Любовь под номером N

      — Когда вернётесь, включить вам марш Мендельсона или рановато пока будет?       Ухмылка Скотта бесит неимоверно. Вымораживает, хлёстко думает Ороро — и тут же со стыдом осознаёт, что этот глагол ею как раз у Саммерса и позаимствован. Скотт в этом плане удивительно чёткий человек, лучше всего укладывается в свои же собственные категории и решительные выражения. Но сейчас бесить египтянку меньше благодаря этому факту он не начинает.       — Мы же просто идём в кино. При чём здесь Мендельсон? — Курт то ли умело делает вид, то ли и впрямь не понимает издёвок Саммерса. И кажется Ороро таким социально беззащитным, что впору бросаться на Скотта с кулаками, требуя не трогать младенца. Желание распустить руки девушка сдерживает. И вместо этого со всем доступным ей ядом в голосе распускает язык: — Что-то я не припомню, чтобы вам с Джин кто-то включал свадебный марш, когда вы из кино возвращались.       — И это была всеобщая большая оплошность, — на лбу Скотта залегает упрямая складка, в углах губ образуются целые фьорды, а в голосе столько горечи, что при желании можно заставить всю школу зарыдать. Саммерс явно воспринимает ответный укол совсем не так, как планировала Ороро — а египтянка только удивлённо крутит головой. И думает, знает ли Джин о том, какие планы имеет на неё этот явно поехавший головой на любовной почве парень.       — Вот тогда разберись сперва со своими ошибками в личной жизни, а потом уже к другим лезь, — советует Ороро. И трогает Курта за запястье: — А нам пора. Опоздаем.       Вообще-то к опозданиям, что чужим, что своим собственным, египтянка относится довольно спокойно, не придавая времени какого-то особенного, чрезмерного значения. Но начинает резко ценить пунктуальность, когда ей это выгодно — а сейчас слова «нам пора, мы опаздываем» звучат как великолепный повод отделаться от Саммерса и его острого, порой безжалостно злого языка.       — Тогда бегите, — разрешает Скотт. Ороро его снисходительность ужасно раздражает. И, кивнув, девушка демонстративно обнимает Курта за плечи, хотя для совместной телепортации достаточно просто коснуться Змея, вовсе не обязательно так тесно к нему прижиматься. Курт, не умеющий так бравировать прикосновениями, осторожно придерживает девушку за локти и тоже смущённо кивает Скотту на прощание.

***

      — С последнего ряда лучше видно, — авторитетно заявляет Ороро, выбирая места. Утверждение откровенно шаткое и бездоказательное, но египтянка знает точно: главное — произносить его с максимально уверенным видом. Глядишь, и сойдёт за непреложную истину.       — И ещё на последнем ряду нужно целоваться. Я знаю, — обречённо вздыхает Курт. Всем своим видом показывает, что осведомлён о расставленной ловушке, но готов в неё шагнуть, если его подруге так хочется. Египтянке ужасно, иррационально нравится эта жертвенность — в глазах девушки такие жесты придают Вагнеру особенное очарование.       — И вовсе это не обязательно, — торопливо возражает Ороро, в глубине души как раз усиленно надеющаяся на то, что Курт не станет пренебрегать «традицией», о которой ему все уши прожужжала Джубили. — Я тебя совершенно не заставляю.       Кто тебя за язык тянул, идиотка.       Курт выданным ему разрешением, вопреки чаяниям Ороро, пользуется. И с головой погружается в фильм с самых первых минут, не отрывая от экрана сосредоточенного, по-детски удивлённого взгляда. Во время нескольких, как ей кажется, весьма подходящих сцен египтянка косится на юношу с надеждой, но Змей сидит, сильно наклонившись вперёд, и целиком захвачен разворачивающимся на экране действием. Ороро обиженно сворачивается клубком в своём кресле, с ногами забираясь на сиденье. Но упрекать, кроме самой себя, по сути, и некого. Сама же сказала, что не заставляет.       Увлекательный фильм неожиданно растягивается в вязкую, пресную жвачку. Ороро вяло отсчитывает минуты до окончания не оправдавшего её надежд сеанса. Курт мягко тычется носом ей в щёку только уже ближе к финальным титрам, осторожно целует, легко касаясь губами смуглой кожи. Египтянка расплывается в довольной улыбке и опускает глаза, хотя в темноте кинозала Вагнер вряд ли сумеет заметить, какой торжествующий блеск разгорается в глазах Ороро. Курт продолжает запечатлевать на щеке девушки мягкие, аккуратные поцелуи — несмотря на холодный синий оттенок кожи, губы у него ужасно тёплые на ощупь. Ороро находит в темноте трёхпалую ладонь, ободряюще пожимает, потом решительно перекладывает к себе на колено; поворачивает голову и следующий поцелуй встречает уже губами. Змей, явно не планировавший заходить так далеко, пытается смущённо отстраниться, но девушка успевает обнять его за шею и удержать рядом с собой. Курт трепещет в руках пойманной золотой рыбкой, когда Ороро пробирается языком к нему в рот и касается волнующе острых клыков. И стоит только разомлевшей египтянке блаженно расслабиться, как Вагнер тут же отстраняется, вырвавшись из её рук.       — Взаправду? — глаза Курта настороженно блестят в темноте совсем рядом. — Ты это сейчас по-настоящему? Я на самом деле настолько тебе нравлюсь?       — Если бы я целовала тебя на спор, я бы делала это у всех на виду, а не пряталась тут с тобой в темноте, — пожимает плечами Ороро. И ласково гладит Курта по щеке, очерчивая большим пальцем изгиб замысловатого узора: — Раз соблюдаю правило последнего ряда — значит, влюблена. Понимаешь, глупенький?       Курт наклоняется к ней сам; обнимает, заставляя девушку перегнуться через подлокотник, и снова и снова касается её губ. По экрану медленно плывут остатки финальных титров, над головами ярко вспыхивает свет, а Ороро всё продолжает утопать в объятиях Змея. Распробовавшего сладость поцелуев Курта не унять, он словно забывает, где находится. И огромные глаза цвета ржавчины смотрят с непониманием, почти с обидой, когда девушка кое-как останавливает Вагнера, упираясь ладонью ему в грудь.       — Нас отсюда вот-вот выгонят, — объясняет Ороро, взволнованно и часто дыша. И, стараясь быть как можно более соблазнительной, предлагает: — Но мы запросто можем продолжить в другом месте. Как насчёт моей комнаты? Подойдёт?       Курт улыбается. И снова притягивает девушку к себе, вовлекая её в синюю дымку телепортации.