Игрушка

Наруто Я проснулся. Чуть осмотрелся – был уже вечер. Итачи-сан вышел из комнаты. Ну да, не может же он со мной вечно сидеть. Я вообще удивляюсь тому, как много со мной возятся в этом доме. Честно сказать, я смутно помню тот вечер, когда меня купили. На душе поселилась пустота, и мне было абсолютно все равно, что со мной сделают. Думаю, что я был готов к любому исходу. Я был готов к смерти. Но меня увела чья-то теплая рука от этой бездны. Я спал. Мне как обычно снилось все то, что делали с братом и со мной. Это был кошмар. И снова меня разбудили от этого сна. Сны и реальность - все так перемешалось. Я не мог разобрать, где начинается одно, и заканчивается другое. Я медленно сходил с ума. И только один спокойный теплый островок в этом океане хаоса и боли. Он как свет, как огонь костра. Он стал для меня всем в моем безумии. Я все больше осознавал себя и понимал, что дышу и живу. Это было болезненно, но я чувствовал, как отступают все те мрачные тени прошлого, как мрак безысходности отпускает мою душу из своих когтистых лап. Помню ту фразу про тысячу журавликов. И я захотел, чтобы мое желание исполнилось. Я очень сильно этого хотел и хочу. Я знал, что ни маму, ни Дея уже не вернуть. Но теперь я боялся другого. Я боялся потерять это тепло, этого странного молчаливого человека. Я боялся потерять Итачи-сана. Он стал моим спасением. Даже больше, он стал моим успокоительным, моим наркотиком. Без него я чувствую себя брошенным, снова одним, единственным на этом свете, в этой пустыне жизни. Только с ним рядом я чувствую, что прежний «я» медленно возвращается. Я не знаю, смогу ли когда-либо жить без него. Хотя и понимаю, что для него я просто игрушка, даже если он и проявляет обо мне заботу. Просто он очень добрый. Я понимаю, что не могу постоянно мешаться, но пока Он не прогнал меня, пока я ему не надоел, я буду оставаться рядом, греясь в его тепле. Странно. Ведь мой брат был совершенно другим. Разговорчивым, веселым, солнечным. Но, почему-то, от Итачи-сана, я тоже чувствую это тепло, что когда-то от Дея. Я рад, что Итачи-сан попросил меня рассказать. Ради него я готов был снова все вспомнить. Да, это было больно, и сейчас еще побаливает душа. Но мне действительно стало легче, будто я отпустил их, своих родных. Да, я все помню, но теперь я не держу прошлое, а смотрю вперед, в будущее. Я так хочу быть всегда рядом с Итачи-саном. За день я выспался и пока спать не хотел. Поэтому встал, ополоснул лицо водой и впервые за долгое время вгляделся в собственное отражение. М-да, черты прежние, но такие заостренные. Я вообще похудел, похоже, что меня особо и не кормили, а может и сам не ел – не помню, все как в тумане. И глаза уже не такие безмятежные, в глубине залегли тени произошедшего. Но ради Итачи-сана я постараюсь вернуть того веселого Наруто, каким был раньше. Вернулся в комнату и нашел свою цветную бумагу. Я ведь откладываю в ту тысячу лишь красиво получившихся журавликов. Я верю, что они мне помогут, и мое желание исполнится. Да, пожалуй, стоит извиниться перед тем мужчиной. Просто в тот момент, мне показалось, что передо мной тот выродок. Я хотел крови, я желал кромсать его тело, изливая свою боль и ненависть… Ой! Я слишком задумался и порвал журавлика. Нет. Стоит держать себя в руках. Брат хотел бы, чтобы я стал сильным. И я им стану. Еще один журавлик к тем ста сорока трем, что удовлетворили мой придирчивый взгляд. Стоит, наверное, лучше присмотреться к тем, кто живет в поместье. Я более-менее знаю лишь девушку, Конан, и Кимимару, потому как мы часто втроем остаемся дома… Дом… Да, теперь это мой дом, и я надеюсь, что навсегда. Я так задумался и даже не заметил, что вернулся Итачи-сан. Он легко коснулся моего плеча. И я даже не вздрогнул – все-таки я его будто подсознательно чувствую. - Ты не голоден? Ты ведь так и не