Вот и всё

       ЧанЁль шел, опустив голову, чтобы не смотреть по сторонам. Это было что-то вроде психологической уловки: можно представить себе, что он находился не в полицейском участке, а где-нибудь ещё. Его руки вовсе не скованы наручниками, он просто держит их вместе.    Его привели в одну из допросных – тесную комнату с бетонными стенами, окрашенными в тот самый протокольный оттенок зеленого, небольшим вентиляционным люком под самым потолком, парой ламп дневного света, столом и двумя стульями, один из которых был занят.    Человек в поношенном синем костюме встал, как только полицейский и задержанный вошли в помещение, и склонил голову в качестве приветствия.    Оперативник мигом испарился, оставив клиента и защитника наедине. ЧанЁль застыл посреди комнаты, уставившись на человека, от которого зависела его судьба. Незнакомец был высок, ладно сложен, с тонкими и благородными чертами бледного лица, большими черными глазами, прямым носом и чувственным ртом. Вьющиеся волосы, которые не мешало бы подстричь, закрывали спереди весь лоб, а сзади касались засаленного ворота несвежей рубашки. Манжеты были сильно потрепаны, и с них свисали нитки, а кожаный портфель, который лежал на столе, явно пережил не одно поколение.    Защитник прочистил горло и указал адвокату на стул. – Присядем, – предложил он красивым грудным голосом.    Арестованный послушно подошел ближе и рухнул на сиденье. – Меня зовут Чо КюХён, – представился защитник, раскрывая портфель и роясь там. – Возможно, я буду представлять ваши интересы при производстве дела. – "Возможно"? – поднял брови ЧанЁль. – ИльХун не объяснил вам...    КюХён поднял руку, прерывая задержанного. – Ваш приятель. действительно, обратился ко мне, но у меня есть свои принципы, которые я никогда не преступаю, – вымолвил он. – Ответьте мне на один вопрос: вы невиновны?    Арестованный посмотрел собеседнику прямо в глаза и четко вымолвил: – Да. – Что ж, хорошо, – кивнул КюХён. – Я верю вам и готов взяться за дело. – Премного благодарен, – с некоторым ехидством вставил ЧанЁль. – Итак, – не обратив внимания на выпад клиента, защитник извлек из потрепанного портфеля пачку бумаг и начал её перебирать. – В вашем автомобиле обнаружили четыре килограмма чистого гер**на, пять фасованных пакетиков с м*том и две упаковки ки***ты. – С м*том?! – ахнул задержанный. – Что это вообще такое? – Мет*****амин, – махнул рукой КюХён. – Это не столь важно сейчас. Вы знаете, как наркотики в таком количестве попали к вам в машину?    Арестованный помотал головой. – Полиция остановила меня, – с горечью в голосе произнес он. – Почему? Может, они сами подложили это?    Защитник сделал отрицательный жест рукой. – Исключено, – отрезал он. – Я видел протоколы, составленные полицейскими, и все они опытные и честные правоохранители. Они сообщили, что провели задержание согласно инструкциям, полученным через анонимный звонок на пульт диспетчера. – Какой ещё звонок? – ЧанЁль посмотрел на свои руки. – Что тут происходит, черт возьми?! – Сохраняйте спокойствие, – строго приказал КюХён, подняв глаза на подзащитного. – Они ещё не закончили с вашей машиной, так что можно ожидать и новых сюрпризов. Скажите, вы часто пользуетесь автомобилем? – Как и любой человек, – передернул плечами ЧанЁль.    Защитник усмехнулся. – Далеко не каждый может позволить себе "феррари", – заметил он. – Как и свежую рубашку, – отпарировал задержанный, сурово нахмурившись.    КюХён неожиданно широко улыбнулся и показал арестанту большой палец. – Раз в вас жив бойцовский дух, то моя задача автоматически упрощается, – защитник поменял позу, сев на стуле боком и положив ногу на ногу. – Вы недавно отдавали автомобиль куда-нибудь? В ремонт, мойку? – Пару дней назад я как раз забрал машину из мастерской, – наморщил лоб ЧанЁль. – Меня беспокоил странный стук в двигателе, и я отогнал "феррари" на осмотр. Ребята там всё исправили в срочном порядке. – Как называется мастерская? – деловито осведомился КюХён, доставая из портфеля полуисписанный блокнот и раскрывая его на середине. – "Четыре шурупа", – отозвался арестованный. – Но тут вы зря теряете время: я являюсь постоянным клиентом в том заведении, и они вряд ли стали бы... – Думать и делать выводы предоставьте мне, – защитник сделал несколько пометок. – У вас есть враги? – Сомневаюсь, – ЧанЁль поднял обе ладони, чтобы почесать нос, и бросил раздраженный взгляд на наручники. – Кем вы работаете? – КюХён, прищурившись, посмотрел на клиента. – Я адвокат, – задержанный поёрзал на месте.    