"Империя"

— Павлин на связи, как слышно, прием! — Саша крепче стискивает рацию в руке и ждет ответа. Кусок пластика молчит, но парень все еще надеется на голос из рации. Подозрительно тихо. Он опускается на холмик, устланный травой, и разглядывает собственные тяжелые ботинки и штаны в пятнах разных оттенков зеленого. И надо же было просто Саше Степанову идти служить по контракту? Жажда денег была веской причиной, но сейчас же Александр жалел о некогда принятом решении. А служить за организацию ЛСП и вовсе было удовольствием сомнительным, хотя и платили немало. И вот Саша сидит на холмике и ждет указаний от некого лейтенанта Лорда, который и должен был дать установку, где и во сколько ждать главного авторитета вражеской армии. Но рация по-прежнему молчит, не издавая даже редких вздохов волны. Саша поправляет повязку на лбу и внезапно видит приближающийся к нему силуэт. Силуэт делится на троих ребят, двое покрепче и выше, а посредине, с сигаретой в руках, был тощим, это проглядывалось даже сквозь военную куртку с нашивками-отметками. Остальные двое же по краям курток не носили, но на одном красовался бронежилет, а второй обезопасил себя лишь футболкой. И на всех одинаковые брюки и сапоги с фирменной нашивкой «Империи».  — Я полагаю, Янович это ты? — Саша, схватившийся за автомат, тяжело смотрит сначала на парней по бокам, затем на главаря. Под суровым авторитетным именем «Янович» Павлин ожидал увидеть не менее сурового дядю с бородой и боевыми шрамами на все лицо, но увидел это. И не смог сдержать улыбки. — Тебя что-то веселит, боец? — с угрозой выступает вперед правый «телохранитель», наплевав на автомат перед грудью, но главарь поднимает руку в приказе остановиться.  — Полегче, Топор. Еще успеется, — негромко говорит Янович и смотрит на Сашу. Тот спокоен, но оружие держит на взводе прямо в грудь бойцу справа. Левый же лишь молча буравит Степанова белесыми глазами. Линзы? — Твой босс имеет ко мне вопросы, но почему я вижу тебя вместо него? — спокойным тоном спрашивает Мирон и приподнимает подбородок вверх, горделиво выпячивая грудь и расправляя плечи. Может, он и не был похож на сурового дядю с бородой, но сейчас он напоминал кобру, готовую к броску. Саша внимательно смотрит на рацию в одной руке, не опуская автомата, и, полностью убедившись, что она выключена на прием голоса, отвечает.  — Ты ведь прекрасно знаешь, что Вещий и Царь боятся тебя, поэтому и держат тебя на расстоянии. Им выгоднее выяснять дела, не прикасаясь к этому лично. — Ты даже не второй в списке, — Янович улавливает момент, что парень перед ним разговорчивый, и тянет его. — И кто стоит между ними и тобой? — Лорд, — по-детски наивно отвечает Саша и вдруг рация дает о себе знать. — Павлин, прием. Лорд на связи. Объект покинул территорию и направляется к тебе. Он не один. Возможно вооруженное столкновение. Высылаю к тебе еще бойцов. Мирон, услышав это запоздалое послание, смеется. Лорд. Известный в своих кругах лейтенант, пытающийся хоть куда-нибудь пристроить свой зад. И, как оказалось, он нашел свою нишу. — Так что требуют твои работодатели? — подает голос парень со странными глазами, так же как и главарь задирая подборок вверх. — Они требуют расформирования Империи как армии и уничтожения оружия и планов. Все рукописи, — заученно диктует условия Саша. Парни отходят на несколько шагов назад одновременно, на месте остается лишь Янович. Он подходит к Павлину ближе, упираясь грудью в ствол, и сквозь зубы шипит:  — Хрен им. Засунь им собственные перья в задницу, Павлин, но Империю я им не сдам. — Мирон толкает ладонью ружье и разворачивается к Саше спиной. Троица неспешно уходит туда же, откуда пришла. По дороге Янович достает телефон и набирает номер.  — Охра? Скажи Мамаю про новый план. Между ними действительно Лорд, а Павлин не помеха. Лорд меня ненавидит. Мне плевать, что скажет Мамай про аккуратность и искусство войны, правила и прочую хрень. У них Порчи и я должен его спасти. Мамай смотрит на Яновича тяжело, и от этого взора всем становится не по себе. Топор скрещивает руки на груди. Его бритый череп демонстрирует все мышцы, напрягающиеся под кожей каждый раз, как парень хмурится, морщит лоб или стискивает зубы. Белоглазый же рядом остается невозмутимым, хотя все знают — внутри Раута огонь, и он готов разъебать всех посягнувших на Империю.  — Порчи у них и я обязан его вытащить.  — Прямиком из штаба ЛСП? Ты решил проникнуть на Ликвидационный Сектор Правления и просто так забрать Порчи?  — Это не Сектор Правления, а рассада пидорасов. Латентные Скудоумные Пидорасы. — пылит Мирон и бьет сжатыми кулаками по столешнице. Несильно, негромко, зато действенно на Мамая. Тот вздыхает также тяжело, как и смотрит. И сейчас именно та ситуация: Мамай вздыхает и смотрит на Яновича одинаково тяжело, и любой другой бы уже сломался под этим натиском, но не Мирон. А тем более если на кону жизнь Порчи. — Твое дело, иди с миром, — дает разрешение главнокомандующий и выдвигает вперед по столу автомат. Почти такой же, какой был у Павлина, но крупнее и солиднее. — А это тебе пригодится. Мирон встает, повесив автомат на плечо, предварительно взвесив его в руках и прицелившись. Охра, Топор и Раут тут же отлипают от стен и расправляют плечи в какой-то страшной синхронности и Мамай удовлетворенно усмехается: правильно он их выдрессировал, передовые бойцы. Но Мирона это не впечатляет. Он медленно набирает в легкие воздух и как можно спокойнее и непринужденнее объявляет ребятам, что те не идут.  — И ты думаешь, что мы пустим тебя одного в этот рассадник пидорасов? — язвительно спрашивает Топор, расцепляя руки и переглядываясь с Охрой.  — Что тогда будет представлять из себя Империя, если мы все погибнем? — голос Мирона звучит глухо, а пальцы вжимаются в автомат до белизны. Раут замечает это первым и в голове его проносится кадр, как Янович стоит в упор автомату Саши. Безбашенный головорез. — Пусть так, — отступает Раут, и Мирон принимает это с благодарностью, чуть кивает в его сторону и возвращает взгляд на Топора. Тот отворачивается молча, и это тоже значит, что он не пойдет. А вот с Охрой все будет сложнее. — Нет, — отрезает моментально парень, как только в него впиваются холоднее глаза Мирона. — Ты мой командир и я не позволю тебе пойти туда в одиночку. Янович прикрывает глаза и просит всех выйти из металлической комнаты базы. Как только Мамай закрывает за собой дверь, Мирон трет глаза и устало опадает на стул.  — Давай без этой хуйни, Охра. Мы на войне, а не в игрушки играем.  — Я сюда кукол и не тащил, — невесело усмехается Охра, в который раз проехавшись по сердцу Мирона. Да, это была его вина, что Порчи сидел сейчас в заточении на базе ЛСП. Он был слишком наивен, а Порчи слишком добр, и в итоге… Что будет в итоге, Янович знать не хотел.  — Я же говорил тебе, Мирон, — бросает ему на прощание Охра и выходит из камеры, оставляя Яновича наедине с собой и автоматом. Полночь. Мирон просыпается от звонка на телефон. На связи Порчи, как думает всполошившийся и очнувшийся мигом Янович, но после осознает, что это лишь запись с их разговора несколько недель назад, обсуждение обращения ко всему миру ЛСП. И тогда то «Империя» прекращает холодную войну с ЛСП и принимается за настоящую. Но Вещий не умеет играть честно. Этот звонок становится последней точкой в сознании Яновича и тот выступает через час. Некий «Ресторатор» кидает место и время, где можно найти врагов: Павлина, Лорда, некоего Дуная и Крипа. Мирон без промедлений убивает каждого, быстро, хладнокровно, не встречая отпора, не встречая сопротивления. Он будто режет горло спящим. Лишь Дунай пытается противиться и ранит Мирона, но все равно Янович выходит из комнаты Дуная с окровавленными руками и гордо поднятой головой. Настало время найти Порчи. «Ресторатор» внезапно отключился, посчитал свою миссию выполненной, и Янович остался один. Он шел по коридорам на ощупь, пробирался сквозь различные комнаты, сквозь стены телевизоров, на которых транслировалось сорокаминутное обращение Вещего к народу. Мирона мутило от этой ситуации, но вскоре желанное было найдено — за толстым стеклом камеры сидел Порчи. Половина его маски была оторвана, а то, что приоткрывалось разломом заставляло Мирона рычать. Разбитые губы, кровоподтеки. И все это из-за Мирона. Янович припадает к стеклу ладонями, что-то кричит Порчи, но тот его не слышит. Он перекачен наркотиками, голова то и дело меняет градус наклона. Мирон уже не рычит, он воет, отходя от стекла и выворачивая из-за спины автомат. Он уводит прицел подальше от мерцающего силуэта друга и стреляет. Стекло с оглушительным треском раскалывается на части, падает смертоносным дождем на пол, осыпаясь тысячами бритвенно острых слезинок. Мирон сквозь эту пелену летит к сидящему за стеклом, прикрывая от ранений лицо, и падает перед Порчи на колени. Он касается закутанными в перчатки пальцами губ португальца, проверяя того на сознательность и живучесть в общем. Тот дышит, и это уже хорошо. То, что под маской именно Порчи, Мирон осознает сразу. Эти губы он не спутает ни с какими другими губами, пусть даже те разбиты и окровавлены.Янович снова тянется к другу, чтобы снять маску, но вдруг телевизоры со всех стороны озаряют комнату белым светом, а после с экрана прорезается Вещий.  — Думаешь, ты можешь придти вот так ко мне и забрать все, что посчитаешь нужным? Мы лишь верхушка айсберга, Мирон, твоя Империя не простоит нихуя, и я знаю, кто разнесет ее, кто заставит тебя сложить голову на плаху. Яновичу на этот треп плевать. Он отвязывает Порчи от стула, взваливает его себе на плечи наперевес автомату и медленно двигается к выходу. Под его тяжелыми ботинками хрустит стекло.  — Ты убил всех на своем пути, но они были слабы. Но впереди тебя ждет великий боец. И он убьет тебя. Мирону все так же безразлично, ведь он слышал это тысячи раз, одну и ту же фразу. Голос Вещего затихает и комната наполняется красным светом. На красном проступают зеленые символы. Они складываются в «DIZASTER». Ни Вещий, ни Царь не выйдут из своих нор, чтобы помешать Мирону. Янович спокойно отнесет Порчи на базу, даст Охре подлатать ранение в плече, помятое лицо, поможет Мамаю определить степень отравления португальца и усядется с ним рядом в госпитале. Снимет с себя металлический жетон с выгравированным «Porchy» и зажмет его в ладонях.  — Прости меня, Порчи. Зря я влез, потянулся защищать нашу армию. По другому я не мог, ты знаешь это. Прости меня. Мирон касается ладоней Порчи, вкладывая в них жетоны. Португальца и его собственный.  — И что бы со мной не случилось, «Империя» обязательно выстоит. Мирон смотрит на Порчи, чуть задерживая на его ладонях собственные пальцы, и уходит с базы. Датчики движения не определяют его путь, Раут об этом позаботился, и Мамай остается в неведении. Янович покидает базу, в одиночку идя в бой от лица «Империи». Все крысы, ублюдки и петухи были повержены. Впереди остался лишь самый главный босс.