Догоняя прошлое

2018 г. Версаль Джастин Сейчас я понимаю, что тогда мною двигал не здравый смысл, а эмоции, вырвавшиеся наружу после нашей встречи на выставке. А как известно, эмоции — плохой советчик. Но именно они и не способность мыслить здраво привели меня к новому витку одержимости Брайаном Кинни. А та, в свою очередь, чуть не разрушила всю мою жизнь. Ведь я ошибочно считал, что мною движет любовь. Черт подери, я и не предполагал насколько ничтожна грань между ними. Но она есть. Теперь-то я знаю, что одержимость — это страшная вещь, похожая на затяжную выматывающую болезнь. Она разрушает, разлагает душу, выжигает все внутри, отнимает радость, надежду, не позволяет отпустить всех тех внутренних демонов, которые нашептывают не сдаваться. Но, в конечном итоге, я справился. Все же многое зависит и от самого человека. Я даже сумел извлечь пользу из этого. Мои работы… Моя отравленная одержимостью душа, мои желания, моя боль и страсть, наконец, моя любовь — все отражалось в них, перемешиваясь и сплетаясь в причудливые сюжеты. Я выкладывался по полной. Просто не мог по-другому. Обо мне заговорили, все чаще приглашали на выставки, покупали картины. Да и в мою галерею приходило все больше и больше любителей живописи. Но появилась другая проблема. На этой волне эйфории, моя самоуверенность раздулась до гигантских размеров. Я совершенно оторвался от реальности. Я просто на какой-то миг забыл, какую боль пережил Брайан. А зная о его чувствах и преследуя везде, я почему-то был уверен, что быстро верну Кинни себе. Но я сильно ошибался. В этот раз все оказалось иначе. Господи! Ну почему я порой бываю таким непроходимым тупицей, словно мне все еще семнадцать, и мозгов у меня кот наплакал?! Ведь я читал Дневник и знал, как Брайан изменился, но все равно лез напролом, пытаясь использовать старые приемы, которые, конечно же, не работали. Инструкция по обращению с Брайаном Кинни устарела, вернее, пришла в негодность, а новой, к сожалению, я не имел. Это были тяжелые времена, и если бы не Брайан, неизвестно чем бы все закончилось. Я вздохнул, оставляя эти воспоминания на потом, и опять мысленно вернулся в Париж. 2015 г. Март. Франция. Париж Джастин Все оставшееся время до отъезда я метался по номеру, ругал себя и ждал, что Брайан вернет мне рисунки и пошлет подальше, но ничего такого не произошло. Возможно, Брайан просто выкинул их, посмеявшись надо мной вместе со своим партнером, но мне не хотелось так думать, да и что-то подсказывало мне — он их сохранит. Почему? Я не мог это объяснить, просто чувствовал. Я уже не раз убеждался, что мы слишком хорошо друг друга знали. Думаю, даже время не могло изменить этого. Но Брайан так и не появился, ни с рисунками, ни без них. И честно говоря, я испытал облегчение. В тот момент, я просто ничего не смог бы ему объяснить, хотя, наверное, и не пришлось бы. Я улетал из Парижа домой со смешанным чувством радости и тревоги, скорее даже страха. Эти два чувства так смешались, так переплелись, что я до конца не мог понять, чего хочу. С одной стороны, мне хотелось быстрее оказаться дома, уладить все дела и вернуться обратно, чтобы начать цикл картин, который я представлю на выставке в июле. Руки, что называется, чесались и зудели от нетерпения почувствовать кисть. Конечно, моей правой руке будет непросто, — проблема с годами так и не исчезла — но я научился с ней справляться и даже иногда пользовался левой. Но с другой… С другой стороны, я боялся, что сорвусь, не справлюсь с собой, зная, что Брайан рядом, и не смогу работать. Мне нужно было с кем-то поговорить, просто выплеснуть свои страхи, что-то услышать в ответ. Живопись сейчас бы не помогла. Я нуждался в друге, в живом слове, совете, или хотя бы в понимании. Но за эти годы я так и не обзавелся друзьями. Нет, конечно, у меня были приятели, но … Шон! Вот кто был мне нужен. Я не могу сказать, что мы являлись большими друзьями, если исходить из традиционного определения этого слова. Но когда у нас было что-то традиционное? Оставшееся время полета я в нетерпении подпрыгивал в кресле, собираясь сразу же рвануть к нему. 2018 г. Версаль Джастин Я улыбнулся. Как ни странно, но мы с Шоном до сих пор поддерживали связь. Хоть и редко, но перезванивались. Моего бывшего мужа он не знал лично. Шон не захотел с ним знакомиться, а я не настаивал, догадываясь о причинах. Но когда Джек находился в командировке, а мне становилось тоскливо, я приезжал к Шону, чтобы выпить пива и выговориться. Он был прекрасным слушателем, а мне нужен был именно такой человек. Иногда я просто сидел и смотрел, как он колдует над клавиатурой, погруженный