Страх

      Он и правда изо всех сил старался отбросить тревожные мысли прочь, но пока не слишком получалось. В комнате было ужасно душно, а сладковатый аромат благовоний, витавший в воздухе, ничуть не успокаивал, а наоборот, ужасно раздражал. Кажется, и музыканты, где-то внизу наигрывающие мелодию какой-то печальной местной песни, жутко фальшивили. Но мужчина был слишком погружён в себя, чтобы это заметить.       Артур понимал, что с каждым днём его власть слабеет. Его вассалы наконец решили показать характер, почуяв, что он не так силён, как прежде. И у некоторых – вот ведь! – уже получилось если не тягаться с ним на равных, то, по крайней мере, отстоять право на независимость. И Кёркланд боялся, что вскоре такими темпами у него останется та же крошечная территория, с которой всё и начиналось. А противники, несмотря на потрясающие мир события, всё так же оставались весьма опасны и всё так же ждали удобного случая расправиться с ним. Невесёлые мысли о будущем совсем измотали его, и Артур понимал, что ему просто необходимо отвлечься, отдохнуть. Хоть как-нибудь. Иначе собственные страх и мнительность его погубят, а такая смерть, по мнению Кёркланда, в разряд достойных уж точно не входила.       Может, вечер здесь, в месте, которое в его землях назвали бы постоялым двором, был далеко не самым лучшим выбором, но всё же…       Прикрыв глаза, Артур собрался с мыслями, буквально приказав себе не забивать голову пока нерешаемыми проблемами, и постараться расслабиться.       Только сейчас он смог наконец сконцентрировать внимание на казавшейся совсем юной девушке, танцующей перед ним. Девушке… Кёркланд даже улыбнулся, вспомнив, что при первой встрече принял её, с её мешковатой серой одеждой и небрежно стянутыми в хвостик на затылке волосами, за мальчишку. Да и манеры её тогда совсем не походили на манеры знатной леди. Артуру оставалось только гадать, каким чудесным образом местным правителям удалось уговорить эту своенравную особу всё-таки одеться как женщина, да ещё и прийти сегодня сюда. Наверняка, это стоило беднягам колоссальных моральных усилий. Впрочем, не его это дело.       Девушка кружилась, и длинные рукава её расшитого золотом алого платья описывали дуги в воздухе. Артур видел, как блики света плясали на украшениях на её голове и на золоте нитей, составляющих узоры шёлкового платья. Ему казалось, что девушка буквально парит над полом, и что скрывающие её руки рукава - крылья какой-то сказочной птицы из местных легенд. Теперь она даже начинала ему нравиться. Ван Чунь была действительно красива, даже, как с некоторым удивлением отметил Артур, по стандартам европейцев. Выглядела она совсем юной, кажется, совсем недавно оставившей детство позади. И кто бы догадался, что перед ним – одно из самых старших воплощений народа?       Тем более странно в таком случае то, что Яо всё-таки очень глупо попалась в расставленную для неё ловушку. Ах, если бы только Артур мог испытывать жалость… Но жалость – очень опасное чувство для ему подобных. Пойди у неё на поводу хоть раз – погибнешь. Да и потом… Уж ему-то плачевное положение Ван Чунь только на руку. И то, что сейчас она исполняет его прихоть, – верный знак того, что Кёркланда рано списывать со счетов, того, что он ещё может показать всему миру, чего стоят его люди и его Империя. Подобные мысли, кажется, наконец, немного успокоили Артура, так что обычно хмурый и угрюмый в последнее время англичанин позволил себе почти искренне улыбнуться.       Девушка отстегнула от платья длинную часть рукавов, позволив ткани упасть прямо на пол, и взяла в руки веер из тонкой бумаги.       Она словно играла с веером, то закрывая им лицо, то чертя дуги над головой, а то и вовсе складывая его, кружась и шагая то в одну сторону, то в другую. Возможно, все эти движения даже имели какой-то ритуальный смысл, но вот какой, Артуру точно не понять. Зато грацию, точность движений и формы прелестной танцовщицы он точно заметил и оценил по достоинству.       Он, признаться, даже не понял, когда это, танцуя, Яо оказалась рядом с ним. Яо присела, закрыв нижнюю часть лица ярким бумажным веером и глядя пустыми тёмными глазами прямо в глаза Артура.       Кёркланд в очередной раз похвалил свою отточенную за века существования реакцию, когда ему удалось схватить дерзкую китаянку, решившую одурачить его, за руку. Надо отдать ей должное, она даже и не пыталась вырваться, пока он с любопытством, и, что скрывать, некоторой долей страха рассматривал стальные когти на её пальцах. Определённо, изначально это было, скорее, украшение, чем оружие, и мастер, создавший это чудо, постарался поискуснее его украсить. Но вот острые кончики этих когтей как-то подозрительно поблёскивали в свете горящих рядом свечей. Яд?       Оторвав взгляд от её руки, Артур вопросительно посмотрел на девушку. Ему и вправду было интересно, неужели эта дурочка думала, что ей удастся его убить?       Яо не вырывалась, не оправдывалась. Просто всё также смотрела невидящим взглядом перед собой, улыбаясь одними губами. Наверное, отчаяние и безумная тоска по былой свободе заставили её совершить эту глупость. Бесполезную, вызывающую только смех глупость. Как же, наверное, она его боится, раз всё-таки решилась? Хотя… Артур смотрел на бледное лицо девушки, на котором ярко выделялись подведённые тёмным пустые глаза и ярко-красные губы в казавшейся жутковатой полуулыбке, и начинал понимать, что Ван Чунь тоже способна до дрожи пугать. Даже самых храбрых и привыкших ко всему англичан.       Своё желание поскорее покинуть комнату Кёркланд, конечно же, объяснил только головокружением от дыма благовоний и желанием подышать свежим и прохладным вечерним воздухом. Он знал, что ещё вернётся в ту самую комнату, когда ночь окончательно опустится на этот маленький приморский не то городок, не то деревню. Он знал, что Ван Чунь обязана будет ждать его. И у неё ещё есть время поискать новые способы достижения цели…       Артур, уверенный, что никому и никогда его не убить, ждал прихода ночи. Он знал, что не собирается избегать ещё одной встречи. Ему не пристало демонстрировать кому-либо свой страх.