***
Казалось, воскресенье не закончится никогда. Вопреки ожиданиям, Хазуки проснулся рано, как если бы собирался пойти на работу. До полудня он бесцельно слонялся по квартире, а после несколько часов так же бесцельно бродил по улицам. Люди не замечали его, огибая, словно ручей лежащий камень, а Хазуки не замечал их. С неба всё так же светило солнце, и Симидзу запоздало понял, что одет слегка не по погоде. Он снял куртку и сел на широкую скамейку возле детской площадки. Накануне он трижды прослушал кассету от начала до конца, и теперь сознание проигрывало по кругу отдельные фразы, как бывает с популярными песнями, когда не помнишь всех слов, но не можешь перестать напевать. Добравшись в третий раз до пятиминутной тишины в конце, Хазуки сильно пожалел, что догадался сделать копию лишь после того, как стёр слова Юуки. Это выглядело абсурдно, но он уже начинал задаваться вопросом, были ли они вообще. Даже пожелай он рассказать о Хасу кому-нибудь, подкрепить свои слова Хазуки было решительно нечем. В этом смысле его показания в полиции были почти правдой. И всё было бы нормально, если бы не одно «но». Хазуки ужасно коробила мысль о том, что, пытаясь найти справедливость для других людей, Юуки фактически хоронил заживо себя. Добровольно подвергаясь огромной опасности, он не оставлял шансов правосудию, пусть не спасти его, но хотя бы отомстить. Ведь невозможно обвинить кого-либо в убийстве человека, погибшего много лет назад. Наблюдая за тем, как дети играют в прятки, Хазуки вдруг понял, что, возможно, вообще никогда не узнает о дальнейшей судьбе Посланника Небес. Чтобы занять себя хоть чем-то, вечером Симидзу решил приготовить нормальный ужин. Он жарил рыбу, когда позвонил его младший брат Хийю. Парень лишь год назад закончил колледж, но уже успел найти неплохую работу, и теперь подумывал жениться. Хазуки такая спешка казалась странной, однако он не имел ничего против, и даже помогал мледшему убедить в этом родителей. Тем не слишком нравилась невестка. Так, болтая с братом по громкой связи и готовя ужин, Хазуки наконец почувствовал, что приходит в себя. Карусель мыслей в голове начала сбавлять ход, а события последних двух недель теперь казались не больше, чем бредовым сном. Засыпая, Симидзу думал о том, что у него есть замечательная семья, работа, пусть старая, но любимая машина, и всё это вместе очень даже хорошо.***
Зачем он сорвался в редакцию, Хазуки и сам не мог бы сказать. Было очевидно, что произошедшее никоим образом его не касается, а с новостью, обещавшей не сходить с первых полос ближайшую неделю, есть, кому разобраться. И всё же, Хазуки решил приехать. При одной мысли о ещё одном дне бесцельного ожидания, ему становилось дурно. Утром, едва открыв глаза, Хазуки подумал, что накануне зачем-то поставил будильник на девять часов. Он немного полежал с открытыми глазами и лишь затем понял, что звонит телефон. Видимо, динамик начал выходить из строя, и звук стал более глухим. Звонил отец. Услышав от Хазуки немного растерянное пожелание доброго утра, он с облегчением выдохнул и сказал: «Значит, у тебя всё хорошо». По телевизору как раз шёл выпуск новостей. Молодая ведущая с обеспокоенным лицом зачитывала текст, смысл которого плохо доходил до Хазуки. Видео репортажа пока не было, а слова никак не складывались в общую картину. Из всего сказанного, Хазуки понял лишь, что около восьми утра что-то произошло в подземке. «Сообщается, что пострадавших уже больше сотни, и среди них есть погибшие. Точных цифр полиция пока не называет. Открыта горячая линия…» Хазуки выключил телевизор и настроил радио. Вместо утренней передачи, здесь тоже говорили об инциденте в метро. Около восьми утра что-то произошло сразу на нескольких центральных станциях. Пострадавших уже начали развозить по больницам, однако рассказы очевидцев сильно отличались друг от друга. Кто-то говорил о взрыве, кто-то утверждал, что в метро пустили ядовитый газ, кто-то и вовсе ничего не видел и не слышал, поддавшись общей панике. Ощущение, что он находится в центре событий, накрыло Хазуки с головой, стоило ему переступить порог офиса. Кто-то непрерывно куда-то звонил, кто-то носился с бумагами, кто-то уже с остервенением барабанил по кнопкам, набирая текст. Всеобщий гул дополняло бормотание радиоприёмника и маленького телевизора, включённых