Летняя ночь

За окнами рейсового автобуса летний вечер медленно сменяется тихой ночью. Воздух делается легким, небо почти скрывается за пеленой, сквозь которую нежным свечением поблескивают далекие звезды. Обычно в это время все немногочисленные, примелькавшиеся друг другу пассажиры, давно бы сошли на привычных остановках. Но сегодня два новых попутчика уже второй час не покидают салон автобуса. Киллуа не может оторвать глаз от Гона, который уснул на его плече. Лицо лучшего друга в полумраке кажется Золдику еще более родным и любимым. Киллуа еле заметно улыбается, а потом проводит ладонью по взлохмаченным волосам Гона, стараясь убрать упавшие на лоб пряди. Аккуратно, чтобы не потревожить друга, Киллуа откидывается на спинку кресла и блаженно прикрывает глаза. Он чувствует себя уставшим не меньше, чем мирно спящий лучший друг. Золдик хотел бы вздремнуть, но мысли никак не отпускают его в мир сновидений. Киллуа убежден, что является одним из самых больших любимцев мироздания – ведь сейчас рядом с ним, близко-близко, тот самый главный, волнующий кровь человек. Юноше достаточно еще раз мельком взглянуть на Гона, чтобы в душе родилось безмерное количество света. Киллуа не может объяснить – чем он, бывший наемный убийца, отобравший в прошлом тысячи жизней, заслужил такое счастье в виде судьбоносной встречи с Гоном Фриксом? Гон кажется ему настоящим чудом, как свет в конце мрачного тоннеля. Жизнерадостный, простодушный и очень упорный – он увлек Золдика собой с первой секунды знакомства. Киллуа ненадолго уходит от воспоминаний, чтобы дать волю старой привычке: он осторожно обнимает Гона и зарывается лицом в его жесткие волосы. Золдик никогда не надеялся на взаимные чувства, поскольку считал влюбленность в лучшего друга чем-то вздорным и неправильным. Но он не смог долго выносить медленного лишения рассудка. От мучащей его запретной любви, Киллуа постоянно бредил по ночам и просыпался в холодном поту. Он решил рискнуть и признаться в своих чувствах. Киллуа робко взял Гона за руку, приложил ее к собственному сердцу и невнятно пробормотал свое, словно заученное наизусть, признание. Секунды ожидания ответа на неловкое признание казались вечностью и отдавались пульсирующей болью в висках. Первый раз в жизни Золдик был готов провалиться сквозь землю от острого волнения, сковавшего его без того дрожащее тело. Киллуа ждал самого худшего – осуждения, непонимания и даже отвращения со стороны объекта своей привязанности. Но каково было удивление, когда он понял, что Гон ответил взаимностью. Гон не только развеял все сомнения в пух и прах, но и в шутку упрекнул Киллуа за привычку скрывать свои чувства. Киллуа вспоминает тот момент, как один из самых счастливых в своей жизни. Благодаря Гону, теперь он учится принимать свои чувства как что-то естественное. Однако осознание приходит к нему постепенно. Не так просто отказаться от навязчивых убеждений, если в родной семье учили, что любое проявление чувств недопустимо для элитного убийцы. Киллуа смотрит в окно, пейзажи в котором теперь не только мелькают перед глазами, но и выглядят немного мистическими в свете полной луны. Теперь даже сквозь гул мотора слышен громкий стрекот сверчков. Киллуа нежно касается губами виска все еще спящего Гона. Киллуа чувствует себя счастливым, поскольку сейчас не нужно думать о том, что в этой жизни правильно или неправильно. Он и так слишком долго жил по чужой указке – жестокие родительские наставления сыграли в этом не последнюю роль. Киллуа привык игнорировать свои желания, но сейчас потакает спонтанному порыву и несмело кладет правую руку на колено Гона. Он искренне надеется, что его друг не сочтет этот жест слишком откровенным, когда проснется. Киллуа кажется, что в салоне автобуса становится слишком душно. Он приоткрывает форточку и тянется к потоку свежего воздуха. Сделав пару глубоких вдохов, Золдик еще около минуты наслаждался ни с чем несравнимой ночной прохладой. Полостью расслабившись, он нервно вздрагивает, когда у самого уха слышит мягкий шепот Гона: - Киллуа, тут холодно. Подвинься немного ближе. Еще сонный Гон по-хозяйски обвивает руками шею Киллуа. Он сдувает его белобрысую челку и кротко целует в лоб. В ответ Киллуа крепче прижимает к себе Гона. Робко, как будто спрашивая разрешения, Киллуа касается губами шеи Гона. Прикрыв глаза, Гон неуверенно запрокидывает голову назад и смыкает пальцы на затылке Киллуа. Однако Киллуа быстро отстраняется – его лицо мгновенно приобретает интенсивный красный оттенок, а взгляд против воли фокусируется где-то в противоположной от Гона стороне. - Киллуа, ты такой милый, когда смущаешься! – широко улыбаясь, заявляет Гон. - Гон! Тише, а то нас высадят! Знаешь, вот ты во сне казался куда более милым, а главное совсем тихим, – Киллуа быстро отворачивается к окну. - Киллуа, да ладно тебе, не дуйся! Лучше скажи, когда мы уже приедем, – Гон снова пытался устроиться на плече Киллуа, чем заставил того повернуться обратно. Золдик только хотел ответить на вопрос, но внезапно автобус остановился. - Конечная! Все, на выход! – послышался громкий голос со стороны водителя. Оба охотника быстро покинули салон случайно встретившегося им автобуса и оказались у большого фонарного столба. Оглянувшись по сторонам, они улыбнулись друг другу. Киллуа и Гон оказались в ранее незнакомой местности. Но эта неизвестность их совсем не пугает. Свежая летняя ночь располагает к себе: в медленном танце кружатся светлячки, им в такт стрекочут сверчки, а ласковый ветер окутывает все вокруг в свои пленяющие объятия. Юные охотники даже не ищут близлежащую гостиницу, а решают дождаться рассвета на остановке. Гон как завороженный разглядывает большого сверчка, запрыгнувшего на указательный палец правой руки. Киллуа умиляется другу – с каким необыкновенным трепетом Гон привык воспринимать такие обыденные вещи. Киллуа зевает, потягиваясь, и укладывает голову на колени Гона, который заботливо накрывает его своей курткой. Засыпая, Киллуа замечает сиреневую дымку наступающего рассвета. Он уже с нетерпением ждет солнечного летнего утра, которое так же, как и волшебная ночь будет бережно хранить их взаимные чувства.