в свой виртуальный мир, и мне было хорошо и спокойно. Это напоминало мне тот далекий 2006 год. Потом Шон нашел себе подружку, и они переехали в другое место, но мы продолжали звонить друг другу, а вот мои визиты стали реже. Из аэропорта я поехал прямо к нему, даже не удосужившись позвонить. Слава богу, он был один, корпел над какой-то программой для одной фирмы. Он даже не удивился, когда я влетел к нему. Это же Шон. Но, услышав имя Брайана, когда я метался по комнате, рассказывая про встречу в Париже, он оторвался от своей работы и с интересом посмотрел на меня. Единственная фраза, которую он произнес звучала так: «Надо же! Неужели ты прозрел?» И вот тут я остановился, глядя на Шона и пытаясь понять, о чем он говорит? Что значит прозрел? Получается, он считал, что какое-то время я был слеп, двигался в темноте? И тогда я опять вспомнил наш разговор в 2006 году, когда я закончил мою картину. Я говорил Шону, что считаю свою жизнь дорогой с различными препятствиями. Да, так и есть. Но Шон ошибся, слепым я никогда не был. Я просто в какой-то момент заблудился. Так что я не прозрел, как предположил друг, я, наконец, нашел свою дорогу. Я вздохнул и продолжил чтение. Мне было до чертиков интересно, как же Брайан отреагировал на мое появление. И я был уверен, что он написал об этом в Дневнике. Дневник Брайана Кинни Март 2015 г. Франция. Париж И что это, блядь, было? За каким хуем приходил Джастин, да еще и приволок мне рисунки, с моими же частями тела? Алана тоже заинтересовал этот вопрос, хоть он и молча перебирал рисунки, отмечая, как талантлив художник. Но я же все видел по его глазам. Алан, конечно, не устраивал допроса или сцен ревности, но как-то странно посмотрел на меня, словно видел впервые. Я мог бы ничего и не объяснять ему, но все же чувствовал, что должен. Да и не ему одному я задолжал разговор. Ведь я тогда так и не дал возможности Джастину объяснить, что с ним происходило. Возможно, выслушай я его, и у нас все сложилось бы по-другому, но… Теперь это не важно. Блядь! Я никогда не был силен в разговорах. И это оказалось не просто, совсем не просто. Я не мог отмахнуться, просто сказав, что это мой бывший. Не мог так поступить с Джастином, да и с Аланом. Я ведь и так врал самому себе, убедив себя, что мы с Джастином никогда больше не встретимся. Так было легче, спокойнее. Но дело в том, что это было всего лишь время… Март 2015 г. Франция. Париж Алан промолчал, когда я аккуратно сложил рисунки и убрал их в свой стол. Я видел, что он ждал от меня рассказа, объяснений, хоть чего-то, но я промолчал. Я это сделаю, когда буду готов, готов впустить Алана в наше с Джастином прошлое. Блядь! Да я сам себе противоречу! Я говорю, что это всего лишь время… Но наше прошлое… Прошлое…То, что прошло, осталось позади, то, что уже не вернуть, то, что давно потеряно… Его можно помнить, но нельзя сделать реальностью, сделать будущим. Суть в том, что я никогда не буду готов. Я это понял, хотя нет, я это просто всегда знал. И я не хочу ничего рассказывать. Прости меня, Джастин, но все же мне придется ограничиться словами «мой бывший». Март 2015 г. Франция. Париж Теперь Алан знает про Джастина. Но никаких подробностей, никаких вопросов и ответов, только то, что я рассказал, несколько сухих предложений. Правда, мне почему-то кажется, что он не особо поверил в мое равнодушие, но это неважно. Главное, я дал ему понять, что это прошлое. И если он доверяет мне, он примет это. Апрель 2015 г. Франция. Париж Через три дня Алан уезжает обратно в Филадельфию. И уже два дня, как мы почти не разговариваем, вернее, он со мной разговаривает сквозь зубы. Все же с доверием ничего не получилось. Алан застал меня за разглядыванием рисунков Джастина. Я достал их и разложил на столе. Вот нахуя мне это понадобилось? Я и сам не знаю. Просто вдруг вспомнил про них. Но не это стало причиной его недовольства, а мое лицо, когда я смотрел на рисунки. Как сказал Алан, в тот момент у меня было счастливое лицо, лицо влюбленного человека. Я ведь даже не услышал, как он вошел, погруженный в свои воспоминания. Возможно, расскажи я подробнее про Джастина, нам удалось бы избежать конфликта, хотя, я в этом не уверен. Могло получиться все с точностью до наоборот. Не всегда знание — это благо. Иногда лучше оставаться в неведении. Но как обычно, я не собирался ничего рассказывать, доказывать или оправдываться. Никаких сожалений и извинений! Мне похуй, что там кому пригрезилось на моем лице. Именно это я и заявил Алану. И какого хрена я сорвался? Просто пиздец, Кинни! И да, спасибо тебе, Тейлор! Удружил, пизденыш мелкий. 