Открой гребаную дверь

Окси знал, что будет после батла. Узнал сразу после того, как под свет камер вышел Серёга. И как только Мирон вышел из здания и прошел до первого угла, то понял, что побоищем перед камерами это не кончится. --- Он стоял перед зеркалом и рассматривал последствия своего героизма. До неузнаваемости избитая левая часть лица, чуть полегче пришлось правой. Плечи и руки, все саднило и болело. Он еще пытался защититься от ударов, но лишь зря испортил предплечья. Нападавших было двое, и в одном из них Окси угадал очертания своего оппонента. На ладони до сих пор горело ощущение горячей ткани между ним и телом ST. И отпечатки пальцев на плече тоже заставляли нервно им дергать. Снова в сети и в кругах будут говорить, что после ошеломительной победы Мирон ушел в очередной запой. А на самом деле зверь будет зализывать раны на своем лице, чтобы не побояться выйти в люди. Что чувствовал он, когда лицо его оппонента находилось всего в двух сантиметрах от его лица? Когда его дыхание обволакивало все лицо своим мятным ароматом от ненавистной жвачки, которую Оксимирон хотел вырвать изо рта Саши, выцепить собственными зубами. Что он чувствовал тогда, когда Ресторатор пытался разнять мужчин, слишком увлекшихся друг другом? Ответов не было, но одно он знал точно — что именно будет после батла. Можно было уйти, сбежать как трус, вызвать такси или попросить кого-нибудь подвезти, остаться в баре или сделать хотя бы что-нибудь, чтобы не получить по лицу за свои слова и действия, но все внутри твердило — иди домой. Встреть их. Сделай все так, как должно быть. Окси все еще стоит у зеркала, и его замыленный взгляд впивается вовсе не в лицо. Он смотрит куда-то сквозь зеркало, его сознание не здесь. Он вспоминает версусы с Крипом, Дуней и Джони, но нигде не ощущает такое же чувство где-то ниже груди, в желудке или около того, как от воспоминания о батле с СТ. И дело не в разбитой роже. Просто все слишком… Переплетено. --- Сидеть и битый час смотреть телик, по которому нихрена интересного не шло, Мирону надоело. Он встал, покружил по квартире, и снова сел на диван. Разбитыми руками он достал сигарету и подкурил.  — Мирон Янович, блять, — выругался он, вспоминая на версусе собственные слова. Он жалел лишь об одном, что не написал текст еще жестче, чтобы получить по лицу справедливо. Затяжка, вторая, третья. Следующая сигарета. Мирон не замечал, как за одной сигаретой тянется другая. Он встал, стряхивая пепел на пол, и достал бутылку коньяка. Она уже не была полной, поэтому открыть и сделать несколько глотков с горьким привкусом табака ему не составило труда. Затем снова сигареты и алкоголь, по телевизору как по заказу клип Серёги, а после темный экран выключенного устройства с блеклым отражением в нем развалившегося напротив на диване избитого, подавленного и пьяного победителя батла. Он сидел все в том же виде: красная рубашка, испачканная в стенах недалекого от бара дома и в крови, темные брюки. Только ко всему этому теперь приписывалось избитое и пьяное лицо с прикрытыми глазами и плотно сомкнутым ртом, в котором, под языком, быстро впитывался в кровь коньяк. --- Звонок в дверь заставил Фёдорова выронить бутылку из рук и выматериться, бегло наблюдая за тем, как выплескивается алкоголь на светлый ковер. К пьяному и разбитому лицу теперь добавилась и заспанность, Мирон умудрился вырубиться. Звонок повторился, но парень упорно продолжал сидеть, подняв бутылку с пола и отпивая немного коньяка.  — Хуй тебе, — выносит вердикт гостю Мирон и сразу же впивается пальцами в стеклянное горлышко от испуга: в дверь кто-то неслабо ударил.  — Открой. — слышится приглушенный голос, и Окси с недоумением понимает, что за гость явился к нему посреди ночи. Он встает, направляясь к двери, и задерживает ладонь на ручке на пару мгновений. Но они длятся бесконечно, и из этой бесконечности Мирона вырывает агрессивный и резкий удар в дверь такой силы, что стена отдает гулким эхом.  — Открой гребаную дверь.  — Ты че, дурак что ли? — спрашивает Оксимирон, открыв замок и сразу же развернувшись по направлению к комнате.  — Что, испугался, что соседи пожалуются? — добродушно спрашивает СТ, проходя внутрь квартиры. Фёдоров удивляется беззаботности «обидчика», но виду не подает, уходит в комнату, так неудачно наступив по дороге в алкогольное пятно на ковре.  — Иди нахуй, блять. — сквозь зубы шипит Мирон, чувствуя неприятный холод на стопе, и падает на диван. — Хули надо?  — Ну, а как же забухать после батла? Топор с Царем бухали, чем мы хуже? — доносится из коридора, пока гость возится с обувью. А затем, войдя, Саша замирает в проеме и внимательно смотрит на полуотвернутое от него лицо недавнего соперника. — А я смотрю, ты уже в одиночестве празднуешь.  — Ты совсем мудак? — Окси рывком встает с дивана и смотрит Степанову в глаза. Тот, в свою очередь, замечает все «великолепие» на лице Мирона.  — Кто тебя так? Мы же виделись несколько часов назад. — начинает Саша, но его перебивают.  — Ты, сука, вот кто. И нехуй прикидываться. — Фёдоров молниеносно подходит к СТ, их лица снова оказываются на расстоянии дыхания, только от Саши не пахнет больше жвачкой. Между ними теперь стоит запах крови и алкоголя. СТ безэмоционально поднимает руки, вывернутые тыльной стороной к Оксимирону, доказывая свою невиновность. Тот думает несколько секунд, буравя руки оппонента взглядом, после смотрит Саше в глаза и губы его дергаются. «Что чувствовал он, когда лицо его оппонента находилось всего в двух сантиметрах от его лица?» Что ты сейчас чувствуешь, Окси? Почему так дрожат твои губы. Он пытается сделать шаг назад, но одна из выставленных рук СТ хватает Фёдорова за подбородок и тянет к себе ближе. Мирон непроизвольно сглатывает слюну, с неким ужасом в глазах смотря на Степанова. Неужели тот пришел, чтобы окончательно добить его? Или же… Саша вертит лицо Мирона то правой, то левой стороной к себе, а после усмехается. Окси наконец сбрасывает с себя пелену забвения и рукой сбивает ладонь СТ со своего лица, но пришедший тоже не уступает в этой недосхватке и перехватывает запястье победителя. Тот вяло сопротивляется, осознавая, что сделать ничего не сможет, если Саша применит свою силу, но Саша не спешил. Он держал руку Окси и смотрел тому в глаза до тех пор, пока ненависть и презрение в глазах «заложника» не было скрыто веками, и мужчина отвернулся, не в силах больше играть в гляделки. В ход идет вторая ладонь, и ей Саша возвращает к себе лицо Мирона. Фёдоров вовсе поплыл, чувствуя в мозг ударивший алкоголь, и смотрит на СТ уже без всяких эмоций.  — Хочешь полюбоваться на то, что сделал? Любуйся, блять, на мое лицо. Лицо победителя! — язвит Окси, покачивая чуть головой, демонстрируя тем самым свой лик с разных сторон.  — Я уже сказал тебе, что я не причастен к этому, Мирон. — опускает руки Саша и замирает в такой же близости к оппоненту.  — А кто тогда, сука, кто тогда? В ответ СТ лишь качает головой. Мирон страдальчески хмурит брови, но это максимум проявленной им эмоциональности. Они стоят так еще несколько долгих секунд, а после Мирон не выдерживает и возвращается на диван. Усевшись на него, он никуда не смотрит. Между губ появляется сигарета, огонь, затем облако дыма распускается над головой с лаврами. СТ подсаживается рядом. Окси видит перед лицом уже знакомые большие ладони, которые вынимают у него изо рта сигарету.  — Я думал, ты не куришь. — устало замечает Мирон, закрыв глаза.  — Я и не собирался присваивать ее себе. — также негромко отвечает ему Саша и встает, потушив уголь в полной пепельнице.  — Тогда какого хуя? — интересуется по-бытовому Окси, все также продолжая сидеть с закрытыми глазами. Он проебывает момент, когда его собственное дыхание встречает препятствие, а вместо кислорода он вдыхает смесь запахов мяты и алкоголя. Мирон распахивает глаза и понимает, что лицо СТ больше не в двух сантиметрах от него, а гораздо ближе. «Что чувствовал он, когда лицо его оппонента находилось всего в двух сантиметрах от его лица?» Теперь Фёдоров понял, что он чувствовал. Азарт, ненависть и возбуждение. Попытавшись оттолкнуть от себя бородатое лицо напротив, Окси отвернул собственное лицо вниз, не произнося ни слова, но ладонь снова по-сучьи вернула его на место. СТ повелительно тянет его на себя и впивается в губы Мирона, и вовсе даже не целуя его, а пытаясь зацепить и сделать больно. Окси толкает его в грудь ногой, Саша отстраняется и смотрит затуманенным взглядом.  — Жена, блять? Два года уже ты бронежилет прячешь или свою пидорскую маску? — выпаливает Мирон и выскальзывает из-под стоящего на коленях на полу СТ. Едва ли не бегом он скрывается в комнате и защелкивает дверь. Пидр. Этот мудак пытался его поцеловать. Хуже того, ему это удалось. Окси одной рукой держал бутылку, а другой касался губ, а после яростно стирал с них вкус мяты. Но когда с ним было покончено, Мирон вздохнул. Мята-то ладно, но что делать со вставшим членом. Спустя десять минут Саша сидел под дверью спальной комнаты и слушал происходящее за дверью, смотря на пятна на собственной кофте от ударов. Было тихо, и лишь изредка раздавалось одно-два матерных слова и снова все стихало.  — Мирон. — решился позвать его СТ и замолк. Спустя мгновение щелкнул замок и дверь чуть отворилась. Саша медленно встал, помедлил, разглядывая пятно, а затем вошел в полумрак спальни. Мирон был полураздет, его рубашка валялась на полу у самого входа. Его тело лежало на кровати, как-то неестественно свернувшееся, бледное на фоне темного постельного белья и общей атмосферы спальни. СТ захотелось укрыть того одеялом, но вдруг Окси нарушил тишину.  — Иди сюда. — Саша послушно подошел к кровати и сел на край. Он ждал каких-нибудь дальнейших слов или подбирал свои собственные, попутно рассматривая ссадины на спине лежащего. Было и несколько шрамов, ожогов. Захотелось прикоснуться. СТ, подумавший о том, что натворил он и так все сверх меры, протянул руку к спине мужчины и провел по ней кончиками пальцев. Мирон никак не реагировал. Так продолжалось несколько секунд, а затем СТ осмелел и уселся на кровать с ногами, продолжая поглаживать горячую кожу Мирона.  — Не уходи. — послышалось тихо. Но Саша и не собирался. Он спустил руку до пояса и почувствовал, как дыхание Окси прекратилось. Тот замер в ожидании, но СТ двинулся рукой вперед, переводя ладонь на плоский худощавый живот Мирона. Тот по прежнему не дышал, и Саша лег рядом с Окси, обнимая его за узкую талию.  — Я найду тех, кто это сделал. — шепчет СТ на ухо Мирону, но тот уже его не слышит. Он тихо спит, откинув чуть голову назад и прижимаясь бритым затылком к лицу Саши. Тот улыбается на мгновение, и прикрывает глаза. Он уже жалеет, что так грубо толкнул Мирона в разгар сражения, но там, на ринге, совершенно другой Оксимирон, бешеный и агрессивный зверь, который запросто перегрызет горло. А сейчас, в руках у Саши, Мирон был скорее израненным чудом, нуждающимся в тепле и ласке, нуждающимся в защите для спокойного и крепкого сна. С утра он уже не будет таким нежным и доступным, выгонит в лучшем случае, но сейчас это никого не волновало. СТ крепче прижал к себе хрупкое тело Мирона и уткнулся в его шею, коротко ее поцеловав.  — Прости меня, Мирон. Тебе лишь предстоит узнать все то, что я оставил в прошлом.