Единственная

       Меня Костя просто выволок из машины, попутно отчитывая за то, что набираться так ни к чему. Я что-то ответил брату, опустив голову. Мне было настолько плохо, насколько, кажется, это возможно. Я хотел просто провалиться сквозь землю, а не возвращаться домой. Мне было стыдно. В первую очередь перед Альбиной, что она увидит меня в таком состоянии. Благо мальчишки спали, а второй, и вовсе был маленьким, мало что соображал. Просто ввалившись в дом, я не смотрел на Алю которая вышла меня встречать. Она о чем-то побеседовала с Костей, не смотря на меня. Но я понял, что убить меня, будет малым делом. Альбина просто возненавидела меня. Но спасибо, до этого — молчащему брату, Костя спас ситуацию… — Куда его? — Держа меня прижатым к стене, спрашивает он. Альбина лишь кивает в сторону зала. На верху она явно не намерена меня сегодня терпеть. — Не спать! — Отчетливо слышу обращение в свою сторону. Глаза просто слипаются, и на слова Кости я не реагирую. — Я же тебя так не дотащу! — С горем пополам открываю глаза, поднимаю голову, — Альбины нет. Ушла. Оно и дураку понятно. Не очень она любит меня видеть таким. Я устал. Просто чертовски устал. Сделав шаг вперед, я понял, что координация страдает. А меня шатает. Костя молча стягивает с меня куртку, которую до этого я самостоятельно пытался снять с себя. Туфли кое-как я снял. И брат просто затащил меня в зал, бросая на диван. — Кость, вот чего он так набрался? — Он уже сидел с Альбиной на кухне. А у меня и сон пропал. — Он устал. Слишком все напряженно. Валерка вымотался. — Совершенно спокойно ответил Костя. — Я ему предлагала отдохнуть. Не хочет. — Это трудоголик. — Усмехнулся Костя. — Помощь моя еще нужна? — А ты куда собрался? — Она явно не очень понимала, куда собрался Костя в столь поздний час. — Домой поеду. — С ума сошел? Ты время видел? Бегом наверх, завтра поедешь. Костя! — Наблюдать это все со стороны, забавное дело. — Альбина права! — Все же подал голос я, выползая на кухню, держась за голову, я сел рядом с Альбиной. — Ты чего выперся, неугомонный? — Костя был крайне не доволен ситуацией. — Я к тебе выперся? Нет. — В тон ему ответил я. Уронив голову на стол, я просто попросил чай. И пообещал, что уйду спать, как попью. Пожелав Альбине терпения, Костя ушел наверх. И мы остались одни. — Аль, — наблюдая за каждым ее действием, я не мог не улыбаться. Пусть через силу. Пусть взгляд затуманен. Но мне это никогда не мешало. — Прости… — еле выговорил я и снова опустил голову. Она молча поставила передо мной кружку с чаем и села рядом, кладя голову мне на плечо, и обнимая. Но все это происходило в молчании. Обняв ее за плечи, я поцеловал ее в макушку и прикрыл глаза, вдыхая такой любимый запах шампуня. — Пей чай и спать пойдем. Во всяком случае, я пойду. — Обижается. И это понятно. Я слишком сильно напился. И если бы не стена позади меня, на которую можно опереться, я бы давно уже обнимался с полом. Она подняла на меня голову и укоризненно покачала головой. — Я не обещаю… — уже заранее зная, что она спросит, ответил я. — Другого я не ждала. — Вздохнув, с обидой произнесла она. — В каком бы состоянии ты не пришел, я все равно тебя люблю. — Я тоже тебя люблю… — выговорил раза с третьего, наверное. На что Аля откровенно уже смеялась, уткнувшись носом мне в бок. Чай подостыл, быстренько выпив его, я попытался подняться, получилось. Но с трудом. Альбина отправила меня в душ, аргументируя тем, что это немного, но поможет. Я же сомневался. Так как знал, что ни черта не поможет. Но спорить не стал. Молча, направляемый любимой, я дошел до ванной. Она меня просто впихнула туда, закрывая за мной дверь. Еще бы раздеться. Вообще было бы хорошо. Прислонившись к стене, прикрыв глаза, которые вновь стали слипаться, я стал расстегивать рубашку. Это первый раз я пожалел, что на ней пуговицы. Для не трезвого человека, слишком много. Справившись с этими, у меня не получалось расстегнуть на рукавах. Я просто это все дело сорвал с себя на рукавах они с треском отлетели, падая на кафель. Сняв ее с себя, откинул в сторону. С джинсами получилось все проще. Открыв воду, я встал под прохладные струи. Моментально покрылся мурашками. Разум стал проясняться. Да и вообще, вода хороший отрезвитель. Иногда правда. В большинстве случаев она мне не помогает. Открыв глаза, я не увидел полотенца. — Ты