Кровавый Джек: Обретённый Путь.

Твердолиственный лес был прекрасен. Гуляя между столетних дубов и сосен, я прислушивалась к щебетанию местных птиц и шуршанию летней листвы на деревьях. В лесу не было слишком светло, однако лучи солнца, пробиваемые через зеленую листву, давали достаточно света, чтобы видеть тропу, протоптанную между стволов деревьев. Я не знала, где я, но этот недостаток знаний меня ничуть не смущал. Наоборот, это давало мне возможность познакомиться с лесом, открыть его секреты, правила, жизнь, здесь обитающую. А если я всё быстро пойму, то обзаведусь хорошим другом. Разве не это делают лесники? Слушают голос леса. Но куда я иду? Куда ведёт эта небольшая тропа? Что в конце? Кажется, впереди чувствуется аромат дыма... Костёр? Не торопясь, я приближалась к костру. Кто же там? С каждым шагом лес становился все темнее и таинственнее, но это почему-то не пугало меня. Наоборот, я чувствовала уют. Словно меня укрыли одеялом, и теперь я дома. Щебетание дневных птиц сменилось криком ночных сов. Изредка через листву выглядывал серп молодого месяца. Вот так за несколько секунд день сменился глухой ночью, а я наконец-то дошла до небольшой полянки, в центре которой игриво пылал костёр. Перед костром кто-то сидел, вот только разглядеть сидящего человека мне не удалось, так как он был повернут ко мне спиной. Хотя секундой позже я поняла, что этого и не надо: я и так прекрасно знаю, кто это. Высокий мускулистый мужчина в невзрачной одежде лесничего, взлохмаченные седые волосы и борода — всё это я уже видела сотни раз. Подойдя к костру, я присела на свободный пенёк недалеко от человека. — Здравствуй, папа, — поздоровалась я, слегка улыбнувшись, на что тот приветственно кивнул головой и подкинул в костёр пару сухих брёвен. — Это сон? — Смотря как на это посмотреть, — ответил отец. — Для тебя, может быть, и сон, для меня же реальность. — В последнее время я тебя вижу довольно часто. Треск разгорающегося костра заполнил тишину ночного леса. Я очень люблю смотреть на костёр. Порой он кажется таким диким и необузданным, что приносит разрушение и опасность, но в тоже время он дарует людям пищу и тепло. Плохой огонь или хороший? Разрушитель или спаситель? На этот вопрос невозможно ответить. Всего должно быть в меру. — Ты меня видишь, потому что так надо, — спокойно отметил отец, по-прежнему глядя на костёр. — Судьба твоя меняется, и ты — вместе с ней. — И что всё это должно значить? — устало спросила я. Вот сколько себя помню, отец всегда любил загадками говорить и великую мудрость в них искать. И если раньше, когда я была ребёнком, мне это даже нравилось, то теперь всё резко изменилось. Отец молчал. Он не улыбался, что меня уже насторожило, и был слегка напряжён, словно должно произойти что-то очень плохое. Таким я его видела всего несколько раз. Запомнился один случай, когда к нам пришли домой дозорные и попросили помощи отца. Пропал ребенок в лесу, и была необходима помощь профессионального лесника. Ребенка, конечно, потом нашли, но вот выражение лица я запомнила. Я знала, что если начну выпытывать из отца всю информацию, то в итоге в любом случае ничего не получу. Он скажет мне только то, что захочет сказать, а не то, что я хочу услышать. Да и в чём смысл? Всё равно это всего лишь сон. Мой сон. Всё, что тут происходит — лишь игра моего подсознания. Можно сказать, что сейчас я общаюсь со своим внутренним «Я». Ведь так? Я не верю в призраков или что-то в этом роде. Мир, конечно, слишком необычен, чтобы в чём-то его ограничивать, но с этой точки зрения я реалист. — Тебе нравится твоя фамилия, Джекит? — неожиданно спросил отец, чем меня слегка обескуражил. Я с непониманием смотрела на отца, ожидая пояснений. Что это за вопрос такой? Нравится ли мне моя фамилия? Я с ней родилась и как-то не задумывалась о таких вещах. Нет, я понимала, что после того, как выйду замуж за Билли, естественно, сменю её, но… нравится ли она мне? — Красный цвет в