одновременно. Пытаясь заново привыкнуть и не потеряться в этой кутерьме, Хазуки едва не столкнулся с секретаршей Харады. Та лишь чертыхнулась и засеменила дальше, даже не взглянув в его сторону. Понимая, что сейчас совсем не время, Хазуки всё же постучал в дверь шефа и услышал раздражённое «Войдите!» Харада сидел за столом и что-то быстро писал в своём ежедневнике. Щёки его раскраснелись, будто тот бежал стометровку, а редкие волосы были всклокочены как после сна. Закончив писать, главный редактор поднял взгляд и удивлённо моргнул. — Хазуки? Есть какие-то новости? — Нет, но у вас их, кажется, много. Могу я чем-нибудь помочь? — Да! То есть, нет, — Харада махнул рукой, будто бы показывая подчинённому убраться, и уронил карандаш. — Шеф? — на всякий случай решил уточнить Хазуки, ехать домой ни с чем отчаянно не хотелось. Харада вылез из-под стола, положил карандаш в стакан, пригладил волосы и сказал: — Работы, как таковой, для тебя нет, но… В общем, помоги Окаде-куну. — Сатоши? — удивился Хазуки. Чем он может помочь фотографу, было совершенно непонятно. — Да, — снова махнул рукой Харада. — Он как раз проявляет снимки. Сатоши обнаружился не в тёмной комнате, а у себя за столом. Он сидел, подпирая голову обеими руками, и рассматривал уже напечатанные снимки. Впрочем, так могло показаться только издалека. Когда Хазуки подошёл и поздоровался, парень поднял на него какой-то совершенно пустой взгляд и лишь спустя несколько секунд ответил на приветствие. Видеть Сатоши таким было странно. Вечно улыбающийся, громкоголосый и немного суетливый, теперь он просто сидел, таращась на своего коллегу сильно покрасневшими глазами, и выглядел абсолютно потерянным. Прежде, чем спросить, что случилось, Хазуки мельком подумал, о том, что имел в виду Харада, говоря «помоги». Стоило ему взглянуть на снимки, как вопрос отпал сам собой. Ещё не до конца понимая, что он видит, Хазуки вдруг чётко понял: «Случилось что-то действительно ужасное». С трудом заставив себя не смотреть на фото, он всё же спросил: — Ты был там, да? В подземке. При упоминании о метро, парня всего как-то передёрнуло. Он кивнул, а затем стал говорить так быстро, будто боялся куда-то опоздать: — Автобус, на котором я езжу до работы, проходит мимо двух из этих станций. Когда на улице хорошая погода, я еду на нём, а когда плохая — на метро. Сегодня я ехал на автобусе. Едва я пришёл сюда, как Харада-сан сказал мне ехать обратно, мол, в метро что-то сучилось, и сразу на нескольких станциях. Я удивился. Ну что такого может случиться в метро, ведь да? Пока ехал, почему-то решил, что это массовый суицид. А когда оказался на месте, там уже была куча народу. Ближе к половине десятого всё оцепили, но я оказался там одним из первых и смог пройти, — он на миг остановился и вновь уставился на снимки, а затем совершенно невпопад закончил: — Не знаю, что теперь с этим делать. — Не можешь выбрать… — «лучший» хотел сказать Хазуки, но слово так и застряло в горле. Фотографий оказалось всего пять. На первой было просто множество людей, кареты скорой, машины полиции, и всё это под вывеской «Коденматё». На второй был вход в метро изнутри: множество забытых или потерянных в панике вещей на полу и два санитара, несущие кого-то на носилках. Следующий снимок был сделан явно со вспышкой: на засвеченном полу ничком лежала молодая женщина. Короткие волосы обнажали тонкую шею с серебряной цепочкой, а вокруг головы растекалось тёмное пятно. На другом фото крупным паном был запечатлён человек на носилках. Глаза его почти закатились за веки, рот был приоткрыт, а губы блестели под вспышкой, будто были влажными от слюны. — Выбирать не из чего, — нервно хихикнул Сатоши. — У меня было достаточно времени, но это всё. Я больше не смог. Харада хотел, чтобы я был первым, а я не смог… Он повторял это снова и снова, и совершенно не замечал, что царапает неровно остриженными ногтями одной руки запястье другой. Сквозь тонкую кожу уже начали проступать мелкие капельки крови, пора было что-то делать, и Хазуки нарочито спокойно потянулся к последнему снимку. — Всё нормально. Я думаю, этот — как раз то, что нужно. На фото были люди в костюмах химзащиты. Двое стояли среди лежащих тел, а третий присел у края платформы, будто разглядывая что-то на полу. — Правда? — Сатоши резко выхватил снимок и стал