Осколки тишины

Чертова манда. Пищала так, что уши заложило. Совсем молодая, в короткой юбке, и это в канун Рождества. Кошмар в лице обезумевшего парнишки с крепким стояком накрыл ее в темном сквере, он шел за ней целый квартал, смотрел на длинные стройные ноги, постоянно потирая себя через ширинку. Я тоже смотрел на эти ноги. Маленькая родинка на левой лодыжке. Маньяк, если этого убогого щенка можно назвать так, хорошо приложил девушку о стену ближайшего здания, расквасив ей нос. Кровь полилась по ее губам и подбородку, пачкая кофточку. Девушка, пребывая в легком шоке, выпала из реальности происходящего, совершенно не оказывая сопротивления насильнику. Этим он и воспользовался. Сдергивает с нее тонкую куртку, швыряет на землю, следом летит и кофточка, а лифчика на ней нет, и я понимаю почему — эти сиськи просто потрясающие. Об этом, наверное, думает и горе-насильник, когда лапает ее. Это уже пятое изнасилование за неделю, и я совершенно точно знаю, что это один и тот же человек. И вот эта падла прямо тут, передо мной. Красавчик, ага. И как он только все успел? Уникальный парень. Полиция не могла его поймать? Вот это уже интересно. В себя девушка пришла лишь когда он наконец вставил ей с размаху, и она запищала так, что я невольно прикрыл уши руками. Ну и мерзкий же голосишка. Парень зажимает ей рот рукой, хорошенько шлепнув по заднице, и да начнется шоу! Попкорна мне. Насильника зовут Майлз, и ему, кажется, около двадцати лет. Круглый двоечник, был выгнан из университета месяц назад. За ним я слежу уже довольно давно. Парнишка разошелся, даже стал тихо постанывать, активно двигая бедрами. Девушка плачет, тушь растеклась кривыми дорожками по ее щекам, а сиськи несправедливо зажало между ее телом и стеной. Эх, беда. Запускаю сай — лезвие плавно скользит по его бедру, разорвав ткань джинсов и вспоров кожу. Простая царапинка, но достаточно болезненная для человека. Он неловко отступает от жертвы, пятится и оседает голой жопой в снег, таращась на свою ногу. Тысяча эмоций на его лице, рот раскрыт в немом шоке. Непонимание. Паника. Страх. Неизвестность. Боль. Полный букет. То, что мне и нужно. Когда я выхожу из тени, на лице парня появляется совсем другая гамма эмоций, в силу моего внешнего вида. Еще бы. Как тут не обосраться при виде такого уродца? Полиции потом будет говорить, что его отпиздил зеленый монстр, да-да. Я легонько бью его в челюсть, все равно что ласкаю, и он отключается — скорее от шока, чем от боли. С девушкой я остаюсь один на один. У нее такое же лицо, что и у насильника. Думает, наверное, что я тоже пришел ее поиметь. Связываю маньяка и оставляю валяться на земле со спущенными штанами. Девушка пытается отползти от меня, держась за стену, ее трясет. Я хмурюсь, подбираю с земли куртку и кофточку, протягиваю ей. — Не обижу я тебя, не бойся. Она неловко берет свою одежду из моих рук и прижимает к своей груди, пряча великолепные сиськи. Сейчас она похожа на обычную проститутку из подворотни, но все равно она красивая. Наверное. Смешно пучит на меня глаза, и я в ответ так же тупо смотрю на нее, и через секунду она влепляет мне пощечину. Такую звонкую, что я даже ахуеваю на секунду. Какого… Я взрываюсь. — Пизда! Я спас тебя — и это твое спасибо?! Оно умеет говорить, проносится в ее куриных мозгах, и она удирает. Ахуеть не встать. Я какое-то время еще топчусь рядом с насильником, жалея, что нельзя повернуть время вспять, в итоге даю ему смачного пинка прямо под тощий зад. Ну, теперь мне легче. Ухожу, когда слышу вдалеке рев полицейской машины. Нахрен этих баб. Пожалуй, надо сегодня потрахаться. ***** — Чува-аа-ак, сегодня Челси играют против Барселоны*, есть повод нажраться до поросячьего визга!.. Кейси как всегда сама неожиданность. Я еще только пролезаю в окно нашей квартиры, а он уже встречает меня с бухлишком. Не то, чтобы я был против… — Все окей, Раф? Мы вместе уже почти семь лет, хрен знает как, но все-таки вместе, и последние четыре года я живу вдали от братьев, в квартире Джонса, как самый настоящий нахлебник. Кейс вроде не против. Иногда мне удается найти работу через Интернет, и тогда у нас есть чуть больше денег. Нам вполне хватает. — Я поймал Майлза. Он насиловал очередную стерву. Она ударила меня. Первый раз мы трахнулись, когда он учил меня управляться с мотоциклом. Прямо на этом же мотоцикле. Хорошо трахнулись, на всю жизнь, наверное, запомню. Выхватываю из его рук