Двери дома

Большой камин в уютной гостиной, перед которым расположились двое. Два нолдо. Два родных брата. Такие похожие и разные одновременно. Какими они были когда-то? Близкие помнят это, а они давно забыли. Их разделяет лишь резной круглый столик и какая-то гулкая, вязкая тишина. Весело потрескивает огонь в очаге. Взгляды братьев пересеклись. Нет, они не забыли, просто больно вспоминать. /Хотя, ты знаешь, я немного завидую тебе, — продолжил один из них прерванный разговор. Им отчего-то тяжко было говорить вслух, и поэтому мужчины беседовали осанвэ. — В Чертогах Мандоса мы все были равны. Проклятые и отверженные. Теперь мы тоже вроде бы равны, и, кажется, нас даже простили, хотя я до сих пор не уверен в этом. Но только у тебя есть та, в чьих объятиях ты счастлив, как прежде./ Сидящий рядом брат его покачал головой. Верить в такое не хотелось совершенно. /Нет, ты не прав. Есть еще две. Или даже три. Возможно, матушка все-таки примет отца, когда его отпустят из Мандоса./ /Это будет в конце времен, а двух других мы до сих пор их не видели, хотя Кано и Морьо тоже вернулись домой. Один чуть раньше, другой вслед за нами./ /Мы не знаем причин. Говорят, жена Макалаурэ покинула всех и живет в глуши, закрыв свой разум для любого зова. Она просто могла не знать./ /Не спорь, пожалуйста, — нахмурился Турко, перебив его. — А как же Карнистир? Нет, ты все равно не переубедишь меня. Ведь твоя жена прибежала в тот же день, как нас отпустили. Помнишь? Ты стоял и изображал статую, а она повисла у тебя на шее и…/ /Я помню/, — оборвал его Курво. Ему почему-то ни с кем не хотелось делить этот миг, даже с братом. Миг, когда нежные руки Лаириэль сомкнулись на его шее, когда он вновь вдохнул аромат ее волос. Когда они снова, впервые за долгие века, посмотрели друг другу в глаза. Когда она коснулась своими губами его лица и на душе у него стало так легко и спокойно… Миг, когда понял, что наконец-то он снова дома. /Я помню. Просто не смел и надеяться на то, что меня еще кто-то ждет./ Стройная девичья фигурка привлекла тогда его внимание с первого взгляда. Совсем юная, ослепительно прекрасная дева. Она собирала цветы, сосредоточенно разглядывая каждый из них перед тем, как сорвать, и абсолютно не замечала молодого нолдо, что смотрел на нее, не отрывая глаз. Он возвращался в тот день домой после долгой поездки, совершенно измученный дорогой, но, увидев ее, не мог не остановиться. Красавица все-таки почувствовала его взгляд и обернулась, чтобы посмотреть на того дерзкого нахала, что так беззастенчиво ее разглядывает, но почему-то не смогла сказать ни слова, а только смотрела на него своими огромными, ясными серыми глазами. Увидев, что его присутствие обнаружили, мужчина спрыгнул с лошади и, подойдя к девушке, заговорил с ней: — Айя, красавица. Ты ведь позволишь мне представиться тебе? Меня зовут Куруфинвэ Атаринке. Прости, что отрываю тебя от твоих занятий, но я не смог пройти мимо. Надеюсь, ты не очень сердишься на меня? Любимый сын принца Феанаро! Девушка оробела, услышав это имя. Сама она была совершенно не знатной нолдиэ, и членов королевской семьи видела лишь иногда по праздникам, да и то издалека. Но глаза ее нового знакомого блестели задорно и весело, он явно с нетерпением ждал ее ответа, и потому, поборов смущение, она все же подняла на него взор и посмотрела уже уверенно. Во взгляде его она не увидела ни капли раскаяния, о котором он говорил, но сердиться на него не могла, да и не за что было, а только улыбнулась, приветливо и все еще немного смущенно, и представилась: — Лаириэль. Взгляды братьев снова встречаются. Ни один из них по-прежнему не может нарушить молчания. Тонкие девичьи пальчики дрожат в его ладони. Атаринке кажется, будто он слышит взволнованное биение её сердца. Он уже поговорил с ее