Неправильно... или? - 2. Приключения в Хогвартсе

За долгие годы своего существования я узнал об отношениях между людьми все, и в то же время — ничего. С течением времени менялись их ритуалы, смысл жестов и даже — требуемое поведение для того, чтобы завоевать симпатию нравящегося объекта. В родном мире Рин за сотню лет до ее рождения согласия девушки на отношения и вовсе не требовалось — достаточно было убедить в выгоде брака ее родителей, а если она была из бедной семьи — просто купить, как вещь. К рождению Рин эта традиция себя изжила, по крайней мере — в ее стране и по действующему законодательству. На деле же девушки часто подчинялись общественному мнению и общественным представлениям о том, как правильно. Вот только общественные представления ее родного мира не вязались с теми правилами, которым следовала она сама. Что у нас получается? За нее не решать — прибьет, без спроса прикоснуться или поцеловать без разрешения — прибьет, традиционные «увлечения» не принимает, так что… Так что мы в итоге шлялись по Хогсмиду, причем я — в облике Третьего, чтобы не возникало лишних вопросов ни у кого. Все прекрасно знали, что «Смит» и Шепард друзья, так что никого и не удивляло, что они, то есть мы, таскаемся по деревушке вдвоем. Ну как таскаемся… Ходим да молчим. Ринка идет рядом, как-то непривычно даже для себя молчит, а я не знаю, как именно начать разговор. Теф за прошедшие годы сблизилась с людьми, в особенности — с Рин, что было на нас совсем непохоже. Да, до этого она так же сблизилась с Тейсвандер, но, положа руку на сердце — та относилась к элементалю, как к рабочему инструменту. С той лишь разницей, что по личным принципам не подвергала ее смертельной опасности и заботилась намного лучше, чем это делали в Храме. Но все же было отношение скорей как к… питомцу у хорошего хозяина. Очень похожим отношением меня в свое время «побаловали» Дэвид и Матоэс, разве что поводок вышел длинней. Впрочем, они примерно так же ко всем подчиненным относились. Но отношение Рин, как к людям, дружелюбие и даже нечто большее по отношению к нам, казалось непонятным. И вызывало очень много вопросов. Тихий смех рядом — и Рин, как истинный ребенок, ловит снежинки ртом. Мысленно прижимаю руку к лицу, но внешне остаюсь непроницаемым. Уже знаю, что на ее родине снег лежал пять дней в году, да и снегом эти три сантиметра серо-грязного дерьма назвать было нельзя. Ни снеговика слепить, ни на санках покататься. Ее проблемой было то, что в отличие от детей со двора она помнила и санки, и снеговиков. А еще — лыжи, на которых так и не научилась стоять к концу второго класса и коньки, на которых держалась вполне достойно. — Давай снеговика слепим? Именно этим занимались другие детишки на полянках, площадках и просто на окраине деревни. Решив, что это занятие ничем не хуже любого из возможных совместных видов времяпровождения, соглашаюсь. — Кстати, спасибо, что прикрыл. Ну, взгляд отвел этим… Я киваю. Знаю, что она уходила на час с лишним, чтобы вытащить из проблем завуча местной школы. Или как там должность МакГоннагалл называется. Знаю, что заручилась для этого помощью профессора. Знаю, что… Все знаю. И то, что рассказала, и то, что не рассказывала. Но обсуждать не лезу. Ее задание, ее дела, надо будет — расскажет и посоветуется, нет — значит, не мне влезать. Определившись с времяпровождением, принимаемся катать снежные комья. Замечаю странную вещь, а именно — желание Рин все сделать руками. Мне казалось, что ее способностей достаточно, чтобы даже снега руками не касаться, так почему же… Не понимаю. Я слишком много не понимаю в этой жизни. Верней — конкретно в этой девочке. — Нормуль получилось, — заявляет довольная девчонка минут двадцать спустя. Я скептическим взглядом