Скоро расцветёт сакура

Это был март. Последний день третьего триместра. Весна уже упорно очаровывала всех своей незабвенной свежей красой: растительность потихоньку начала подавать первые признаки жизни, она вышла из комы и теперь готова оповестить всех обитателей земного шара об этом замечательном и добром известии. На улицах отчётливо слышны тонкие голоски пташек, чувствуется невероятно свежий и живой запах весны, точно где-то рядом находится пекарня, только вместо запаха аппетитных булочек, от которых невольно текут слюнки, исходит чистейшее весеннее благовоние. Такова была эта вертихвостка-весна, что нежно лобызала души людей своей гармоничной атмосферой, как только было ей подстать. Особенно поддавались ей школьники непорочной сущности. Их крыши просто-напросто сносило, а бедные сердечки разрывались от избытка в крови фенилэтиламина и дофамина. Церемония закрытия уже кончилась, и довольные школьники, только что получившие волю и свободу на небольшой срок, побрели кто-куда: кто-то — домой, кто-то — отметить это долгожданное событие, так как все смертоносные тесты и экзамены уже, слава богу, позади. Юна и Акари решили же пойти в ближайшую забегаловку, где они смогли какой-то час посидеть и провести приятный разговор о планах на весенние каникулы. Скоромно усевшись в самом дальнем уголке, они заказали немного еды: чай и мармелад. — Наконец-то всё закончилось, — облегчённо простонала Акари, сдувая надоедливую чёлку со лба. — Этот адский тест по математике — что-то с чем-то! Я так упорно к нему готовилось, однако всё рано не набрала и восьмидесяти баллов. Обидно-то как. — Хм, я вроде бы спокойно пережила последнюю неделю. Единственное, — приставив указательный палец к виску, Юна Ичихара на миг задумалась, — с историей было немного туговато. Но уже всё позади. Будто бы всё это случилось не на этой неделе, а десять лет назад. Это, в какой-то степени, радует. — Да, — девчушка с великим наслаждением зажмурила круглые глаза. — Мм-м, слушай, а этот мармелад крайне хорош! Кстати, Юна, у тебя есть какие-нибудь планы на каникулы? — Ах, нет. Я вполне свободна. Надеюсь, что ничего не изменится. — Я, наверное, уеду на пару дней. По идее должна завтра. Но я точно не уверена, как родители решат, поэтому если наведаешься в гости, то знай, что со мной всё в порядке. — Рио-кун тоже едет с вами? — пожалуй, это намного сильнее волновало её миленькую подружку, нежели чем её внезапное отсутствие. Впрочем, это Акари, как никто другой, понимала. Ей давно уже было известно о трепетных и теплых, раздирающих душу чувствах лучшей подруги к её сводному брату. Об отвергнутых чувствах. — Честно, я не знаю. Может быть, даже и да. Наступила неприятная пауза, но она была вскоре прервана Юной. — Скоро расцветёт сакура. Скоро всё изменится. Я чувствую. Да, вот-вот на острове Хонсю должна будет ожить долгожданная сакура, вот-вот её нежнейшие лепесточки, словно сладкая вата, должны будут элегантно украсить голые деревья, вот-вот Страна Восходящего Солнца приобретёт свой натуральный, изящный окрас, покажет свой настоящий облик. Облик деликатной грации и головокружительного изыска! Хватит только односекундного взгляда, чтобы умиротворённо вздохнуть и испытать грандиозную эйфорию. Её мягкая живописность затмит любого смертного. Без исключений. Этого не избежать! И приятная перемена в душах людей также неотвратима, как радуга после летнего дождя. *** Наступил вечер и небо обрело розово-кремовый окрас, невероятно сладкий и аппетитный на вид. Юна находилась в квартире совершенно одна, и она полностью принадлежала самой себе: родители ещё не пришли с работы, да и девчонка была единственным и любимым ребёнком в семье. Она пребывала сейчас в каком-то необычайно странном и мрачном состоянии, её глубокие и невинные разглагольствования, обращённые