Защитник чуть подался назад. – В таком случае, я перефразирую вопрос, – произнес он. – Кто из ваших врагов хотел бы в первую очередь устранить вас? – Говорю вам, у меня нет врагов, – ЧанЁль сжал ладони в кулаки. – Моя фирма занимается гражданскими и семейными делами; никакой уголовщины. – Как раз тут-то и царит главная опасность, – вздохнул КюХён. – Недовольные родственники, злобные бывшие супруги, жадные наследники... Они все вполне могли иметь на вас зуб.    Арестованный отрицательно помотал головой. – Что ж, как скажете, – защитник черкнул что-то в блокноте. – Вы в курсе, кто ведет ваше дело? – Детектив Ким ЧонУн, – ответил ЧанЁль. – Вы его знаете?    КюХён кивнул. – Хороший и добросовестный полицейский, – вымолвил он. – Если вы невиновны, то тут нам повезло: он изо всех сил постарается докопаться до правды и будет объективен. Вас уже допрашивали? – Нет, – задержанный бросил взгляд на дверь. – Но будут, так? – Совершенно верно, – защитник сел прямо и пододвинул к клиенту типовой бланк договора и ручку. – Постарайтесь сообщить им как можно меньше, чаще отмалчивайтесь и ни в коем случае не поддавайтесь на провокации. Помните, что они могут использовать против вас каждое слово. Я постараюсь сделать так, чтобы предварительное слушание отодвинули до следующей недели: мне нужно хорошенько разобраться в этом деле. – Мне назначат залог? – спросил ЧанЁль, ставя свою подпись в правом нижнем углу контракта. – Вряд ли, – КюХён, не глядя, начал запихивать бумаги обратно в портфель. – При подозрении в совершении тяжких преступлений обычно выбирают заключение под стражу в качестве меры пресечения, а в залоге отказывают. – А под какую статью я попадаю? – клиент протянул подписанный договор защитнику. – Хранение наркотиков с целью их продажи, – КюХён, приняв документ, небрежно сложил его пополам, не читая. – Как?! – комната поплыла вокруг ЧанЁля. – Но... Почему такая тяжкая статья? – Такова следственная практика, – защитник застегнул нуждавшуюся в смазке защелку сумки. – Если бы количество обнаруженных веществ не превышало одну-две дозы, то прибегли к более мягкой формулировке – простое хранение. А тут, сами понимаете, столько гер**на хватит для того, чтобы полстраны наширялось, так что автоматически выбирается следующая статья – та, о которой я вам и сказал.    Арестованный вяло склонил голову – Какое максимальное наказание? – едва слышно прошептал он. – Пятнадцать лет, – не глядя на клиента, быстро бросил КюХён. – Но вам не стоит об этом думать, так как я обещаю сделать всё, что в моих силах, чтобы вас спасти.    ЧанЁль согнулся и опустил голову на столешницу. – Я не знаю, что происходит, – с трудом выдавил он. – Но я хочу, чтобы это закончилось. – Не волнуйтесь, – защитник, подхватив свой антикварный портфель, подошел к двери и три раза постучал. – Главное – не раскисайте! Вам ещё понадобятся силы для борьбы.    И с этими словами КюХён ушел. Его немедленно сменил детектив Ким ЧонУн, который – в этом арестованный не сомневался – стоял у одностороннего зеркала в соседней комнате. Общение адвоката и клиента должно быть строго конфиденциальным, но оно проходит в допросных, которые снабжены подслушивающим оборудованием, передававшим информацию в соседние помещения, и иногда – вот совпадение! – полицейские офицеры заходят туда по каким-либо делам как раз в тот момент, когда задержанные консультируются со своими защитниками.    Интересно, сколько дел раскрывалось именно таким образом?    