окидываю три неровных снежных кома, поставленных друг на друга и понимаю, что это не тянет даже на «тролля» по местной системе. Ну, это если про художественную эстетику. Но Рин почему-то довольна. Это что получается? Процесс ради процесса и результата, который даже посредственным назвать нельзя? — Чего серьезный такой? — А каким я должен быть? — Ну… Не знаю. Просто обычно это весело. — Ладно. Пора признать, что я не умею веселиться. Ну, или почти не умею, — пожимаю плечами. Чувствую, как руки в промокших перчатках обволакивает тепло — Рин решила просушиться и меня заодно не забыла. Почему-то от этого становится тепло где-то внутри. Не из-за согревшегося вокруг воздуха и не из-за того, что руки перестали покалывать ледяные иголки. Просто… Не знаю. — Не беда. Будет желание — научим. С роликами у тебя неплохо вышло. Ну или сам подавай идеи, если мои не устраивают. Киваю, не зная, что сказать и что предложить прямо сейчас. Зайти в какую-нибудь кафешку? Но я не очень люблю толпы народа, да и Ринке не особо-то и нравится толкаться в местных очередях — у нее это все сразу навевает неприятные ассоциации с магазинами ее времени. А… Чем еще заняться? Кино-концертов не было, клубов тоже, местность глухая. Не будь рядом школы с толпой вечно голодных детей — здесь бы и магазины с кафе не открыли. Так… О каких идеях может идти речь? — Знаешь, у меня не очень с идеями. Из меня вообще кавалер, как ты заметила, просто мечта. Все-таки сказал нечто вполне очевидное. Хотя она и так прекрасно знала, что я в отношениях не был никогда. И в принципе о каких-либо отношениях, кроме связки «хозяин-раб» представления имею весьма смутные. — Ты слишком плохого о себе мнения. К тому же, понятия «мечты» у всех разные, если ты забыл. Я тоже не каждому по душе придусь. И, кстати, про «хозяев-рабов»… Если бы ты действительно только об этом представления имел, я бы к тебе даже подходить не стала. Потому что с такими сабжами отношения мутить нельзя. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока их не вытащишь на нормальный уровень взаимодействия с миром. А ты имеешь представление как минимум о заботе по отношению к членам семьи, а еще — о банальной взаимовыручке и каких-никаких моральных обязательствах по отношению к другому человеку. Не будь в тебе этого — и о Теф бы не заботился, и меня бы выручать не кинулся. — Черт! — только сейчас я понял, что не отрубил телепатическую связь. И что она из-за этого слышала все мои мысли и о ситуации, и обо всем происходящем. Это заставило не только смутиться, но еще и… насторожиться. Тому, насколько я легко начал ей доверять буквально после пары эпизодов. Настолько, что даже забыл выключить телепатическую связь, хотя должен был это сделать машинально сразу после завершения разговора. — Вообще-то она уже несколько дней болтается. Я думала, что ты спецом оставил, чтобы не налаживать повторно. — Хоть кто-то так делает? — Теф, Эль и Явик, — не задумываясь, ответила девчонка. — Если с ними часто общаешься, то они оставляют подключение открытым. Что ты глаза такие круглые делаешь? Как бы я с ними связывалась, если сама не настолько телепат, чтобы без тактильного контакта связь с кем-то установить? Разговор снова прервался. Я машинально шел вперед по колено в снегу, засунув руки в карманы, и отчаянно пытался вспомнить, о чем же еще принято говорить у них на свиданиях. Семья… Мимо. Мою она знает, а мне о ее родственниках все известно из личного дела. Увлечения? Да тоже всем известные вещи. Демоны меня задери, да спастись из Храма было в итоге проще, чем поддержать беседу во время свидания. Судорожно вздохнув, я тут же почувствовал, как мою руку выше локтя стиснула чужая ладонь. — Эй, — Рин остановила меня, мешая идти дальше. — Ты