на безысходное будущее и прошлое, наводили на страшную убийцу моральной энергии — меланхолию. Вскоре этот поток убийственной депрессии приглушился телефонным звонком. Она мгновенно же ответила. — Здравствуй, Юна. Извини, я тебя не потревожил? — послышался мужской, вполне взрослый голос. — Нет. Что-то случилось? — Может быть, если ты сейчас не занята, встретимся? Ну, как всегда, на десятом этаже. — Хорошо, тогда через пятнадцать минут. На десятом этаже, — повторила девчушка. В некоторой степени, Ичихара была совсем не против этой встречи. С этим человеком ей всегда становилось более-менее легко на душе. Тем более сейчас ей необходимо было отвлечься. — До встречи. Юна скоро начала одеваться, совершенно не обращая внимания, мол, сочетается её одежда или нет. Впрочем, уже разумеется, её никоим образом не волновал внешний вид, как это безоговорочно тревожило бы любую девушку в её возрасте: к этому человеку она никогда не испытывала дикое смущение или неловкость. Ей казалось, что они чересчур родные люди и, следовательно, никакой серьёзность быть и не может. Однако так казалось только ей. Юная, ребяческая слепота! Пятнадцать минут уже прошло, и они встретились. Это был её друг детства — Казуоми Инуи. Её советчик. Славный парень, пожалуй, так можно его охарактеризовать в двух словах. Он был весьма хорошо сложен, да и на мордашку мил. Вся его милость сосредотачивалась в мягких чертах лица, ровном носе и добрых глазах. У него невероятно добрые глаза и в этом можно убедиться при первом же взгляде! Говорят, мол, глаза – это зеркало души. Этот человек живой тому пример. Да и не столь его украшало симпатичное лицо, как врождённое обаяние. Да, он был очень обаятельным. Душка, иными словами! — Привет, — улыбнувшись, поздоровалась девушка. Казуоми и Юна облокотились о перила, и перед ними раскрылся целый квартал и безгранное небо. Начинало потихоньку темнеть. — Замечательный вечер, не так ли? — его высокий голос почему-то дрожал, а взор целеустремленно был прикован к розовому небу. — Хочется быть птицей… — И утонуть в этом изящном небе, — девчушка резко закончила предложение, угадав ход мыслей собеседника. Он изумлённо посмотрел на неё, и его встревоженный взор никак не мог насладиться ею. И это было невообразимо сложно. В большом, невинном сердце столкнулись два громоздких и яростных потока — смущение и симпатия. Девчонка была точно, как часть этого роскошного неба, такая же розовая и безрассудно притягивающая! Нет, нет! Не часть его, а целиком и полностью! В её раскосых глазах нежно и сладостно тонуло это безумное небо. В них отражалась её чистая сущность всемогущей юности. — Что-то не так? — теперь это заразное волнение передалось и Юне. — Расскажи мне. Они резко обменялись взвинченными взглядами. И Казуоми, будто бы по приказу, покрылся насыщенным румянцем. — Всё в порядке. — Но я же вижу! — возмущенно прошептала девчушка, теребя край мастерки. — Тебя что-то беспокоит. Меня не обманешь. — Это всё пустяки. — Нет, говори. — Кажется, — он тяжело вздохнул, опустив свой беспокойный взгляд вниз, — мне кажется, я люблю одного человека, — парень на минуту замолчал. — У меня совершенно нет сил признаться. Что уж там, даже шанса нет. Кончено же, первая мысль, которая смогла проведать голову девчушки, была невероятно банальна и глупа: Казуоми нравится её подружка — Акари. И ей стало легко на душе, дескать, чувства их будут взаимны. Но в какой-то миг она переменилась в лице. Это предположение она оставила позади. И всё же, как ни глупо, ни одна мысль не проскользнула в её мозгу, что эти щекотливые ощущения каким-то образом адресованы ей. — Думаю, этот человек будет счастлив, — ничего не подозревая, промолвила Юна. — Ты так наивна. — И всё же… — Я думаю, что нет. Это не так, — Казуоми тайком поглядывал на юную