2018 г. Версаль Джастин Я улыбнулся, прочитав последнюю фразу, закрыл дневник и встал, нуждаясь в перерыве. Побродив немного по гостиной, я подошел к окну и распахнул его. Холодный февральский воздух ударил в лицо. Я с удовольствием вдохнул его, немного пьянея от первого глотка, постоял, прикрыв глаза и наслаждаясь прохладой, потом закрыл окно и вернулся на диван. Дневник Брайана Кинни Апрель 2015 г. Франция. Париж Алан улетел. Мы так и не поговорили. Просто смотрели друг на друга. И уже в дверях, он вдруг повернулся и сказал, что любит меня, а потом спросил, есть ли у него шанс? Конечно, я понял о каком шансе он спрашивает. Есть ли у него шанс быть любимым? Есть ли у нас шанс быть вместе? Я не ответил. Но именно в этот самый момент вдруг отчетливо осознал, что лгал себе. Лгал, что Алан нечто большее, чем возможность заполнить пустоту в моей жизни, заполнить мое одиночество. И какие бы оправдания я себе не придумывал, по сути так оно и было. Хотя, я пытался это изменить. И мне казалось, что у меня почти получилось, но… Это ебаное НО всегда подкрадывается неожиданно. Но появился Джастин и… Я любил и люблю только Джастина, и ничто не может это изменить, пусть мы и расстались давно. И Алан это понял. Мне кажется, если бы я даже выбросил рисунки Джастина или порвал у него на глазах, он бы мне не поверил. Тогда зачем он спрашивал у меня про шанс? Я бы хотел его нам дать, но… Но любви, которой хочет и заслуживает Алан, я не смогу ему дать, и объяснить ему все это тоже не смогу. Хорошо, что у меня куча работы и просто некогда об этом думать. Апрель 2015 г. Франция. Париж Из Филадельфии ничего. Тишина. Я даже не знаю, как Алан долетел. А может, и к лучшему? Возможно, Алану нужно побыть одному и что-то решить, или, скорее, решиться. Наверное, Алан вряд ли вернется в Париж. Но я, блядь, скучаю по нему. Скучаю… 2018 г. Версаль Джастин Я снова оторвался от чтения и сидел какое-то время, обдумывая прочитанное. Нет, я не испытывал чувства вины, что невольно — именно так, потому что получилось все как-то спонтанно — вмешался в отношения Брайана и Алана, и уж тем более, не жалел Алана. Ничего такого. Наоборот, я тогда приложил все усилия, чтобы попытаться вернуть Брайана. Я ни о чем другом больше не думал — Брайан и моя живопись. Вернувшись в Париж, я окунулся с головой в работу. Я буквально не выпускал кисть из руки. Такого творческого подъёма, такого вдохновения я не испытывал с момента развода с Джеком. Тогда я получил свободу, а в Париже — надежду! Я, конечно, ничего не знал об отъезде Алана, но больше не пытался вломиться к Брайану домой. Наоборот, мне нравилось вспоминать наши две встречи и смаковать их детали: поворот головы, выражение глаз, жесты рук, тембр голоса — все то, что я так любил. Я знаю — я ненормальный! И мои картины отражали эти детали, то, вспыхивая буйством красок, то, умиротворенно стихая. Я вплетал туда еще и волшебство Парижа. Я экспериментировал, я искал, я творил… Я рисовал для него. Сейчас я точно могу сказать, что мой цикл картин «Встреча», написанный в Париже, стал лучшим в моем творчестве. За три месяца пока я готовился к выставке, я видел Брайана лишь дважды: на одном благотворительном вечере, куда я попал не без помощи Поля, узнав, что Кинни будет там, и около его дома, когда он садился в машину. На вечере он был один, без своего партнера, такой же шикарный и неподражаемый. Увидев меня, он совсем не удивился, но остаться с ним наедине и перекинуться хотя бы парой фраз, не дал ни единого шанса. Мне до жути хотелось услышать его насмешливый голос, но пришлось издалека наблюдать за ним. И все же я был тут, рядом с ним. Второй раз я специально приехал к его подъезду, припарковался недалеко и ждал пока Брайан выйдет. Мне просто необходимо было его увидеть, пусть всего мгновение, мимолетно. Я хотел лишний раз убедиться, что он реальный, здесь и никуда не исчез. А потом я пригласил Брайана на свою выставку, послав ему личное приглашение. К тому моменту я уже знал, что Алан давно покинул Францию, чем несказанно меня порадовал. Правда, я немного нервничал, не зная, придет ли Брайан. Этот цикл я посвятил ему. Он всегда безошибочно считывал мои работы, все, что там отражалось. Я очень надеялся, что Брайан не потерял эту способность. Он обязательно увидит и нашу встречу, и мою надежду. Но Брайан мог и проигнорировать приглашение, только я очень надеялся, что этого не случится. И он пришел. Но пришел не один, а с Аланом, черт бы его побрал! И мои ожидания полетели псу под хвост. И почему я решил, что все будет так легко и просто? Вот тогда-то я и преступил черту, за которой началась моя одержимость.