"Англичанка"

Игорь как всегда задержался в раздевалке позже всех: он стеснялся принимать душ и со своей-то командой, что уж говорить про англичан. Щеголять перед ними своими достоинствами футболист не собирался. Голова у Акинфеева нещадно болела – сказывалось нервное напряжение, мышцы ныли и кроме как спать, ничего не хотелось. Игорь прислушивался к разговорам довольных сокомандников, мысленно с ними соглашаясь: «Матч и правда вышел отличный, достойный, можно сказать. Хотя я немножко подвел, зато Васька молодчина» - про себя подвел итог мужчина, медленно расшнуровывая кроссовки. Этот самый «Васька» сейчас агитировал радостную команду отметить счастливый гол в каком-нибудь увеселительном заведении, Слуцкий, конечно, не одобрит, но раз такое дело, можно ведь и по бокальчику пива пропустить. - Акинфеев, ты с нами? – Кокорин шлепнул его по затылку мокрым полотенцем, привлекая внимание. Вратарь поморщился и отмахнулся от второго удара: - Что-то я подустал, да и башка болит безумно. Так что я – пас. - Пошли в бар, Игоряш, глядишь, найдем тебе какую-нибудь англичанку, хоть развеешься немного, - мягко предлагает Дзюба. Игорь фыркает и отрицательно мотает головой – только «англичанки» ему для полного счастья сейчас и не хватает (и вообще, почему именно англичанки, а не француженки?). Как так получилось, что вся команда оказалась осведомлена о его семейных трудностях, Акинфеев искренне не понимал. Он не жаловался на скандалы и ревность жены, но, тем не менее, каждый товарищ знал, что брак футболиста качается на грани между «Завтра же с ней разведусь» и «Господи, убил бы». И вот теперь ему предлагают экпресс – знакомства для снятия стресса. Игорь не был моралфагом, но вот почему-то подобного хотелось избежать всеми силами. Парни для приличия еще немного поуговаривали его, но отстали, отвлекшись на выбор бара. Почти все игроки сборной успели переодеться, только Игорь все еще сидел на лавке в мокрой от пота футболке, надеясь, что к тому моменту, как он проскользнет в душ, никаких англичан там точно не будет. Это ж надо было сделать так, чтобы раздевалки были объединены душевыми?! Наконец, Акинфеев неловко стянул с себя футболку и, оставаясь в шортах, собрал в мешок мыло с мочалкой и шампунь, подхватил полотенце и пошел к двери в душевую. Почти у входа его перехватил Василий: - Господи, ты только мыться идешь? Чего там стесняться-то, у всех одно и то же… Слушай, мы тогда скажем, что ты тут остался. Название отеля помнишь? Игорь покорно кивнул, понимая, что иначе Березуцкий лично останется, чтобы удостовериться, что вратарь добрался без приключений. Ему еще раз предложили присоединиться к празднеству, немного поукоряли за то, что от коллектива отбивается, и с чистой совестью отпустили смывать «пот и кровь». Акинфеев тихонько вошел в душное помещение, заполненное паром, и с облегчением отметил, что англичан на горизонте нет. Только из-за двери доносились приглушенные голоса. Вратарь на всякий случай подождал еще пару минут, но никто так и не появился, да и голоса почти смолкли. Тогда молодой мужчина быстро стянул с себя шорты с нижним бельем и зашел в одну из кабинок. Когда на напряженные мышцы полилась теплая вода, расслабляя их, футболист чуть не застонал от удовольствия. Приятно было смыть с себя пот и грязь. Растирая икры на ногах мочалкой, Игорь размышлял о последней ссоре с женой, которая состоялась прямо перед отъездом. В тысячный раз он был назван блядуном, трахающим все подряд, идиотом, эгоистом и конченной скотиной. Она опять угрожала забрать дочь и сына и подать на развод с требованием никогда не позволять ему видеть детей. Акинфеев только скрипел зубами, хотя отлично знал, что за все время их брака даже не думал о других девушках, да и лишить его права общаться с детьми она тоже не могла. Но неприятное, болезненное чувство уже поселилось где-то в недрах груди. Игорь и сам понимал, что пора уже заканчивать затянувшуюся волынку дурацких отношений, но было тревожно, что жена и правда выполнит обещание и не даст ему навещать малышей. Парень тяжело вздохнул, стараясь выкинуть эти мысли из головы хотя бы на время чемпионата, и опять вернулся к пропущенному голу. Вообще-то, было довольно сложно поймать тот