чего? — В смысле? — Над тобой только что тучка сейчас не висит. Ну да, блять, точно! Как же я мог забыть, что имею дело мало того, что с человеком, который в моем энергополе копался, так еще и с эмпатом. Она же моментально видит, что со мной что-то не так. Не видит — чувствует даже. Ну и что теперь? Солгать, нагрубить, отмазаться (что невозможно при ее-то настырности), или сказать правду и получить либо порцию насмешек, либо клеймо нытика? Хотя нет… Эта-то клейм не ставит. Даже наоборот — в памятные времена нашей «вражды» грудью вперед кидалась, защищая от меня своих однокашников типа той же Камовой. — Честно? Я никогда не был на свиданиях. И вообще в отношениях. Ну, если не считать рабочих моментов в давние времена. Поэтому сейчас в любом случае чувствую себя не в своей тарелке. Просто это все… Не знаю, как тебе объяснить. Не понимаю я некоторых вещей. — Спрашивай. Если сама понимаю — поясню по ситуации. — Обычно тебя не заткнуть, и вопросы как из ведра сыпятся. А сейчас как воды в рот набрала. И, между прочим, я тоже не знаю, о чем говорить. Вот и думаю теперь, эта неловкая тишина так и будет тут висеть, или есть все-таки какие-то темы, которые принято обсуждать на свиданиях, — судя по ее усмешке, сгладить то ли претензию, то ли вопрос шуткой у меня получилось. Главное- чтобы не подумала будто я тут себя развлекать прошу. — Ну, что у других принято- мне побоку, как правило. В смысле, знаешь, обычно на свиданиях планами на жизнь и будущее интересуются, спрашивают что-то вроде «будешь ли ты меня любить вечно», узнают о количестве планируемых детей и семье избранника, но в нашей с тобой ситуации все эти вопросы попросту неуместны. Об увлечениях и всем таком тоже бессмысленно говорить, потому что мы через Теф друг о друге наверняка уже все, что можно, знаем. Ну а вопросы… Знаешь, я очень много вопросов хочу тебе задать. Но боюсь на один из таких вопросов получить безобразную истерику в стиле «ты меня хочешь использовать», поэтому остерегаюсь. — Это когда же я истерики закатывал? — Навскидку? Когда мы с Теф слились и тебя из сектора Технотрона вытаскивали. Когда мы с ней же на роликах катались. Когда я тебя про инициацию спросила. Какой вопрос не задай — это оказывается твоя больная мозоль. Так что ну его нафиг, отношения такими вопросами портить. Тем более они у нас и так не особо-то и доверительные даже после всего произошедшего. — Тогда почему я здесь? Почему ты мне предложила встречаться? И почему я согласился, самое интересное? Нет, то что Рин мне нравиться начала еще со времен ее помощи нам в секторе Технотрона — это известное дело. Другой вопрос, с каких это пор личная симпатия к одному из них заставляет меня ввязываться в какие-то рискованные если не для жизни, то для психики. авантюры? — Мне нравилось твое отношение к Теф. И понравилось как ты меня защищал в Храме. Поэтому и предложила. А почему ты здесь? Думаю, потому, что согласился и решил, что замутить со мной тебе будет выгодней, чем отказаться от предложения. Слово «выгодней» хлестнуло меня, как оплеуха. Потому что действительно выгодно держаться рядом с дружелюбно настроенным по отношению к тебе артефактором. Раз уж она меня умудрилась с того света вытащить и одной лишь силой мысли тело мне воссоздать… Но почему-то слышать от нее о выгоде мне было очень… обидно. — Я кажусь тем, кто во всем будет искать выгоду? — ком в горле получилось сглотнуть. — Не во всем. Но, согласись, подсчет вероятностей в голове все равно идет, когда соглашаешься на то или другое. — Да, но это не всегда основополагающая черта. — Согласна. Не всегда. Например, в тех случаях, когда речь идет о тебе и Теф. Но наши с тобой взаимоотношения не имеют ничего общего… — С чего ты так решила? — Ну, хотя бы