Аваллак'Х

— Уберите бутылки со стола, — поморщившись, скомандовал Архивариус. — И так места нет. И хорош прикладываться. Завтра суд, а мы еще не готовы. Покопавшись в записях, Лэссер разложил бумаги в удобном ему порядке и уставился на лежащий сверху лист, при этом задумчиво потирая переносицу. Роэль с Келегоном молча выжидали, пока он соберется с мыслями. — Давайте начнем, что ли, с девки этой, как ее… Иаранн. С ней все более-менее понятно. По ее же словам, она никакая не Elle, чему я охотно верю: говорит она хуже dh’oine. На рожу, однако, как одна из нас… Утверждает, что Глас — ее отец, и этому я тоже верю. Я даже не удивился бы, будь он и ее мать тоже. Хм. Иаранн утверждает, что она дриада и что ее вытолкали из Брокилона. Ну да, с ее-то манерами и я бы вытолкал. Также она утверждает, что сразу после этого ее встретила Итлина (дьявол ее раздери), сопроводила прямо до Тир на Лиа и сдала на попечение Эредина. Папочка ей приглянулся, и она решила завести с ним роман. Наш благородный ведун Креван (да храни его богиня) предупреждал новоиспеченных любовников соблюдать дистанцию, но страсть глаза застила, и они благополучно оказались в одной постели. — Между прочим, — заметил ушлый рыжеволосый Роэль, — Креван наверняка знал, к чему дело идет и не доложил нам. Его за это можно привлечь. — Ты не запутывай дело, — назидательно изрек Лэссер. — Из достоверных источников известно, что наш Лис отважно защищал девичью честь, за что и получил по морде. Да и потом, ты ж знаешь, что Saevherne велено не трогать. Иначе нас Совет тут же на месте под бумагами и похоронит. — Раз так, — внес свою лепту в обсуждение блондинистый, с волосами, забранными в высокий хвост, Келегон, — чего ты сокрушался, что Итлину нельзя допросить? Она тоже Saevherne. — Ну, это я так, чисто теоретически. Так вот, о чем это я. Затем, по словам Иаранн, когда ее больной на голову и член папаша побежал убивать Кирлеана, она сама, прознавши, где он мог бы быть, как раз вовремя пришла ему на помощь, всадив в незадачливого соперника стрелу. И если бы не наш благодетель Эспане, в Тир на Лиа освободилась бы почетная должность командира городского гарнизона, а так… девчонка обвиняется в покушении на убийство… со смягчающими вину обстоятельствами. — И с отягчающими тоже, — напомнил Роэль. — Она ж все-таки еблась с Эредином. — С ней все понятно, я думаю, — подытожил Лэссер, вздохнув. — А мне вот ничего не понятно, — покачал головой Келегон. — Чего ее привели-то сюда? — Это уже не наше дело, — отрезал Архивариус. — Идем дальше. Эредин Бреакк Глас. Признался, что состоит в незаконной связи с дочерью. — Не признался, а похвастался, — уточнил Роэль. — Не суть важно. Также признался, что догадался, кто на них донес, и сразу за этим, с утра пораньше побежал бить морду Кирлеану. На вопрос «как догадался?» ответил, что за пару дней до этого встретил Кирлеана по пути к холму Молчания. По поводу мотива кирлеанова поступка сказал, что, вероятно, Кирлеан боится, что Глас его вскоре сместит с занимаемой должности… — И ты в это веришь? — спросил Келегон. Лэссер задумался. — Полагаю, теоретически это возможно, если принимать во внимание эрединов напор. Его же страшно допрашивать, несмотря на все наши предосторожности… Кроме всего прочего, Глас заявил, что вовсе и не собирался убивать Кирлеана, а всего лишь переломать ему руки и ноги… — Это, несомненно, его оправдывает, — усмехнулся Келегон. — А еще и Глас, и его дочь утверждают, что Кирлеану почти удалось перерезать Гласу горло. У него даже имеется порез. Но сам Кирлеан этого не подтвердил, как и никто из воинов. В общем, что касается Эредина, его версия случившегося кажется более-менее правдоподобной и по сути обвинить его почти не в чем. Не тянет даже на исправительные работы. Пока что. — А жаль, — заметил Роэль. — Ему б не повредило. — Теперь переходим к нашему пострадавшему. Как ни странно, именно к нему у меня больше всех вопросов. Первым делом, когда я к нему наведался, он спросил меня, была ли у нас его дочь Иллиана. — Ты, между прочим, — напомнил Келегон, — так и не сказал нам, зачем она приходила. — Сказать, что ее отец достаточно хорошо себя чувствует, чтобы давать показания, — без запинки ответил Архивариус. — А потом мы разговорились и было уже поздно, да и далеко возвращаться через весь город, и я предложил ей комнату во дворце на одну ночь. — Ты мог портал открыть. — Я устал, и спать страсть как хотелось. — А, ну да, мы как-то не подумали об этом, правда, Роэль? — Хватит паясничать. Так вот. Сначала Кирлеан очень удивился, что дочь его не вернулась из дворца, и мало того — выглядел он растерянным, словно что-то от меня ждал, а я ожиданий не оправдал. — И ты на него не надавил? — удивился Келегон. — Надо было и нам с тобой идти. — Не надо. Кирлеан и так пострадал и с трудом давал показания. Он подтвердил, что, действительно, видел Гласа с дочерью по дороге к холму и заподозрил неладное. А затем застукал их вместе в тренировочном зале, после чего доложил об этом Saevherne Иолаиру. — Сознательный какой. — За что и поплатился и что чуть не стоило ему жизни. — И ты веришь в его сознательность? — заломил бровь Роэль. Лэссер среагировал не сразу. — Не знаю. Как-то не очень. Хотя это и не так важно. Судят-то завтра не Кирлеана. И даже не Эредина. Пострадает все равно девчонка.