пристально разглядывать, словно не видел его до прихода Хазуки. — Да. Без шокирующих подробностей и хорошо отражает произошедшее, — как можно серьёзнее заверил Симидзу. — Кстати, выходит, там действительно распылили ядовитый газ? — Не знаю, — снова как-то вздрогнул Сатоши. — Но похоже на то. Не понимаю, кто же мог сделать такое. За что? — Отнеси фото Хараде, — решил прервать поток размышлений вслух Хазуки. — Он ждёт. — Конечно-конечно, — мигом заторопился парень. Он неуклюже выбрался из-за стола, едва не споткнувшись об ногу Симидзу, и направился прямиком в кабинет шефа. — Правда отличный снимок! — крикнул вдогонку Хазуки. Он дождался, пока дверь в кабинет главного редактора вновь закроется, и огляделся по сторонам. Вокруг всё так же кипела работа. Происшествие в метро завтра обещало занять первые полосы во всех газетах, и Хазуки вдруг понял, что даже немного рад этому. Разумеется, его шокировало и в некоторой степени пугало то, что подобное имело место быть. Он тоже мог оказаться в числе жертв, сложись обстоятельства иначе, и всё же, было кое-что ещё. Это казалось абсолютно нелогичным, но понимание того, что его статья о Северном Лотосе теперь окажется в тени, почему-то успокаивало Хазуки. Каким бы важным и давним ни было дело секты, теперь полиция бросит все силы на поиск людей, устроивших бойню в метро. Обыски и проверки предприятий будут перенесены на некоторый срок и, возможно, за это время Юуки найдёт способ бежать. Удивившись сам себе, Хазуки пожал плечами. Делать в редакции было больше нечего, и он с чистой совестью решил вернуться домой.***
Ягами позвонил тем же вечером. Хазуки сидел на диване и смотрел какой-то бейсбольный матч регионального масштаба, а потому не сразу услышал телефон. — Симидзу-сан? Как скоро вы можете приехать? — Ягами говорил спокойно и немного устало. — Могу выйти прямо сейчас. А что случилось? — вопреки сказанному никуда идти Хазуки не хотелось. — Мы задержали человека, который утверждает, что именно он отправил кассету, — на этот раз в голосе детектива послышалась настороженность. — Вы хотите, чтобы я опознал его? — Именно. Приезжайте в участок номер… — он продиктовал адрес и тут же повесил трубку, а Хазуки бросился в прихожую. Выбегая из дома, он думал лишь о том, что Юуки жив, и история с организацией продолжается. Однако по пути в районное отделение, ситуация начала казаться Хазуки несколько странной. Ягами сказал: «Мы задержали человека». То есть, полиция уже успела наведаться в отель и устроить там обыск. Ещё пару дней назад детектив чётко дал понять, что для подобных мер необходимо время и реальные улики. Вдвойне странно такая спешка выглядела на фоне инцидента в метро, когда, казалось бы, все силы должны были быть направлены на поимку организаторов атаки. Ягами выглядел уставшим, но всё таким же собранным и готовым к работе. Должно быть, с самого утра у него не было возможности присесть. «Причём здесь утро, если он занимался облавой на Северный Лотос?» — поправил сам себя Хазуки. И всё же, детектив выглядел действительно измотанным. Он поздоровался с Симидзу и, так же, как и в прошлый раз, быстро повёл того по коридорам вглубь здания. — Его всё ещё допрашивают, но это не проблема, — пояснил Ягами прежде, чем остановиться. Перед ним действительно было что-то вроде окна в стене, за которым можно было видеть соседнюю комнату. Там, за широким столом, рослый полицейский средних лет допрашивал человека. И человек этот был совершенно не похож на Юуки. Хазуки в изумлении сделал большой шаг вперёд, чтобы лучше видеть. Выглядел человек лет на тридцать, не больше. Он сидел на стуле, зажав кисти рук между коленей, и на вопросы следователя отвечал явно с неохотой. Узкие глаза смотрели в стол, а на губах застыла едва заметная презрительная усмешка. Волосы до середины шеи скрывали лицо задержанного, однако, когда тот повернулся, Хазуки смог увидеть, что его левый глаз опух от огромного фингала и практически не открывается. Правая щека была отмечена глубокой ссадиной, а клетчатая рубашка порвалась на локте. Некоторое время Хазуки так и стоял, не говоря при этом ни слова. Он лихорадочно пытался понять, что происходит, и чего от него ждут, а потому просто смотрел на человека внутри, стараясь найти хоть какую-то подсказку. Такую реакцию детектив понял по-своему. — Вы так