мяч, неизвестно, был ли у него вообще шанс. Этот Дайер всего на несколько сантиметров его выше, а такое ощущение, что у них разница в пару метров. Высоченная сволочь, да и пасы у него четкие, отточенные. М-да… Жаль, конечно, но зато сколько раз Игорь спас ворота? Нет, все же они все сегодня постарались. Акинфеев быстро помыл голову, собрал в мешок купальные принадлежности, перекинул полотенце через плечо и пошел к лавочке, на которой покоились сложенные вещи. Но путь его был прерван вежливым покашливанием. Игорь дернулся, выронив мешок, и развернулся, неловко прикрываясь скомканным полотенцем. Перед ним стоял молодой англичанин, Кейн, кажется. Игорь даже не услышал, как тот зашел в душевую. Парень был в одном полотенце, опоясанном вокруг до безобразия скульптурных бедер. Он ловко поднял вещи Акинфеева и с улыбкой протянул Игорю. Тот хмуро кивнул, выдернул пожитки из чужой руки и бочком двинулся к своему месту. Быстро опустив мешок на лавку, вратарь неловко обернул полотенце вокруг своих бедер, борясь с желанием вообще закутаться в него и удрать за спасительную дверь раздевалки. Кейн продолжал изучающе на него глазеть. Игорь бросил на невольного соседа еще один недовольный взгляд и принялся одеваться, придерживая полотенце, которое так и норовило сползти. Вообще-то, когда Игорь был ребенком, он разбирался с такими вот наглецами очень просто – подходил и спрашивал: «Чё пялишься?». Но сейчас это было как-то слишком, во-первых, англичанин вопроса не поймет, во-вторых, если и поймет, то назавтра все газеты будут вопить о невежливом русском футболисте. И все-таки дворовая юность никак не могла угомониться, и Акинфеев исподлобья посмотрел на бывшего соперника. Внебрачное дитя Райана Гослинга и Нила Сандерсона белозубо улыбалось ему с высоты своего почти полного метра девяносто. «Господи, вас, что, на одной ферме растят?» - мысленно поразился вратарь. Но как бы он не раздражал Игоря, молодой мужчина никак не мог отрицать, что парень отлично сложен, да и смазливой мордашкой его наградить не забыли. Он безо всякого стыда скользил по телу Игоря заинтересованным взглядом больших голубых глаз. Заметив недружелюбный ответный взгляд, парень улыбнулся еще шире и представился: - Гарри Кейн. - Игорь. Акинфеев, - пробурчал футболист и выдавил из себя кислую улыбку. Но Кейна это совершенно не смутило, и он продолжил разговор: - А я знаю. Я о тебе много слышал. Ты круто играешь. И сегодня тоже отлично выступал. Игорь с трудом понимал речь англичанина, а тем более уж не разбирался, когда местоимение «you» значит «ты», а когда «Вы». Но он был почти уверен, что Гарри обращается к нему на «ты». - Ты тоже очень хорошо играешь, - с трудом перестраиваясь на английскую речь, похвалил Акинфеев, думая, что его акцент, наверное, звучит просто жутко для собеседника. Однако Кейн продолжал улыбаться и даже сделал шаг к Игорю, не смотря на очень красноречивый, полный недовольства взгляд. - Мне очень приятно. Вы оказались сильными противниками, - парень вблизи выглядел совсем молодым, даже юным, и Игорь невольно задумался, сколько же ему лет. – Ты частенько спасал ворота, хотя это было довольно сложно. Да и этот мяч забить в дополнительное время… Акинфеев что-то согласно мычит в ответ. Парень выглядит очень искренним, и даже кажется, что это вовсе не он со зверски-сосредоточенным лицом мчался навстречу воротам, готовый забить гол, даже если ради этого придется переступить через труп вратаря, которому непосчастливилось оказаться на пути противника. Игорь мысленно вспоминает те моменты, когда Кейн оказывался рядом с ним. Ни о какой улыбки и речи не шло – сконцентрированный на мяче и вратаре взгляд, мол: «Ты ведь понимаешь, что я жду, когда ты допустишь ошибку». А сейчас вот они разговаривают, как настоящие приятели, которые просто обсуждают итоги дружеского матча. Гарри присаживается на лавку рядом с вратарем сборной России и интересуется: - Ты впервые во Франции или уже бывал тут? - Бывал, - мрачно отзывается Игорь, вспоминая свадебное путешествие, когда все еще казалось розово-прекрасным. - А я вот первый раз. Я особо далеко ни разу не уезжал из Англии, поэтому для меня Марсель просто что-то невероятное, - парень мечтательно зажмурился