Stopper

Его легкие совсем не готовы к такому. Между бесчисленным количеством выкуренных сигарет в юности и бесцельным валянием перед телевизором закрался небольшой промежуток лет так в тридцать с небольшим, скромно именуемый жизнью. Когда-то давно в качестве смысла собственного существования он выбрал рок-н-ролл, который явно не включает в себя пару лишних часов сна и здоровый образ жизни в целом. Снова и снова доводит собственное тело до изнеможения, пробиваясь через неистовую толпу. Его ребра сгорают в огне, и каждый вдох отдается острым лезвием в боку, однако он не может остановиться. Только не сейчас. И он не остановится. Он уезжает сегодня, Рейта. Не сказал, куда, но чемоданов явно многовато для одной ночной поездки. Просто подумал, что тебе следует знать. Он и представить не мог, что так случится после всего, что произошло. Вообще, чтобы отношениям окончательно пришел конец, необходимо согласие обоих, верно? Так вот Рейта был твердо уверен, что они не расстались. Хотя бы потому, что он не согласен с этим. Поэтому Кай абсолютно не имел прав поступать так, даже не предупредив, и… — Я вернусь через пару дней. — Не нужно. Потому что все кончено. — Не кончено. — Кончено, черт возьми! — У нас все наладится, обещаю. Рейта чувствует, как желчь все ближе подступает к горлу, однако он отказывается дать себе хоть секунду передышки, чтобы его тело не отказало окончательно, и демонстративно игнорирует физическое истощение, ползущее по венам вместе с кровью и собирающееся на кончиках пальцев, словно парализующий яд. Тяжело и прерывисто выдыхая, поспешно смахивает выступающий пот со лба тыльной стороной ладони и почти ощущает, как с каждым новым быстрым шагом он стремительно летит вниз. Недостаточно быстро. Ну же, скорее. Он обязан добраться вовремя, иначе ему придется потратить всю оставшуюся жизнь на поиски Кая, которого он по глупости потерял раз и навсегда. Черт возьми, нужно бежать еще быстрее и просто… Господи, пожалуйста, только бы я успел. И он больше не может нормально дышать, рвано и сбивчиво глотая обжигающий легкие воздух. Мышцы яро протестуют, и каждое движение словно разрезает их на кусочки, пока Рейта мчится по проезжей части. Едва не оказывается раскатанным по асфальту, за что получает порцию испуганных вскриков со стороны пешеходов и несколько досаждающих сигналов — от водителей. Но ему абсолютно плевать на всех и каждого, включая себя, а потому он снова и снова оказывается на волосок от смерти, но не слышит ничего, кроме обещания, которое вот-вот будет разрушено. Я всегда буду любить тебя. Наконец в поле зрения оказывается многоквартирный дом, последний в этом блоке, и машина Кая все еще припаркована неподалеку. Багажник открыт, однако уже полностью забит чемоданами. И эта картина буквально пускает ток по мышцам Акиры, заставляя его перешагнуть предел допустимой нагрузки на ноги у самой финишной черты этого марафона. Его рубашка насквозь промокла, и, черт, он буквально тонет без воды в этом гребаном городе, но все это не имеет никакого значения, говорит он себе, потому что он должен сделать это, черт побери! КАЙ! Рейта не уверен, как ему это удается, но бег постепенно замедляется, хотя явно недостаточно быстро, и басист с силой проезжается бедром о бампер Ютакиной машины. Он тихо охает и упирается руками в колени, диким кашлем грозясь лишить себя пары внутренних органов. Все тело будто превратилось в желе, бойко подрагивающее от каждого легкого прикосновения. Рейта? Что за фигня? Ты в порядке? Все еще задыхаясь, он с трудом поднимает голову и встречается с испуганным взглядом Кая, от которого в груди разливается щемящая теплота, а каждый сантиметр ноющего тела ощущается с бесконечной благодарностью. Его рука все еще на груди, а слова отчаянно пробиваются сквозь хрипы. Жалкая попытка сделать шаг навстречу драммеру, ноги предательски подкашиваются, но басист все еще стоит на ногах — пока что — потому что он должен. И он хочет. Прости, это… Рейта кашляет снова и рукой пытается хоть немного перекрыть поток воздуха, отчаянно рвущийся из легких наружу, однако кашель раздается вновь и вновь, и Кай нерешительно шагает вперед, тут же замирая от протестов Акиры, который никак не может позволить себе упустить такой шанс. Я знаю! Это я во всем