удивлены увидев его живым? «А почему бы и нет?» — вдруг решил Хазуки. Он, наконец, отлип от стекла и кивнул. — Да. В последнюю нашу встречу он и сам говорил, что может погибнуть. — Вот как, — усмехнулся Ягами. — Вам кажется это забавным? — резко спросил Хазуки. Не то чтобы его действительно задел тон детектива, просто пора было перехватить инициативу. Ягами был измотан затянувшимся рабочим днём, но, продолжай он задавать вопросы, очень скоро мог выяснить, что Хазуки видит этого человека впервые. — Нет-нет. Просто это отчасти объясняет радушный приём, который он нам оказал. — Что-то я уже ничего не понимаю, — Хазуки покачал головой и уставился на детектива. Тот устало вздохнул и ответил: — Думаю, в этом нет больше никакого секрета, просто, как я и обещал, вы — первый журналист, который об этом слышит… Сразу же после инцидента в метро полиции удалось задержать одного из исполнителей. Им оказался студент Токийского университета. Парень молчал как рыба, и не известно ещё, чем бы всё закончилось, если бы не одно странное совпадение. Накануне его имя уже звучало в полиции с плёнки одной загадочной кассеты. Связавшись с его родными, удалось выяснить, что молодой человек несколько лет состоит в организации под названием Северный Лотос, и даже успел добиться там определённого положения. Узнав, что его раскрыли, парень закатил истерику и выложил всё подчистую. По его словам, о том, что в полицию доставлена некая запись с компроматом на членов организации, Асанао и совету стало известно практически сразу. Дабы отвлечь стражей порядка и выиграть время, было принято решение устроить масштабную акцию. Атака планировалась давно, а потому на подготовку хватило пары дней. Самому парню предложили стать исполнителем Воли Небес, как одному из самых преданных последователей. Дальше события развивались стремительно. Любое промедление было бы потаканием задумке Асанао, а потому в отель вооружённый отряд полиции вторгся уже около часа дня. Самогоʹ первого свидетеля на месте, конечно же, не оказалось, зато адептов низших рангов было предостаточно. Кое-какая документация тоже сохранилась. Некий Юсуке Инаи числился в штабе как личный телохранитель Асанао. Надежды на успех было мало, а потому к нему домой отправилась лишь пара полицейских. Асанао они не нашли, зато с хозяином квартиры пришлось изрядно повозиться. — Видимо, он, правда, не знал, кому из полиции можно доверять, а кому — нет, — пояснил Ягами и мельком взглянул на часы. Хазуки лишь кивнул. Новость о том, что трагедия в подземке имеет к нему самое прямое отношение, повергла его в шок. «Как же так?» — отчаянно хотелось спросить Симидзу, но вместо этого он вновь обернулся к окну. — Могу я поговорить с ним? Брови детектива удивлённо дрогнули, но ответ не заставил себя ждать: — Конечно, почему нет? Подождите минут пять, думаю, они уже заканчивают. — Спасибо. — Не стоит, — хмыкнул Ягами. — Если бы не вы… Кстати, у вас нет идей относительно того, где может скрываться Асанао? Хазуки покачал головой. Кто-кто, а первый свидетель в тот момент интересовал его меньше всего. — Жаль, — вздохнул Ягами. — Юсуке сказал нам, что идея атаки исходила с самого верха. Не знаю, этично ли это с профессиональной точки зрения, но мне и правда не терпится поймать всех этих… Людей. Прежде, чем Хазуки успел что-либо ответить, полицейский в комнате встал из-за стола, с чувством потянулся и направился к выходу. С подозрением покосившись на Симидзу, он отдал Ягами какие-то бумаги и ушёл. — Постарайтесь недолго, — будто бы извиняясь, попросил детектив. — Я всё понимаю, но мы все очень устали сегодня. Думаю, ваш знакомый тоже мечтает об отдыхе. — Разумеется, — кивнул Хазуки. Он и сам планировал уложиться в пару минут. Более длительное общение могло выйти боком, а спросить о том, что действительно волновало его, при детективе Хазуки просто не мог. Юсуке, казалось, совершенно не удивился. Он устало усмехнулся и неприятно протянул: — Симидзу-сан, а я уж думал, вы не захотите меня проведать. — Звучит так, будто ты в больнице, — Хазуки сел за стол и сложил руки в замок, копируя манеру Ягами. — Не стоит, думаю, всё скоро закончится. Хазуки поражался сам себе: ещё пару минут назад его буквально трясло от осознания катастрофы, последовавшей за его желанием найти сенсацию. Разумеется, отправляясь первый