Офицер, сделав патрульному знак закрыть дверь, присел на стул напротив и поставил локти на стол. – КюХён – неплохой адвокат, – вымолвил он. – Со своими тараканами в голове, но добросовестный. – Примерно то же самое он говорил и о вас, – хмыкнул ЧанЁль.    ЧонУн усмехнулся. – Узнаю старину КюХёна, – полицейский опустил небольшие ладони на столешницу. Немного помолчав и посерьёзнев, он прибавил: – А ещё я знаю, что он из принципа не защищает виновных. – Я этого не делал! – задержанный резко выпрямился. – Я же говорю вам!.. – Того, что ваш адвокат вам верит, ещё маловато, – строго произнес детектив. – Из вашей роскошной "феррари" извлекли около шести килограмм наркотических веществ; что вы на это скажете? – Я ничего не знаю, – ЧанЁль втянул голову в плечи. – Хорошо, – ЧонУн потер переносицу. – Расскажите мне то, что вам известно, – ваш сегодняшний распорядок с утра и до задержания.    Арестованный вздохнул. – Всё было так, как и обычно, – будничным тоном проговорил он. – Я уже сообщал об этом тем патрульным, что привезли меня сюда. Я поехал на работу, провел там весь день, потом направился домой, и на полпути меня попросили остановиться. Остальное вы знаете.    Детектив отвел глаза и закусил губу. – Вы отдавали недавно машину в ремонт? – спросил он. – Будто вы не слышали, – усмехнулся задержанный. – Я же сказал своему адвокату.    Офицер глубоко вздохнул. – Послушайте, я вам не враг, – начал он. – Единственное, в чем я заинтересован, – это восстановление справедливости. Помогите мне в этом.    ЧанЁль опустил взгляд. – Я отдал "феррари" в "Четыре шурупа" для того, чтобы они определили источник странного шума в двигателе и ликвидировали его, – механически вымолвил он. – Получил автомобиль два дня назад. – Ясно, – полицейский нахмурился и потер подбородок. – У вас есть враги? Кто-нибудь, у кого было и желание, и возможности так вас подставить? – Нет, – категорично заявил задержанный. – У меня никогда не было недоброжелателей, и я понятия не имею, кому это понадобилось.    Детектив смерил сидевшего напротив долгим и внимательным взглядом. – Хорошо, – уперев ладони в колени, он встал. – На сегодня закончим, но учтите: до предварительного слушания вас ещё не раз допросят.    ЧанЁль, последовав примеру офицера, встал с жесткого стула и безучастно двинулся за ЧонУном к выходу. Полицейский постучал по двери и, выйдя наружу, указал стоявшему там оперативнику на арестанта. Тот, молча кивнув, взял задержанного за локоть и повел в успевшую уже стать постылой камеру.     К счастью, в этот раз с ЧанЁля сняли наручники, но ощущение безысходности стало ещё сильнее. Адвокат никогда не страдал клаустрофобией, но сейчас ему стало казаться, что стены тесного помещения давят на него, грозя убить.    Арестованный сел на лежак и оперся на колени, опустив голову. Он не понимал, что творилось вокруг, и ему оставалась только надежда на то, что всё это окажется просто кошмарным сном. ***     ЧанЁль провел кошмарную ночь, не сомкнув глаз. Его здесь раздражало всё: и постоянно снующие взад-вперед полицейские, и негаснувшие лампы дневного света, и дежурные, которые всю ночь проговорили о чемпионате по гольфу...    Всё, чего хотел адвокат, – это выбраться отсюда и оказаться дома, в объятиях Ирмалин. Именно об этом юрист и мечтал, и эти мысли спасали его душу, но стоило ему открыть глаза, как суровая реальность накрывала его с головой.    Наручники уже не сковывали его запястья, да и оперативник, что дежурил неподалеку, был весьма любезен и отводил арестованного в уборную по первой же просьбе, не надевая "браслетов", что противоречило инструкции, но ничто не могло подсластить горечи теперешнего существования некогда блистательного адвоката.     Душевное состояние ЧанЁля было нестабильным, как шквалистый ветер: его сердце то наполнялось надеждой на скорейший и благоприятный исход этого фарса, то погружалось в непроглядную темную печаль. В любом случае, так, как раньше, уже не будет.    