с того, что я тебя знаю совсем немного. И не сказать, чтобы мы друг другу были пиздец как обязаны. В смысле, если посчитать и прикинуть, то получается, что в принципе в расчете: я тебя вытащила после твоего «сеанса любви с асфальтоукладчиком», а ты меня в Храме спас. — И в Технотроне ты меня тоже… — Я помогала Теф, а не тебе, — ложь с ее языка слетает так непринужденно и легко, что меня едва не передергивает. Это первое и единственное, что объединяет ее с ТЕМИ артефакторами, но в то же время… Какая это ложь. В какой слой памяти не залезь — там всегда найдется логическое или меркантильное оправдание любому из ее альтруистичных поступков, но при этом все истоки, изначальные мотивы ее действий связаны ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО с желанием помочь другим. Патологическим, необъяснимым и непонятно откуда взявшимся. Если бы я не видел все своими глазами, то я бы решил, что ей засрали мозги. Но нет — ни следа внушения. Просто она сама по себе такая. Это странно. И это… — Ты просто чудо, знаешь? — Ошибка выжившего, — она криво усмехается. — Что? — То, что ты сейчас думал. Ошибка выжившего. Ну или правило десятого. Девятерых травят — и они становятся озлобленными тварями, десятый идет по иному пути. По сути, каждый первый на Базе такая вот «ошибка», так что даже странно видеть, что тебя подобное удивляет. — Они — не до такой степени ошибка, как ты. — Ясно. Снова эта тишина. Снова я хочу услышать ее голос, а лучше — диалогом сгладить эту неловкую тишину. Поэтому первым начинаю разговор. — Что за вопросы, которые ты хотела мне задать? Могу пообещать, что истерик закатывать не буду, — сарказм в голосе полностью подавить не получилось. — Первое противостояние. Что ты помнишь? Я фыркнул. Можно было ожидать, что она задаст именно этот вопрос в первую очередь. Как же-ф она нас с Теф считает живыми свидетелями происходивших тогда событий. И без толку объяснять, что нас «вынесли» почти сразу, как, впрочем, и большинство остальных элементалей. Что в этом противостоянии без бутылки не разобраться было не то что нам, но и непосредственным участникам тех событий. Уже собираюсь разразиться гневной отповедью, но ловлю на себе внимательный взгляд серых глаз и понимаю, что не могу. Что ей нужно знать все, что я помню, пусть это и какие-то обрывки информации. Потому что она спрашивает не из праздного любопытства. Она хочет не допустить повторения той истории. И это было… Забавно. Видеть, как человек, из которого на протяжении вот уже второй жизни пытаются слепить нового вестника апокалипсиса, готов костьми лечь, чтобы этот самый апокалипсис предотвратить. А учитывая произошедшие недавно события — лучше бы мне помочь ей. — Ладно, слушай. Что знаю — расскажу. Но сама понимаешь — известно мне не многое… *** Миг — и зеленые глаза встречаются с черными. Миг — и возникает невидимая, но такая привычная телепатическая связь, которая в этот раз не была активирована никем. Миг — и Северус Снегг оказывается в чулане под лестницей, травимый сверстниками в школе и «родной» семьей, а Гарри… Гарри видит дом в Паучьем Тупике, свою маму и Джеймса с Сириусом, которые не упускают случая поиздеваться над слизеринцем. Миг растягивается на месяцы, недели, годы, а потом — время восстанавливает свой ход и они снова оказываются друг напротив друга. Растерянные, испуганные и знающие друг о друге все. — Что это… было? — Гарри первым рискует начать разговор только когда понимает, что Снегг все так же стоит напротив него, не пытаясь заорать или швырнуть чем-то тяжелым (а с этого станется). — Тебя надо спросить. Или мать твою. — Думаете, это из-за этого? Но я раньше никогда… — Все раньше «никогда». А потом разгон — и привет, глюки у окружающих. — Это были… не