особу. — Почему же? Ты же не можешь знать, что чувствует этот человек. — Знаю, увы, — он как-то иронически ухмыльнулся, дав понять, что она совершенно не права. Ему было и забавно, и больно, от столь безысходной ситуации, словно сам сатана всё предрешил. Уже почти что стемнело; зажглись фонари, люди начали включать свет в квартирах, и этот крошечный квадратик света в окошках напоминал мигание сказочных светлячков. — Слушай, а давай сейчас куда-нибудь поедем? — Куда? — Куда-нибудь подальше отсюда. Юна, конечно, не восприняла это всерьёз, ведь скоро родители придут домой, да и вот-вот уже наступит ночь. Абсурд! Но вот парень был противоположно настроен. С позитивным настроем он схватил руку девчонки, и они ринулись бежать из дома. Забежав в лифт, девушка испуганно начала отказываться от этой бредовой затеи: — Скоро ночь. Нет, это не самое лучшее решение, Казуоми! — Ну, а почему бы и нет? Всё равно завтра в школу не надо. Родители? Как долго ты будешь придерживаться их наставлений? Ты уже взрослая девочка. Давай вместе повеселимся, отвлечёмся от повседневности. Ну же! И всё же он сломал Юну. Она согласилась. — Может быть, позовём Акари? — Нет! Никакой Акари. Только ты и я. Ладно? Она легка смутилась от этого «только ты и я», но всё же окончательно согласилась, кивнув головой. Взяв с собой свой недорогой велосипед, он посадил её на багаж, и подростки помчались куда глаза глядят, словом, определенного маршрута не было. Они, как неуязвимый ветер, проносились через узенькие улички, кишащими недовольными людьми. Почки сакуры сочно набухали, придавая невероятно свежую атмосферу улицам. Уже совсем стемнело, на небе выглянуло пару тусклых звёзд. Им было до чрезвычайности комфортно, казалось, мир принадлежит только им двоим. Всё может быть! Маленькие, аккуратненькие ручки Юны, обхватившие крепкий стан парня, разжигали в нём неутолимые беспокойные ощущения. Было тяжело, было крайне трудно сдерживать приятную радость и слабость в теле. — Можешь держаться за меня покрепче? — он попросил нарочно, для этого не было никакой надобности. — Ладно, — она засмущалась, но всё-таки прижалась покрепче. Так было даже и удобней: на улице холодало, а мощный поток ветра и вовсе заставлял содрогаться. Ичихара положила голову на его плечо, она очень замёрзла. Казуоми остановился в ближайшем парке, поблизости людей почти что не было, а фонари уютно освещали полу оголённые деревья. Вечерняя тишина придавала некую особую мирную атмосферу. Ребята уже были далеко от дома. — Так время быстро пролетело, — начал разговор Казуоми. — Оно всегда так. Оно есть и вроде бы его нет. И мы находимся в таком странном состоянии — между прошлым и будущем. Будто бы времени действительно не существует, не существует и настоящее. Это миф, — Юна села на лавочку, находившуюся неподалёку. — Возможно, ты права, — он окинул её взглядом. — Насчёт той девушки. Разве ты не хочешь рискнуть? Узнать, хотя бы, как она к этому отнесётся, — девушка заметила кислую гримасу на лице юноши. — Почему ты так упрям? — Прошу, избавь меня от этих мук. Прекратим эту тему, ладно? — Порой мне сложно понимать людей. — Знаешь, мне тоже, — он тяжело вздохнул. — Юна, ты замёрзла? — обеспокоенно поинтересовался парень. — Ах, прости, немного. Всё в порядке, не переживай. Он неожиданно почувствовал себя до чрезвычайности виновато. С собой у него не было ни куртки, никакой-либо мастерки, да и не удосужился подумать, что на улице не летняя температура. Что ж, и такое бывает. Впрочем, Инуи так же замёрз, как и девчонка. — Извини меня, — он присел перед ней на корточки, смущённо уткнувшись лицом в её оголенные холодные коленки. — Я виноват. Я думал только о себе. Прости. — Не переживай. Всё в порядке. Зато мы очень хорошо провели время, — она была дико смущена его поведением, но в её сердце