нашей семье — довольно сильный символ. Я бы даже сказал, талисман. — Красный цвет? Талисман? — всё ещё не понимала я. — Папа, это всего лишь фамилия, состоящая из трёх букв. Ничего особенного. — Хм... — Отец усмехнулся. — Может быть. Однако нашей семье красный цвет всегда приносил удачу. Цвет страсти, войны, жизни и любви. Согласна? — К чему всё это? — спросила я, продолжая наблюдать за пляшущим танцем пламени. — Хочешь, чтобы я сохранила свою фамилию? Ладно, сохраню. Думаю, это не принципиально. — Выбор ты должна будешь скоро сделать, — с еле слышным смехом в голосе произнес отец. — Но по правилам я не имею право вмешиваться. Просто надеюсь, что ты выберешь правильный вариант. — О каком выборе ты говоришь? — уже с раздражением спросила я и, оторвав взгляд от костра, посмотрела на него, но его там не оказалось. — Папа? Пап! Я осмотрелась. Тёмный ночной лес куда-то исчез. Остался только костёр, однако теперь я находилась в тёмной пещере. Я вновь и вновь звала отца, но его не было поблизости. Я одна? Нет, впереди что-то шевельнулось. — Папа, это ты? Я встала в полный рост и неуверенным шагом направилась в сторону шелестящего звука. Свет костра не достигал той стороны пещеры, однако я была уверена, что даже в темноте смогла различить что-то… большое. В тени сверкнул янтарный отблеск пары глаз, и я замерла на месте: это точно не мой отец. Янтарный взгляд сосредоточился на мне и слегка прищурился, явно обдумывая, опасна я или нет. «Хищник!» — мелькнуло у меня в голове, и я попятилась назад, чем вызвала агрессивную реакцию неизвестного обладателя янтарных глаз. С оглушающим рёвом из тени на меня выбежал огромный насыщенно-бурый медведь. Одна только его передняя лапа могла раздавить мою голову, как грецкий орех. Бежать было некуда. Оружия с собой у меня не было, а костёр, как назло, куда-то исчез, лишая меня последней надежды на защиту. Медленно сделав очередной шаг назад, я оступилась и повалилась на землю. Медведь подошёл ко мне вплотную, встал на задние лапы и заревел прямо в лицо, от чего мои волосы заколыхались. Странно, но от медведя запахло ромом и… морем? Он так рычал и был таким страшным, что я была уверена в том, что он убьёт меня. Достаточно одного взмаха когтистой лапы — и меня больше не спасти. Краем сознания я понимала, что это всего лишь сон. Я могу управлять им. Во всяком случае, должна. Но нет. Он был слишком реальным. Слишком. Мозг отказывался разграничивать реальности. Но зверь не спешил нападать. Да, он кричал и оглушал своим рёвом, но не нападал. В какой-то момент он наклонил свою морду на уровень моего лица, и наши глаза встретились. В янтарном взгляде не только бушевал пожар, но и отчётливо читался разум. Против логики и здравого смысла я приподняла руку и медленно, чтобы не спугнуть, попыталась прикоснуться к шерсти мохнатого зверя. Медведь сначала отшатнулся от протянутой ладони, но потом сам подставил свою морду, предлагая мне к ней прикоснуться. Шерсть была нежной, мягкой и шелковистой. Судя по тому, как утробно заурчал медведь, ему были приятны эти прикосновения. От такого контраста ощущений я даже засмеялась. Оказывается, даже такой злобный и агрессивный зверь может быть обычным плюшевым мишкой. Мне хотелось даже поиграть с ним, ведь такое происходит впервые, но мой сон прервался. Открыв глаза, первое, что я увидела — это спящее лицо Юстасса Кида. Пират храпел. Причем сильно. И этот храп обдувал моё лицо. Теперь хотя бы ясно, почему я слышала рёв медведя и почему он пах как… как Кид. От его храпа даже стены дрожат, как я раньше не проснулась? Кстати, а который час? На улице ещё темно… хотя по солнцу тут точно не определишь время. Тут всегда темно. Ладно, в конце концов, я выспалась, и пора приводить себя в порядок, да и делом заняться, а то Миледи заскучает раньше, нежели мы хотя бы что-то успеем сделать. Я попыталась повернуться к краю кровати, но не тут-то было. Оказывается, наши пальцы с Кидом до сих пор сплетены. И