глюки. — Я знаю. Снова тишина. Гарри чувствует странное спокойствие. Будто погружение в чужое прошлое привело к тому, что его словно отсекло что-то от настоящего. Не было злости за все узнанное, было только… недоумение. Понимание, почему Снегг так злится на Сириуса и отца, а заодно — и на самого Гарри. — Почему мне ничего не сказали? Почему только вы… — начал было он. И тут же захлебнулся словами. Потому что это понятно — никто не хотел, чтобы мальчик считал умершего отца кем-то плохим. И, судя по всему, не хотел этого Снегг. С таким же спокойствием, которое словно окутало самого Гарри, он произносит: — Потому что это неважно. Уже неважно. Он мертв. А о мертвых либо хорошо, либо ничего. Слышал о таком? — И это говорит человек, который высказывал мне о том, что я такой же, как мой отец. — То, что я это говорил, не значит, что это было правдой. И уж тем более не значит, что мои действия были верными. — Ясно, — снова странное спокойствие. Никакого удивления тому факту, что сам Северус Снегг признал свои действия ошибочными, никакой злости на прошлое. Какой-то внутренний голос говорит о том, что это все ощущается очень странно, но почему-то не возникает желание эту странность прекратить. Даже наоборот. Сейчас, когда он на мгновение погрузился в чужой разум, все кажется таким простым и понятным, что даже никаких дополнительных пояснений чему-либо не нужно. Вообще слов не нужно. Интересно, у альтернаторов их телепатическая сеть так же работает? Именно поэтому что мама с Лексой и Дембелем, что Рин с Явиком и Теф почти не ссорятся? — Ссорятся, как и все остальные. Просто сор из избы не выносят. И им с телепатией проще. Сейчас что-то другое. Странное, но не страшное, — Снегг пожимает плечами. Снова тишина. Только слышно, будто бы где-то тикают часы. Странно это все. — Теперь вы на меня не злитесь? За отца и за… — А ты? Вопрос на вопрос. Невольно Гарри срывается на смешок. И в другой момент ему бы за этот смешок впаяли неделю отработок, но сейчас реакции на него не следует никакой. Только застывший на его лице взгляд черных глаз, словно ждущий ответа. Глубоко вздохнув, Поттер смотрит в эти глаза и тихо произносит: — Нет. Раньше злился. А потом вы меня летом вытащили, а сами… — судорожно выдохнув, мальчик чувствует, что странное оцепенение начинает спадать. — И от Дамблдора я подобного не ожидал. — От профессора Дамблдора, — поправляет его Снегг. Машинально, но уже с явным желанием соблюдать школьные правила и общепринятые нормы приличия. — Да, конечно, от профессора. Он же просто вашим состоянием воспользовался тогда, после смерти мамы! Заставил вас пообещать и… — Не надо об этом. Особенно если учитывать, что это я стал причиной… — Не только вы. Еще Петтигрю. И Волан-де-Морт. И «Демиург», который за мамой охотился. Я не говорю, что вы совсем не виноваты были, но… — Был? — тонкие бледные губы изгибаются в едва заметной усмешке. — Вы меня постоянно спасали. Теперь знаю. Почему нельзя было просто взять и обо всем рассказать сразу? — А почему ты не рассказывал никому, как с тобой твои дядя и с тетей обращаются? — Даже не знаю… Потому что считал это вариантом нормы? Чужих детей все не любят. Некоторые, вон, даже своих не очень… А у меня еще все не так уж и плохо было. Профессор зельеварения вздрогнул и почему-то опустил глаза вниз. А потом едва слышно произнес. — Если бы я знал все с самого начала, я бы никогда… — он осекся. Договаривать было не нужно. — Может, это… Как у мамы на работе говорят, проехали? Вы не знали, я не знал. Прошлого уже не изменим все равно. А нам надо типа дальше жить. И, судя по всему, еще и вместе придется. Если мама меня заберет, когда все закончится… — Ты в этом еще и сомневаешься? — Сомневаюсь. Не в том, что заберет, а в том, что