Метро

Льет как из ведра. Я стою напротив входа в метро уже десять минут - никак не могу себя пересилить. Смотрю на табличку с названием станции, и все внутри меня сжимается. Кажется, будто все мои органы можно взять в кулак. Это больно. Смотрю на табличку с названием и слышу твой хрипловатый голос, передразнивающий женщину, которая объявляет станции: "Станция Глендейл. Будьте осторожны при выходе из последней двери последнего вагона, ублюдки". И твой негромкий ехидный смех. Все слишком реалистично, будто ты здесь, стоишь за моей спиной, стоит мне лишь обернуться. Отгоняя эти мысли, я трясу головой, но все же мельком гляжу за свою спину через левое плечо с опаской. Как идиот. Напрасно: тебя нет за моей спиной. Тебя нет ни на этой станции, ни в этом городе. Ты всегда ходил слева от меня. Ты ходил большим шагом, засунув руки в карманы и немного сутулясь. Проходя мимо каждого (особенно этого) метро, я осторожно, словно боясь чего-то, смотрю за левое плечо. Этой привычкой я обзавелся давно, и в каком бы настроении и состоянии я ни был, я постоянно хоть один раз да оглянусь назад. От этого становится еще больнее, потому что я никогда не нахожу тебя за своей спиной. Я часто езжу на метро. Куда надо и куда не надо, имея собственную машину, я езжу на метро. Правда, без тебя я чувствую себя самым одиноким на свете человеком среди тысячи безмозглых, думающих только о себе людей. Я стою напротив входа в метро, и мне хочется закричать твое имя на всю улицу. Я ищу твое лицо в каждом прохожем, я пытаюсь уловить твой голос среди десятков тысяч чужих голосов. Но у меня не получается, и мне хочется плакать. Мне хочется, чтобы ты подошел ко мне со спины и еле заметно поцеловал мою макушку с высоты собственного роста, как ты обычно делал. Ты никогда не любил показывать свои чувства на людях. Чувства? Я закрываю глаза и вспоминаю, как мы ездили на метро. Мы просто ездили от конечной до конечной, и ты всегда клал свою руку сверху моей, когда я держался за поручень. Ты говорил мне, что просто не хочешь пачкать руки, но я видел, как улыбались твои глаза, и поэтому не верил тебе. Это было нашим общим развлечением. Нашим так называемым парком аттракционов, который так скоро превратился в неотъемлемую часть жизни. Ездить на метро. В любую погоду, в любое время суток. Когда тебе было плохо, ты звонил мне, говорил "поехали" и тут же сбрасывал. Ты не ждал моего ответа, потому что ты знал, что я всегда поеду с тобой. Ты очень самоуверенный. А я слишком предсказуемый. Когда у тебя было хорошее настроение, ты также звонил мне и спрашивал: "Не хочешь ли прокатиться на метро?", но этот вопрос, скорее, был риторическим. Конечно, я хочу. Во время часа-пик, когда люди в вагоне были прижаты друг к другу, как селедки в бочке, я стоял напротив тебя и рассматривал веснушки на твоем носу. Возможно, ты это знал, и поэтому всегда опускал голову, чтобы я мог их разглядеть. Каждый резкий толчок был для меня еще одним поводом схватиться за тебя, и ты обиженно хмурился, когда тебе очередной раз приходилось на лету меня ловить. Сам ты ни разу не падал, не держась даже при этом за поручни, и я завидовал этому твоему умению. Ты постоянно жевал жвачки. Во время какой-нибудь долгой поездки мне было увлекательно наблюдать за тем, как двигается твоя нижняя челюсть и дергается кончик острого длинного носа. Ты редко что-то говорил, когда мы ездили в метро. Ты в целом неразговорчив, но в метро я мог слышать от тебя лишь "до какой станции поедем?" и "билет на одну поездку, пожалуйста". На свои вопросы я получал лишь короткие отрицательные или положительные кивки головой. Я всегда пытался разговорить тебя, но это всегда было напрасно. Я любил твой голос. Я все ещё его люблю. Ты совершенно ничем не занимался в метро. Ты не читал, не слушал музыку, не писал. На самом деле, я всегда считал, что метро вдохновляет тебя на новые тексты, но я ни разу не видел, чтобы ты что-то писал в вагоне. Ты смотрел на свои руки или