и рассмеялся. – Прости, глупости говорю. - Все нормально. Я могу представить, сколько у тебя впечатлений. Гарри усмехается, а Акинфеев отмечает, что полотенце прилипло влажней коже, облегая сухопарые бедра футболиста. - Ты не мог бы показать мне какие-нибудь местные достопримечательности? – вдруг осторожно просит Кейн. Игорь смотрит на него с подозрением, но в лице парня нет и намека на насмешку. Вратарь хочет уже плюнуть и уйти из раздевалки, не прощаясь. Вот же ж пристало на его голову чудо белобрысое. Гарри не торопит его с ответом и терпеливо ждет, пока русский переварит информацию. - Может, ты попросишь кого-нибудь из своих товарищей? – грубовато предлагает Игорь, криво улыбаясь. - Я, если честно, устал от них, - парень краснеет. – Сложно общаться с одними и теми же людьми постоянно. Хочется новых знакомств, понимаешь? Игорь кивает. Еще бы он и не понял. В двух тысячи восьмом ему пришлось больше месяца делить номер с Сычевым. Парнем Димка был отличным, не напрягал сокомандника, но Хиддинк был настолько строгим тренером, что лишний раз им нельзя было покидать комнаты, так что под конец чемпионата парни так друг от друга устали, что поклялись не встречаться еще хотя бы пару месяцев. - Почему именно я? – вдруг интересуется Акинфеев, не понимая, как раньше не задался этим вопросом. Кейн смущается еще сильнее и отводит глаза: - Мне показалось, что ты не откажешь. Я только когда с тобой заговорил, понял, как соскучился по новым людям. - Мне нужно переодеться, – после секундного раздумья говорит Игорь. Гарри сникает, уголки губ опускаются. – Тебе бы тоже не помешало, люди удивятся, если увидят известного футболиста, который в полотенце по Марселю гуляет. Парень пораженно вскидывает голову, кажется, не до конца понимая, о чем говорит Акинфеев. Но тут же его губы растягиваются в очередной улыбке. - Да, конечно, я быстро. - Тогда встречаемся возле стойки такси внизу. Англичанин подскакивает и, бросив на Игоря еще один счастливый взгляд, скрывается за дверью в свою раздевалку. Игорь медленно собирает свои вещи и думает, почему он согласился поехать куда-то с незнакомым ему парнем, находясь в чужой стране и даже не до конца понимая речь иностранца. На уме крутиться только одно: он всю «взрослую» жизнь был таким правильным, что хочется сделать что-то этакое, рисковое и выходящее за рамки. Вот, например, взять на экскурсию чужого нападающего. Акинфеев фыркает даже от одной мысли, как бы на это отреагировала его команда. Или его жена. Он возвращается в раздевалку и натягивает повседневную одежду. Хорошо, что на легкой толстовке есть капюшон, и отлично, что он так и не выложил темные очки из кармана спортивной сумки. Пока он спускается к специальному выходу со стадиона для спортсменов, он все размышляет, правильно ли сделал, что согласился на сомнительную авантюру Кейна. Нет, конечно, вряд ли парень захочет причинить ему какой-то вред, но… Просто не принято, чтобы мужчина звал куда-то незнакомцев, разве нет? Запоздало просыпается мысль о совсем уж чуждых Игорю намерениях англичанина. Но здравый смысл сразу подсказывает, что у них просто разные менталитеты, да и Кейн еще только вышел из подросткового возраста, можно сказать, так что ему в самую пору творить всякие глупости. А то, что он выбрал Игоря… Ну во-первых, вратарь был единственным человеком в душевой, а во-вторых, что плохого в том, чтобы завести новое знакомство в футбольной среде. Когда Игорь доходит до стойки такси, там уже возвышается высоченная фигура Гарри. Он флиртует с девушкой – оператором, травит шутки и заставляет кокетку заливисто смеяться. Игорь почему-то вспоминает себя в его возрасте: хмурый и замкнутый, у него бы и мысли не возникло приставать к хохотушке-француженке. Внезапно Кейн оборачивается и замечает парня. Нападающий сразу забывает про девушку и одаряет Акинфеева такой довольной улыбкой, будто сомневался, что русский сдержит обещание. Игорь натягивает капюшон на голову и водружает на нос очки, надеясь, что француженка либо окажется не болтливой, либо не узнает его. Англичанин подходит к нему, а Игорь рассматривает тощие ноги с мощными икрами, обтянутыми узкими джинсами. На парне белая футболка и легкая ветровка, фирменная