сеймей внимательно оглядел противника – Ритсу привел наилучших. – Акаме, давай развлечем их. – Я не стану сражаться за тебя. – Что ты сказал? – чеканя слова переспросил Возлюбленный. – Я не буду защищать тебя. Я тебя как люблю, так и ненавижу. У меня сердце кровью обливается понимая, что дальше произойдет с тобой, но ты заслуживаешь наказания. – Ты в своем уме, Боец? – Да, наконец-то, да. Ты привязал меня к себе ложью, Сей. Ты манипулировал мной. Я позволял тебе это, потому, что боялся. Мелкий все правильно сказал – суть в любви. Я боялся, что никто не будет любить меня, что я окажусь ненужным. Теперь я понимаю – искать в других было ошибкой. – Акаме! – Надо отдать тебе должное – ты мастерски реализуешь свое Имя. Возлюбленный… Прости, Сей, я приносить тебе фрукты не буду. Нисей развернулся и исчез. – За ним! – Нет! – властно остановил Бойцов директор. – Пусть идет. Такой он свободен. – Но сенсей… – Уводите Возлюбленного. Аура его воли сильна, но всех сразу он не в состоянии подчинить. – Слушаемся. – Рицка! Но Сеймея никто не слушал. Минута – и в черноте остаются только трое. – Сенсей, откуда Вы узнали и Вы… не слепы? – удивленно спрашивает Нелюбимый. – Был, Рицка. Я был слеп, покуда не лишился тебя. Когда прозрел – оказалось слишком поздно. И я очень хорошо знаю тебя. Я был уверен, что как только ты постигнешь ответ – сразу же помчишься к Соби. Я был готов и последовал за тобой. – Что… Вы такое говорите? И, Ритсу-сенсей, почему Вы… исчезаете? – Это значит, что моего узора реальности больше не существует, – ответил Минами, щелкая пальцами. Силуэт мужчины окружила легкая дымка. Когда она спала, перед парой предстал… Агатсума Соби. – Это… как? – ошарашенно шепнул Рицка. – Помнишь, Рицка, как мы говорили о моем детстве? Вот только в моем мире властного опекуна Минами Ритсу, создавшего из меня сильного Бойца, не было. Человек с таким именем и занимавшим такой пост существовал, но он был добросердечным. Он пожалел меня. И я привык жалеть себя. Я вырос слабым. Как физически, так и эмоционально. Незрелая личность, склонная к истерикам, припадкам и занятая поисками того, что способно заглушить детский страх. Этим для меня стал Сеймей. Он был той силой и властью, что держала стальными тисками, причиняла адскую боль, даруя уверенность, что я нужен, что кому-то, до меня есть дело. Что я не одинок… Он давал мне именно то, в чем я нуждался. Встретив тебя, я не смог поверить, что любовь – сильнее всего на свете… – мужчина запнулся, а его исчезающей фигуре пошла рябь. – В моем мире ты умер, Рицка… Нелюбимый вздрогнул, а стоящий рядом Соби едва слышно зарычал, притягивая Рицку ближе. – Я… не мог смириться, – продолжил повествование мираж. – Я нашел способ вернуться в прошлое, убил настоящего директора Гоуры и, сотворив личину, занял его место. Я уничтожал все сведения о прошлом директора, заменял воспоминания. Никто не знал, что оригинал Ритсу выглядел иначе. Я начал создавать иную ветвь реальности. Я воспитал из маленького Соби настоящего Стража. Я знал, какими качествами должен обладать, чтобы защитить Рицку, и прививал их себе всеми доступными методами. Но против кармы люди, даже наделенные способностями, бессильны. Соби ушел, ошейник с Именем «Belowed» замкнулся на его шее. Вновь добровольно. Руки мужчины сжались в кулаки. Несколько долгих мгновений он с ненавистью смотрел на Стража, но вот тающее лицо смягчилось, а злость сменилась улыбкой. – Не только в воспитании было дело. Я не учел куда более глубокую рану. Но все не зря: Рицка жив, он помог мне исцелиться. Я счастлив сейчас видеть нас вместе. – Это как-то… слишком… Рицка подался назад, плотнее вжимаясь в теплые объятия любимого Стража. Агатсума сжал чуть крепче, подтверждая, что способен дать ошеломленному Рицке опору и чувство безопасности. Сам же Соби спокойно смотрел в глаза тающему себе. – Ты создал развилку, изменяя собственную судьбу. Того, что было с тобой, никогда не было в моей жизни. Так что предугадать было сложно, – нынешний Соби склонил голову на бок. – Теперь я понимаю мотивы твоих поступков, но не думай, что ты заслужил прощение. – Нет, нет! Соби, не надо! – всхлипнул Рицка. – Прости его, пожалуйста. Не надо… Не нужно ненавидеть себя… – Рицка… – в один голос шепнули мужчины и переглянулись, впервые в жизни понимая друг друга. Соби кивнул и тающий силуэт ответил легкой улыбкой. Прошлое осталось позади. – Могу я?.. – призрачный Агатсума сделал небольшой шаг вперед. – В последний раз… И он протянул едва различимую руку, желая прикоснуться к тому, кого любит всей душой, кого потерял навсегда, но кто всегда был жив перед глазами. – Рицка… – Соби! Нелюбимый попытался сжать призрачные пальцы, но они обернулись туманом. Юноше оставалось лишь глотать слезы. – Такой же, каким я тебя помню, котенок… Но и совсем другой. Все, что ты совершил, я смог познать лишь понаслышке. Но ты поддерживал во мне пламя надежды. Не плачь… Я ухожу счастливым. Это дар небес – раствориться, знать, что меня никогда не было. – Нет, мы никогда не забудем о тебе! – Запомните меня как врага. Чтоб всегда ощущать цену глупости. И Соби, – голос звучал на грани слышимости. – Возвращаю тебе то, что не забирал… С последним звуком остаточные блики погасли, и Агатсума Соби навсегда исчез. Рицка развернулся и поглубже окунулся в объятия любимого. Прижался настолько сильно, насколько мог. И больше не сдерживал крика. Осознавать произошедшее было ужасно. – Не нужно, Рицка. Это не стоит твоих слез. – Но прожить такую судьбу… – Он исправлял собственные ошибки. Я бы поступил точно так же. – Я рад, что тебе не придется. И Соби?.. – поражено шепнул подросток. – У тебя… ушки… Агатсума вздернул бровь, несколько долгих мгновений недоверчиво смотрел на Рицку, ожидая, что тот опровергнет свои слова. Застланным слезами глазам могло показаться. Но время шло, а Рицка смотрел так же восхищенно и оторопело. Соби потянулся рукой к своей макушке. – Действительно… ушки. – И хвост! Так вот, что значат слова – «возвращаю то, что не забирал»! – Да уж… – хмыкнул Соби. – Сложновато лишить самого себя атрибутов невинности. Щеки Рицки смущенно заалели, и подросток поспешил спрятать лицо на груди Стража. – Домой, Рицка? – Да, Соби. Возвращаемся домой. Зеро еще не успели разнести твою квартиру. Агатсума мягко рассмеялся. - Нашу, Рицка, нашу.