Его водили на допросы разные люди; пару раз приходил и ЧонУн. Адвокат механически отвечал на задаваемые ему вопросы, повторяя, как заведенный, одни и те же фразы. Помощник прокурора, пара детективов из местного отдела, пытавшихся (довольно топорно, к слову сказать) провести старую добрую игру в "плохого и хорошего полицейского", уже ставший знакомым офицер... Юрист уже ничего не фиксировал; он хотел только одного: чтобы всё это закончилось.    Постепенно ЧанЁль потерял счет времени. Ему стало казаться, что, несмотря на систематические допросы, о нем все забыли, и он так и сгниёт здесь, в этой отвратительной серой камере.    На третьи сутки к нему, наконец, пришел КюХён. Вид защитник имел ещё более заштатный: под глазами залегли глубокие тени, а одежда – та же самая, что и при первом его визите, – помялась и истрепалась до невозможности. Густые волосы не мешало бы помыть, а глаза смотрели устало. – Я ходил в "Четыре шурупа", – проговорил КюХён, едва его клиент занял ставшее уже привычным место напротив. – К сожалению, я не успел раньше полицаев, но тут мне повезло: хозяин знал вас и пошел навстречу. У них есть камеры видеонаблюдения. Оригиналы записей, естественно, уже были конфискованы следователями, но мне позволили ознакомиться с копиями. Вы отдавали "феррари" в эту мастерскую всего три раза: седьмого марта, восемнадцатого мая и третьего июля. Я изучил всё это покадрово. – И? – ЧанЁль подался вперед. – И ничего, – защитник откинулся на спинку стула и, поморщившись, дотронулся до своего плеча. – Ни единой подозрительной детали. С вашим автомобилем каждый раз проделывали то, что вы заказывали, и всё. Никто из механиков не притрагивался к сиденьям, не говоря уже о том, чтобы что-то туда зашить.    Арестованный сник и опустил голову. – Но есть и положительный момент, – КюХён прикрыл зевок. – Хозяин мастерской готов дать показания как свидетель защиты и расписать вас как надежного члена общества. – Но что это даст? – ЧанЁль поднял глаза на собеседника. – Если вещественных улик нет... – Вы забываете, что все участники процесса – это, в первую очередь, обычные люди, – защитник забарабанил длинными пальцами по столешнице. – Потому впечатление, которое вы на них произведете, весьма важно.    Задержанный глубоко вздохнул. – Значит, наркотики подложили не там.., – протянул он. – Но тогда где же? – Вот именно, – вымолвил КюХён. – Ваша машина стояла на подземной парковке у здания бизнес-центра и на платной зоне у дома. Оба эти места охраняемы и тоже снабжены камерами. – Вы отсмотрели материалы? – ЧанЁль сжал кулаки и напрягся. – Не до конца, – помотал головой защитник, потирая переносицу. – Но с парковкой у вашего дома я закончил. Результат тоже нулевой.    Арестованный отшатнулся. – Но.., – он беспомощно посмотрел на сидевшего напротив. – Как же тогда? – Я не знаю, – пожал плечами КюХён. – Но постараюсь разобраться с этим. Надеюсь, что на записях из подземной парковки я обнаружу хоть что-нибудь, потому что, к сожалению, вы являетесь первым владельцем этой машины, и истории у неё никакой нет... А теперь скажите мне честно: кто мог ненавидеть вас настолько, что готов был потратить целое состояние на то, чтобы вас подставить? – Не понимаю, о чем вы, – задержанный скрестил руки на груди. – Прекрасно понимаете, – с некоторой долей раздражения отпарировал защитник. – Эти наркотики стоят столько, что даже вы вряд ли сможете себе позволить купить их в таком количестве, не говоря уже о том, чтобы так грамотно их спрятать. Отсюда возникает вопрос: кому вы так насолили? – Я же уже сказал, что у меня нет врагов, – устало откликнулся ЧанЁль. – Хорошо, – КюХён нахмурился. – Пока оставим это, Скажите, когда в последний раз кто-то сидел на переднем пассажирском сиденье? – Две недели назад, – немедленно ответил арестованный. – Мы с женой ездили в торговый центр. – И вы не слышали шуршания целлофана? – защитник склонил голову набок. – Нет, – задержанный рубанул воздух ладонью.– Не было ничего подозрительного. – Значит, наркотики подложили в период с двадцать шестого июня по пятое июля.., – задумчиво протянул КюХён.    