Странная уеба Гарри Поттера или кто же все-таки Принц Полудохлик*?

Ступив под своды школы волшебства и магии, друзья вернулись к прежнему времяпрепровождению. Гермиона не отставала со своими поучениями и вечным беспокойством за Гарри. Он же должен уже осознать, что его второе имя Избранный, поэтому должен, как можно тщательней укрываться от вездесущего ока Темного мага. Кстати, никогда не дремлющего ока. А он (Гарри, а не Темный маг) ведет себя, как мальчишка из соседнего двора, словно все, чего стоит бояться в этой жизни это банды старшеклассников в школе. Причем об избранности знает уже каждый, а он все ломается и делает вид, будто это кто-то другой. Гарри раздраженно выслушивал поучения, часть которых смело проходила мимо его мозга. Мальчик был поглощен обычным своим набором мыслей: все из рук плохо, только бы никто не пострадал, где этот чертов Малфой, и что покажет на этот раз добрый дедушка Дамблдор и т.д. Рон принимал знаки внимания со стороны Лаванды, она ему вешала на шею цепочку с кулоном в форме сердца. Огромного сердца. Это символично показывало зрителю на сколько оно может быть обременительно, когда не желанно - его вес давит на шею, только натирая кожу на ней, а не даря сладость принадлежности к кому-то. Несмотря на привычность, были и отличия. Гермиона боролась с болью от действий Рона, вернее от бездействия по отношению к ней. Ощущение было новое, только лишь опробованное в этом году, тем, наверное, и объясняется ослепительная яркость осевших в сердце эмоций. Гарри запутался в чувствах к другу, врагу и преподавателю, его обычное самобичевание отступало на задний план. А Рон был озабочен возвращением прежних отношений с подругой и любимым другом. Он уже порядком устал от приторности любовных отношений с Лавандой, хотелось пожестче и погрубее. *** Очередное погружение в омут памяти. На этот раз Том Реддл весьма повзрослевший. Хотя серьезность, которая присутствовала уже с малых лет, отлично прибавляла года к уже имеющимся у парня. Лицо Тома выглядит как в лучших готических фильмах о зле. Такое одухотворенное, бледное, подсвеченное странным притягивающим взгляд потусторонним светом. Сразу можно сказать: «Да, я полностью согласен. Это Зло». Мистер Реддл удобно расположился за столом и готов к допросу. Именно к допросу, а не разговору, какой бы мы могли заподозрить при взгляде на незамысловатую картину чаепития небольшой компании и нет, это история не о Безумном шляпнике, а посему и чаепитие самое простое, ведь это же про волшебников. А у них чудеса только в котлах, а не чашках и чайниках. Все-таки это как-то не солидно. Традиции залог всего! В прошлом для Тома допрос профессора был успешным, но вот в воспоминании самого профессора он прошел быстро и неудачно для ученика. Гораций Слизнорт испугался из-за допущенной оплошности, поэтому решил стереть ее из бытия хотя бы таким образом. Дамблдор считает, что без правильного воспоминания они слепы, как кроты на поверхности в самый яркий день (что-то магической живности не придумывается, значит, банальность победила). Поэтому Гарри должен пойти и спросить профессора Слизнорта, что же он утаил. Такие отговорки как: «не приглянулись», «еще толком не познакомились» или «не достигли нужной близости» – не принимаются. Гарри ОБЯЗАН раздобыть недостающую информацию. Сейчас отступить равносильно поражению. Неоспоримому поражению (тут уместно поднять указательный палец и с хмурым видом потрясти им в воздухе). Делать нечего, Гарри отправился хоть что-нибудь предпринимать. Правда совсем не знал, что заключает в себя это самое «хоть что-нибудь». Обычно говорят: «Если не знаешь окрестностей, то иди проторенным чужими ногами путем». Вот Гарри и решил частично воссоздать былую сцену. Выдержка из фильма: Конец урока, профессор Слизнорт дает последние указания и собирается отдохнуть, но тут замечает мнущегося в дверях Поттера. Поскольку у него уже не былой нужник прошлых лет, то Гарри мнется мучимый каким-то серьезным делом, а не потому, что ему необходимо как можно быстрее облегчиться. Профессор Слизнорт: Здравствуй, Гарри! Ты что-то хотел (не