пока я спала я не чувствовала этого, так как наши руки были расслабленны. Но стоило мне попытаться вырваться, как пират рефлекторно скрепил пальцы и не позволил расцепить руки. И при всем этом он спокойно продолжал спать, издавая рычащий храп. Боже, боже… От его перегара я сама скоро опьянею. Если уже не опьянела. Мне ведь достаточно и пробки понюхать, чтобы я была уже навеселе. — Кид, — позвала я его негромко, но тот только громче храпеть начал. — Кид! — уже более уверенно произнесла я, но и тут пират не очнулся. Всё же та последняя бутылка рома была лишней. Я его пихала в плечо, хлопала по щекам, но он даже ухом не повёл. Тогда ко мне на ум пришла последняя, слегка глуповатая идея. — Капитан! На нас напали!!! — во всё горло крикнула я прямо над ухом пирата. Свершилось чудо! Кид резко распахнул глаза, отпустил мою руку и принял сидячее положение. — Свистать всех наверх! — приказным тоном заорал он. — Дать ответный залп из пушек! Кто, чёрт возьми, посмел…? — и тут он замолчал, осмотревшись. Прошло несколько секунд, прежде чем до него дошло, что мы не на нашем корабле, а всё ещё в замке Миледи. Я сидела позади Кида и бесшумно смеялась в подушку. Это было что-то! Казалось, что его не разбудит ничто — ни грохот взрывов, ни удар со стороны противника; но стоило одному из команды попросить помощи, как бравый капитан уже готов ринуться в бой. Кид медленно посмотрел на меня. В его глазах бушевала ярость, а мне от этого стало ещё смешнее. Волосы растрёпаны, причем одна сторона отлежана, и причёска похожа на ирокез, щека помята, а под глазами — синяки из-за недосыпа. К тому же косметика размазалась. Интересно, я сейчас так же выгляжу? Ну просто «божественное» доброе утро! — Джек! — сердито произнёс он. Кид не повышал тона, но каждый звук буквально кричал об опасности пирата. — Больше так не делай, чтоб тебя! — Как прикажете, капитан, — все еще смеялась я, а после добавила: — Меньше пить на ночь надо было. — Я уже говорил раньше: не твоего ума дело! — рыкнул Кид, недовольный тем, что ему указывают, что делать, а чего не делать. Эта фраза сразу оборвала любое желание смеяться. Кид не в духе. А может, похмелье? Так сам виноват. Сейчас он сидел на краю кровати и протирал глаза, стараясь окончательно проснуться. В дверь постучались. Стук не был громким или настойчивым. А когда я встала с кровати и, подойдя к двери, приоткрыла её, то убедилась, что передо мной стояли две служанки, что приглашали сначала в ванную умыться, — ну я знала, где это, — а после они проведут меня в зал, где будет завтракать Миледи. Их госпожа желает, чтобы я составила ей компанию. Обернувшись назад, я увидела, что Кид вновь улёгся на кровати и, не обращая ни на что внимания, уснул крепким сном. Хорошо, хоть на этот раз без храпа. — Хорошо, — отозвалась я служанкам и последовала за ними, предварительно прикрыв за собой дверь. — Ведите. Красная Джекит — именно так обращалась ко мне Миледи. Не Рэд, а именно Красная. Во время завтрака, хотя это больше было похоже на церемониальное чаепитие, где девушки одевались подобно фарфоровым куклам, я снова была в ярко-красном платье. Теперь все предметы, которыми я пользовалась, были красного цвета. Даже посуда, которую предоставила Миледи. Всё это превращалось в какую-то игру. В комнате, где мы находились, вдоль стен располагались огромные разноцветные игрушки. Плюшевые мишки в человеческий рост, тряпичные куклы с глазами-пуговицами и большие разноцветные кубики, которые с лёгкостью могли бы исполнять роль стола или стула. Кстати, я сидела на одном таком красном кубике. Себя осмотреть в этой игровой комнате было затруднительно, но вот Миледи в её белоснежном платье с кружевами, длинным перчаткам и дамской шапочке казалась самой настоящей куколкой. Когда она некоторое время не шевелилась и не издавала звуков, я даже сомневалась: а настоящая ли она? Наши наряды вновь по стилю были очень похожи. Я не понимала, зачем она это делает и какую