пообедал. - Нет, благодарю, Итачи-сан, - мой голос был чуть хрипловат, но это пройдет, ведь больше молчать я не буду. - Зови меня просто Итачи, цыпленок, - хмыкнул Итачи-са… Итачи. - Цыпленок? – странно звучит, меня так никогда не называли. - Ну, ты же такой желтенький, вот и цыпленок. – Все равно странно звучит, на мой взгляд, но если Итачи-са… Итачи, да, нужно время, чтобы привыкнуть, в общем, если ему нравится, то пусть будет так. - Ладно, - отвечаю. - А как тебя мама звала, - видно Итачи-с… Итачи это действительно интересно. - Лисенком. - Из-за тех отметин на щеках? Откуда они, кстати? - Я не помню – маленьким был, но мама рассказывала, что я пытался просунуть голову в какой-то ни то ящик, ни то между прутьями забора, вот и оцарапался. Она говорила, что очень перепугалась в тот момент, когда увидела нас с братом. Меня Дей привел заплаканного, он и вытащил. Вот мама и испугалась, увидев побелевшего Дея и меня в крови. А шрамы остались. Я даже рад, что они почти симметричные. – О, я осип. Все-таки я долго молчал. Итачи… о, наконец-то смог произнести! Итачи почему-то хмыкнул, встал и вышел из спальни. И куда это он? Странно. Вернулся! С кружкой горячего зеленого чай. Я удивленно уставился на пышущую паром посуду перед своим носом. - Бери. И сегодня связки не напрягай. Помолчи. Ну, раз Итачи так говорит, то возьму и помолчу. - И все же, - начал Итачи, - я буду называть тебя цыпленком. Вот подрастешь, тогда посмотрим. Я с некоторой обидой, но молча, так как обещал молчать, уставился на своего господина. Он же только хмыкнул и потрепал меня по волосам. - Допивай и будем ложиться спать – поздно уже. – Пришлось пить горячий напиток большими глотками, - Да не торопись, я и так подожду. Итачи ушел в ванную, а я, допив и поставив кружку на столик, нырнул в такую привычную постельку. Она пахла Итачи. Тонкий запах какой-то зелени, травы. Он успокаивал и щекотал мое обоняние. Я уже почти спал, когда вернулся Итачи. И по привычке я подполз к его теплому телу поближе. Мое тельце вообще замерзало без большой грелки по имени «господин Итачи». Да и кошмары меня не мучили, когда он рядом. Пригревшись, я уснул блаженным сном. На утро уже как всегда проснулся один. Удивляюсь я Итачи-сану, он меня никогда не будил, давал спать, сколько мне угодно. Какие-то странные у нас отношения игрушки и хозяина. Но не сказал бы, что меня это расстраивало, скорее наоборот. Зашла Конан и как обычно стала меня подгонять к завтраку. Похоже, что сегодня соберутся все, в том числе и те двое, что приехали вчера. Пока я по обыкновению своему молчал, похоже, что бесследно все, что было, не прошло – я не могу стать тем же болтуном, что и прежде, может быть, потом, но не сейчас. За столом уже были все, и тот с темными рыжими волосами тоже присутствовал. Я подошел к нему поближе. Чувствую, как многие напряглись. Я поклонился и замер: - Я прошу вашего прощения за вчерашнее, господин. – Все-таки я раб, хоть никто мне об этом и не напоминает в доме, так что стоит помнить хотя бы самому о своем статусе. Пока и предавался мыслям, вокруг стояла тишина. Я не понял? Меня что, не собираются прощать? Я осторожно аккуратненько так поднимаю голову и что вижу? А вижу я прифигевшие лица всех, кроме Итачи-сана. Вот в его лице, если присмотреться, заметно ехидство. Темно-красный смотрел с каким-то подозрением, его сосед с ярко-рыжими волосами с удивлением разглядывал всех за столом. А те, кто меня знал, на протяжении всего того времени, что я здесь, во все глаза рассматривали мое тельце, будто я какое-то чудо света. М-да, не думал, что правильно построенная фраза может быть таким действенным средством выведения из рабочего состояния большого количества людей. Буду знать. - Э-э-э, так что там с прощением? – Блин, мне же неудобно так долго стоять в скрюченном положении. Ну, решай уже скорее, красный