ЧанЁль прищурился. – Но вы же сказали, что на записях из мастерской ничего подозрительного нет, – произнес он. – Совершенно верно, – кивнул защитник. – Но я ведь не эксперт, и потому не могу сказать, было ли это видео каким-либо образом обработано, так что будем предполагать самое худшее. – Это ужасно, – арестованный потер висок. – Я поверить не могу в то, что это происходит. – Теперь поговорим насчет предварительного слушания, – Не обратив внимания на последнюю фразу клиента, КюХён, порывшись в своём допотопном портфеле, вытащил оттуда какую-то смятую бумажку. – Нам повезло: дело будет рассматривать судья Пак ЧонСу – он известен своими мягкими приговорами. Государственным обвинителем назначен Ким РёУк, что куда хуже: этот коротышка въедлив, как ржавчина. Перед разбирательством попросите жену или кого-нибудь из близких привезти вам сменную одежду, и также бритвенный прибор: у вас будет четверть часа на то, чтобы привести себя в порядок. Наше слушание назначено на девять утра, что очень хорошо, так как с утра дела рассматриваются быстрее. Я думаю, хватит где-то двух часов, после чего будет объявлена дата первого заседания. Во время... – Подождите! – ЧанЁль поднял руку. – Какого ещё заседания? – Судебного, естественно, – раздраженно ответил защитник. – После предварительного слушания будет открыто судебное производство. – Но.., – круглые глаза задержанного расширились ещё больше. – Будет... Суд? – Разумеется, – КюХён небрежно сунул бумажку обратно в портфель. – Предварительное слушание для того и назначается: там принимается решение об инициации полноценного судебного разбирательства, а также о мере пресечения. Или вы рассчитывали на то, что вас попросту отпустят с миром? С таким количеством наркотиков, которые выпали из вашей машины?    ЧанЁль обхватил голову руками. – Что мне делать? – прорыдал он. – Слушаться меня, – безапелляционно заявил защитник. – Только так вы сможете отделаться наименьшими потерями. ***     День предварительного слушания, назначенного на тринадцатое июля, оказался дождливым и пасмурным, несмотря на то, что до этого стояла ясная и теплая погода.    ЧанЁль облачился в синий костюм с галстуком в тон, любезно доставленный ему ИльХуном. Друг расстарался и привез и бритвенный прибор. – Ирмалин постоянно плачет, – сообщил деловой партнер на недолгом их свидании, пока вещи, принесенные им, тщательно обыскивались и сканировались. – Я решил, что лучше держать её подальше от всего этого, но знай, старик, что она поддерживает тебя и ждет твоего скорейшего возвращения. Как и я.    А потом события начали сменять друг друга с огромной скоростью.    После того, как арестованный привел себя в порядок, его спешно заковали в наручники и завели в машину с зарешеченными окнами. К нему приставили аж троих полицейских, и ЧанЁля весьма позабавил тот факт, что его считают настолько опасным.    Его привезли к зданию суда и со служебного входа привели в назначенный зал.    Адвокат и сам частенько бывал в таких местах, выступая как представитель интересов в семейных и гражданских делах, а ещё ему случалось пару раз – во время практики – быть слушателем на паре уголовных разбирательств.    А теперь ему суждено стать главным действующим лицом этой драмы.    Зал был довольно небольшим, что неизменно удивляло всех, кто входил сюда впервые. У левой стены размещалось возвышение, на котором стоял судейский стол, а также располагались места для секретаря – с одной стороны и для свидетелей – с другой. Слева и справа от кафедры были определены места для обвинителя и защитника соответственно, а позади шли длинные ряды лавок – для слушателей.    У двери стояла небольшая клетка, в которой было предусмотрено сидячее место. Именно сюда и поместили ЧанЁля, который, стараясь не думать о том, где находится, обозревал зал заседаний, стараясь запомнить как можно больше деталей.    Пол был дощатым, как в старых зданиях, а стены – окрашенными в теплый коричневый. Высокие окна, занавешенные плотными портьерами, не пропускавшими ни лучика внутрь; слегка потрескавшаяся полировка на мебели; два пристава, занявших почетные места справа и слева от главного входа, – таков был облик помещения, в котором предстояло решиться судьбе адвоката.