теперь я исполняю роль. Сейчас девушка готовила мне чай, и нас окружала тишина. Только звон стеклянной посуды разбавлял мёртвое молчание. Это позволило мне повнимательнее присмотреться к хозяйке замка. Смотря в её чёрные бездонные глаза, я уже стала сомневаться в своих первых догадках, что этой девушке двадцать лет. Она казалась старше. Намного старше. Словно передо мной — пожилая женщина, которая успела повидать многое на своём пути. Почему всё так изменилось? Ведь на её лице не дрогнул ни один мускул. Оно всё такое же прекрасное, напоминающее изваяние фарфорового ангела. Но вот глубина и мудрость взгляда… Передо мной возникла чашка горячего чая. Сладковатый аромат чайных листьев тут же окружил меня. Сделав небольшой, скорей для видимости, глоток, я кратко поблагодарила Миледи за напиток. Та же пила чай с нескрываемым удовольствием, но после, расслабившись, спросила: — Что связывает тебя и Кида? Этот вопрос был несколько неожиданным, однако я не подала виду своему удивлению. Она его ревнует? Я до сих пор не могу понять природу их отношений. Кид говорит одно, она другое. Кто из них прав? А может, оба неправы? — Я клерк на его корабле, — коротко ответила я, сохраняя отстраненное спокойствие в голосе. — И всё? — с иронией спросила хозяйка и, не дожидаясь моего ответа, добавила: — Не стоит доверять Юстассу Киду, милая. Этот пират предаст тебя в самый неподходящий момент. — Я не… — Что он обещал тебе, пока ты бороздишь с ним моря Гранд Лайна? — Похоже, мне стоит сейчас молчать. Что бы я ни сказала, она просто не услышит. Что ж… пусть будет так. — Так что он пообещал тебе? Золото? Славу? Богатство? А может быть… любовь? Знай, такие, как Юстасс Кид, — однолюбы. Один корабль, одна команда, одна женщина. И любит он меня! Я слегка удивилась. Неужели Миледи ревнует его ко мне? Но как такое возможно? Их связывает прошлое, хоть я и не до конца понимаю, какое именно. У меня с Кидом ничего не было и быть не может. Мы слишком разные. К тому же о какой близости может идти речь, когда он просто похитил меня? Эти его вечные игры, проверки, нападения со стороны команды. Странно, что я вообще с ним разговариваю! Нет, я, конечно, понимаю, что человек способен привыкнуть ко всем условиям, но это — чистый воды мазохизм. — А ты? — пойдя против своего же правила спросила я. — Ты любишь его? — Люблю ли я этого пирата? Ха-ха-ха! — Неожиданно девушка засмеялась так громко и вызывающе, что я слегка передёрнулась. Этот голос не принадлежал той миловидной девушке, которую я видела вначале. Я словно видела перед собой совершенно иного человека, пожилую старуху с каркающим хриплым смехом. Она смеялась долго, не в состоянии остановиться, а под конец закашлялась, но именно это заставило опомниться хозяйку замка и восстановить дыхание. — Нет! — отчётливо и звонко произнесла она. — Знай же, Красная Джекит, что ни один мужчина не заполучит моего сердца. Мужчины — это ненасытные животные, которые привыкли только брать и разрушать, ничего не давая взамен. Глупа та женщина, что добровольно отдает своё сердце представителю мужчин. Его уничтожат, растопчут, разорвут на части, при этом даже не заметят того, что сделали. Каждое слово было буквально пропитано ненавистью. Я никогда не видела столько гнева. Идеальное белоснежное личико потемнело и искривилось в озлобленный оскал. Сам воздух, окружавший девушку, казалось, почернел, образовывая огромную всепоглощающую воронку. Предметы около Миледи стали медленно разрушаться, становясь прахом. Из-за бури эмоций она еле сдерживала способность своего дьявольского фрукта. Это ужасало, но я не смела её остановить. Что-то точно произошло в прошлом, от чего она испытывает такую неудержимую ненависть к мужчинам. Но что? Что могло произойти с юной девочкой из хорошей семьи? Неужели к этому причастен сам Кид? Странно, я лично была свидетелем того, насколько Кид может быть жесток. При мне он убил одного из своих подчиненных, а сколько их было ещё