раз в отель, он понятия не имел, что может разворошить осиное гнездо, и всё же, череда необратимых событий началась именно тогда. Теперь же его голос звучал нарочито спокойно. — О, нет. Это надолго, — Юсуке откинул голову на спинку стула и прикрыл глаза. — «Какого чёрта ты не предупредил на записи об инциденте в метро?» Этот вопрос мне задали сегодня раз сто. Но даже когда они поймут, что не услышат от меня ничего нового, меня не отпустят. Будут держать под рукой на всякий случай, пока не разберутся с остальными. «Тебе бы быть благодарным, что ты не в числе этих „остальных“. Пока что», — подумал Хазуки, а вслух ответил: — Не предупредил, значит, не мог. — Скажи это им, — поморщился Юсуке. Он вновь сел прямо и помассировал руками виски и, задев пальцем ссадину на щеке, зло цыкнул. На телохранителя этот человек не походил ни комплекцией, ни общим впечатлением. — Нужно было быть вежливее при встрече, — едва улыбнулся Хазуки. — В следующий раз так и сделаю, — осклабился Юсуке. — Предупреждая твой вопрос: нет, я не знаю, кто из полиции состоял в Лотосе. — Я понял, — пожал плечами Хазуки. Спросить он хотел вовсе не это. — Знаешь, я тут подумал, звони, как будешь свободен. Сходим куда-нибудь выпить. — Обязательно. — Тогда до встречи, — Хазуки встал из-за стола, но вопреки своим словам, не спешил уходить. Ягами за стеклом мог слышать каждое слово, и он отчаянно пытался придумать, как задать вопрос о том, что случилось с Юуки. — Где мой диктофон? — Откуда мне знать? — криво ухмыльнулся Юсуке. Он насмешливо взглянул на Хазуки здоровым глазом снизу вверх и добавил: — Может, выбросил кто. Теперь то он никому не нужен. — И правда, — через силу выдавил Симидзу, хотя внутри всё похолодело. В том, что Юсуке правильно понял вопрос, сомнений не было. Оставив разбираться с Инаи своих подчинённым, Ягами пригласил Хазуки в соседнюю комнату для допросов, где подробно объяснил, о чём тот может писать, а с чем лучше повременить. Симидзу тщательно конспектировал слова детектива, но мысли его при этом продолжали виться вокруг Юсуке. Кем тот являлся на самом деле? Как он узнал о кассете? И где теперь Юуки? Вопросов было столько, что в итоге думать о них Хазуки счёл абсолютно бесполезным. Домой Хазуки вернулся уже ближе к полуночи. Даже не заглянув в ванную, он разделся и сразу лёг в постель. Очередная бессонная ночь обещала обернуться катастрофой для нервной системы. Мелькнула мысль напиться, но Хазуки отмёл её. В голове и так творилось что-то невообразимое. Даже просто пялясь в потолок, он понимал, что где-то на уровне подсознания продолжает думать о словах Юсуке. «Никому не нужен». «Теперь он никому не нужен», — вертелось в голове. Однако вскоре перегруженный информацией мозг начал выключаться, и в результате Хазуки смог отдохнуть достаточно, чтобы проснуться на следующий день в семь утра и сразу же сесть за статью. Работая над текстом, Симидзу то и дело поглядывал на телефон. Разумеется, у Ягами и его подчинённых было достаточно дел, чтобы извещать журналиста о каждой обнаруженной мелочи, и Хазуки видел лишь одну причину, по которой с ним бы вновь захотели пообщаться. Несмотря на очевидную приближённость к совету, Юсуке всё же не знал о судьбе Хасу наверняка. Будь он уверен, что тот мёртв, обязательно сказал бы об этом, Хазуки был уверен. Таким образом, оставался шанс, что полиция всё же найдёт Юуки, или даже тот сам захочет всё рассказать. Тогда закономерно возник бы вопрос, кто на самом деле записал кассету, и Хазуки с радостью признался бы в даче ложных показаний. Но телефон продолжал молчать, а Симидзу всё глубже погружался в мрачные мысли. Больше всего из равновесия его выводили слова детектива о том, что атака планировалась давно. Неделю назад, месяц, год? Неужели Юуки мог не знать о ней? А если знал, то почему не предупредил? Этот факт абсолютно сбивал Хазуки с толку. Он, словно назойливая муха, мешал сосредоточиться на работе. В итоге Хазуки швырнул карандаш на стол и отвернулся к окну. Правильно ли он поступает, скрывая от полиции правду? Ещё накануне утром подобный вопрос имел однозначный ответ. Как и сказал Ягами, в полиции могли работать члены секты, и, знай они о причастности к разоблачению Хасу, для того всё было бы кончено. Правильность решения не вызывала сомнения и после того, как теракт был напрямую