дядька! - Нагато, не мучай моего цыпленка, ответь уже, да приступим к завтраку, - сказал Итачи-сан. Да, я тоже есть хочу и мой желудок со мной солидарен, так как уже издает страшные голодные рулады. - Э, да, конечно. Не забивай себе голову, эээ… - Наруто, - подсказала Конан, не сводя с меня каких-то странно сияющих глаз. - Да, Наруто. – Этот Нагато наконец-то закончил. Поэтому я со спокойной совестью кивнул и сел к своему господину. Я и господин уже приступили к завтраку, а вот остальные пока еще, по-видимому, отходили от шока. Раньше всех справился с ним Кимимару, чуть пожав плечами, он толкнул локтем сидящего рядом Джуго и приступил к своему завтраку. Суйгецу и Карин о чем-то зашептались между собой. Конан же стала, чуть краснея – этому даже я удивился, ведь она всегда такая спокойная и невозмутимая, - пододвигать еду другу этого Нагато. Как же его там, Яхико, вроде бы. Гаара же рассматривал меня, рассматривал, а потом хмыкнул и уткнулся в тарелку. В конце завтрака, когда подали зеленый чай, вдруг поднял руку Итачи-са… эээ, не могу никак привыкнуть даже мысленно звать его просто Итачи… в общем, он жестом призвал всех к молчанию. Я и так не болтал, так что готов был внимать своему господину. - Я связался с поверенным нашего клана и с юристом. Сегодня они прибудут для того, чтобы узаконить положение Наруто Узумаки как нового члена клана Учиха. Я освобождаю его от рабства. Признаться, я чуть не подавился своим чаем. Я закашлялся, но тут же меня по спине стала поглаживать рука Итачи. - Ну-ну, не стоит так этому удивляться. Будешь теперь свободным, я же обещал тебя не покидать, - и Итачи чуть улыбнулся. Теперь все сидели в шоке от улыбки моего господина. Я сделал вывод, что до моего появления, он улыбался не так часто. Теперь Конан первой вернулась из неизведанных далей к нам на землю. - Это же замечательно! Так, Нару, тебя нужно подготовить, - и меня вытащили силком из-за стола. Эх, я даже печеньку не успел доесть - а ведь ко мне аппетит вернулся. В общем, днем приехали какие-то люди. Что-то записали, какие-то документы забрали. Попросили меня подписать. И с торжественным видом сняли с меня рабский ошейник и зачем-то мне же его и отдали. Это что, напоминание о моих ошибках молодости? Что мне вообще с этим ошейником делать? Ладно, потом подумаю, куда его пристроить. Через несколько дней Нагато и Яхико куда-то снова уехали. Они, кстати, оказались очень даже неплохими и по-своему интересными. Конечно, Яхико был более легким в общении, но Нагато, такой молчаливый, был добр ко мне, и совсем не держал зла на ту мою выходку. Яхико напомнил мне чем-то Дея. Наверное, улыбкой. Хотя, я Дея видел в каждом из живущих в доме, наверное, потому как скучал и подсознательно искал что-то напоминающее о брате. Пошла вторая неделя моего теперь уж свободного существования. Но спал я все также в комнате Итачи. Привычка. Этой ночью я лег один спать – господин еще не вернулся, а было достаточно поздно, и глаза мои уже закрывались. И, как на зло, мне приснился тот кошмар об изнасиловании. Снова эти жестокие руки, оставляющие синяки. Блин, да я же девственником был! Я не почувствовал никакого удовольствия. Меня разбудил Итачи. Он чуть поглаживал меня по спине. Похоже, что, вернувшись, он застал меня мечущимся в кровати. Сердце еще не успокоилось, сжимаясь от страха. Но это же неправильно! Я не желаю до конца своей жизни просыпаться от этих воспоминаний! Я хочу знать, что такое удовольствие, причем с любимым человеком! И тут меня пронзило осознание того, что я хочу, чтобы Итачи был тем самым человеком, что покажет мне, как это быть любимым и любить. Я хочу смыть плохие воспоминания хорошими. Я поднял на него свой взгляд, и, глядя прямо в глаза, сказал: - Итачи, прошу, возьми меня. Я хочу почувствовать удовольствие в твоих руках. Пожалуйста, возьми…