вопрос, утверждение). Гарри Поттер: Здравствуйте, профессор. Кхм. Да. Знаете, я тут недавно заглянул в Запретную секцию и узнал одно заклятье. Профессор Слизнорт резко почувствовал головокружение, будто мир подернулся дымкой. Его медленно, но верно накрывало одно из состояний мозга. А по-простому, как говорят в народе чуть снисходительно с приподнятой недоверчиво бровью: «У Вас явно Дежа вю». Черты Гарри расползлись, словно старое кружево полоумной леди Вертье, и на освободившемся пространстве появился образ Тома Реддла, так четко впечатавшийся в мозг бедного, все еще подсознательно вожделеющего ученика, преподавателя. Профессор Слизнорт: Гарри! (Неподдельно растеряно.) Я не понимаю, почему Вы с этим вопросом пришли ко мне. (А в мозгу стучало: «Это уже было, это уже было».) Профессор Снейп не менее квалифицированный преподаватель. Спросите у него, тем более, это непосредственно относится к его деятельности. Поттер попытался соблазнительно улыбнуться. Он должен обязательно раздобыть это воспоминание. Гарри Поттер: Хм… Мы со Сней… с профессором Снейпом особо не ладим. Он не такой как Вы (все еще пытается соблазнительно улыбаться, а так же чуть придвинулся ближе к профессору). Он может не так понять меня. (Тут улыбка вообще получилась развратной, и наивный вид лица совсем не помешал этой развратности.) Гораций Слизнорт давно уже потерялся в картинках прошлого, так услужливо подкинутых Дежа вю. Наивное лицо Поттера, даже можно сказать чуть простоватое, давно затерлось другим образом. Злая ухмылка, одухотворенное грехом лицо, холодные цепкие глаза, слишком заинтересованный взгляд, поджатые губы. Том Реддл. Профессор словно снова на допросе. Профессор Слизнорт: Т… кхм (но вовремя спохватился) Гарри, без тьмы не может быть света. Ты же знаешь, что я иду к свету… Я не понимаю, что ты от меня хочешь. Тебе лучше уйти (голос, как не живой, вместо полноценного ответа выходит неуверенный лепет). Гарри Поттер раздосадовано: Это так Вы Тому ответили?! Профессор явно оживился. Морок спал, и он отчетливо увидел Гарри, которому сегодня совсем не шла развратная улыбка. В свете свечей она принимала зловещий вид, больше похожий на оскал. Точно! На оскал событий из прошлого. Профессор Слизнорт: Это Дамблдор тебя подослал? Это все он! Убирайтесь, мистер Поттер! Когда Поттер закрывал дверь, ему показалось тихое растерянное: «Так близко и так не досягаемо. Я был бы рад быть соблазненным, но слишком труслив». Поттер уходил все дальше по темным коридорам, Гораций Слизнорт все так же продолжал стоять у стола, а его тело мелко сотрясала дрожь, и уж это было явно не от страсти. После первой неудачи потянулись другие, казалось, им конца не будет. У парня даже на любовном фронте сражение завяло, как цветок под кислотным дождем. Поттер хотел было отчаяться, да взыгравшая в нем нежданная ревность не позволила ему не только проникнуться чувством поражения, но и толком расстроиться по этому поводу. Его друг, его любимый друг снова влюбился, т.е. к нему вернулась былая любовь, да с такой силой, что проснулся в нем романтик. А Рон никогда особенно романтиком не был. Там нужен такт, лавирование, как в тесной бухте, ненавязчивое каждодневное соблазнение, ну и другие этакие штучки. А Рон Уизли был прям, простодушен и совершенно не понимал к чему эти выверты. Если нравится, просто иди и действуй. А как? Так момент сам подскажет. У моментов, между прочим, своя удивительная магическая сила. Впрочем, в случае Рона только момент и трудился изо всех своих волшебных сил, так как по части любви мальчик был страшно застенчив. Так какая к черту романтика? Тем не менее, сейчас Уизли сидел у окна и смотрел на луну с таким сладострастием, что будучи еще тогда, когда он с Поттером был в более тесных отношениях, так не любовался своим любимым. Да-да, другом конечно. Безумное очарование, светившееся в глазах любимого друга, пробудило внутри Гарри злость. У них может и не было сопливых розовых девчачьих примочек – они мужики все же и вообще. Но если как следует задуматься, то был момент тихого созерцания после объятий. Да-да, дружеских! Тогда тоже светила