все закончится. Иногда возникает ощущение, что это все вообще не прекратится. — И когда это вы, мистер Поттер, стали таким пессимистом? — С вами пообщаешься — и не таким станешь. — Лучше бы ты у меня зелья варить научился. — Научусь. Должны же у меня быть мамины гены хоть в чем-то, кроме паранормальщины, которая черт знает как проявляется и управлению не поддается. Он уже знал, что Снегг умеет смеяться. Но все же этот звук стал для него полной неожиданностью. Вдвойне неожиданным было, когда кто-то за спиной этот смех подхватил. Резко обернувшись, Гарри увидел, что у стены стоит, подпирая плечом шкаф, тонкая женская фигура с глефой за спиной. Рыжие волосы, отросшие до пояса, были заплетены в косу, а до невозможности чистая камуфляжка подсказывала, что прямо сегодня ни на каких заданиях или вылазках Лили еще не побывала. — Если у тебя на зельеварение влияют мои гены, то сразу сдайся, сын — ничего выше «удовлетворительно» тебе не светит. — А как… — Списывала у Сева. А на последних курсах — у Джеймса. Вот если у тебя на зельеварении отцовские гены завязаны — там как раз-таки может выгореть что-то путное: он, хоть и гением не слыл, как некоторые здесь присутствующие, — Лили метнула красноречивый взгляд на все еще смеющегося профессора, — но «выше ожидаемого» набирал без напряга. — Ты списывала! — Гарри аж ахнул от возмущения. Лили развела руками. — Справедливости ради, списывала не только она у меня, — вставил профессор, к этому моменту кое-как отсмеявшийся. — Если бы не твоя мать, кое-кто до сих пор делал бы по десять ошибок в каждом предложении. Что ты здесь делаешь? — последнее было адресовано Лили. И, судя по всему, как быстро Снегг перевел разговор на другое русло, дальше развивать тему собственной неграмотности в ранние школьные годы он не собирался. А Гарри не собирался настаивать. — Заглянула по кое-каким делам, — обтекаемо сообщила им обоим Лили. — Решила проверить, как у вас дела и… — И проконтролировать. Вот это вот, это твоя была выходка, а не моя, да? — только сейчас до Гарри дошло, что мама могла присутствовать в помещении задолго до начала их разговора. Отвести взгляд телепату ничего не стоит. — Если ты о вашем взаимопроникновении разумов — тут я ни при чем. Если ты о приглушении эмоций — то это моя работа. Мне тут только очередной локальной войнушки в собственной семье не хватало. Ну и раз вы все выяснили, то предлагаю оставшееся у меня свободное время провести где-нибудь вне Хогвартса. — Лично я свое собирался провести в Хогсмиде, чем и планирую заняться в ближайшие пару-тройку часов, или сколько там у меня до темноты осталось, — перебил ее Гарри. — А вы тут сами найдите, чем заняться, ладно, родители? Я все-таки не в детском садике уже, чтобы меня с собой везде таскать, да и строго между нами — не привык я к подобному. Праздники вместе отметить, или каким-то делом по-настоящему важным заняться — это я всегда за, а по обычным дням мне как-то привычней самому по себе шарахаться. — Самому по себе, значит? А та симпатичная блондиночка с Когтеврана, с которой у тебя встреча рядом с «Зонко» через полчаса, здесь совершенно не при чем? — поддела его Лили. — Поттер, да ты у нас в рыцари подался, — тут же включился в насмешку зельевар. — Принцессу спас — решил жениться? — Я просто пригласил ее погулять. Пока что, — странно, но раньше подколки подобного рода вызывали у него неловкость. Сейчас же, вдоволь наобщавшись за лето с альтернаторской братией и узнав, как у них принято выстраивать отношения, в том числе и с потенциальными партнерами, Гарри уже ни насмешек, ни подколок не боялся. А Полумна… Ну, в отличие от Чжоу, она согласилась сходить с ним погулять. А еще — она была «своей», да поговорить с ней есть о чем несмотря на