родителями, и теперь оставалось сделать самое важное. — Посмотри на меня, Лаирэ, — просит он свою спутницу, и она послушно поднимает на него глаза. — Скажи, любишь ли ты меня? Хоть немного? Она не выдерживает его пристального взгляда и опускает взор. — Зачем ты спрашиваешь, мой принц, ты же и так знаешь ответ, — ее тихий нежный голос гасит уже начавшееся было подниматься раздражение, и уже спокойно он отвечает ей: — Я же просил тебя, Лаирэ, не называть меня так. Только не ты. — Она удивленно смотрит на него. Только сейчас она понимает, что это не обычный их разговор, что он готовится сказать ей что-то очень важное, и приготавливается слушать. — И все же, я бы хотел услышать твой ответ. Скажи мне, чувствуешь ли ты что-нибудь ко мне? Тихий голос девушки едва слышен, но все равно он жадно ловит каждое ее слово. — Что я чувствую, мой принц… ой! Куруфинвэ? Разве я могу чувствовать к тебе что-то, кроме любви? — Замолчала на миг, потом воскликнула взволнованно, —, но ведь ты и так это знаешь! Его шершавые пальцы касаются ее подбородка и осторожно приподнимают его. Теперь она может видеть его глаза. И в них необычную для него нежность и ласку… Необычную для других, но она к ней уже успела привыкнуть. Кто еще, кроме нее, может похвастаться тем, что видел принца таким? От сладкого предчувствия сердце ее вдруг начинает биться быстрее. — Лаирэ, — снова упрекает он ее, — я ведь просил тебя. Девушка сглатывает подступившее к горлу волнение и кладет пальцы ему на запястье, отводя загрубевшую от постоянной работы в мастерской ладонь в сторону. Улыбается немного смелее. — Я исправлюсь, — послушно и весьма охотно обещает она ему. — Надеюсь на это. Потому что я уже говорил с твоими родителями и они дали свое согласие. — Согласие на что? — На наш брак. Я сказал им, что люблю тебя. Счастье, вспыхнувшее в этот миг в её глазах, способно было затмить собой свет обоих Древ, и Тельпериона, и Лаурелин, в этом Атаринке был совершенно уверен. Но потом, несколько мгновений спустя, в них мелькнула обида. — Но почему же ты мне ничего не сказал? — в голосе ее он услышал досаду, которую ей не удалось скрыть, несмотря на все старания. — А если бы я отказалась? — Вздохнула слегка. — Ты настоящий сын Феанаро. Атаринке положил ладонь ей на талию. На дне его глаз промелькнуло на миг что-то доселе ей не знакомое, неведомое. То, что он тщательно скрывал от нее, боясь напугать. Девушке почудилось, что у нее закружилась голова. Наконец он снова заговорил, улыбаясь дерзко и до невозможности самоуверенно: — И ты об этом прекрасно знала и не возражала никогда. Но скажи, я могу считать твои слова согласием? У меня ведь уже и кольцо для тебя есть. Дева смотрит в хитрые глаза. Да, он такой, какой есть, и его уже не переделаешь. Да и надо ли? И она протягивает ему свою руку. Он надевает на ее палец тонкий серебряный ободок. Лаириэль внимательно разглядывает свое кольцо. — Оно прекрасно, — выдыхает она восхищенно. — Какая тонкая работа! Сразу видно, что он всю душу вложил в этот символ их помолвки… Куруфинвэ перехватывает ее пальцы и целует их, теперь уже совершенно не сдерживаясь и не таясь. И столько страсти вложено в это простое прикосновение, что у нее краснеют даже кончики ушей. — А твоим воспитанием я еще займусь, — пытается угрожать она ему, а тот в ответ только смеется. — Очень рассчитываю на это. Курво осторожно ворошит поленья в очаге. Сегодня он вернулся из мастерской пораньше. Он вообще в последнее время старается не задерживаться там, он спешит к жене. Куруфинвэ находит супругу в маленькой гостиной. Здесь уютно, и она очень полюбила эту комнату в последнее время. Он тихонько подходит сзади и пристраивается за плечом, разглядывая ее работу. — Что это будет? Его незаметное появление ничуть не пугает ее, кажется, что она каждую минуту