луна, ее свет проникал сквозь не зашторенное окно, мимо раздвинутого полога, мягко падал на голую спину и верхнюю часть задницы, как и полагается для историй с низким рейтингом. Лунный свет ласкал чуть смуглую кожу Гарри, мягко освещая обнаженную поясницу, а пальцы Гарриной руки легко рисовали произвольные завитушки на бледной коже плеча Рона… Ох, уж этот Малфой со своей эстетикой, Поттер уже в собственных воспоминаниях рассматривает положение вещей с ракурса художника. Короче, тогда Рон смотрел на тело Гарри почти с таким же обожанием, но только почти. Вот это различие задело Гарри. Он нешуточно разозлился на друга, пускай они решили повзрослеть, но это не повод, чтобы существенно менять сложившийся фундамент их дружеских отношений. Поттер был зол, раздражен, в конце-концов неудовлетворен настолько, что решил упрекнуть друга в постоянном обжорстве, можно ли, нельзя ли этому придурку все одно. Выдержка из фильма: Гарри остановился рядом с другом и, злобно прищурившись, хотел уже отчитать того, но Рон, будто чувствуя состояние, прошептал: Я проголодался, а тут у тебя на кровати коробка конфет, думал это мне. Ну, подарок… съел штучку (глупо влюбленно улыбаясь). Гарри скептически осматривает разбросанные фантики: Или двадцать. Рон: Да какая разница! Когда есть она… (протягивает парень, выражение обожания луной, стеклом, рамой, пылью, витающей в воздухе, не слезает с лица. Обожания удостаивается все, что встречает необычайно влюбленный взгляд одурманенного мальчика). Раздражение Гарри продолжает расти, и тот в сердцах думает про выражение лица друга: «Будь оно неладно! А заодно и луна вмести с ним!». Рон продолжает самозабвенно вещать про лунный свет и эту дуру Лаванду. Гарри остервенело пытается собрать разбросанные фантики. Бросив эту затею, зло плюхается на постель. Рон незамедлительно присоединяется к нему и доверчиво прижимается жарким телом. Гарри: «Нет! Это какое-то свинство!» (отползает от распаленного страстью тела). Рон же продолжает рассказывать о достоинствах Лаванды, да так пылко, что Гарри не выдерживает и снова подрывается с кровати и старается навести порядок после этого… этой свиньи. Но рыжий не понял агрессии друга, обиделся на его сначала безучастие, а потом неучтивость. Будь Рон в своем уме, он ужаснулся бы таким необычным словам в его затуманенной голове. Наведенный морок не сходил, и Уизли продолжал петь дифирамбы Ромильде Вейн. Пока до Гарри не дошло, что неправильно во всей этой ситуации. Гарри вздохнув свободней, почти успокоившись: Пошли, Рон, представлю тебя Ромильде Вейн. *** Поскольку Гарри Поттер был всегда правдив с собой. Ну да, правдив! То он не стал блистать своими липовыми заслугами на поприще варки зелий, а сразу направился к профессору Слизнорту за помощью. Тут он убивал двух зайцев сразу: стопроцентно правильное противоядие и за столько времени снова приблизиться к профессору Слизнорту, а там может профессор расчувствуется, вспомнит былое, и нужное воспоминание само собой выплеснется наружу, ибо скрывалось в извилинах мозга слишком долго. А вы как думали? Слизеринских корней Поттера никто не выдирал. Гарри постучал в покои Горация Слизнорта. В двери осторожно приоткрылось окошко. Профессор Слизнорт: Гарри… (тусклым голосом) хм… (Тут он увидел мистера Уизли, внутри устало шевельнулась ревность.) Ааа… Уэмби? Что случилось? Гарри Поттер: Тут возникла одна проблема (многозначительно и одновременно грустно - он успел стать спецом по такой мимике). Профессор Слизнорт: Гарри (снисходительно). Не тебе ко мне приходить с такой проблемой. Молодой организм со всем справится. Или снова заклятье? «Кто-то здесь ревностью зашелся» (злорадно). Гарри Поттер твердо: Нет. Вы не поняли. Это другое. Из-за плеча Гарри показался Рон и с возгласом дернулся в сторону профессора: Это Ромильда Вейн?! (Сладострастие источалось каждой порой его влюбленного тела.) Профессор Слизнорт вздохнув: Что ж, я ошибся. Гораций приоткрыл дверь, пропуская поздних визитеров внутрь. *** Профессор Слизнорт чем-то шурша в ящичке: Гарри, почему ты пришел ко мне? Ты сам уже неплохой специалист в приготовлении