до меня — неизвестно. Пират, чьё имя ужасает сотни цивилизованных островов. Почему краем сознания я засомневалась в том, что это действительно совершил Кид? Тем временем Миледи успокоилась, вернее, приудержала свой пыл, а в глазах всё еще бушевала ярость и необузданная ненависть, которую ей явно хотелось выплеснуть на кого-нибудь. — Что ты обо мне знаешь, Красная Джекит? Что ты вообще знаешь об этом месте? — Я молчала. Пересказывать слова Кида не хотелось, а от себя добавить было нечего. Миледи восприняла это как ответ. — Вот видишь? Ничего! А ведь это была поистине прекрасная страна. Плодородные земли давали пищу круглый год. Весенний остров приманивал своей красотой не только туристов, но и местную живность. Люди не знали ни бед, ни голода, ни болезней, ни войны. Все были счастливы. Во всяком случае, я так думала десятилетней девочкой... Взгляд Миледи потускнел. Она одновременно и смотрела на меня, и не смотрела. Словно видела перед собой совершенно другое. Картины прошлого? По её лицу промелькнула грусть. Она сожалеет, но о чём? О том, что она сделала или о том, чего не сделала? — Красота… — продолжала хозяйка, всё дальше и дальше ускользая в воспоминания. — Как ты думаешь, Красная Джекит, красота важна? Я была очень красивым ребенком. Красота в моей стране ценилась больше, чем любое золото. Красоте поклонялись и приносили жертвы. О красоте все мечтали и одновременно безумно боялись её. А всё потому, что за красотой следует расплата. — Голос девушки был спокойным и равномерным. Я чувствовала, что близится тот момент, когда я услышу её историю, но мне почему-то не хотелось этого. Казалось, что когда я приоткрою завесу времени, то и моя жизнь больше не будет прежней. Но я молчала. Слушала хозяйку замка и молчала. — В десять лет мне подарили удивительный фрукт. Он был похож на чёрное яблоко с забавными завитушками вдоль всего фрукта. Я никогда не видела такого фрукта, а ведь наша земля была плодородной и производила на свет сотни тысяч разнообразных плодовитых растений. Любопытство пересилило меня, и я, взяв подарок у заезжего незнакомца, съела его. Незнакомец заверял, что я самая красивая девочка, которую он только видел, и именно поэтому он подарил мне волшебный фрукт. Съев его, я стану ещё прекраснее и волшебнее. Знаешь, каков он на вкус, Красная Джекит? Знаешь, каково на вкус любопытство и желание стать ещё красивее? Я знаю. Горький. Более горького вкуса я никогда не чувствовала. Мне сразу перехотелось есть его, но было уже поздно. Изменения начались. Так она стала фруктовиком ещё в раннем детстве? Что же могло произойти? Я взрослая женщина, и то чувствовала себя так, словно схожу с ума. Мне было плохо. Я не ела и не спала. Присутствие любого человека убивало меня. А этот шёпот… Это сейчас я привыкла к нему и практически не обращаю на него внимания; но тогда… что же было с Миледи? — Я съела фрукт, но по глупой детской наивности никому не сказала об этом, — на губах девушки мелькнула легкая улыбка. — Я не чувствовала никаких изменений ни в себе, ни в окружающих. Всё оставалось таким же, как и всегда, но не для всех. Люди стали сторониться меня. Побаиваться, а в спину кричать — «Проклятая!» или «Ведьма!» Не сразу я узнала, что в тех местах, где мне довелось побывать, урожай больше не цвёл, а животные умирали. Земля под моими ногами становилась бесплодной. Звери старели за считанные недели, не дав потомства. Всё, к чему я прикасалась, разрушалось, рассыпаясь в прах. Я стала бедой нашей страны. Принцесса, чьё имя теперь связывалось с чумой. Жители не могли терпеть подобного. Собравшись одной обезумевшей толпой, они ворвались во дворец, в покои моих родителей и потребовали самого страшного, что только могут услышать родители — моей публичной казни. В этот момент, я отчетливо представила, как посреди ночи, вооружившись факелами и холодным оружием, все жители столько прекрасной и любимой для девочки страны решили расквитаться с ней за