Глупые привычки

Ну, к третьему разу это становится даже забавно. У Тома это входит в привычку — у демонов вообще странное понятие о вещах, к которым можно привыкнуть — чуть что срываться на Марко. Все происходит как-то само собой, Марко слишком послушный и неконфликтный, словно тот кролик, только вот кролики имеют привычку вырываться и им сложно не скрутить шею. Марко не вырывается, а убивать его слишком скучно. Гораздо лучше — так. Невинные объятия со Стар — какого черта, верни меня домой! Засиделся в ее комнате допоздна — эй, завязывай, это уже не смешно! Просто дал сверить ответы к тексту — привет, Том, у кого-то сегодня неудачный день, да? Красть Марко легко, он действительно не сопротивляется и не орет, пыточное колесо ему уже как родное, даже чертовы веревки ложатся на запястья, словно там, мать вашу, и были всегда, да как это выходит? Мальчишка висит вниз головой, жалуется, что у него затекла нога, пока Том кидает в него дротики — ядовитые, пылающие дротики — и стремительно звереет еще хлеще. Потому что он мажет. И, похоже, намеренно. Ну точно нарочно — игла входит в дерево, не дотянувшись до лохматой макушки, и застревает там, мешая кинуть еще одну и попасть — на этот раз хотя бы в глаз. — Развлекаешься? — сухо уточняет Марко. Дротик очень прицельно вонзается меж разведенных в стороны бедер. — Понятно. На Земле уже темнеет, у Тома темно всегда, Марко снова, как и прежде, привязан, а у Стар — как и прежде, да — отпросился легким движением руки. Та закатила глаза («Серьезно? Опять? И ты на это ведешься до сих пор?»), на что Диаз лишь плечами пожал — ну да, ведется, а что тут сделаешь, когда этот многовековой придурок скоро на стену полезет от безделья. А Марко не жалко, пусть играется. Не признаваться же, что и самому весело. — Может, хотя бы руку отвяжешь? Посмотришь на мои тщетные попытки сбежать, — Том фыркает. — Ну или веревки ослабь. Я уже устал объяснять, откуда синяки, — ноль внимания. — Хотя, все решили, что я просто нашел себе горячую БДСМ-щицу, — этот взгляд «ты-идиот-и-кажется-не-прикидываешься». — Ну, с горячей-то они угадали… — огненный дротик прибивает к кругу край футболки. — Том, давай хоть в карты, а то мне скучно… Это действительно нормально, или так кажется, но человек привыкает ко всему, а Марко начинает привыкать к Тому и к его способам заводить знакомства. Собственно, понимать, почему Стар его бросила, он тоже начинает, и еще тверже встает на ее сторону. — Хэй, знаешь, я решил, что могу не стучать, потому что довольно часто тут бываю, а еще, знаешь, у тебя нет двери. Ну, и раз уж Том позволяет себе так бесцеремонно звать его к себе в гости, может же он хоть раз прийти сам? Встреча оборачивается новым витком гротесковой дружбы — они сидят в креслах из кожи («Черная, человеческая», — шутит Том. Или не шутит?), пьют какое-то жутко дорогое вино и кидают те же дротики в то же колесо. Только Марко на нем уже нет, и сам Марко считает это прогрессом, а Том говорит, что так стало скучнее. Марко не согласен, они брызгают друг в друга алкоголем, у Тома по рубашке ползет безнадежно-розовое пятно, а Марко только отфыркивается от сладких капель — ему-то плевать, боже, да ему уже на все плевать, он сидит в Чистилище на чужих останках, ржет над демоном и скоро будет испепелен в горстку золы. Потому что свои рубашки Том любит. К третьему дню это было забавно, а через месяц вышло так, что его не пускают в Преисподнюю. То есть, вообще. Нет, колесница появляется по первому зову, монструозная тварь несет его по кольцевой по Данте, но у каменной стены (серьезно, он дверь придумать себе не может, глазок там под третий глаз?..) стоит еще более странное существо и ворчит, что господин Том приказал не пускать сюда земную особь Диаза Марко. За земную особь весьма обидно, может, даже сильнее, чем за то, что его не хотят видеть. Вежливо спросив стража Его Истеричнейшего Величества, что было сказано насчет ночевки у входа, Марко демонстративно снимает кофту, сворачивает ее в валик, ложится, пихает под голову и достает телефон. Под землей не ловит, зато у него есть игрушки. Потом у него есть и пара селфи с монстром. Потом он преспокойно засыпает, а когда просыпается, то находит себя в демонической постели — или это диванчик, а спит Том в гробу. В любом случае, демон все еще зол, в безупречно-новой рубашке, приютил идиота-Диаза на ночку (а тут хрен поймешь, ни окошка, ни календарика на стене) и готов выпнуть того скорейшим образом. — Тебе, наверное, не говорили такого, но без психотерапевта и кроликов по логову ты смотришься очень даже демонически. Так что не позорься и вымещай зло, как повадился. С дротиками и прочим. И, да, я по-прежнему тебе не доверяю. Спасибо за подушку. Серьезно, выговаривать в лицо демону, стоя у адской колесницы, — довольно занятно. Но Марко привык, правда, привык к этим выкрутасам, да и чем злой Том плох? Побесится да успокоится. Стар смеется над ним, обещая выдумать какую-нибудь подходящую эпитафию, Марко отмахивается — ему ведь скоро восемнадцать. Неужто какой-то демон — это то, с чем нельзя справиться? — Мазохист, — хмыкает напоследок Стар, заваливаясь в кресло. — Дело привычки, — невозмутимо парирует Марко, включая телек. — Слу-у-ушай, сколько косичек мне надо тебе заплести, чтобы он меня лично поколотил? Марко не боится, что привыкнет просыпаться в его постели.