действительно останется этот чарующий миг навсегда. — Ты тоже замёрз. — Поехали домой. Уже и вправду поздно. После этих слов они вернулись обратно. Попрощавшись и обменявшись дружелюбными взорами, каждый вернулся к себе домой с хорошим настроением. Но это весьма позитивное расположение духа переменилось на противоположное ему, когда Юна возвратилась: родители взволнованно накинулись на неё с кучей недовольств и нотаций, но её внимание сразу же было переключено на другого человека — на брата Акари, он был так же встревожен, как и родители юной барышни. С её мягких губ слетело только хриплое: «Извините». *** Наступил день, и солнечные лучи настырно проникали сквозь узенькую щёлку между затянутыми шторами, пытаясь разбудить сонную девчушку после ночной воодушевляющей прогулки. Правильно, днём есть чем заняться! Вчерашний умиротворённый вечер всё никак не мог вылезти из девичьей головы, назойливые мысли, как магнитики прилипали к металлу. Но в два раза сильнее из её головы не мог выкарабкаться взволнованный образ знакомого юноши. Вся голова была заполнена только им. Собственно, ничего фантастического и сверхъестественного здесь не было: добро пожаловать во влюблённый мир сладких грёз! Больное сердечко разрывается — диким фонтаном хлыщет слащавый пыл. Юна нехотя встала: в какой-то степени было стыдно смотреть в глаза родителям, но рано или поздно она должна было это сделать. От этого никуда не убежишь и не спрячешься. Не спеша одевшись, проверив электронную почту, умывшись, девчонка пришла на кухню. Там оказалась её трудолюбивая матушка, занимавшаяся своими бытовыми обязанностями. Юна была точно её копия в молодости. Дочка смущённо присела и поздоровалась: — Добрый день. — Здравствуй, — матушка ответно поприветствовала единственное чадо. Она не падала ни малейшего признака злости или негодования, что значительно успокоило девчонку. — А где папа? — Его вызвали сегодня на работу, — непринуждённо сказала мать. — Разве сегодня у него не выходной? Мы так редко бываем все вместе. Это печалит. — Ничего не поделать. С этим стоит смириться, Юна. После Юна неплохо подкрепилась, вдоволь наговорившись с матерью, которая очень усердно расспрашивала о минувших тестах, о церемонии закрытия и о прочих неинтересных моментах: это, в некоторой степени, было её обязанностью; также женщина предупредила девочку, что в скором времени ей тоже нужно будет отлучится по каким-то личным причинам, и чтобы та не повторяла вчерашних ошибок, или, во всяком случае, брала с собой телефон. Через час мама ушла и Юна вновь осталось в гордом одиночестве. Как-то спонтанно девушку посетила мысль, что, может быть, Акари всё-таки не уехала: так и почему бы не наведаться к лучшей подруге? Это она в скором времени и решила сделать. Ну или хотя бы убедиться, что сегодня её ожидает совершенно бесполезный и безрезультатный день. Её тоненький пальчик дотронулся до звонка квартиры Ямамото — никакой реакции. Она, Ичихара, уже собралась вновь вернуться в пустую квартиру, прочитать какую-нибудь книгу или посмотреть очередную мелодраму, но неожиданно дверь отворилась. За порогом встал светловолосый юноша, развязно облокотившийся о левую стену — это Рио Ямамото. — Здравствуй, — первый начал парень. — Привет, — Юна украдкой взглянула на предмет обожания, но от бушующего смятения её милый взгляд был стремительно прикован к полу. — Прости за беспокойство. Акари дома? — она убрала прядь волос за маленькое ушко. — Нет, она уехала с родителями к родственникам. — Ах, извини, а как скоро она вернётся? — Вроде бы послезавтра должна, — ответил Ямамото, прожигая взглядом стеснительную собеседницу, упорно изучающую большущими глазами поверхность пола. — Ещё раз извини. Тогда, до встречи. Юна уже намеревалась расстаться с ненаглядным юношей, но, к её счастью и