виноват! Но, увы, он никак не может остановить дурацкий кашель, его жуткие хрипы напоминают грозу в апреле, и очередной рвотный позыв напрочь отнимает способность говорить. Но это останавливает Рейту лишь на мгновение, после чего он начинает плакать, потому что… Он до одури устал. И он не хочет всего этого. Пустая постель. И эти чертовски одинокие рассветы. Я не могу жить без тебя! Его колени божьей или не совсем волей подкашиваются в самый подходящий момент, и Акира падает на землю. Но все в порядке. Если он должен умолять, он будет. В любом случае, он планировал это с самого начала. И по мере того, как он летит навстречу земле, а для Рейты это чуть дольше, чем целая вечность, силуэт Кая становится все менее четким и вскоре превращается в размытый образ. Но даже так Акира видит его предельно ясно, вплоть до мельчайших подробностей, пусть даже и где-то глубоко в подсознании, потому что невозможно хоть на секунду забыть облик любимого человека, независимо от того, в каком виде он представлен пред тобой. Прошу, позволь мне вернуться, мне так жаль… Я изменюсь, только, пожалуйста, не уходи. Прости меня. Нет, он не кричит и не повторяет это, словно мантру, но все равно чувствовует себя глупым провинившимся ребенком. Однако он не может остановиться, независимо от того, как сильно он пытается. Потому что это совсем не то, что люди обычно делают, когда вот-вот потеряют все, верно? Они просто разрушаются и распадаются на части. Рейта… Его лицо мягко утыкается в грудь Ютаки, оставляя влажные следы от пота и слез, как только ловкие пальцы драммера вплетаются в его волосы, прижимая басиста ближе. И все его тело мелко подрагивает от непрекращающихся рыданий, а руки крепче сжимают тонкую талию, не желая отпускать. Никогда. Я не смогу, не смогу… Ты не можешь оставить меня! Кай над ним какого-то черта смеется, но редкие всхлипы то и дело прерывают и без того тихий смех, выдавая истинные чувства драммера. И когда он осторожно притягивает голову Акиры за подбородок, басист окончательно тонет в ласковой ямочке на чужой щеке и понимает, что улыбка, по которой он так долго скучал, снова подарена ему. Рейта, ты идиот, ты в курсе? Это фотосессия для барабанщика, поэтому я должен был уехать. Акира с минуту часто моргает, пока смысл произнесенных Каем слов наконец не достигает его разума. Он перестает рыдать и усиленно пытается вымолвить хоть слово, ибо кросс наперегонки со смертью все еще дает о себе знать. Чего?.. Но… Уруха сказал… Рейта в замешательстве бросает взгляд за спину Кая и кивает на открытый багажник, как бы подчеркивая то, что еще не успел сказать, а после растерянно поворачивается к драммеру. Ты не…? И, о боже, Кай смеется. Так громко и так красиво. Так умеет лишь он. Лишь его смех способен превратить самый дерьмовый день в твоей жизни в самый чудесный. И Рейта в очередной раз не может сдержать слез, но уже от облегчения, даже несмотря на то, что его так жестоко одурачили. Кою, скорее всего, солгал, чтобы заставить нас поговорить. Ютака мягко улыбается и опускается чуть ниже, чтобы оказаться на одном уровне с Акирой. На губах драммера лишь тихая усмешка, а в уголках глаз все еще поблескивают одинокие слезинки. Но радужка… радужка все такая же теплая и любящая. Я никуда не уеду. Без тебя точно. И снова легкие Рейты явно не готовы к такому, но в этот раз он не возражает. Поцелуй Кая забирает последние крохи воздуха, и Акира буквально задыхается. С удовольствием. И в кучу вещей под названием «Виноват Рейта» также добавляется опоздание барабанщика на фотосессию на целых два часа. Сообщение от Акиры для Кою: Можешь начинать бежать, потому что тебе не жить, ублюдок! Уруха ухмыляется и блокирует телефон, возвращая его на тумбочку и поудобнее устраиваясь на кровати. Что ж… Нам нужны новые хорошие кроссы? Лид-гитарист прижимается к теплому обнаженному телу Аоя и лишь сонно улыбается на этот скорее риторический вопрос. Когда же сильные руки обвивают его стройную талию, Кою мягко опускается на подушку и прикрывает глаза. Я запер входную дверь аж на три замка, поэтому не волнуйся. Около получаса спустя выясняется, что определенно не запер, ибо недовольный голос заставляет Юу продрать глаза, а покрывало с сожалением машет на прощание, покидая обнаженные тела. Шима, ты мудак!