incubo

Темно. Темно и холодно. Митя поднимает взгляд наверх: иссиня-черные тучи быстро надвигаются, и первые капли разбиваются о землю, предвещая дождь. Скидывая капюшон, Стаев подставляет лицо холодной влаге, хватаясь за металлическую ручку. О том, что что-то не так, он понимает еще на пороге: под ногами стонут бывшие стаканы, перевернутый стул преграждает дорогу к ванной, тихий джаз доносится из старенького магнитофона. Олег ненавидит джаз. Руки как-то сами собой разжимаются, и пакеты с глухим стуком опускаются на пол. Паника, кажется, заполняет все существо; запинаясь о собственные ноги, Митя цепляется ладонями за стены в попытках удержаться, бормоча что-то невнятное и почти не моргая. Дрожащими руками распахнув дверь, Митя прислоняется к косяку, не в силах больше стоять. Подносит ладонь к лицу, в ужасе рассматривая алые разводы на старенькой ванне. А потом срывается, очнувшись от оцепенения, оказываясь рядом с Клевакиным. В висках стучит 'Невозможно', но глаза говорят 'Вполне'. *** Беспомощно хватая ртом воздух, Митя широко раскрывает глаза, захлебываясь кислородом. Паника, почти такая же, как во сне, сильнее, чем во сне, захлестывает с головой, и парень в первые секунды не узнает нависший над ним темный силуэт, пытаясь отползти подальше. Его тут же прижимают к горячей груди, и Стаев благодарно приникает ближе, сильно-сильно жмурясь и отгоняя кошмар. Олег крепко сцепляет руки на чужой спине, зарываясь носом в порядком отросшие волосы, и шепча слова успокоения. Тяжело дыша, Митя немного отстраняется, словно пытаясь убедиться, что парень еще здесь, и снова вжимается носом в шею. - Что случилось? - Олег обеспокоенно смотрит на молодого человека, проводя большим пальцем по скуле, очерчивая губы и возвращая руку на затылок, - Я проснулся, а ты тихо стонал во сне и очень быстро дышал. Я пытался тебя разбудить, но ты пинался и что-то лепетал... - Мне... - рассматривая подсвеченный луной силуэт, Стаев потянулся к чужим губам, прижимаясь ближе и выдыхая, - О, боже, как хорошо, что ты жив... - А почему должно быть по-другому? - улыбаясь сквозь поцелуй, Олег чуть прикусывает верхнюю губу напоследок, отстраняясь. - Мне приснилось, что ты... т-ты перерезал себе вены. В в-ванной... - последнее предложение получилось совсем тихим, и Митя, всхлипывая, спрятал лицо в одеяле, не глядя находя ладонь Клевакина. - Ну-ну, тихо, все хорошо, - второй рукой поглаживая парня по голове, ласково, как с ребенком, прошептал Олег, - Это просто сон. Сон. Расцепив руки под протестующий стон Стаева, он стер влагу с щек, осторожно коснувшись кончиками пальцев губ и тут же поймав их своими. - Ты останешься со мной? - успокоившись, Митя тянет на себя одеяло, заставляя Клевакина лечь. - Если ты перестанешь отнимать у меня одеяло, - улыбается Олег, разворачивая парня лицом к себе и позволяя устроить голову у себя на плече. - А если... - Никаких 'если', - Клевакин берет его лицо в ладони и смотрит, не отрываясь, в глаза, строго произнеся, - Сон, помнишь? Всего лишь сон. - Угу, - Митя прикрывает глаза, чувствуя, как его обнимают сильные руки, ограждая от всего остального мира. Олег зарывает носом в пропахшие дождем волосы и целует в макушку, закрывая глаза, и спустя пару минут, уже вслушивается в мерное сопение. - Глупыш, - шепотом, - Я бы никогда тебя не оставил. - Честно? - Эй, не превращай мой трогательный монолог в диалог. - А ты не разговаривай сам с собой у меня над ухом. - Спать нужно, а не подслушивать. - Я не могу. Мне страшно. Олег аккуратно приподнимает голову Стаева, невесомо касаясь губами лба. - Ничего не бойся. Никуда я от тебя не денусь, дурья ты башка.