связан с организацией. Несмотря на незамедлительно последовавшие рейды и задержания, на свободе всё ещё могли оставаться последователи Лотоса. Учитывая неизвестное местонахождение Хасу, это тоже могло быть опасным. Но теперь что-то упорно не складывалось. К воспоминанию о словах, что теракт планировался до записи кассеты, добавилась ещё одна фраза, сказанная Юсуке: «Инициатива исходила с самого верха». Тогда Хазуки, не задумываясь, решил, что тот говорит об Асанао или о ком-то из членов совета. Однако теперь вопрос в голове звучал всё громче: «Если Юсуке знал о существовании Хасу, то кого он считал главой Северного Лотоса?» Хазуки тряхнул головой и с силой сжал волосы пальцами. Если предположить, что рассказанная Юуки во вторую встречу история — фальшивка, то всё летело к чертям. Да, Асанао был старше него и больше походил на организатора, однако Северный Лотос являлся, прежде всего, сектой. Люди приходили сюда за суррогатом религии, а значит, духовный лидер должен был казаться им гораздо более значимым. Исполнители атаки в подземке наверняка понимали, что их в итоге поймают. Должно быть, им пообещали лучшую жизнь после смерти, нирвану или что-то вроде того. Зажигалка в руках никак не хотела гореть, срываясь лишь на мелкие искры. Хазуки едва удержался, чтобы не выбросить её в открытое окно, но, поймав себя на таком желании, мысленно начал считать до десяти. Нужно было успокоиться, чтобы дальнейшие размышления на тему не скатились в полный бред. «Я два года служила братству прежде, чем удостоилась чести…» Люди, готовые пожертвовать свободой и жизнью ради организации, не могли не знать о Хасу. Возможно, они даже говорили с ним лично перед тем, как отправиться в метро. Выходило, что Юуки не только знал о готовящемся теракте, но даже помогал подготовить его. Если попытаться найти причину, то у Асанао и совета она была едва ли. Все они смогли неплохо устроиться и навряд ли хотели что-то менять. Чего нельзя было сказать о Хасу. «К тому времени у него стала ехать крыша…» Рехнуться в таких условиях действительно было проще простого. Что, если парень и правда возомнил себя мессией, несущим смерть неверным? Или же, предвидя скорый конец секты, решил обеспечить себе алиби в виде записи с грехами подчинённых, сдав при этом и своего напарника — Асанао? «Стоп! Хватит», — скомандовал себе Хазуки. Продолжая строить предположения на разрозненных фактах и домыслах, можно было додуматься до чего угодно. Нужно было писать статью. На то, чтобы сосредоточиться, ушли все силы, но к вечеру Хазуки всё же дописал необходимый объём текста и даже остался им более-менее доволен. Харада прочитал рукопись сразу же при нём. Не сделав ни одного замечания, главный редактор лишь кивнул и сказал зайти в бухгалтерию.***
Обратно Хазуки вёл машину как на автопилоте. Глаза продолжали следить за дорогой, руки — крутить руль и переключать скорости, но мысли были очень далеко. Их было слишком много. За несколько последних дней Хазуки устал так, как, казалось, не бывало ещё ни разу. И даже теперь, сдав проклятую статью и получив за неё гонорар, он продолжал думать о произошедшем. В голове всплывали всё новые и новые варианты: «Что если бы он отказался помогать Хасу? Можно ли было избежать трагедии в метро? Как он должен был убеждать полицейских, что всё сказанное на кассете — правда?» Эти и ещё пара десятков вопросов не давали покоя. Хазуки был бы рад перестать размышлять об этом, а ещё лучше — и вовсе забыть о случившемся, но не мог. Синий седан подъехал к перекрёстку как раз в тот момент, когда на светофоре зажёгся стоп-сигнал. Хазуки остановил машину. Ключи в замке зажигания привычно бряцали брелком о панель, и стук в стекло поначалу не привлёк внимания водителя. Когда же Хазуки повернул голову, то едва не подпрыгнул от неожиданности, и ещё пару секунд не мог поверить своим глазам, таращась в боковое окно. Рядом с машиной стоял Юуки. Видя, что его не спешат пускать внутрь, он дыхнул на стекло и вывел на запотевшем участке знак вопроса. Как только Юуки залез на переднее сидение, на светофоре вновь зажёгся зелёный. Хазуки нажал на газ, но разгоняться не спешил. Что-то подсказывало ему, было бы неплохо даже сделать небольшой крюк. Юуки он узнал мгновенно, хотя теперь и сам не мог бы сказать, как. Парень был одет в безразмерную толстовку