в порядке? — Услышал я за дверью. — В полном. Только полотенце принеси. — Она ушла. Холодную воду я сменил на теплую, ибо было уже сильно холодно. А на улице осень. Стук в дверь. Я открыл и, вместо того, чтоб просто взять полотенце, я взял за руку Алю, затягивая ее к себе. Неужели ждала? Почему? Да очень складно получилось все. Быстро повесила его на вешалку, попутно закрывая дверь и подошла ко мне вплотную. Я обнял ее, притягивая к себе максимально близко. — Ты ненормальный. — Шепчет она, обнимая меня за шею. Я молча смотрю ей в глаза, свободной рукой стираю капли воды с ее лица. Не разрывая зрительного контакта, я нахожу замок на ее платье. И медленно опускаю «собачку» вниз, при этом касаюсь кончиками пальцев оголенных участков ее кожи. Она резко убрала мои руки с себя. Я же, недовольно вскинул голову и благополучно встретился затылком со стеной. Нет! Ну это не нормально. Я взял ее за руку и снова притянул к себе, обняв, крепко держал за талию. Она улыбается, внимательно всматриваясь в мое лицо. По моей оголенной спине проводит холодными тонкими пальцами, низкий шепот пробирает до мурашек. Она просто не понимает, что творит. — Кажется, заходит все слишком далеко, — кое-как прошептал я, окончательно потеряв контроль над собой и ситуацией. Она лишь лукаво улыбнулась, давая возможность снять с нее платье. Я уже часто, сбито дышал, запустив пальцы свободной руки в ее волосы, сжал их и потянул, заставив голову запрокинуться назад. Отрываясь от губ, целуя шею жадно, почти больно, тут же ласково, словно виновато, ласкал ее языком и губами, теряясь в ощущениях. Вскоре я был прижат к стене. Я просто в очередной раз отдал все права и инициативу в руки Альбины. Кто-то скажет, что невозможно так любить. И будет полным идиотом. Я не просто люблю ее, я люблю всем телом, каждой клеточкой. Ее взгляд, как магнит — приковывает к себе. И сейчас, если я и пьян, то только от любви. Она просто издевается надо мной. — Ты так и будешь смотреть на меня, испытывать? — Ни раз мы проходили эту игру. И ведь постоянно побеждал я. Желание и сейчас брало верх, себя мучить не очень хотелось, но вдохнув глубже, я решил, что это необходимо. Она подошла ближе. Теперь уже я прижал ее к стене, при этом держал ее руки над головой, не забыв оставить на ее губах поцелуй. Она дернулась, в попытке высвободить руки. Но это не помогло. Я лишь сильнее прижал их к стене и крепче держал за запястья, но не настолько крепко, чтоб доставить дискомфорт, а еще хуже оставить синяки. Я чувствовал, как она напряглась, когда я коснулся кончиками пальцев ее груди. Ее дыхание участилось. Она бормотала что-то невнятное. Я переместил руку с груди на талию. И снова вернулся к ее губам. Поцелуй получился очень нежным, но в тот же миг он перерос в достаточно страстный и требовательный. В душевой стало невыносимо жарко. — Ты снова за свое? — на выдохе прошептала Альбина мне в губы. И я снова вовлек ее в поцелуй. Отвечать на вопрос не было смысла. Она прекрасно знала ответ. Свободная рука «гуляла» по каждому изгибу ее тела. Я отпустил ее руки. Она даже не заметила этого жеста, все также продолжала стоять с поднятыми руками. — Мы можем продолжить в более удобном месте. — Очень спокойно произнес я, делая несколько шагов назад, снова встречаясь со струями воды. Она разочарованно вздохнула, опуская руки, проходя мимо меня, не забыв при этом толкнуть в бок. — Я скоро. — Как только она вышла из душевой, крикнул я ей.       И буквально через минут двадцать я поднялся в спальню. Альбина стояла около окна, ко мне спиной. Тихо прикрыв за собой дверь, я прошел к ней, обнимая со спины, кладя голову ей на плечо. Она повернула голову на меня и улыбнулась, выворачиваясь из моих объятий, она полностью разворачивается ко мне, обнимая и целуя. Она расслабилась в моих руках, хрипло выдохнув и поддаваясь практически каждому движению, легко улыбалась. Пальцы все так же медленно, но уже более настойчиво скользили по ее животу. Происходящее сложно было назвать нежностью. Скорее чувственностью. Это — чувственность, игра на оголенных нервах, словно на струнах гитары, в попытках настроить, поймав в итоге нужный, чистый звук. Ее губы прижимались под кадыком, после — вниз, к ямке между ключиц, где кончиком языка она касалась, изучая, но не задерживалась никогда долго. Ладони оглаживали чуть ниже