бутылку пива и делаю глоток. Холодное. Фантастика. Думаю, что надо бы принять хороший душ. — Да ладно, Раф! Чувак! — забавляется Кейси, — Зачем ты подошел к ней так близко? Пф. — У нее были классные сиськи, — говорю я, вспоминаю про ее сиськи, — думал, может она поцелует меня на прощание? Да-а, мечтай-мечтай. Кому я, кроме Кейси, нужен? Он, наверное, подумал о том же, и в ответ лишь тихо промямлил что-то вроде «ну и дурень». Отдаю Кейсу его бутылку пива, он как-то заговорщицки на меня смотрит, но я понимаю его без слов. На нем лишь старые изношенные шорты, волосы собраны в неаккуратный пучок. — Я хочу в душ, — заявляю, снимая свою красную бандану, — ты со мной? Кейси улыбается. Из душа мы вышли только через час. ***** — Ты животное, Рафаэль, — говорил тогда Лео, и очко его горело адским пламенем как никогда раньше, — думаешь не головой, а своим хуем! Ты о нас подумал, когда все это затевал? Отец просто в гневе! И зачем мне о вас думать, братик? Какое кому дело до того, с кем я трахаюсь? В ту ночь Лео был не просто зол, его трясло от ярости. Еще никогда я не видел его таким, и даже не догадывался, что он знает такое грязное словечко, как «хуй». — Свинья! Вечно думаешь только о себе и своих желаниях! Тебе плевать на всех, кроме себя, эгоист! В ту ночь Лео говорил долго, говорил много и нудно, но я позволил ему высказаться, понимая, что мы больше не увидимся. Ему это нужно было. Не мне. Многое сказанное в ту ночь было чистой истиной, и не согласится с ней было бы глупостью, но… Но. Мы уже давно выросли. Мы перестали быть наивными подростками, что слепо верили каждому слову Сплинтера. Мы изменились, стали другими. Мы поняли, что жизнь-то далеко не так прекрасна, как нам казалось. Мы все, но не Лео. По закону, нас вовсе не существует. И что из этого? Мы внезаконники. Нас ненавидят, желают смерти. Мы никогда не станем частью человеческого общества. Мы никогда не любили. И нас никогда не полюбят. Никто. Никогда. Мы никогда не убегали — мы прятались. Простейший инстинкт, к которому мы прислушивались, получая шанс на жизнь. Я никогда не верил в светлое будущее. У монстров не бывает будущего. Сплинтер так говорил когда-то. Не дословно, нет, в более мягкой форме, но смысл был тот же. А потом появился дурак по имени Кейси Джонс. И он настойчиво рушил все эти понятия, которые мне вдолбили в голову в самом детстве. Тяжело с первых слов поверить человеку, когда подрастая все сильнее осознаешь свою никчемность, что прожить всю жизнь в ссаной канализации — это прошлое, настоящее и чудесное будущее, что люди, такие скверные создания, никогда не признают того, что не является их частью, что все оставшееся года (или не года?) можно провести лишь гордом одиночестве, периодически смотря на фото сисястых моделей в журналах. Простая истина, с которой легко смириться после неплохой дрочки по вечерам. Все это людская хрень, твердил я себе. Пустое сердце бьется ровно. Так лучше. Так правильнее. Так безопаснее. Кейси был рядом, и он просил ему верить. И я поверил. И ни разу об этом не пожалел. И поэтому в ту ночь я мог сказать Лео единственно верные слова, и сказал: — Наверное, мне стоит уйти. Не вижу, ради чего здесь стоит оставаться. Видел, как Лео вздрогнул, словно от удара. На мгновение мне даже кажется, будто ему жаль за свои слова, столько боли в его глазах. — Удачи, Раф. Тихая была ночь. Очень тихая. ***** Интересно. Когда это успело перерасти в нечто большее? Кейси спокойно спит, грудь плавно поднимается и опускается под тонким одеялом, сердце выстукивает свой ритм. Сейчас спокойно. Тихо. Хорошо. Это значит отношения, которые я никогда не понимал и, в общем-то, понимать особо не хотел. И первой мыслью было что-то вроде «ну и пиздец же!». Когда я сильнее прижимаюсь к нему, он не просыпается, только недовольно бормочет что-то, и я улыбаюсь. У меня снова крепко стоит, и я хочу его. Целую его шею, прикусывая кожу, недостаточно, чтобы причинить боль, но ощутимо, чтобы разбудить его. Кейси дергается и открывает глаза, соображая, что происходит, и я ладонью накрываю его вялый член. Упираюсь своим стояком в его бедро, ага, и он выдыхает. — Раф… Затыкаю его рот поцелуем — не хочу ничего слышать. Он отвечает на мой поцелуй, и это просто заебись. За поцелуем он не замечает, что я надрачиваю ему все сильнее и быстрее, он невольно дергается и выгибается, но я не отпускаю его, целую, и чувствую, что его оргазм совсем