то, что девочка на класс его младше. — По крайней мере, в этом я точно всех вас, да и папу тоже, обошел, разве нет? Не молчу и страдаю, наблюдая за объектом симпатий, ну и не делаю попыток привлечь внимание разными неприятными способами. И чего, спрашивается, прицепились? — Огрызаться он у тебя научился. — У стажера моего, скорей. Уже младшего альтернатора, то бишь. — А стажеры у нас с кого пример берут? — Вот между прочим… — остаток фразы Гарри уже не услышал. Показав напоследок «предкам» большой палец, он выскочил за дверь и с легким сердцем поторопился к тайному проходу. Конечно, ему запрещено покидать Хогвартс одним из указов нового директора. Но не положил ли он большой и огромный фаллос на все эти приказы, особенно когда речь шла о времяпровождении намного более приятном, чем просиживание штанов в школе? Дорога к Хогсмиду по потайному тоннелю прошла абсолютно спокойно. По самому Хогсмиду он шел, по шею закутанный в мантию-невидимку, периодически укутываясь в нее с головой в те моменты, когда показывались на горизонте члены «Инспекционной Дружины». Та, кстати, в последнее время сильно поредела. И Гарри руку на отсечение был дать готов, что к смене стороны слизеринцами причастна «племянница декана». — Привет, Гарри, — Полумна дожидалась его в условленном месте. В руках девочка сжимала толстый, увесистый сверток. Явно именно за ним она бегала по всему Хогсмиду в первой половине дня. — Привет, Полумна. Давно ждешь? — спросил Поттер больше для поддержания разговора. Девчонка с готовностью включилась в беседу, рассказывая о том, что ждет недолго, что уже успела пройти по всем нужным магазинам и что мозгошмыги Гарри сейчас удивительно спокойные. Пожалуй, именно за эту черту характера ему нравилась Лавгуд — с ней не надо было, как с другими девчонками, долго подбирать темы для разговора и пытаться сгладить неловкую тишину. А еще — она не пыталась строить из себя эдакую неприступную крепость, которую надо было брать непременно с войском, путем трехнедельной осады и множества жертв. Такие «крепости», как объяснили ему альтернаторы, чаще всего и не стоят того, чтобы за них биться. Нет, разумеется, ухаживать за девушками надо, но без этого вот «давай, подобивайся меня, а я потом скажу, нравишься ты мне, или нет». Нормальная девушка — она не заставляет ради нее из кожи вон лезть в попытках понравиться. Уже либо сразу отшивает, либо соглашается на начало отношений и начинает бегать на свидания. А там уже и ухаживать можно со всей целеустремленностью и самоотдачей. Что и решил начать делать Гарри уже сейчас, пригласив Полумну в кафе. Ожидаемо, что девчонка ответила согласием. И уже полчаса спустя пара пока что еще друзей сидела в «Трех Метлах», потягивая сливочное пиво и откусывая от миндальных пирожных. Разговор шел обо всем на свете. От занятий в школе до дел на каникулах, от обсуждения политики Амбридж (вот уж без этого обсуждения ни с кем ни один разговор не обходился) и до предстоящих в этом году экзаменов. За разговором они так увлеклись, что даже не заметили, как пришло время возвращаться в Хогвартс. Проводив девочку ко входу в замок, Гарри развернулся и рысью понесся обратно к тайному проходу. Вполне естественно, что за всей этой беготней он пропустил начало ужина. И очень удивился, обнаружив, что всех слизеринцев (включая «сестер» Шепард) вместо ужина Амбридж заставила собраться в гостиной своего факультета. Судя по тому, что отсутствовал и профессор зельеварения — дело пахло чем-то серьезным. Неужели Айрин и Теф перегнули палку? Или, может, в чем-то начудили сами ученики зеленознаменного факультета? Да, как оказалось, именно в чудачествах последних и была причина неожиданного сбора. О котором всем слизеринцам в итоге предстояло жалеть.