Прости, отче, ибо я грешен

And I'll never know when I come around What I'm gonna find Urge Overkill - Girl, You'll Be a Woman Soon

Под рукой медленно догорает огонек потухающей сигареты. Он складывает ногу на ногу и хмурится – его привычное, естественное, врезающееся в кожу движение. Притягивает к губам почти пустую бутылку со спиртным – и не стыдно тебе, хватит тебе пить, погибнешь, грех это, зачем ты это дьявол тебя подери делаешь! - Простите, отче, ибо я согрешил, - шепчет то ли в пьяном полудреме, то ли в бреду, да не важно, в общем-то. - Грантер, прекрати являться сюда вдрызги пьяным, - устало произносит голос за черной шторкой. Вокруг них – темные, почти черные деревянные стены, готовые любого свести до клаустрофобии. Пахнет чем-то неприятным, опять их эти монашеские штучки. - Выслушай меня, отче, - повышая голос, произносит исповедующийся. Из его рук выпадывает бутылка и каким-то чудом не разбивается об пол. Он послушно встает на колени и простирает дрожащие руки к окошечку с черной шторкой. – Выслушайте! - И в чем же твой грех, Грантер? – голос за шторкой решает упустить тот факт, что Грантер пьяным в стельку – что вообще-то считается само по себе грешным – явился в исповедальню и требует, чтобы его исповедал только он. - Я хочу одного человека, - без предисловий выпаливает исповедующийся. Он так близко к черной шторке на окошечке, что она колышется от его дыхания. - И что же в этом греховного? - Отче, тому человеку, которого я хочу… ему запрещено, понимаете меня, отче? Ему не отвечают. Грантер судорожно, трясущимися руками пытается отыскать еще сигарет, но, кажется, вся пачка уже выкурена. - Прости меня, отче, ибо я грешен, я очень грешен, чертовски грешен! – кричит Грантер и разбивает костяшки пальцев о деревянные стенки исповедальни. - Не сквернословь в доме Господнем, Грантер! – отвечает ему голос, но потом резко замолкает. – Пойди проспись, Грантер, а утром приходи. Анжольрас даже не спрашивает, зачем этот пьяница вновь пришел к его порогу, облокотился на дверной косяк и, пытаясь безуспешно не выронить сигарету, стучит теперь в его дверь. Он просто молча открывает, в одних шортах и с растрепанной макушкой, морщась от яркого фонарного света. Открывает и пропускает Грантера внутрь, высвобождаясь от его объятий. Это началось не так давно. Поначалу Анжольрас выставлял его вон, но затем просто сжалился – пропахший всеми сортами алкоголя, Грантер всю ночь лежал, точно верный пес, у его порога. Прямо тут, на ступеньках. И тогда Анжольрас решил выделить ему свой гостевой диван. Вот и этим вечером – он даже не говорит ничего, ни слова. Просто уходит обратно к себе. Грантер сам разберется, не маленький. - Антиной! – вдруг, непривычно для Анжольраса, подает голос Грантер. – Антиной! - Замолчи и ложись спать, - бросает хозяин дома, даже не останавливаясь. - Антиной! – он плетется следом, запинаясь о многочисленные ступеньки. – Я сегодня был у пастора! «Идиот», - вздыхает Анжольрас и захлопывает дверь прямо перед носом Грантера. - Я просил… просил, чтобы он дал мне тебя, - уже тихо вздыхает последний и, обняв горлышко пустой бутылки, укладывается прямо перед дверью Антиноя. И это слишком похоже на очередной его пьяный сон, о котором он даже не вспомнит на утро. – Но он не захотел меня выслушать... - Грантер, поднимайся, - суровый голос выводит из дрема несчастного пьяницу. Он резко подскакивает, но тут же хватается за собственную голову. – Ты выглядишь очень жалко, ты же понимаешь? Пара ясно голубых глаз, уже очнувшихся ото сна и снова приобретших способность презирать окружающих, уставилась на него. - Поднимайся, сходи хотя бы в душ – ты знаешь, где ванная – и убирайся из моего дома, - Анжольрас перешагивает через сидящего перед ним парня и спускается на кухню. - Какой же из тебя падре, скажи мне? - Отче, простите меня, ибо я согрешил. - Ты снова пьян, Грантер, убирайся из исповедальни. - Слушай, Анжольрас, тебе не кажется, что стоит обратиться к профессионалам? - Он даже не помнит, кто я, - решительно заявляет парень, расстегивая воротник своей черной пасторской рубашки. - Об этом я и говорю. - Он приходит ко мне исповедаться, но я отправляю его домой – и тогда он приходит ко мне, но всегда ночью. Он приходит и забывает, что несколько часов назад рассказывал о своих прегрешениях… Чай? - Ты же понимаешь, о ком он говорит? - Да, прекрасно. - И что ты намерен делать? - Ты чай будешь? - Отче, простите меня, ибо я грешен. - И каков твой грех? - Я хочу одного человека, но… но, боюсь, что это невозможно. - И в чем же тут грех, Грантер? - Ему нельзя, отче, он святой человек. - А что он сказал тебе по этому поводу?