Пламя сольется с пламенем

      Он стоит перед зеркалом, неяркий свет, проникающий сквозь плотные шторы, ласкает его изящное стройное тело, скользя по мускулам, позволяя теням очерчивать точеные контуры груди, пресса, ключиц, шеи. Он полностью обнажен и еще не остыл после жаркой ночи.       Желание смыть с себя все следы очередной бессмысленной гулянки пересилило усталость и еще не рассеявшееся опьянение, поэтому Том заставил себя встать с постели и пойти в душ, но по пути так неудачно попалось зеркало…       Он не хочет смотреть на того, кто стоит по ту сторону серебристой полированной стекляшки, не хочет замечать, что его волосы не настолько рыжие, как это хочет показать проклятое зеркало, а глаза не пылают ядовито-зеленым огнем. Нет! Это просто морок! Надо было меньше пить…       Обычно в таких случаях помогает рассмотреть свое тело, не поднимая глаз на лицо. Полюбоваться собой. Это так приятно! Провести ловкими длинными пальцами по мышцам пресса… Идеального пресса! Спуститься ниже, по бедрам, коснуться, а потом сильно сжать ягодицы, проскользнуть ниже, оглаживая совершенные формы… — Божественные, — шепчет голос из зеркала, — божественные. Пользуйся, пока можно.       Том пользуется. Пока можно. Было бы неплохо вспомнить, как зовут ту женщину в спальне, и кто она вообще, либо тихо уехать, уйти по-английски. Но зеркало притягивает, заставляет смотреть в лицо… Своей судьбе.       И вот уже мужчина перед зеркалом встает совсем по-другому: в нем больше нет фальшивой застенчивости и суетливости, он больше не трогает себя, не смотрит восхищенно на идеальное тело, на которое можно любоваться вечно. Его больше не волнует, кто остался в спальне. Во всей фигуре, во взгляде, в движениях появляется уверенность и жесткость, оправленная в изящество и утонченность. В глубине глаз разверзается бездна, заполненная первозданной тьмой, но в то же время, излучающая слепящий свет. Теперь перед зеркалом стоит Божество Огня, и смотрит на свое отражение — черноволосого красавца, облаченного в золотисто-зеленый сценический костюм.       Теперь его время настало, и никто не сможет помешать воплотить замысел. Разве что, немного отсрочат… — Я заждалась тебя, мой Бог! — раздается переливчатый голос из зеркала, и в отражении рядом с Локи из кино появляется в алом сиянии красивая девушка с вьющимися каштановыми волосами. — Пламя сольется с пламенем и взовьется до звезд, — тонкие губы произносят нежные слова, но голос пугает. — Твой магический огонь станет частью первородной безудержной стихии.       Красная куртка девушки сама собой медленно сползает с хрупких плеч. Одно прикосновение Локи, и вся остальная одежда Ванды вспыхивает и сгорает в одно мгновение. Алая Ведьма вздрагивает, но не от испуга, а от охватившей ее страсти. Губы хотят что-то произнести, но в них впивается жадный Огонь, растекается по щекам, обвивает, слегка сдавливая, шею и грудь. Струи пламени скользят по коже, обжигая до боли, сладкой, невыносимо приятной, сводящей с ума боли. Ванда видит перед собой бушующее пламя, в котором можно различить силуэт мужчины, которого она в тайне считает идеалом красоты. Его тонкие пальцы будоражат воображение, их невозможно не представить внутри себя… Можно задохнуться от одной мысли о прикосновении к его телу.       Ванде хочется кричать от охватившей страсти, хочется ласкать губами, языком, руками, слегка прикусывать, обхватывать ногами, полностью растворяться в любовнике, но ее крепко держат струи горячего, но не жгучего пламени, стянув руки за спиной, словно веревкой, запрокинув голову девушки, сдавив губы огненным поцелуем. В тело врывается горячая плоть, сразу резко, глубоко и настойчиво. Боль заставляет содрогнуться, но быстро сменяется нарастающим наслаждением. Движения ускоряются и замедляются, струи огня начинают обжигать, не дают сделать вдох, и вот уже Ванда теряет сознание, но давление на горло ослабевает, и Алая Ведьма приходит в себя, содрогаясь от нахлынувших ощущений.       Она не хочет продолжать, не хочет снова оказываться в объятиях Локи, не хочет даже думать о нем. Она не хочет. Но ее тело желает этого настолько сильно, что отказывает разум, умирает страх и ощущение боли. Пропадает все.       Тело девушки напрягается, его начинает сводить, с губ срывается стон, но крепкий властный поцелуй снова лишает возможности дышать. Ванда инстинктивно пытается вырваться из удушающих обездвиживающих пламенных объятий, но понимание, что это невозможно, убивает волю к жизни. Наслаждение, дарованное Локи, пробуждает еще более сильный голод, тело становится безумным, теряет над собой контроль, появляется ощущение пустоты внутри, отчаяния, потерянности и бессмысленности существования. И только одно нужно — снова биться в обжигающих удушающих объятиях Огня…       Он отходит от зеркала и идет в душ. Капли воды одна за одной бегут по бархатистой гладкой коже, под которой то и дело вздуваются жилы и вены, напрягаются мышцы. Вода скользит по лицу, капает с подбородка на шею, стекает на грудь, капли огибают соски, опускаются на напряженный пресс, проникают между бедер, скатываются по ногам. Многие женщины в мире отдали бы что угодно за возможность стать такой каплей… И, понимая это, Локи довольно ухмыляется. Да, сейчас в отеле не Том Хиддлстон, как думает большинство его окружения. Ему снова пришлось предоставить тело богу.       Элизабет проснулась и увидела, как Том собирается уходить. Она уже хотела спросить, что случилось, почему Хиддлстон вот так молча убегает, но в этот момент Локи обернулся, и актриса онемела. Она не захотела понять, в чем дело, испугалась. Лиз просто решила промолчать и дать Ему уйти по своим делам.