поясницы, соскальзывая вверх, к бокам, чуть сжав, а после — огладив тыльной стороной пальцев, дразня, после чего наши взгляды вновь встретились. В такие моменты я тонул в ее глазах, в ее выразительных, синих омутах, теряя самообладание. Но спустя минуту нахожу в себе силы, поворачиваю ее спиной к кровати, и осторожно укладываю, падая рядом. Я просто наблюдал за ее действиями, чуть улыбаясь, но затем перевел взгляд на ее сосредоточенное и такое умиротворенное лицо, завороженный взгляд. Она провела кончиками пальцев по шее, по затылку, потянулась и коснулась губами моей шеи, проведя по ней языком. Тело невольно вздрогнуло от приятных ощущений. Я шумно выдохнул, чувствуя жар чужих губ на своей шее, прикрыл глаза, чуть мотнув головой, своей щекой я прижался к ее виску. — Я не могу… — на выдохе произнес я, нависая над ней и целуя без того разгоряченное тело. Альбина обняла меня за шею, притягивая к себе. Я видел, что она была полностью готова, как и я. На моем лице появилась ухмылка, что не понравилось ей. Она всегда была против этого. Аля провела ногтями по моей спине, явно оставляя следы. — За что? — Не понимающе поинтересовался я, не спеша поглаживая внутреннюю сторону бедра. Вместо ответа, с ее губ сорвался стон. — Твоя взяла, — тяжело дыша, выдохнула она. Но я не торопился. — Валера! — Я осторожно и аккуратно вошел в нее, предварительно закрыв рот рукой. Не было бы Кости и детей в доме, то я ни за что не стал лишать себя удовольствия, слышать ее стоны. Тело сводило от дрожи и удовольствия, сдерживать стоны и с моей стороны было не простой работой. Она провела ладонями по шее, по моим волосам. Я не отводил взгляд от ее лица, искаженного удовольствием, заворожено и томно разглядывал его. Я мягко двигал бёдрами, с глухим стоном, обжигающим губы, неторопливо входя до середины, чувствуя, насколько тесно его сжимают мышцы. Альбина шумно выдохнула с едва слышным жалобным стоном. Прикусив губу, она посмотрел мутным взглядом на меня и легко улыбнулась. Я поддался вперед, входя полностью. Она еще сильнее прикусила губу, прикрывая глаза. Но это не спасло. Из ее груди вырвался стон удовольствия. Я двигался мерно, неторопливо, но уже более смело, понимая, что мне не одному терпеть весьма сложно. Альбина стонала громче, выгибаясь, двигая бедрами навстречу. Все, что я мог сделать, это заглушить стоны поцелуем. Но и это мало помогало. Точнее — не помогало совсем. Она была настолько одурманена, что едва ли осознавала, что я говорил, однако сил терпеть совершенно точно не было — и я шептал что-то несвязное, целуя за ухом, улыбаясь и иногда почти замирая, чтобы поцеловать в губы, после вновь начинал двигаться, но уже более раскрепощено, более смело. Она вплела пальцы мне волосы, а другой провела по спине, надавливая подушечками пальцев на кожу. От ее дыхания хотелось взвыть, громко стонать от удовольствия, но мы должны быть сдержаны. — Я пьянею, как мальчишка от крепкого вина. — Выдыхаю я ей в губы и тут же целую, предчувствуя очень скорую разрядку. На что получаю слабый удар по плечу, если это вообще можно было назвать ударом. Я снова вхожу в нее, и замираю, наблюдая за тем, как она выгибается мне навстречу, я провожу рукой по ее щеке, и тут же накрываю губы своими, позволяя руками сжать волосы, дабы избежать слишком громких стонов. Не обходиться и без болезненного укуса, когда наступил момент разрядки. Я еще несколько минут прибывал в неудобном для Альбины положении, после чего перелег на соседнюю сторону кровати. Аля тут же разместила голову у меня на груди. Я чувствовал ее сбившееся дыхание, и понимал, что она улыбается, выводя у меня на груди какие-то узоры. — Не думаю, что это все утром не останется не замеченным Костей. — Я не специально, — приподняв голову, она посмотрела мне в глаза, а после перевела взгляд на губу. — Это не важно. — Закрыв глаза, отозвался я. — Главное — было хорошо. — Она согласилась со мной и, проведя подушечками пальцев по губе, легла обратно, размещая одну руку на мне, проводя ладонью по шеи.       На утро я знал, что будет ухмылка со стороны брата, так как он возможно все и слышал, находясь за стеной. И даже могу со сто процентной уверенностью сказать, что сообщение на телефон пришло от него. Но это будет все завтра. Зарывшись пальцами в волосы Альбины, я закрыл глаза и постарался уснуть, последовав ее примеру.