сумка с формой и личными вещами перекинута через плечо. - Я вызвал такси, - отчитывается Кейн. - Ты времени зря не теряешь, - беззлобно подкалывает парня Акинфеев. Блондин кидает быстрый взгляд на девушку и машет на прощание рукой. Операторша явно ожидала, что Гарри все же проявит к ней больший интерес, и теперь на ее лице красуется такая четкая печать разочарования, что Игорю становится немного стыдно. Он автоматически трет лоб под удивленным взглядом невольного спутника. - Голова болит? – обеспокоенно интересуется Гарри. Акинфеев с удивлением отмечает, что боль прошла, ни оставив никаких последствий в виде тошноты или чего-то подобного. Поэтому он отрицательно мотает головой и впервые за этот вечер открыто и дружелюбно улыбается. Блондин наигранно утирает вымышленный пот со лба, отчего вратарю хочется засмеяться. Они выходят из здания стадиона и останавливаются, ожидая такси. - Куда поедем сначала? – интересуется англичанин. Игорь задумывается: что посетить первым делом? Дворец Лоншан? Собор Нотр-Дам-де-ла-Гард? Нет, все не то, тем более, вполне возможно, что все эти достопримечательности закрыты. И тут вратарь вспоминает про одно место, может, оно вовсе не на слуху, но зато может произвести впечатление. Тем более, что там жизнь продолжается до самой глубокой ночи, а сейчас только половина двенадцатого. - Не скажу, раз уж ты захотел меня в провожатые, то я сохраню наш маршрут в тайне. Гарри фыркает и скрещивает руки на груди в знак протеста. Игорь думает, что они выглядят ровесниками, хотя англичанин точно младше его на пару лет. Но при этом Кейн еще и ведет себя как ребенок. «Надо будет спросить, сколько ему лет» - проносится мимолетная мысль. Подъезжает такси. Игорь быстро плюхается на переднее пассажирское сиденье, блондин заползает на заднее. Акинфеев тихо просит отвезти их в старый порт Марселя. Водитель попадается не болтливый, он даже не показывает, что узнал футболистов. А может, и правда не узнал, может, он не смотрит футбол и ему вообще плевать. Игорь расслабляется, давая возможность Кейну полюбоваться красотами ночного Марселя. Людей на улицах не так уж и много, наверное, забились в бары или закрылись в номерах, обмывая или заливая ничью. Футболист смотрит в зеркало заднего вида, в котором отражается блондинистый парень. Он открыл окно, и свежий ветер разрушает его идеальную прическу. Теперь он чуть больше похож на «простого смертного», а не на греческого бога. Акинфеев замечает, что у парня глубоко посажены глаза и горбинка на носу. Но это его совсем не портит, а делает более настоящим, живым даже. Игорь улыбается, замечая с каким восторгом парень любуется ярко освещенными зданиями. Они достигают пункта назначения за какие-то полчаса*, хотя вратарю кажется, что не прошло и пяти минут. Вылезая из такси, Кейн с восхищением присвистывает, всматриваясь в темные воды Средиземного моря, отражающие всплески огней старого Порта Марселя. Игорь расплачивается, оставляя щедрые чаевые ненавязчивому таксисту, который практически сразу уезжает, едва футболист успевает закрыть дверцу. Акинфеев подходит к спутнику и с затаенным торжеством интересуется: - Ну как тебе? Гарри только качает головой и разводит руками, как бы говоря, что у него нет слов. Вокруг них проносятся люди, которым нет дела до двух мужчин, стоящих на набережной. Вот это Игорю и нравится – здесь никто не сбирается лезть в их дела, хотя желание натянуть капюшон пониже все равно не пропадает. Они медленно бредут вдоль покачивающихся на волнах корабликов и яхт. Англичанин практически не смотрит на окружающие их здания, он не может отвести взгляда от морского «депо» с бедными, деревянными, полузатопленными лодочками и шикарными, белоснежными яхтами, с пропахшими рыбой парусниками и огромными баржами. - Можем купить чего-нибудь пожевать и устроиться прямо тут, на одной из лавочек, - предлагает Игорь. Гарри соглашается, и они приобретают ближайшей открытой закусочной бумажный пакет с круасанами и пахучими лепешками с оливками и базиликом. На пакете сразу отпечатываются жирные пятна, он обжигает руки, но Гарри упрямо прижимает его чуть ли не к самой груди. Игорь берет себе чай, а Кейну черный кофе с двумя ложками сахара. Лавочку они выбирают