"На острие"

Прошла неделя с последних событий. Чунхен и Хенсын, возвращаясь из центральной сеульской прокуратуры, в которой их и держали все это время, допрашивая, заставляя подписывать бумаги, проводить опознания и различные экспертизы, ехали по окружному шоссе, вид с которого открывался на вечерний Сеул. Переглянувшись с Чунхеном, но, не сказав ему ни слова, Хенсын с удовлетворением отметил, что парень, будто поняв его мысли, свернул с дороги и остановился на ближайшем пустыре, с которого можно было любоваться на заходящее солнце и виднеющуюся вдали реку Хан. - Сегодня такой красивый закат, правда, Чунхен? – выходя из машины, Хенсын глубоко вздохнул и потянулся, разминая ноющие руки и спину. - Да… - И надо бы отдохнуть, а то я так устал за эти сумасшедшие дни… Мало того, что после захвата триады нас затаскали с этой бумажной и бюрократической волокитой, потом то ругали, то поздравляли за раскрытие дела. Меня с Дуджуном едва не лишили должности, потом, вроде как, хотели наградить… Сумасшедший дом, да и только… - Хенсын опустился на капот новой HondaCivic, которая теперь почти ничем не отличалась от старой, ведь Чунхен долго доводил ее до ума, красил, настраивал и выхаживал. Все же кое-что в ней было особенное – одно из крыльев принадлежало предыдущей машине, пусть и было перекрашено и обработано. Это что-то вроде солидарности к автомобилю, прослужившему такую долгую службу безрассудному гонщику. - Угу… - только и ответил Чунхен, присаживаясь рядом и задумываясь о чем-то своем. - Хорошо бы ещё навестить Дуджуна в больнице, все-таки он пострадал, спасая жизнь Есобу и нам. Без него бы ничего не вышло. Я до сих пор удивляюсь и стыжусь собственной слабости, когда нужно было действовать. Надеюсь, его повысят. Он действительно заслуживает быть прокурором. Не то что я… Как думаешь? - Хм… наверное… - И мне хочется верить, что у них с Есобом все сложится, потому что пусть сейчас они не разговаривают, Дуджун все-таки прикрыл его от пули Квона, а это что-то, но значит, - Хенсын же вспомнил, как не так давно Чунхен прикрыл его собой, спасая ему жизнь. Повисло некоторое молчание, парни вспоминали произошедшее в ресторане и на гонке. Ведь все как-то случайно вышло, никто из них не ожидал победы. Просто удачно выбранный момент, просто быстрая реакция того же Дуджуна. Не он, Хенсын, не прокурор, а следователь Юн спас всех тогда, а затем позвонил заранее подготовленному наряду полиции, чтобы успеть взять с поличным всех присутствующих на гонке, пусть и с телефона растерявшегося Хенсына. Кое-кому все же удалось сбежать, но их имена следствию известны, долго искать не будут. Вот как подготовился Дуджун, а Хенсын все то время находился в прострации, практически умирая вместе с Чунхеном. А Чунхен тем временем думал, что едва не погиб, на ходу стараясь выскочить из своей старенькой Хонды. Все время, что он сражался на трассе с другими стритрейсерами, Чунхен думал, что гораздо разумнее было отказаться от гонки, как просил его Хенсын. Так он хотя бы не потерял бы молодого прокурора, а для матери он бы что-нибудь придумал. Как тяжело было сохранять маску спокойствия и уверенности, разговаривая с Квоном, выслушивая его угрозы, и чувствовать, что любое неверное слово – и Хенсыну, да и остальным заложникам, несдобровать. Но Чунхен не врал тогда, он не смог бы жить без этого глупого штурмана. Однако даже жаль, что важный секрет стал ему известен. Чунхен улыбнулся про себя, исподтишка поглядывая на задумавшегося Хенсына. Да, его (да и их) победа была действительно будто случайной, а спасение ещё