зелий. Мог и сам помочь своему любимому другу (ревность снова дала о себе знать). Гарри ничуть не смутившись, глядя прямо в глаза: В таком деликатном деле я решил довериться профессионалу. Профессор Слизнорт не успел ответить, так как почувствовал на талии чьи-то руки, и прижимающееся очень плотно чужое жаркое тело. Рон Уизли, потерявшийся в своих фантазиях, с пылкой страстью приставал к первому до кого дотягивались его руки. Профессор, мгновенно прозревший о том, почему Гарри сам не хотел варить зелье, тихо плавится от чужой страсти и радуется мелькавшей в глазах Поттера ревности. Профессор Слизнорт: О да! Гарри, я чувст… то есть понимаю ВСЮ деликатность дела. Гарри мягко убирает руки Рона, вцепившиеся в мантию Профессора по Зельеварению, и отводит его к дивану. Гарри Поттер: Так Вы поможете? Профессор Слизнорт с хитринкой в глазах смешивает настойку и пристально смотрит на Поттера. В этот момент Рон падает со спинки дивана, по одному ему ведомой причине он на ней балансировал. Может быть, Гарри все-таки показал Рону маггловские фильмы, конечно, по просьбе мистера Уизли в качестве изучения досуга магглов, т.е. наоборот мистеру Уизли демонстрировал, а Рон просто составил другу компанию, которому пришлось присутствовать на сеансе. Может быть, в эти сеансы попал фильм «Титаник» (автор: не знаю точно, в то время был ли этот фильм снят). Сцена свободы приглянулась почти всем магглам, почему же и магам не понравится. Может быть, Рон вспомнил ее в этом романтическом угаре, поэтому балансировал на спинке дивана. Гарри и Гораций Слизнорт только посмотрели на упавшего Рона, убедились в том, что он не пострадал, и продолжили заниматься прежним делом. *** Профессор Слизнорт протягивает бокал с напитком Рону: Это средство от нервов (поясняет он на вопросительный влюбленный взгляд Уизли). Глоток. Пять секунд все той же противоестественной страсти в сердце. Снисхождение покоя на растрепанную душу, а потом смутное понимание того, что здесь происходило что-то неправильное. Рон Уизли нахмурился: Что со мной было? Гарри вздохнув с облегчением, решил повеселиться за счет провала памяти из-за любовного угара, покрывшего мозг друга, как плотный туман низину возле реки поздним вечером: Ты любил всех, кроме меня… (он многозначительно замолчал) был так романтичен… Не дослушав своего друга, Рон воскликнул: Кошмар! (Потом подумав секунды две, прислушиваясь к себе, простонал.) Мне очень плохо. Поттер стоял и умилялся магическому похмелью Рона, а профессор решил напиться от раздираемых его противоречивых чувств. Доставая из своей коллекции особо ценную медовуху, подумал, что начинать заливать свое разочарование будет в компании, а продолжит в одиночестве. Как говорится: Маг распланирует, а Сила расставит по-своему. Гораций разлил спиртное, отдал по бокалу парням, далее замешкался сначала со своим бокалом, потом с тостом, этого хватило, чтобы наш простой деревенский парень Рон хватанул глоток, плюнув на приличия. Его некультурная прыть спасла жизнь Гарри и профессору, ибо через секунду после принятия чудеснейшего напитка рыжий парень грохнулся в конвульсиях от удушья. В медовухе профессора был яд. Гарри в ужасе подскочил к дергающемуся телу друга, лихорадочно соображая, как мгновенно исправить положение дел. Гораций Слизнорт - профессионал своего дела, не последний профессор по зельеварению, стоял столбом в ступоре от разворачивающегося в его комнатах кошмара. Так бы и откинул свои «скороходы» рыжий, если б не горячее сердце и психологическая травма на первом курсе на уроке по зельеварению у профессора Снейпа. Да-да, камень беозара оказался воистину огромной силой, как бы жалко он не выглядел. Гарри с заходящимся от испуга сердцем трясущимися руками лихорадочно рылся в ящичках шкафчика профессора Слизнорта, разыскивая эту «панацею от всего». Найдя, тут же бросился к дергающемуся телу друга, прямо налету запихивая в самое горло задыхающегося камень. Гарри был не просто испуган, он думал, что еще немного и сердце остановится. Как же так? Ведь это его работа быть всегда на волоске от смерти, его друзья всегда были под