же в черное окно напротив, периодически сталкиваясь в отражении со мной взглядом. Когда народу было очень мало, или же не было вообще (такое бывало после десяти по будням и рано утром по выходным), ты мог положить свою косматую, мягкую от обилия кучерявых волос голову на мое плечо. Это случалось не так часто, как мне хотелось бы, и поэтому, когда это происходило, я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Сам я всегда боялся позволить себе такое сделать. Мгновения проносились в моей голове, ярко выражая все свои подробности, и я совсем забыл, что стою под дождем с закрытыми глазами уже черт знает сколько времени. Около входа в чертово метро. Правая рука в кармане теребит донельзя помятый тетрадный лист. Как-то, после очередной нашей прогулки, ты разрешил мне обнять себя, а сам незаметно засунул его мне в карман. С тех пор я не вынимаю его оттуда. Сколько времени он там лежит? Я открываю глаза, и свет больно режет по ним. Прямо сейчас мне хочется истребить все метрополитены, чтобы они никогда больше не напоминали мне о тебе. Я достаю лист из кармана: "Я буду любить тебя всегда. Твой С." Я ничего не понимаю. Твое "навсегда" продлилось так мало, тебе не кажется? Это твой коварный план по моему моральному уничтожению? Или ты сам запутался? Я никогда бы не мог подумать, что твои чувства не искренны. Наши отношения были такими странными, но чем больше они длились, тем сильнее меня затягивало. Ты никогда не оставался у меня по моему приглашению, и всего пару раз сам приглашал меня к себе. Мы существовали друг с другом только в студии, на концертах, на улице и в метро, и мне было этого ужасно мало, но я привык. Ты просто позвонил и сказал, что больше не любишь меня. Разве это могло произойти так быстро? Или ты наигрался? Или ты вовсе не любил меня? Неужели все твои действия - просто игра? Для кого она была поставлена? После этого ты больше не звонишь мне. Как я узнал от ребят, ты вообще переехал отсюда. Ты думал, я буду искать тебя? Ты прав. Я искал тебя везде, я выведывал твой нынешний адрес и номер телефона, но никто ничего мне не говорил. Может, ты любил меня только в метро? Если бы я знал это раньше, я бы поселился тут с тобой навсегда. Я бросаю лист в мусорное ведро и наблюдаю за тем, как медленно на нем расплываются твои неосторожные буквы, и он разваливается от капель дождя. Стойкое чувство того, что вместе с этим листом я выбросил часть своей души. Всю свою душу. Сердце ноет и стучит так быстро, как, мне казалось, оно не стучало никогда в жизни. Мои глаза все еще жадно ищут твои в огромной толпе, и мне кажется, что если я прямо сейчас не найду их, то задохнусь. Я понимал, что пройдет какое-то время нашей творческой групповой передышки, и тебе снова придется вернуться сюда. Мне стоит лишь подождать. А есть ли смысл ждать, если ты больше меня не любишь? Мне казалось, что если я сейчас зайду в метро, то обязательно встречу тебя там. Ты будешь стоять в центре зала, как обычно, и будешь лениво улыбаться мне своими длинными тонкими губами. Я срываюсь с места и, перепрыгивая сразу по три ступеньки, бегу на станцию. Перепрыгнуть зайцем через турникет получилось как-то машинально. Мои ноги меня не слушаются, и я все бегаю по станции кругами, останавливая прохожих, и кричу твое имя. Но ты не отзываешься. Оббегаю информационный столб несколько раз, но я не вижу тебя нигде. Может, у меня просто плохое зрение? Или нужно перестать обманывать себя? Сажусь на лавочку около первого вагона, чтобы отдышаться. Мне хочется выкинуть тебя из своей головы, но ты вполне уютно там устроился и медленно разрушаешь свое "жилище" по кирпичикам. Ненормальный. Запихнув свои чувства вглубь себя, я медленно направляюсь к выходу; истерика немного спадает. Сейчас придётся объясняться перед работниками метрополитена за свой наглый поступок. Я стараюсь занять свои мысли всякой бытовухой, чтобы они были хоть чем-то заняты, кроме тебя. Пошел ты. За то, что любил меня в вагоне метро.