ждет его прихода. — Просто детские вещички, — он не видит ее лица, но по голосу понимает, что она улыбается. Он приглядывается к вышивке повнимательнее. — Ты думаешь, что это будет мальчик? — спрашивает её муж. — Я это чувствую, — отвечает Лаириэль. Атаринке кладет руки на ее живот, и ощущает сильный толчок под ладонью. — Какой драчливый. Тебе не больно? Жена смеется и накрывает его руки своими. — Конечно, нет, и он не так уж часто начинает шалить. Просто он здоровается с тобой, melin. Куруфинвэ улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать супругу в висок, но она ловко уворачивается от ласки мужа. — Нет, только не это, — она поднимается с кресла и поворачивается к нему лицом. В ее глазах прыгают смешинки, когда она видит растерянность на его лице. — Я и так не видела тебя пол дня, не надо оскорблять меня поцелуем в макушку. И тут же получает просимое. Турко наполняет два кубка и один передает брату. Он садится на краешек постели супруги, осторожно берет ее ладонь в свою. — Как ты себя чувствуешь, родная? Она сжимает его пальцы и смотрит на него полными любви глазами. — Удивительно. Это такое необычное чувство — держать на руках маленького тебя. Лучше этого только твои объятия. Он счастливо улыбается и наклоняется к жене для поцелуя. И слышит женский голос: — Господин, вот он, возьмите его. Нахмуренные было брови разглаживаются, когда он видит, кого ему принесли. Осторожно подставляет руки и бережно берет ребенка. Малыш внимательно разглядывает родителя, по крайней мере, так кажется Атаринке. Он прижимает маленький спеленутый комочек к груди и восхищенно шепчет: — Мой сын… Молодой отец перебирает темные волосики на голове ребенка, считает пальцы. — Они все на месте, — смеется жена. Неожиданно малыш крепко хватает родителя своего за палец. Куруфинвэ довольно улыбается. — Тьелперинквар. Да, я назову тебя именно так. И снова поднимает взгляд на жену. — Спасибо тебе, melda. Курво осторожно отпивает из кубка. Душу его переполняет горечь. Как же так? Неужели их любовь уже умерла? К горлу нолдо подступает тугой комок. Как бы не расплакаться. Только не сейчас, не в этот миг, когда его мир рушится. Это недостойная слабость и он не покажет ее никому. Никто не узнает, как ему сейчас больно. — Прости, melin, я не могу идти с тобой. — говорит жена. — Нет, не отворачивайся от меня! Я по-прежнему люблю тебя, но то, что вы затеяли… Я понимаю все прекрасно, я сочувствую горю твоего отца и твоему горю. Я скорблю по королю Финвэ. Но ваше предприятие — это настоящее безумие. И я не могу… Он поднимает глаза на жену. Она что-то хочет сказать ему, но не решается. Боится его гнева? — Говори, Лаирэ. Ты зря меня опасаешься. Ты же знаешь прекрасно, что я ничего не сделаю тебе. Только не тебе… Даже сейчас, когда ты бросаешь меня… я не могу причинить тебе вреда. -Нет! — Голос жены полон возмущения и страсти. — Я не бросаю тебя, как ты мог такое подумать? — А что еще я могу думать, жена? Объясни мне, чтобы я понял тебя, раз я не прав сейчас. Она опускает голову. — Обними меня. Как раньше. Прошу тебя, любимый… Атаринке вздрагивает и осторожно заключает супругу в объятия. — Ты помнишь ту ночь на берегу моря, совсем недавно? — Она не видит его, но чувствует, как он кивнул. — Мы думали тогда, что скоро все успокоится, мы были счастливы вдвоем и верили в лучшее. — Замолчала на миг. — И мы хотели зачать второго ребенка. — Я помню это, — голос Куруфинвэ тихий и хриплый.