совсем рядом с одним из доков, сюда почти не доходит свет, да и людей гораздо меньше. Гарри забирается на лавку с ногами и садится по-турецки, чтобы не приходилось любоваться кораблями через плечо. Игорь просто перебрасывает одну из ног через сидушку, чувствуя себя при этом немного глуповато, но через минуту от этого ощущения не остается и следа. Он осторожно откусывает от круассана и делает маленький глоток обжигающего чая, наблюдая, как Кейн совсем уж по-простецки: отрывает кусок бумаги от пакета, заворачивает в него лепешку и беззастенчиво откусывает огромный кусок. Акинфееву почему-то нравится наблюдать за англичанином. Есть в этом что-то такое, завораживающее даже. Ведь как-то он вынудил Игорь согласиться на эту поездку, вот теперь вратарь судорожно ищет причину, пусть и скрывается она где-то внутри этого парня. Блондин поворачивается к соседу и, осторожно вытерев губы салфеткой, интересуется: - Вкусно? - Очень даже. - Лепешка тоже классная! –парень делает глоток кофе и тихо смеется. – Не думал, что так проголодаюсь, но у меня уже желудок к спине прилип. И тут Игорь вспоминает про вопрос, который хотел задать: - Гарри, сколько тебе лет? Кейн замирает с поднесенной ко рту рукой и немного затравленно смотрит на Акинфеева. Он раздумывает какое-то время, а потом осторожно спрашивает - Это очень важно? Акинфеев может сказать нет, ему и правда ведь неважно. Совсем-совсем. Он может сказать, что ему все равно. Он говорит: - Важно. - Двадцать два, - Кейн опускает глаза и вертит в руке стакан с кофе. «Восемь лет разницы. Это много или мало? Я кажусь ему равным или старым?» - почему-то думает Игорь. Он понимает, что нужно что-то сказать и произносит: - Ну а мне… - Я знаю, тебе тридцать, - Гарри испытующе вглядывается в его лицо, ища там что-то известное только ему. -Ты как-то подозрительно неплохо уведомлен о моей жизни, - шутит брюнет, надеясь разрядить обстановку. - Нужно было знать, с кем нам предстоит играть. Ты – вратарь, от тебя много зависит. Да и вообще мне просто нравится, как ты играешь, хотелось больше о тебе узнать. - Поэтому позвал именно меня? – настороженно интересуется Акинфеев. - Я бы рад был с любым познакомиться из вас, но мне повезло, и я на тебя попал. Вот такие дела, - Гарри дергает плечами и возвращается к уничтожению булки. – Вообще-то я не хочу говорить о футболе. Ну вроде как это не правильно, понимаешь? Тогда мы можем случайно выдать то, что не должны выдавать, я имею в виду, сведения о наших командах. - Да, понимаю, - Игорь задумчиво смотрит на обманчиво неподвижную воду. – А что насчет политики? – «Боже, вот я дебил-то…» - внутренне стонет вратарь. - Ничего, не лезу в это, боюсь, что начну еще больше огорчаться, - отзывается Гарри. – То есть, это же понятно, что нам рассказывают не все, что есть две стороны медали. Я не хочу, чтобы меня дурили, поэтому и не лезу туда. - Значит, у нас совершенно нет никаких причин конфликтовать? – Акинфеев смеется. - Не-а, так что тебе будет довольно сложно обидеться и умотать, бросив меня тут одного, к тому же, я тогда потеряюсь и умру с голода, - Кейн грустно покачивает головой, в очередной раз загоняя Игоря в ступор. Они говорят о книгах, фильмах, о надоедливых фанатках, о домашних питомцах, Игорь вспоминает двух своих котов, которых пришлось отдать по повелению жены, а Гарри рассказывает, что дома его ждет овчарка Брэнда, названная в честь первой красавицы школы, в которую Кейн был влюблен: - Вообще-то круто кидать ей палку и говорить : «Брэнда, принеси!», это очень поднимает самооценку, конечно, я прикрываю глаза и представляю, что кидаю палку этой девице, но свою собаку я люблю! - доверительно сообщает футболист, и Игорь беззастенчиво смеется, вспугивая какую-то совсем юную парочку. Они почти не замечают, как пролетает время, пока с моря не начинает дуть прохладный ветерок, тогда они перемещаются в небольшой уютный паб. Выпивка хорошо заходит под споры об игре некоторых футболистов современности и истории, под истории из жизни и смешные шутки. Гарри оказывается совсем уж необременительным собеседником, с ним приятно проводить время, Игорь даже забывает, что он старше этого парня аж восемь лет. Когда приходит время возвращаться в