большим чудом. Но все сейчас, слава Богу, позади… - Может, потом сходим на могилу Дахе? – Хенсын первым нарушил молчание. - Э?.. – Чунхен удивленно развернулся к нему. - Ну, все-таки, как бы они ни была причастна к делу, она все равно пострадала. Просто в память о ней. Почему-то хочется попрощаться… О ней мы хотя бы в курсе, а что стало с Сухеном никто пока не знает. - Как хочешь… - вздохнул гонщик, возвращаясь к своим размышлениям. - Кстати, вчера, пока ты опять ночью зависал в мастерской, звонила Миён из больницы. Нет, ничего страшного, наоборот, после погашения долга, лечение тотчас возобновили, и она сказала, что твоей матери стало лучше. Надо и ее навестить. Я хочу убедиться, что своими глазами ты обязан ей. Я почему-то в этом почти полностью уверен. Не хватает совсем чуть-чуть… - Может быть… - Чунхен посмотрел на свои руки, а Хенсын почувствовал себя как-то странно и неуютно. - Слушай, а давай… - Хенсын… уволься из прокуратуры… - гонщик прервал новый монолог Хенсына. - Почему? – удивленно округлил глаза парень. - Я хочу кое-что с тобой сделать… - Что? – сердце Хенсына вдруг забилось чаще. Волнение обострило ощущения, но парень старался не выдавать себя, заставляя голос звучать спокойнее, но практически безуспешно. - Помнишь, ты говорил, что хочешь в Японию? Поехали со мной? – Хенсын, положивший до этого голову на плечо Чунхена, отстранился и повернулся лицом к гонщику. - Зачем? - Меня пригласили работать гонщиком. И это не глупое соревнование, кто круче. Это настоящие гонки. Мне давно предложили, а я все отказывался, потому что призовые деньги там пусть и высокие, но выходит все равно меньше, чем на нелегальных гонках, особенно новичкам, но несколько дней назад мне перезвонили и возобновили предложение. Они обещали ежемесячную плату, профессиональную команду… Это серьезная компания. И я хочу… - пауза, Чунхен отвел взгляд в сторону, будто разглядывая один из виднеющихся вдалеке высоких небоскребов, - … чтобы ты был рядом. Возможно, тоже в команде. Мне понадобится штурман, и я хочу, чтобы это был ты. Если ты, конечно, сам этого захочешь… Последние слова потонули в шуме приближающейся со стороны шоссе машины. Однако Хенсыну, с распахнутыми от удивления глазами слушающему настолько не свойственную по размеру речь Чунхена, все было понятно. И, как ни странно, уже давным-давно Хенсын чувствовал, что прокуратура не его, что ему интересно совсем не выяснять, кто прав, а кто нет. После таких приключений, после гонок в одной машине с Чунхеном, водящим словно неадекватный камикадзе… Хенсын догадывался, что ему может нравиться, но сам боялся признаться даже себе, не то что окружающим. Точнее все-таки однажды признался наедине с самим собой, далеко от чужих глаз, но, вздыхая, отбросил эту идею подальше. Да и отцу это не понравилось бы. Но и именно поэтому сегодняшнее предложение гонщика он даже не смог, не успел оспорить, только согласно закивал ответ, разворачивая парня к себе и бросаясь ему на шею, а секунду спустя нежно целуя его в губы… Потом они ещё долго молчали и смотрели на заходящее солнце, когда внезапно Чунхен вновь потревожил их тишину, нарушаемую лишь шумом соседнего шоссе и периодически доносившимися издалека звуками вечернего города: - Хенсын, а все-таки, почему ты так быстро согласился? Тебе так легко все бросить здесь? А как же отец? - Нет, нелегко, но смогу лишь потому, что ты, как и я тебя, любишь меня. Мне больше ничего не надо, только быть рядом со своим любимым гонщиком. А как и где – не важно, - просто ответил Хенсын, вновь кладя голову на плечо Чунхена.