- Мы не стали торопиться тогда, а сейчас не время, но если бы ты пошла со мной, мы бы могли потом… Хотя, если ты уже не любишь меня… Она поспешно зажимает его рот рукой. — Я люблю тебя, melin, люблю как и прежде. Но подумай сам, в какой мир мы приведем наше дитя? — Это ведь не навсегда. — Моргот вала, его не просто будет победить, а вы не отступитесь. И ты тоже, даже ради меня. Нет, я не упрекаю. Просто я сердцем чувствую, что теряю тебя, теряю надолго. Возможно, навсегда. Атаринке осторожно поднимает ее подбородок и внимательно смотрит в глаза жены. — Так не теряй. Почему ты не идешь, что тебя держит здесь? — Страх. — Перед Мелькором? — Нет. Перед судьбой. Я предчувствую…эта ужасная Клятва, что вы дали ради великой цели… ты ведь не сможешь делить себя надвое, и она поглотит все твои мысли и чувства, она уже безраздельно владеет твоим разумом. А я… мне уже не будет места в твоей жизни. Там я тебя потеряю. Его глаза блестят от еле сдерживаемых слез. — Возможно, ты права. Но я не мог оставить отца. И теперь расстаюсь с тобой. Скажи мне, Лаириэль, от чего проще отказаться — от сердца или от души? Помоги мне сделать выбор. Она чувствует его дыхание на своих волосах и еще сильнее прижимается к мужу. Выносить его боль все труднее и труднее. — Не надо делать выбор, melin, не надо. Иди с отцом и исполни что должен. Пусть наш сын напоминает тебе обо мне и бережет тебя. Ты же такой горячий, за тобой нужен присмотр. А потом вспомни о своей жене и возвращайся к ней. Я буду любить тебя и ждать, обещаю. Что бы ни случилось. Даже если однажды ты уйдешь в Мандос, знай — у тебя есть дом, куда ты можешь вернуться, где я жду тебя… На его губах горечь… Если бы она могла забрать ее себе… Курво подносит руки к огню. Если бы пламя этого очага могло согреть и душу его тоже. От гнева и отчаяния он ничего не видит перед собой. Как они дошли до такого? В какой момент все пошло наперекосяк? Дети не должны отрекаться от родителей, а родители от детей. Что же они двое творят сейчас? Если бы здесь была Лаирэ… — Нет, отец, ты не понимаешь меня, — объясняет сын. — Я не отказываюсь от тебя, я только не хочу участвовать в твоих делах. Пусть на гербе Дома Феанаро останется хоть одно светлое пятно. Я не могу идти с тобой, потому что боюсь. Боюсь, что не смогу остаться в стороне, ведь ты мой отец и я люблю тебя. Если я сделаю шаг за ворота, то не смогу уже оставить тебя, и мне страшно подумать, куда ты уведешь меня тогда. Именно поэтому я остаюсь сейчас здесь. Тьелпэ оборачивается и смотрит на отца. На лице родителя боль и гнев. — Нет, атар, ты не хочешь меня понять, ты не веришь мне, — сын горько вздыхает. — Эта проклятая Клятва! Как она изменила тебя! Но я все еще твой сын, хоть ты и не веришь больше в это. Он отворачивается, чтобы не видеть отцовского лица. — Иди, отец. Я не пойду с тобой. Сейчас я говорю с пустотой, но я надеюсь, что однажды ты все же поймешь меня и простишь… Сын закрывает лицо руками. «Прости меня, аммэ, я не смог уберечь отца.» Перед глазами молодого Мастера встает картина из прошлого… Он вместе с Атаринке в мастерской, внимательно наблюдает за руками родителя и пытается запомнить его движения. «Иди, отец. А я попытаюсь сберечь это твое наследие… Это, а не то, другое.» Турко откупоривает еще одну бутылку вина. Лаириэль тихо подходит сзади и обнимает мужа за шею. Он целует ее руки и оборачивается. — Что-то случилось, melda? На тебе лица нет. Две пары глаз, мужа и его брата, внимательно смотрят на нее. — Майтимо передал мне, что там, под дверями дома, сидит Тьелпэ. Он пришел к тебе. — Куруфинвэ вскакивает, в волнении сжимая руки в кулаки. — Поговори с ним, пожалуйста, melin, ради меня. Она прижимается к груди мужа. От охватившего его напряжения он даже не дышит. — Я ведь знаю, что ты любишь его по-прежнему и в душе давно простил. Прошу, поговори с ним. Он ведь сам делает тебе навстречу первый шаг. Она поднимает глаза на мужа. Ласково проводит рукой по его щеке, и от этого простого движения ему становится легче. — Пусть он идет сюда. Даю тебе слово выслушать его. _______________ Айя — привет Аммэ — мама Атар — отец Melda — любимая Melin — любимый