отель, время переваливает за четыре утра. Игорь поднимается на ноги, и, не удержавшись, цепляется за плечо Кейна. Акинфеев смеется и утыкается в плечо блондину, тот продолжает пьяно убеждать его, что если Роналду продолжит бриалинить свои чудесные волосы, то они так и застынуть, к тому же у самого Гарри создается впечатление, что Роналду их даже не моет. - Ты просто за-завидуешь, - сбиваясь, бормочет Игорь. - Конечно, завидую. У него ж куча женщин и мужиков, - невнятно говорит Гарри, проталкиваясь к выходу. - Ну про мужиков – это ты загнул, те более, что нам-то актуальна только первая позиция, - фыркает Акинфеев. Кейн смотрит на него как-то странно, потом зажмуривается и согласно качает головой. Пока они ждут такси, Гарри успевает уговорить спутника поехать в его отель, ведь тот ближе. Тем более, так получилось, что в их с Дайером комнате есть одна свободная кровать, и вообще Игорь настолько пьян, что англичанин просто боится отпускать его одного. Вратарь соглашается, думая, что это и правда хороший вариант. Положа руку на сердце, мыслительный процесс дается Акинфееву не просто с трудом, а с муками и отчаянными стараниями. Ему больше всего хочется принять горизрнтальное положение и чтобы к нему неделю никто не приближался, так что уже не особо важно, будет ли это в номере англичан или в их с Кокориным. В такси Кейн благополучно засыпает на коленях Игоря, умудрившись с ловкостью гимнаста свернуться в маленькой машинке и неудобно уткнуться подбородком ему в бедро. Игорь, как более стойкий, следит за дорогой и светлеющим небом. До номера уже Акинфееву приходится тащить плохо соображающего товарища, который тянет его присесть на каждом углу и обсудить проблемы бытия. Вратарь с третьего раза попадает магнитным ключом Гарри в дверную прорезь и осматривается: номер большой, одна из кроватей убрана, поверх покрывала лежит книжка, вторая кровать в полном бардаке, еще одна, в самом углу, нетронута, видно, что на ней никто не спал. Гарри выпутывается из рук Игоря, сам тащится к «ложу» с книгой, нетвердой рукой перекладывает томик на прикроватную тумбу и падает на кровать. - Ложись тоже, вон на ту, не на Эрика, прости за его свинячество, - скороговоркой бормочет Кейн, закрывая глаза и откидываясь на подушку. Успевший немного протрезветь Акинфеев стаскивает кроссовки и укладывается поверх покрывала, рассматривая обжитую парнями комнату. Половина Кейна выглядит на удивление опрятно, чего не скажешь о части комнаты, отведенной Дайеру. Почему-то Игорю приходит в голову, что парни похожи между собой: одного роста, оба красивые, даже цвет волос схожий. Ну вот, всегда, когда вратарь пьет, его тянет порассуждать. - А где твой сосед? – интересуется брюнет. - Понятия не имею, собирался найти себе какую-нибудь девчонку, вообще-то, нам нельзя, но Дайер… Не остановишь его в общем, если он что-то решил. Гарри вдруг болезненно стонет и встает, покачиваясь. Он стаскивает с себя куртку, стягивает футболку, путаясь в горловине и немного пошатываясь при попытках освободиться. Игорь наблюдает за ним, не в силах подняться и помочь – мышцы налились свинцом, тело окаменело. Наконец, парню удается справиться с одеждой, и взгляду Акинфеева открывается бледная кожа живота и груди Кейна. Парень пытается ровно сложить футболку и немного нервничает, когда ему эту не удается. Игорю кажется это очень милым. Как будто наблюдаешь за младшим братом. При условии, что он пьян. И при условии, что он чертовски очаровательно хмурится от усилий. Когда приходит очередь джинсов, Кейн долго возится с пуговицей, и в конце концов, поднимает растерянный взгляд на гостя: - Я не могу их расстегнуть. Вообще не могу, пальцы не слушаются, - голос Гарри звучит разочаровано и совсем уныло. Это выглядит совсем уж беззащитно и трогательно, и Акинфеев тяжело вздыхает. - Ползи сюда, помогу, - бормочет Игорь, заставляя себя принять вертикальное положение. Англичанин добирается до его кровати и замирает перед Акинфеевым. «Слишком двусмысленная поза» - мечется в голове пьяненькая мысль. Игорь смеется и подсовывает руку под край брюк Кейна, чтобы было проще справиться с пуговицей. Он и сам долго возиться с железной кнопкой, не замечая, как лицо Гарри начинает покрываться