Босиком по ядовитой земле

Мне вспоминаются последствия атомной бомбардировки Хиросимы. Бесчеловечный результат, от которого волосы встают дыбом, и пробегает дрожь по всему телу. Люди, ходившие в округе как живые мертвецы и произносившие непонятные звуки, бездушная пустыня, разрушенных от сверхмощного удара бомбы, жилищ, разбитые окна, токсичная вода, черный дождь, запах паленого. Отец, младший брат, старшая сестра пали смертью под обвалом деревянных столбов и досок нашего дома. Сестричка Томоко, появившаяся на свет совсем недавно, погибла от недоедания в теплом одеяле прямо на бессильных руках мамы. Я, в то время одержимый страхом и душевной болью, совсем не знал, как жить дальше. Но теперь, глядя на беспечно смеющегося братишку Рюту, бегающего поблизости, на голубое небо без единой тучки и ярко освещающее все вокруг солнце, я не могу поверить своим глазам. Неужели все станет как прежде или даже лучше? Я приглаживаю рукой свою щетинистую голову, на которой больше не будет гадкой лысины, дышу полной грудью, глубоко вдыхая воздух. И на удивление он мне кажется очищенным и свежим. Раньше, когда я бродил с мамой по местности, стоило только вдохнуть, как бесплодная воздушная обстановка в буквальном смысле обжигала ноздри и рот, а также от нее слезились глаза. А сейчас ветер разносит приятный запах от молодых ростков пшеницы, пробивающихся сквозь засушливую и, на первый взгляд, совершенно безжизненную землю. Тихо ступаю босыми ногами по этой отравленной почве и на миг задумываюсь о покойном отце. Папа, надеюсь, ты любуешься с небес этой красотой? Знаю, все выглядит для начала не так, как хотелось бы, но всему свое время. Скоро эти поля вновь дадут плодородный урожай пшеницы, может, даже в десятки раз больше, чем в прошлые годы. Я не буду забывать свое главное и прошлое дело – сбор зерна этого питательного растения. И я твердо уверен в том, что нашу дорогую Хиросиму и Японию никогда и никто из чужаков не станет беспокоить. Помню и твои слова перед смертью. Ты хотел, чтобы я, как единственный мужчина в семье, проявлял заботу к маме и не оставлял ее в трудный час, выполнял тяжелую мужскую работу. Я бью себя по груди кулаком, в знак того, что обещаю исполнить предначертанное тобой желание. Отныне всегда буду ходить босиком по ядовитой земле, потому, что горю желанием ощущать ее дрожь, шепот, крики, минувшую беду, которую она с глубокой досадой перенесла, сухость, которая рано или поздно обратится влажностью от проливных дождей. И, кроме того, с трудом пережив Вторую мировую войну, мне теперь ничто не страшно.