то, что она ещё не могла контролировать. Безумство, крики и плач родителей. Страх и ужас маленького ребёнка. Всё смешалось воедино. — Долго сопротивляться натиску жителей родители не могли. Во благо всей страны они отдали своего единственного ребенка разгневанной толпе. Посреди ночи грубые мужские руки сорвали меня с постели и под всеобщий хохот и улюлюканье потащили меня на улицу, где был уже готов импровизированный эшафот. Когда меня привязывали к столбу, я кричала и звала на помощь, не понимая, почему те, кто каждый раз улыбался при встрече со мной, теперь кричали в лицо «Ведьма!» и требовали сжечь меня. Однако даже тогда, когда я была привязана к столбу и просто беспомощно свесила голову, никто не решался взять в руки факел и завершить казнь. Что-то человеческое сохранялось в их сердцах. Во всяком случае до той поры, пока из толпы не вышел мужчина. Тот самый мужчина, что и подарил мне фрукт. Взглянув в мои глаза, он улыбнулся, а после во весь голос сообщил, что я исчадие Ада, и от меня необходимо избавиться, чтобы очистить землю, на которой они живут. Тот, кто даровал мне эту способность и всё знал о ней, требовал моей смерти. Я кричала, молила о пощаде, хотела рассказать, что во всём виноват этот мужчина, но верили не мне, а ему. Ведь, как он сказал, моя красота — проклятье, что ослепляет, а его неказистая и неряшливая внешность — залог правды. Схватив факел, мужчина поджёг хворост у моих ног, и его тут же охватило огнем. Я помню, как горела моя кожа. Помню тот зловонный запах, охрипший крик и этот ужас в моём сознании. Я поняла, что ждать помощи не откуда, я умру, и виной тому — мужчина. В эту же секунду что-то во мне прорвалось. Волна ярости, боли, отчаяния и ненависти смешались воедино, образовав нечто тёмное и уничтожающее. Мне было нечего терять, и я дала волю той волне, что за считанные секунды уничтожила всё. Абсолютно всё. Девушка прервала свой рассказ и сделала пару глотков чая. Я в это время, кажется, забыла, как надо правильно дышать. Это было первое предательство со стороны мужчины, которое она простить не может по сей день. Её сожгли… вернее, должны были. Она ведь здесь? А её кожа идеальна — ровная и белоснежная. Ни единого шрама. — Разглядываешь мою кожу? — с усмешкой спросила девушка. — Знаешь, в одном этот мужчина не соврал. Этот дьявольской фрукт и правда сделал меня ещё прекраснее и волшебнее. После этих слов Миледи отложила чашку чая в сторону, взяла в правую руку ножик для масла и со всей силы воткнула его себе в левую ладонь, пронзив насквозь. От такой неожиданности я невольно вскрикнула. Тёмно-бордовая кровь тут же обрызгала весь стол, сильно запачкав её белоснежный наряд. Теперь казалось, что её кровь всюду. Буквально всюду, и от неё никуда не деться. Сработал рефлекс, и я вскочила на ноги, зовя на помощь хоть кого-то. На мой зов прискакала одна из служанок. Она быстро поняла, что к чему, и подбежала к своей госпоже, а та, недолго думая, схватила её за горло двумя руками и… иссушила ее. Теперь вместо служанки осталась одна лишь горка пепла. Я замерла на месте, как вкопанная. Зачем? Зачем я только кричала? Почему просто не оставила всё как есть? Теперь очередная невинная девушка мертва. — Смотри, — Миледи с лёгкой полудетской улыбкой показала мне ранее раненую руку. Она была как новая. Что произошло? На коже и царапинки не осталось. — Благодаря способности своего фрукта я не просто превращаю всё, к чему прикоснусь, в пепел, предавая тлену, — я забираю положенное им время и проживаю его так, как сама того хочу. Это своего рода неуязвимость. Разве не здорово? — Настроение тут же переменилось у хозяйки. Она смеялась, совсем не обращая внимания ни на горку пепла рядом с собой, ни на собственное окровавленное платье. Я же просто стояла на месте и смотрела на смеющуюся девушку. И девушку ли? Раз она может омолаживать себя, то, сколько ей вообще лет? Кид об этом знает? Боже, у нас вообще есть шанс против такой, как она?