защитой его извращенной звезды Избранного, а тут умирает дорогой ему человек буквально на его руках. Тем более воспоминания о смерти Сириуса все еще были свежи и мучили каждую ночь, воплощая свою страсть к мальчику в кошмарах. Гарри сидел на коленках, испачканными в слюнях Рона, пальцами бессознательно водил по бледно-сероватой коже лица и размазывал эти же слюни по ней, совсем не обращая на свои действия внимания, отчаянно молясь в душе волшебной силе беозара, а губы беспрерывно произносили: «Дыши, Рон, дыши». То ли тяга к жизни рыжего была, как у Дементора, то ли любовь Гарри Поттера, как в книжках все могла преодолеть, результат на лицо – сильнодействующий яд отпустил Рона, и тот пришел в себя. Выдержка из фильма: Гарри чуть не заплакал от радости и облегчения, хотелось страшно стиснуть в объятиях и поцеловать любимого друга. Но от смакования губ рыжика он отказался сразу, ибо не считал себя глупой Джульеттой и уж тем более порывистым в своих поступках Ромео, хватит с него эпических ролей, верно рассудив, что на губах может быть еще остался яд. Поэтому только приобнял Рона, тем самым удостоверившись, что тот и правда живой – дышит, сердце отбивает неровный ритм, а тело излучает тепло. Рон Уизли вообще ничего не понял, что с ним происходит в этот вечер, и, правдиво рассудив, кто виноват, тихо прокаркал: Эти девчонки! Они меня убивают… (тут же соскальзывая в беспамятство). *** У койки Рона собралась делегация, состоящая из лиц: сам Альбус Дамблдор, Северус Снейп, профессор Макгонагалл, профессор Слизнорт, Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер. Все кроме детей выглядят, словно только что дунули отличной травы, потому что разговор, действия и выражение лиц не соответствовали серьезности ситуации. Профессор Дамблдор, искренне чему-то ухмыляясь, не сомневается в героизме Поттера, но недоумевает, почему вместо Рона Гарри не лежит в этой чудесной койке. Ему так идет больничная пижама. Профессор Слизнорт все еще не отошедший от событий, произошедших в его покоях, и видимо по дороге тоже чего-то курнув, так как Альбус, Минерва и Север свою вечеринку начали без Горация, мнется на месте и не понимает, что от него хочет Альбус. Потом же отмер и удачно ввернул, что отравить хотел не мистера Уилоби, а самого Альбуса за то, что тот к нему подсылает недосягаемое искушение. Профессор Макгонагалл хлопает глазами, удивляется, чуть-чуть переживает, но толком ничего не предпринимает. А что? Все уже произошло, чего теперь махать крыльями? Тем более, она превращается в кошку, а не ворону. Профессор Снейп походу от трех косячков впал в кому. На лице никаких признаков чего бы то ни было. Можно сказать о невозмутимости, но если такую невозмутимость выразить в реальной жизни, то человека сразу направят в больницу чего-нибудь подлечить, все равно что, главное вернуть живость лицу. Единственное, что его оживило - это шевеление Поттера, так как он иногда неотрывно следил за его движениями. Маньяк! Но его можно понять, мальчик-который-влезает-туда-куда-не-надо существенно может навредить его Драко Малфою. Недосягаемое искушение, т.е. Гарри Поттер пытался намекнуть всем, кто во всем этом виноват, но тяжелый взгляд Северуса Снейпа не дал развернуться на этом поприще. Поэтому он тихо поддакивал и умиленно смотрел на Рона. Гермиона Грейнджер ничего не понимала и все время нервничала о своих друзьях, просчитывая в уме план о начале компании против захватчицы Лаванды. Мадам Помфри тихо внимала укуренным и думала о плюшках. Сцена бразильского сериала «Чей же все-таки Рон?» вконец добила делегацию, которая совсем не спешила расходиться, а наоборот прилежно тихо досмотрела до конца серию и только потом разошлась под грозным рыком мадам Помфри, которой страстно хотелось уже отведать плюшек. Выдержка из фильма: Лаванда вбегает в палату, пробивается сквозь делегацию, чуть не наступив на любимые туфли Северуса (что ж им так не везет?!), падает на лежащего в беспамятстве Рона и начинает причитать: Рооон! На кого ты меня покинул… (всхлипывает) на кого оставил? Рооон, любимый мой. Гермиона пытается привести в чувства