неистовому смущению, он ей этого не позволил, намеренно схватив маленькую девичью ручку. — Может быть, зайдёшь ко мне, если ты, конечно же, не против? Пожалуйста. — Зачем? — миловидный голосок девчушки предательски дрожал. — Мне одиноко, — он всё ещё не отпускал хрупкую ручку девчушки. — Прошу. Юна поколебалась какую-то минуту, но всё же отказать ему было чересчур сложно. Ну а как же! Молодой человек был чертовски красив и юн, — будто эта зачаровывающая красота досталась ему от самого дьявола. Его необузданная харизма так и норовила всех окружающих непреднамеренно обернуться с обречённым потрясением. Густые ресницы невинно хлопали, а чёрные глазища коварно пленили холодной задумчивостью, источающей печальный осадок на душе. А что уж говорить про улыбку — убийцу сердец любого рода? Временами казалось, парень был поцелован самой Японией, которая невероятно любила своё милое дитя, посланника безмятежного неба. В квартире девчонка чувствовала себя несколько неловка из-за отсутствия подруги, к которой она довольно-таки часто приходила развеяться; но кто же знал. Парень учтиво пригласил гостью сесть на диван, расположившись рядом с ней. Несколько минут в комнате присутствовало напряжённое молчание, способное привести в неприятное волнение каждого. Рио украдкой поглядывал на смущённую миленькую особу, опустившую раскосые глаза вниз, любуясь бесценной девичьей скромностью. — Почему ты так смущена? Всё же нормально, — поинтересовался Рио, оперевшись о боковину дивана. — Я… всё в порядке. — Или это потому что мы с тобой вдвоём, наедине? — Нет, — торопливо девчушка дала отрицательный ответ. Удовлетворенно усмехнувшись, юноша не отводил взгляда от милой собеседницы. Ему становилось не по себе от ярко выраженного смущения на лице девушки, и это противное чувство заразно час от часу передавалось и ему, но он ловко его притуплял, ибо немилосердная тишина могла бы продлиться час-два. Да и инициатива пригласить была его. — Забавно… Может быть, хочешь чай, кофе? Не стесняйся. Прекращай уже это. — Нет, спасибо. Я не голодна. — Как прошли тесты? Всё хорошо? — он стремился завести хоть какой-нибудь разговор, всё никак не получавшийся. — Да, вполне. Те занятия с тобой мне очень помогли. Спасибо, — наконец-таки Юна улыбнулась, что весьма обрадовало юношу. — А как ты справился? — Также. Я рад, что мои усилия были не напрасны, — слегка поразмыслив, затем он предложил. — Слушай, пойдём ко мне. Подростки перебрались в другую комнату. Юна никогда здесь не была. Впрочем, этот уголок был вполне обычен и стандартен для старшеклассника; ничего особенного и фантастического, словом. Тем не менее сама по себе комнатка была уютна и просторна. — Юна, — неторопливо проводя пальцами по поверхности стола, парень решил задать мучающий его вопрос, — почему ты пришла так поздно домой? — Я не хотела. Это произошло случайно. Я задержалась в городе, — девчушка невольно прижалась к стене. Чувство вины не давало ей покоя. — Я волновался, не делай так больше. Этих слов вполне хватило влюбленной японке для того, чтобы вызвать неимоверно учащённое сердцебиение, неровное дыхание и невольный румянец — все признаки неизлечимого заболевания под названием «юношеская влюбленность». — Юна, не стой — присаживайся, — он указал на постель, после чего она послушалась. Рио каждый раз поглядывал на миловидное личико девицы, на красивые раскосые глаза, сухие губы: она была ему мила, даже очень. И это влюблённая тяга была видна невооружённым глазом, был виден его проницательный жадный взгляд и неравномерное дыхание, которые, впрочем, почувствовал бы даже слепой и с уверенностью сказал: «Что-то здесь неладное!» Паренек комфортно расположился на полу, около ненаглядной девчонки, сложив худые руки на её хрупких, гладких коленках. — Как ты считаешь, люди слабые или