с капюшоном и жуткого вида спортивные штаны. Последние почему-то казались Хазуки женскими. Захлопнув дверь, Юуки сразу же протянул руки к едва работающей печке. Хазуки переключил режим обогревателя и некоторое время молчал, то и дело поглядывая на своего неожиданного пассажира. Капюшон тот так и не снял, и Хазуки не мог разглядеть его лицо полностью. — Прохладно на улице, — нарушил затянувшееся молчание Хасу. Он посмотрел на водителя и слегка сощурился. Хазуки не сразу сообразил, что это некое подобие улыбки. На секунду он вдруг перенёсся обратно в оранжерею: «Спрашивай. У тебя ведь много вопросов», — будто бы говорил этот взгляд. Мельком Хазуки отметил, что теперь не дал бы Юуки и двадцати, а вслух сказал: — Я думал, тебя убили. — Я тоже был уверен, что этим закончится, — кивнул парень и откинулся на спинку кресла. — Кто этот человек, Юсуке? — Юсуке? Откуда ты его знаешь? — Он сказал полиции, что это он передал через меня кассету, — на очередной развилке Хазуки решил всё же свернуть в другую сторону. Разговор обещал быть долгим. — И я подтвердил это. Хасу рассмеялся, и его смех был не злобным или горьким, а самым обычным, простым и весёлым. — Хорошо, пусть будет так. На самом деле, это отличный выход. Юсуке был… в общем, он повсюду меня сопровождал. Почти всегда. — Он слышал наш разговор? — Нет. Но он видел, как я сломал кассету. Я сказал, что она надоела мне, и сломал её прямо у него на глазах. А потом пришло предупреждение из полиции, от нашего человека. Видимо, Юсуке сложил два и два и решил, что пора отойти подальше. А я то думал, куда он запропастился в последние дни… — Человек в полиции? На записи не было ничего об этом. — Ну, я же не Господь Бог, всего не знаю, — пожал плечами Юуки. — Почему Юсуке не сдал тебя? — Он всегда был трусом. Расскажи он о том, что видел, его голова полетела бы вместе с моей. А теперь, наверное, полиция его чуть ли не спасителем считает. — Да нет, не спасителем, — пробормотал себе под нос Хазуки, останавливаясь на очередном светофоре. — Что планируешь делать дальше? — Не думал об этом, — усмехнулся Юуки. — Как-то не до того было. Сначала думал, что не долго осталось, а потом вдруг Юсуке пропал, и мне представился шанс сбежать. Незадолго до того, как полиция решила нагрянуть в отель, я уехал с Кейко. — Кейко? — Да. Той секретаршей, которой ты звонил. Всем было уже не до меня, и мы успели. Хазуки молча кивнул. Теперь становилось понятно, откуда у Юуки эта одежда, и где он был всё это время. Парень тоже на время замолчал, а затем вдруг выдал: — А сейчас я шёл к тебе. Всё же, оставаться у Кей-чан не слишком безопасно. Ты ведь не против, если я поживу у тебя пару дней? Своего рода благодарность, нэ? Хазуки мысленно выругался. С одной стороны, его действительно беспокоила судьба этого человека. С другой, ему безумно хотелось поскорее отделаться от истории с сектой и всего, что может быть с ней связано. В конце концов, даже учитывая, что Юуки было некуда идти, теперь его жизни ничто не угрожало. Если бы Хазуки повезло услышать чуть меньше, он бы предложил ему просто пойти в полицию и рассказать всё как есть, однако… — Не против. Но что потом? — Уеду куда-нибудь подальше. — У тебя есть деньги? — И да, и нет, — Юуки расстегнул кофту, и Хазуки увидел под ней ожерелье чем-то напоминающее египетский воротник с фресок. Светлый метал с вкраплениями разноцветных камней тускло блестел в свете проносящихся мимо фонарей. — Один предприниматель подарил. Уж очень хотел достичь нирваны. Подарок неофициальный, так что, его не хватятся. — Считаешь, тебе удастся уехать? — Как знать. Ты бы узнал меня на улице, не поздоровайся я первым? — он снял капюшон. — Нет. Юуки побрился на лысо. Без краски на лице, лиловых волос и прочих атрибутов, посланника небес в нём, и правда, можно было бы узнать едва ли. И всё же, что-то в его облике царапало взгляд, но что именно, Хазуки так и не смог понять. Он отвернулся и стал смотреть на дорогу, объяснив себе странное ощущение простой непривычностью. — Вот и я о том же. Некоторое время они ехали в тишине. О чём думал Юуки, Хазуки не знал, но сам он был занят тем, что взвешивал все «за» и «против»: ему одновременно хотелось, и было страшно задавать мучающий его вопрос. Ещё был вариант, что Юуки мог ответить как в прошлый раз: «Я не Господь Бог, не могу