совершенно беспардонную девицу. Северус же со своим невозмутимым лицом приподнял только одну бровь и подумал, что мисс Лаванда Браун немедленно отправится на отработку по защите, а на следующем уроке получит за свой ответ минус пять баллов, потому что такое поведение просто неподобающе. Альбус же совершенно расслабился, умилился и с удовольствием внимал разворачивающейся перед ним сцене. Гарри отходил от пережитого, хотелось впасть в кому, но сердце неприятно саднило, от чего хотелось оттащить надрывающуюся Лаванду подальше от Рона. Сам Рон сквозь туман слышал чьи-то женские крики и внутренне ужасался, памятуя, что все беды от девчонок. Рон Уизли, совсем обессиленный, смог только тихо простонать: Г… гг… га… гар… (он очень хотел почувствовать поддержку сильного плеча) гарр… Тут к нему, совершенно не стесняясь, подошла Гермиона и села рядом с кроватью, беря за руку рыжего парня. Она знала, что Гарри будет не против. Это же их трио, это их дела, а все остальные не имеют право вмешиваться. Эти все остальные тактично промолчали, делая вид, что на секунду им всем заложило уши. Рон Уизли будто почувствовал, кто сел рядом прошептал: Герми… она… Лаванда подорвалась с кровати, убежала в синюю даль. Профессор Снейп хмыкнул, профессор Макгонагалл нахмурила брови и чуть смутилась. Профессор Дамблдор, получив огромное удовольствие, с хитринкой и какой-то загадочностью сказал: Превратности любви. Эх молодость… Мадам Помфри настоятельно всех выпроводила. Только Гарри задержался, еще разок глянув на друга и подругу. Она знала, что ночи по-прежнему гаррины, но сейчас пришло ее время, и она была благодарна, только все равно смущенно попросила: Не говори ничего. *** Да ночи его. В первую ночь после отравления Рон пришел в сознание только раз, увидел сидящего рядом Гарри, слабо улыбнулся и снова отключился. Но эта улыбка многое сказала Поттеру, что ж, спасение любимого человека безумно окрыляет. Хочется наколдовать всякой романтической чуши и петь на заре под встающее солнце вместе с ранними птахами. Но горечь от еще не выветренных переживаний за жизнь того же самого любимого человека обжигает трепещущее сердце, и Гарри ловит себя на мысли, что хочется уже поскорей услышать, как Рон сам будет его заверять в своей безопасности и здоровости. Во вторую ночь Рон уже был в сознании, но все еще слаб. Он хрипло пытался сказать "спасибо" Гарри и заверить, что никогда не прекращал того любить. Девчонки это девчонки, а мужская дружба до самого конца. На что Гарри, умиленно улыбаясь на хриплые заверения Рона, запретил тому даже заикаться о конце, если только оно не участвует в предложениях с сексуальным подтекстом, то тогда можно. И намекнул, что соскучился по чьему-то концу. Рон только улыбнулся и заснул. Все же яд был сильным, сил отнял много, как бы ни хотелось подольше бодрствовать, сон, так сказать, скручивал тело прям на лету. В третью ночь Рон уже был тверд духом, членом и уверенностью, что может играться они не будут, то хоть подержаться за концы. (Какие разрешите мне не говорить.) На что Гарри был рад, был как никогда ретив и мысленно предвкушал, что на четвертую ночь будет уже серьезней и пожестче. На четвертую ночь были и связанные руки рубашкой, и бесчисленные поцелуи, и несильные укусы, и пара царапин, и резкие движения, показывающие все отчаянье, охватившее сердце, когда Рон умирал, и сладко тягучие скольжение «туда-сюда», чтобы продлить мгновения и ощутить, что да, друг жив и никуда не денется. А потом до самого утра, полуобняв Рона, созерцать умиротворенное лицо рыжего, который выдохшись, вырубился от очередного орга… крепкого объятия. Да и слабость о себе заявила сразу же, ведь он не оправился еще до конца, но Рон боролся с ней до последнего, все-таки он очень скучал по Гарри. ****************************** От автора: Жизнь скручивает в бараний рог и писать не можется, нет времени и т.д. Простите *.* Часть получилась растянутая и облюбованная, ничего не могу поделать лю Рона. Обещаю сделать короче и облюбить Драко Малфоя в следующей части, хотелось чтобы она была последней. А то просто невеб...ая эпопея О_О