***

После роскошного ужина Лэссер повел Иллиану к реке. Уже давно стемнело, но зачарованные фонари неизменно делали свое дело, не позволяя прогуливающимся заплутать. Они, как огромные неподвижные светлячки, мерцали в ночи. Чуть тише и приглушенней сияли в густой траве тирналианские крокусы: пред тем, как высадить под открытым небом, их луковицы долго выдерживали в специальной жидкости, которая и была причиной того, что когда они выбрасывали свои лепестки, те озаряли дивным светом и сам берег, и гладь воды, и прилегающие к ним окрестности. Эльфы вышли на маленький причал и уселись на самый край, возле мерно покачивающихся лодок. Лэссер уже некоторое время молчал, чем невероятно смущал свою спутницу. Она, не привыкшая смущаться, тоже молчала и посматривала на него искоса, краснея все больше. «Со мной что-то не так? Почему он ничего не делает и даже ни разу не коснулся меня, не говоря уже о чем-то большем? Церемонное целование руки не в счет. Странные эти маги; воины совсем не такие. Я-то думала, я знаю мужчин хорошо». — Я хотел просить у тебя кое-что, — наконец изрек Лэссер, глядя на водную рябь. — Что именно? — эльфка закусила губу, чувствуя, как лицо ее пылает. — Я знаю, что твой отец лжет. Его вовсе не заботит чистота крови наших соотечественников. Он хочет отомстить Гласу, и я хочу знать за что… Вздох разочарования. — Ах, это. Я тебе уже все сказала, и мне нечего добавить. — Это неправда, — мягко возразил Архивариус. — Ты для того меня сюда привел, чтоб устроить мне очередной допрос? — Нет. — А зачем тогда? — Чтоб узнать тебя получше. — Это не лучшая тема для обсуждения. — Может, и не лучшая, — кивнул он, — но если кто-то сделал тебе больно, я хочу знать. — Зачем? — простонала Иллиана. — До сих пор вечер был чудесный. — Зачем? Потому что мне не все равно. И я не хочу, чтобы еще что-то неприятное с тобой случилось в будущем. Ты ведь так не хотела вчера возвращаться к отцу… Он тебя бил? — Вот уж умник, — пробормотала эльфка и отвернулась. — Если ты расскажешь мне, я обещаю, что этот разговор останется здесь и никто ничего не узнает. — А ты не врешь? Посмотрела на него с сомнением. — Я достаточно часто вру: должность такая. Или это я такой… Но не в этот раз. Заглянула в его глаза, чтоб обнаружить в них признаки лжи, если таковые имеются, но вместо этого ощутила такое желание подсесть к нему поближе, что вмиг забыла о своих сомнениях. — Ну, ладно. Что ты хочешь знать? — Я задал вопрос. — Ну… Ответ: да, немного. — Значит, бил… Молчишь. Я прав. И почему же он посмел поднять на тебя руку? — Это сложно объяснить. — Я умный. — Отец, наверно… Я не уверена, но, кажется, он ревнует меня к другим мужчинам. — Почему? — Мама от него ушла. Она была из Seidhe и не смогла жить как Elle. Я осталась с отцом. Он оберегает меня так, словно боится, что я тоже сбегу. — Он приревновал тебя к Эредину? — И да, и нет. Но Эредин был первый. — Теперь все ясно, — выдохнул Архивариус. — Но ты ведь не будешь выступать против Эредина? — с надеждой в голосе спросила Иллиана. — Нет. Мне и выгоды-то никакой. А ты его любишь? — Не, — рассмеялась она, — но в постели хорош, как никто, — сказала и осеклась. — Возможно, — улыбнулся он, поняв ее смущение. — Но это не так и важно. — Неужели? — Ну, я никогда не была в постели с такими, как… ты, например. Не знаю, какие у вас у магов секреты. — Когда-нибудь узнаешь. — То, что я рассказала тебе, ты ведь никому не расскажешь? — Я же обещал. — Я тебе верю, — кокетливо подняла на него взгляд. — А я знаю, что мы сейчас будем делать. — И что же? Так быстро, что эльф не успел среагировать, Иллиана соскользнула с причала прямо в воду, погрузившись в нее с головой. Вынырнула, отфыркиваясь и смеясь. Лэссер, недвижим, наблюдал за ней с открытым ртом. — Так и будешь смотреть? Я, может, плавать не умею! — крикнула она, смешно барахтаясь, чтобы выпутаться от платья. Он неспешно поднялся и принялся избавляться от одежды.