всего знать». Однако Хазуки решил всё же попробовать: — Почему на плёнке не было ни слова о зарине и метро? Юуки повернул голову и взглянул на Хазуки так, будто тот спросил что-то бесконечно скучное и не заслуживающее обсуждения. — Если ты не заметил, там вообще не было ни слова о планах организации. Я старался собрать всё, что знаю. Что толку говорить о том, чего ещё нет и не известно, будет ли? «Ты мог бы спасти людей», — про себя ответил Хазуки, но спорить не стал. Гораздо больше его беспокоило то, что Хасу даже не попытался сделать вид, будто не знал о готовящемся теракте. — Но производство запрещённого отравляющего вещества уже нарушает закон, разве нет? — Ты говоришь так, будто там только этим и занимались, — усмехнулся Хасу. — Всего лишь завод по производству удобрений, а зарин получался как побочный продукт. Я знал об этом предприятии, но Северный Лотос имел много вполне легальных мест заработка. «Но Юсуке сказал, что атака планировалась давно», — вновь мысленно возразил Хазуки. Теперь он был практически уверен: Юуки был в курсе. Правда оставалась возможность, что тот узнал об этом уже после того, как избавился от кассеты. — Довольно странно, что всё удалось подготовить столь быстро, найти исполнителей… — Фанатиков у нас всегда хватало, — махнул рукой Хасу. — Всё же, религиозная организация, как ни как, — он коротко рассмеялся. Хазуки не видел здесь ничего смешного. Ему вдруг вспомнились слова Ямады: «Глядя на Асанао, не хочется продать квартиру». Отсмеявшись, Юуки продолжил: — Скорее, мне кажется странной сама идея отвлекать внимание подобным образом. — И кому же принадлежала эта идея? «Ведь Юсуке сказал, что она исходила с самого верха» Заметив, что голос слегка дрогнул, Хазуки приказал себе успокоиться. Он не был следователем, и знал явно недостаточно, чтобы делать какие-то выводы, но где-то на уровне подсознания уже тикал таймер. — Кому бы она ни принадлежала, её поддержали, — холодно отозвался Хасу. Он отвернулся и стал смотреть на дорогу. В чёрных глазах слева направо скользили блики от проезжающих мимо машин. — Опухоль уничтожила сама себя. Хазуки вдруг понял, что ему хочется закрыть глаза, положить голову на руль и оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда. Юуки не был на станции в тот день, он не видел погибших и страдающих людей, для него они были лишь строчками новостей. — Погибли люди, Хасу. — Да, это так. Но люди гибли и до этого, так почему же организации никто не мешал? Это неправильно, не находишь? — Юуки коротко взглянул на Хазуки, но, не дождавшись ответа, продолжил: — Наверное, должно было случиться нечто подобное, чтобы у общества, наконец, открылись глаза. Ведь даже полиция, получив кассету, не спешила действовать. Теперь же у них просто нет выбора: Асанао и всех организаторов секты ждёт казнь. Хазуки едва удержался, чтобы не нарушить повисшее молчание собственным смехом. Это не была нервная истерика, он просто вдруг отчётливо понял, каким был дураком. И убеждённость в геройском самопожертвовании, и идею о том, что Юуки на самом деле являлся лидером Лотоса и инициировал атаку, всё это он выдумал сам! Юуки же не сделал для этого ровным счётом ничего. Он с самого начала сказал, что хочет уничтожить организацию и всю её верхушку лично. Он не прикидывался спасителем, и, конечно же, не собирался устраивать бойню в метро. Однако жизни незнакомых ему людей оказались вполне приемлемой платой для достижения цели. В том, что Асанао и некоторых его приближённых теперь ожидает смертный приговор, сомневаться не приходилось, а кому принадлежала идея зариновой атаки, как и сказал Хасу, было абсолютно не важно. На фоне всего этого, прозвучавший вопрос выглядел столь неуместно, что Хазуки даже не сразу понял, о чём речь: — Здесь неподалеку есть супермаркет? Мне нужна краска для волос, — Юуки смотрел то в правое, то в левое окно, видимо, пытаясь найти магазин. — Да, скоро будет, — наконец ответил Хазуки. Только теперь он понял, что было не так. Едва начинающий отрастать ёжик на голове Юуки был светлым. Заметив удивлённый взгляд, тот пояснил: — Я всё же планирую затеряться в толпе, знаешь ли. — Что с твоими волосами? Парень повернул переднее зеркало и некоторое время разглядывал своё отражение, как будто видел его впервые. — Ничего особенного, просто седой. Абсолютно.