сильные существа? — Сильные, конечно же. У нас есть разум — это опасное оружие, — ответила Юна. Теперь её взгляд встретился со взглядом собеседника, она не была смущена, а наоборот — заинтересована таким странным вопросом. — Здесь ты не права. Мы слабые. Ты спросишь почему? Всю жизнь мы несчастны. А несчастье изничтожает наши силы, в следствии чего их не становится. То, что человек подразумевает под собой «счастье», то есть просто-напросто покой, который мы ищем всю жизнь, и который, увы, не каждый находит. Его осторожная рука подобрала миниатюрную ручку Юны и сильно её сжала, что есть мочи, прочувствовав нежное девичье тепло. — Давай узнаем, что же такое «покой»? — предложил парень. Эти загадочные речи смутили юницу. — Прости, я, наверное, тебя напугал своими странными разглагольствованиями. Извини, — его чёрные глаза никак не могли оторваться от сухих, слегка приоткрытых губ. Им овладевало приятное волнение. — Д-давай, — она ответно сжала руку парня; чувство влюблённой безмятежности нарастало, как только-только начавший лить дождь. — Только как? На губах парня проскользнула еле уловимая, добрая улыбка. — Я не знаю. Твои предположения. Девчушка догадывалась к чему клонит юноша, но ей уж больно не верилось. Не верилось в эту долгожданную взаимность, о которой она грезила днями и ночами, изнемогая от влюблённой безнадёжности. А вдруг она не права? Вдруг это всего лишь жуткое заблуждение одурманенного сладостными эмоциями подростка? — Ну же, не стесняйся. И она не постеснялась. Её кругленькое личико крайне опасливо потянулось навстречу к поджидающему парню, в котором нешуточно кипела младая кровь — и она не прогадала. Её порозовевшие губы — цвета нежнейшей сакуры — встретил робкий поцелуй. И оба сердца пичужкой забились, изведав сладостное прикосновение уст. — Я чувствую только сладостное волнение. Разве оно не противоречиво покою? — удивлённо прошептала Юна, приставив руку к буйно бьющемуся сердечку, будто бы это заявление было некой мировой тайной. — Я тоже. Но, может быть, это и есть так называемый покой, просто он имеет другие свойства? Может быть, он отличается от обычного, известного нам? — Всё возможно. Но разве этого было достаточно? Может быть и да, но явно не им. Заинтересованные этими незнакомыми ощущениями юные искатели решили во чтобы то ни стало узнать и прочувствовать этот еле досягаемый покой. Одолевая неприятное смущение, туманящее и без того подростковый, наивный разум, Ямамото разрешил себе стянуть с девушки юбку, открыв возбуждающую картину на прелестные обнажённые ножки; мужские тёплые пальцы медленно блуждали по белой коже. — Ты так покраснела. Если ты не хочешь, так и скажи, я не стану это делать против твоей воли. Юна не подала никакой реакции: она ещё не понимала, как ей правильно поступить в данной ситуации, лишь только ошеломлённые глаза удивлённо рассматривали перед собой безумно красивого, молодого парня, бережно дотрагивающегося до её взбудораженного тела. Порыв трепетной влюблённости замещал неведомый телу страх перед новыми открытиями. Нависнув сверху над хрупким, маленьким тельцем, он аккуратно, как истинный мастер своего дела, покрывал покрасневшее личико девчонки приятными поцелуями, а после — шею, дрожащие плечи и ключицу. Он всё ласкал её, целовал и с такой деликатной осторожностью, какая вам и не снилась! Он был поглощен её элегантной скромностью, смущением — ему крайне не хотелось её спугнуть, не хотелось причинять обиду непорочной душе. Она же час от часу очень робко касалась его не расчёсанных волос, бледных щёк: ей было сложно двигаться, поскольку неравномерное дыхание всё никак не намеревалось восстанавливаться; вдыхая горячий воздух грудь невольно приподнималась, вместе с беспрерывными лобызаниями пластично выгибалась спина. Её тело было уже полуобнажено: оставалось только милое нижнее бельё. Рио тоже уже начал было раздеваться, как всё-таки девичий страх одержал верх над вспыльчивой страстью. Её глаза стали влажнеть. — Прости, я не могу, — она всё-таки отказалась. Молодой человек сразу же прекратил. Наступила гробовая тишина; ребята замерли на некоторое мгновение. — Не извиняйся. Я всё прекрасно понимаю, — последовал ответ. Парень слез с девушки. Впрочем, в глубине души он понимал, что сегодня это точно не произойдёт: всё слишком быстро, внезапно и непринуждённо, её это очевидно спугнуло. Несколько минут он внимательно смотрел в окно, а взволнованная девушка смущенно распласталась на кровати, чувства долга и вины пожирали её совесть, как это нистранно. — Знаешь, — Ямамото сел возле лежащей Юны, — какой сегодня день? — И какой же? — Сегодня расцвела сакура. Девчушка с неимоверной восторженностью посмотрела на своего собеседника, а после подбежала к окну убедиться в действительности его слов. Чудное известие! На улице творилась неописуемая красота и блаженство. Розовые цветы сакуры так нежно, так утонченно украшали изогнутые и прямые деревья, хоть вчера ещё сочно набухали свежие кочки. Её душа приобрела поистине безоблачный покой, хотелось утонуть в этой громоздкой эстетике! — Сегодня всё изменилось, — восхищённо прошептала девчушка, вспоминая недавний разговор с Акари. Юна очарованно села вновь рядом с возлюбленным. — Ты напоминаешь мне весенние лепестки сакуры, — Рио обнял зачарованную девицу. Ему было приятно дотрагиваться до её оголенной спины, плеч, перебирать толстые локоны волос: она чересчур была ему мила. — Это не так. — Так, — опровергнул парень. — Ты ощущаешь это? — внезапно спросила девчушка, ответно обняв юношу. — Что именно? — Покой. Это он, да? Это же не что иное, как покой, — она прошептала это очень умиротворённо, сладостно закрыв свои раскосые глаза. — Похоже на то, — на юношеском лице вырисовалась флегматичная улыбка. — Разве это не прекрасно? — Прекрасно, конечно же. *** Каникулы закончились. Начался четвёртых триместр. Да до здравствует повседневная рутина, безжалостно отнимающая силы как взрослых, так и молодых людей. А как не хочется заново приступать к труду, когда из юношеской головы после отдыха выветривается половина накопленных знаний, как пыль. Хуже этого явления быть и не может! Четвёртый триместр начинается с того, что учеников перемешивают по классам — это послужило причиной ужасающей толкучки в холле, где были вывешены листовки с распределениями. Кто-то восторженно выкрикивал, обрадовавшись такому раскладу по своим личным причинам, кто-то не подавал никакой реакции. Юна внимательно искала своё имя, а также ещё три других. Но всё-таки сильнее всего её интересовало имя Рио Ямамото. В некоторой степени, она была бы очень рада на этот раз оказаться с ним в одном классе. Вот её глаза находят и его имя. Но, увы! Не на этот раз. Слегка разочаровавшись, её очи упорно приступают искать парня в толпе. А вдруг! После того раза, ей не довелось больше с ним поговорить. Она чувствовала себя брошенной, использованной, точно завянувшим букетом из веточек утончённой сакуры. Правда, так казалось опять-таки только ей. Вместо разыскиваемого предмета воздыхания девушка натыкается на его сестру, а точнее на лучшую подругу. Девушки, несомненно, рады видеть друг друга, но всё равно упрямые зеницы ищут и ищут свою цель. Кажется, что всё-таки это занятие бесполезное, но вот она наконец-таки находит того, кто ей нужен. Девчушке тяжело стоять, дышать, внутри всё обрывается, ручки дрожат. Через пару секунд Ямамото взаимно одаривает её облегчённым взглядом, и на юном симпатичном лице вырисовывается искренняя, добрая улыбка, которая была перехвачена внимательным взором Казуоми. Они всё же обрели тот драгоценный покой. Но как долго он продлится?