близко, близко, близко… Останавливаюсь. Он широко распахивает глаза и грубо обрывает поцелуй. Он зол, ох как зол, и это мне пиздец как нравится. Снова обхватываю его рукой, и он громко стонет, напрягается всем телом. Я снова довожу его до оргазма и в последнюю секунду останавливаюсь. — Ах ты падла!.. Он рывком переворачивает нас, меняя положение, и я глубоко дышу. Он хищно смотрит на меня сверху вниз, в глазах плещется огонек. Хочу кинуть ему в лицо какую-нибудь гадость, но не могу, не сейчас. Он целует мою шею, совсем мягко, утыкается в нее носом, плавно переходит на плечи и ключицы, не доходя до пластрона. Прикосновения губ к моей коже резонансом отзываются по всему телу. Кейси теплый, всегда теплый, и я упиваюсь этим теплом. Его пальцы стискивают хвост, и я тихо стону. Кажется, еще немного, и я убью его. Слышу, как он щелкает крышкой тюбика со смазкой, когда он только успел ее достать, и через секунду он погружает в меня сразу два пальца, медленно, мучительно медленно растягивая меня под себя, хотя мы занимались сексом всего пару часов назад. Ему просто это нравится, я знаю. Снова целует меня, и я снимаю с его волос резинку — густые, черные локоны падают мне на лицо. Он выбирает идеальный ритм, и это хорошо, боже, как же хорошо. Его член каждый толчок проскальзывает прямо под нужным углом, и руки его сильны, теплы, прижимает меня к себе крепко-крепко. Ахуенно. Долго я не выдержал. Чувствую, что оргазм совсем близко и прежде, чем я успеваю что-либо сказать, тело сковывает сладкая судорога. Я зажимаюсь, откинув голову на подушки. Господи, приехали! Кейс, выстонав какую-то херню, срывается в ослепительный оргазм следом за мной, утыкается лбом в мой пластрон с глухим стуком. Все чувства притупляются, голова кружится, я просто пытаюсь отдышаться. Растворяюсь в ощущениях и думаю о том, как тихо вокруг. Интересно. Любовь — это людская хрень, но я этого уже не боюсь. Я не очень-то привык показывать свою любовь, и тем более делится ею, но с Кейси все по-другому. Люблю ли я его? Всегда. *** Я замечаю его издалека. Сидит себе на краю крыши, весь такой бедный и несчастный, сопли жует. Леонардо почти смеется, то ли от отвращения, то ли от радости, завидев меня. С трудом сдерживает ехидную улыбку. Не удивляется, когда я сажусь рядом. Странно сидеть рядом с ним спустя четыре года тишины, будто ничего и не было. Чую, в этом есть какой-то подвох, типа мне сейчас птица на голову насрет или что-то вроде этого. Он изменился. Совсем чуть-чуть, но я сразу замечаю, что морщинки залегли вокруг глаз, делая его немножко старше, чем он есть на самом деле. — Пришел извиниться? Вопрос звучит еще более странно, учитывая, что извиняться мне не за что. — Извиняться!.. Не, это не мое, — фыркаю, решив играть по его правилам. Я скучаю по нему. Только сейчас понял, как же сильно скучал по нему. Все, видимо, я постарел. — Все это такая ерунда, — вздыхает Лео, — ты загнал меня в угол. Это уже интересно. — Я?! — Ты у нас борец с системой, не так ли? — он смотрит прямо мне в глаза и на минуту я вовсе не понимаю о чем он говорит, — Ночной всевидящий, как же. Ты все знал, да? Ты бросил всех нас ради себя, как я думал. Я был не прав. Интересно, он пьян или умом тронулся? Думаю, все-таки второе. Не понимаю смысл его слов, но мне кажется, что он пытается извинится. Через секунду все встает на свои места: — Дон встречается с Эйприл, — говорит он, — они вроде как любят друг друга. И знаешь что? Я рад за них. Сплинтер рад за них, как рад был и за тебя с Кейси. Ну точно, блядь. Выходит, его истерика была просто показухой? Провокацией, чтобы я остался дома, взаперти? Кажется, мне впервые не нужно ничего говорить. Он и так все знает. — Бля, Лео, только не говори, что в ТУ ночь ты приревновал меня к Кейси, а? Он смотрит мне в глаза, и на мгновение мне кажется, будто я смотрю в свои собственные. — Я люблю тебя, Раф, и ты всегда был на удивление ближе ко мне, чем Майки или Дон. Так ведь? — от этих его слов хочется обвязаться соплями и повесится прямо на этой же крыше, — Я повел себя как идиот. Прости. Все мы имеем право на счастье. А я тебе поверил тогда, думал, что твои слова про гнев отца были правдой. Ах, Лео, ах ты подлый хрен. Я обнимаю его. Так крепко, как только могу. Впервые спустя четыре года. И это пиздец как хорошо. — А знаешь, я тут одного насильника поймал пару дней назад… Мы просидели на крыше до самого утра. Тихая была ночь. Очень тихая.