испариной и красными пятнами стыда. Вратарь спустя минуту все же справляется с замком и даже услужливо расстегивает молнию. - Ну все, ты свободен, - он поднимает глаза на блондина и замирает, вглядываясь в потемневшие от возбуждения глаза. «О, нет! Нет, Кейн, твою мать, нет! Все время забываю, что ты все еще гиперсексуальный подросток», - мысленно молится Игорь возвращая взгляд на пояс расстегнутых брюк. Стояк. У англичанина долбанный стояк. Ну, конечно, Акинфеев же сам елозил рукой по нежной коже живота. А у этого парня до сих пор гормональные всплески толком не прошли, да и девушки не было, наверное, уже давно со всеми этими тренировками и чемпионатами. - Прости, прости меня, я не хотел, - стыдливо прикрываясь ладонями, бормочет Гарри, пытаясь отступить. Игорь ловит его за петельку для ремня, и опять всматривается в смущенное лицо: щеки разрумянились, губы покраснели и пересохли. Акинфеев думает, что раз уж он решил хоть раз в жизни поступить не так, как принято, то идти нужно до конца, правильно? Да и один раз, не… Не изменит ничего один раз, ведь верно? Его все равно возбуждают девушки. Это все равно просто… Игорь не успевает додумать, что там просто, когда его за запястье тянут вверх. Стоять вплотную к кровати неудобно, ее край впивается Акинфееву в икры, приходится цепляться за шею Кейна потому, что ничего другого рядом нет. И выбора у Игоря нет. И желания поменять позу тоже нет. Гарри тяжело и горячо дышит ему куда-то в висок, утыкаясь сухими губами в завитки волос над ухом. -Можно? Скажи, можно? – возбужденно бормочет англичанин, не отпуская его руку. Другая его рука ложится на щеку Игоря, согревая и посылая стайку мурашек вдоль позвоночника. Акинфеев должен сказать «нет», он должен оттолкнуть Кейна, забрать вещи и убраться отсюда как можно быстрее. Это соперник, это мужчина, это… Что вообще это такое происходит с ним, с Игорем? Он набирает полные легкие воздуха и выдыхает в чужие губы решительное «да». Как в ледяную воду с головой. Как прыжок с тарзанки в детстве. Остальное доходит до возбужденного и не до конца оправившегося от алкоголя мозга как через туман или прозрачную простыню. Игорь не понимает, чьи руки судорожно стаскивают с него толстовку: его или Кейна? Он сам водит по впалой груди парня ладонью с какой-то болезненной решимостью. Вратарь не понимает, почему его тело отзывается на горячие и неумелые поцелуи Гарри, почему ему самому хочется бесконечно целовать чуть солоноватую кожу шеи, щупать, трогать чужое тело, которое физиологически так похоже на его, но мозг при этом отчаянно вопит и посылает тревожные сигналы, что это не правильно, что брюнет должен остановиться. Игорь мечется, как сумасшедший, то отталкивая Кейна от себя, то прижимаясь к нему. Игорь злится сам на себя и кусает Гарри в плечо, сильно кусает, почти до крови, будто надеется, что англичанин сам отойдет, но Гарри только стонет обиженно и трется лбом о его подбородок. Брюнет не помнит, как и когда они успевает снять с себя одежду, хотя в голове проскальзывают мутные воспоминания, как он жадно ласкает поджарые бедра англичанина, как неуверенно целует впалый живот, царапая нежную кожу щетиной и вырывая из горла парня хриплые стоны. Кейн оказывается под ним, он немного сопротивляется своему положению, но Игорь сильнее, а Гарри подсознательно хочется оказаться в чужих руках, оказаться более слабым, но желанным, и он хрипло стонет, когда Акинфеев переворачивает его на живот и неумело ласкает. Блондин кусает ладонь и, спрятав лицо в сгибе локтя, глухо и болезненно стонет. Потом вдруг оборачивается, и хрипло произносит: - Не надейся, что на поле я тебе тоже поддамся. Игорь кивает, замечая слезы, собравшиеся в уголках глаз Гарри. Он осторожно целует парня между лопаток и толкается внутрь, заставляя Кейна зашипеть и дернуться. *** То ли из-за алкоголя, то ли из-за чрезмерного возбуждения все заканчивается быстро. Они лежат задыхаясь, прижимаясь друг к другу, оплетенные влажными простынями. В комнате стоит терпкий запах. Игорь смотрит в потолок, чувствуя, как вместе с возбуждением уходит вся его решимость быть бунтарём, и теперь реальность наваливается на него мешком цемента: он только что трахнул парня, этот парень: а) англичанин, б) его противник, в) они знакомы меньше суток, г) презерватив Игорь не взял, да и у Кейна его тоже точно не было. Игорь встает на автомате, идет в ванную и забирается в душ, включая холодную воду. Это помогает ему прийти в себя. Он еще несколько минут стоит под ледяными струями, стыдясь выйти. Но зуб перестает попадать на зуб, и вратарь вылезает, обматывает бедра полотенцем, потом подумав, мочит еще одно полотенце под водой и возвращается в комнату. Кейн, не дождавшись его, уже спит, прикрывшись краем одеяла и уткнувшись лбом в подушку. Акинфеев присаживается рядом, осторожно отодвигает простыню и переводит взгляд на задницу и бедра Гарри. Ему кажется, что это будет отвратительно, но почему-то розовые разводы на бедрах вызывают только острое чувство стыда и жалости. Значит, Гарри было больно, и стонал он вовсе не от избытка чувств. «Разве должна быть кровь?» - мысленно поражается Игорь. И это вызывает новый приступ злости на себя: хорош же любовничек. Так стремился показать себя, что умудрился покалечить доверчивого Гарри. И хотя Игорь знает, что Кейн сам этого хотел, его вины это не убавляет. Он осторожно вытирает вязкие капли с бледных бедер блондина, боясь разбудить его или зацепить больное место. Гарри бормочет что-то и шарит рукой по простыне рядом. Игорь заканчивает убирать следы своего преступления, забирает свежую простыню со своей кровати, накрывает Гарри, потом открывает дверь на балкон и медленно одевается. Ему хочется, чтобы Гарри проснулся, чтобы сказал, что с это можно пережить, что он не сердится. А с другой стороны, Акинфеев до ужаса боится, что Кейн сейчас откроет глаза, и придется объясняться. Почему-то ему приходит в голову, что за все время близости они не обменялись ни единым словом. Может, Кейн считает его насильником? Или Игорь ему глубоко опротивел? Акинфеев присаживается рядом с Гарри и гладит влажный лоб, убирая прилипшие светлые прядки. Блондин улыбается во сне, опять шепча что-то. Вратарю чудиться, что он слышал свое имя. Игорь встает, забирает сумку и тихонько выходит, придерживая язычок замка. Он идет по пустому коридору, глядя себе под ноги. Впервые в жизни, он не знает, что делать дальше и как следовало поступить. Впервые в жизни он потерял контроль над ситуацией и пошел поперек правил. И теперь не уверен, что сделал верно. Игорь ненавидит такие ситуации. Ему чудилось, что они провели с Кейном вместе целую вечность, а оказалось, что прошло всего полтора часа. Где-то хлопает дверь: просыпаются первые постояльцы и работники отеля. Акинфеев вызывает лифт и натягивает капюшон на глаза. Когда двери разъезжаются, навстречу ему выскакивает высоченный парень, сердце Игоря подскакивает, но он в последний момент узнает Эрика Дайера. Тот окидывает его удивленным взглядом, но не успевает рассмотреть лицо потому, что Игорь протискивается мимо него в лифт и, не поднимая больше глаз, быстро нажимает кнопку. Одно ясно точно: Акинфеев сбежал, как трус. И вот здесь Игорь тоже не уверен, поступил ли он правильно. *** Друзья подкалывают его, что Игорь все же нашел себе англичаночку. Акинфеев смеется, отмалчиваясь и думая, что если бы друзья знали, что они почти попали в точку, то вряд ли бы с ним вообще кто-то сейчас разговаривал. Он не видит Кейна вплоть до самого матча одной восьмой. И ему одновременно отчаянно хочется опять заглянуть в серо-зеленые глаза, а с другой стороны так безумно страшно и стыдно. Они выходят на поле вместе, Игорь видит затылок Кейна в толпе. Парень держит за руку темноволосого мальчишку. У ребенка развязываются шнурки, и Гарри опускается на колени, осторожно заплетая маленький бантик из цветных веревочек. Игорь сглатывает. Кейн поднимает глаза и смотрит прямо на него. На лице нет ненависти или злости, только проступает затаенная обида: почему ты ушел? Потом Гарри вскидывает голову, поднимается и берет мальчика за руку, тот смеется и что-то довольно лопочет. "Не надейся, что на поле я тебе тоже поддамся", - звучит в голове вратаря голос блондина. И Акинфеев знает, кто будет стараться больше всех сегодня забить гол, а потом задержится в душевой дольше остальных. *Простите, плохо у меня с географией Марселя. Не знаю, сколько там по времени ехать до порта.