Вот и всё

       В любом коллективе случаются разлады, особенно в таком большом.    Порой экстремальные ситуации требуют нетривиального подхода.    Осуждать всегда легко.    Именно так ЧанЁль пытался успокоиться и понять Криса.    Но юрист не мог.    Погубить стольких людей казалось чистой воды варварством, но, положа руку на сердце, адвокат понимал, что иначе они бы не выбрались из того дома живыми. Крис спас их обоих.    Теперь у них была информация, которая и вела к последнему акту их драмы. Кроме того, они смогли вытащить оттуда Лу Ханя, который под чутким присмотром КёнСу шел на поправку.    В новостном выпуске передали о пожаре, даже не сообщив, чей именно дом сгорел, из чего ЧанЁль сделал вывод, что полиция списала всё это на бандитские разборки.    С того рокового дня прошло четверо суток. Юрист принял твёрдое решение не предпринимать ничего, пока один из членов команды не в состоянии участвовать в операции. Некоторые были против, но адвокат получил поддержку с неожиданной стороны: за его точку зрения выступил ЧонДэ. – Скорее всего, для обработки ИльХуна нам понадобятся шпионские штучки, а обращаться с ними, кроме Лу Ханя, не умеет никто, – заявил он.    Что ж, это было чистой правдой, и потому все члены их разношерстного коллектива (кое-кто – нехотя) согласились подождать.    План был прост: пересидеть тут, в этой укромной квартире, столько, сколько потребуется, постепенно начиная собирать информацию. И если с первым пунктом всё автоматически шло идеально, то со вторым вышла заминка, потому что старый партнёр ЧанЁля исчез.    ИльХун продал их фирму и просто испарился. Даже ЧонИн, который обладал обширными связями в подпольном мире, не смог выяснить ничего. Этот человек просто провалился сквозь землю.    Но настоящие проблемы начались ещё через день, и явились они в лице ТэМина – того самого улыбчивого парня с елейным голоском.    Он пришел в их квартиру вечером шестого июня и, смущенно сцепив пальцы в замок, сообщил, что полицейские рыщут вокруг. – Вскорости они устроят облаву, и всем нам придется нелегко, – вымолвил он. – Ребята, мы с вами договаривались: как только запахнет жареным, вы линяете отсюда. Извините, что так получилось, но иначе нельзя.    Эта новость стала для всех участников этой операции громом среди ясного неба. У них на руках находился раненый, к тому же, им было некуда идти.    И тут ЧанЁля осенило. – Моё подсознание давно пыталось подсказать мне, где нам можно поселиться, – произнес он, собирая сумку. – Я знаю, куда нам податься. – Прекрасно, – кисло заметил СеХун, заворачивая пистолет двадцать второго калибра в тряпицу и пряча получившийся сверток среди одежды. – Когда закончишь упиваться чувством своего ложного превосходства, можешь поделиться и с нами.    Адвокат улыбнулся, решив не обращать внимания на желчный тон товарища. – Мой защитник, – сказал он. – Чо КюХён. Мы отправимся к нему; я помню адрес. ***     Как правило, в старых городах четкое районирование отсутствует. Порой офисные здания перемежаются тут с жилыми и промышленными, а вычурные строения времен декаданса соседствуют с практичными коробками из шестидесятых.    Восьмой район подходил всему городу так же мало, как балерине – ковбойская шляпа. Этот округ сильно раздражал каждого, кто когда-либо занимал пост мэра Сеула, но в итоге ни у одного из чиновников руки так и не дошли до того, чтобы навести здесь порядок.    Дома здесь стояли так, будто какой-то ребенок по прихоти разбросал свои кубики по полу: ни четких улиц, ни симметрии, ни системы. Сквер представлял собой клочок земли, утыканный неухоженными деревьями, а центром района был торговый центр, открытый в бывшем здании больницы.    Контора защитника находилась на первом этаже жилого дома, и она была зажата между парикмахерской эконом-класса и семейной пекарней. Это была скромная дверь с надписью: «Чо КюХён, адвокат».    Домашнего адреса у специалиста по уголовному праву не было: он спал здесь же, на раскладном диване. Тут присутствовала и небольшая ванная, так что все условия для существования, пусть и не роскошные, но всё же существовали.    Контора была разделена на два помещения. В первом сидел секретарь – высокий и тощий китаец с постоянной улыбкой, от которой его лицо, казалось, готово треснуть пополам. Кроме его стола с конторкой, из мебели тут присутствовали лишь скромные деревянные стулья для ожидающих.    Вторая же часть служила адвокату и пристанищем, и местом работы.    Напротив входа располагалось широкое окно, у которого и стоял массивный письменный стол, доставшийся защитнику в наследство от какого-то родственника. Его кресло, видавшее виды и порядком продавленное, сильно скрипело каждый раз, как КюХён шевелился, но хозяин не торопился нести его на помойку.    По правой стене шли стеллажи с правовой литературой. Все книги были не новыми и по нескольку раз читанными, а некоторые ещё и имели на форзаце библиотечные формуляры с синей печатью «Списано», идущей наискосок.    Чуть поодаль располагался диван, скрытый за степенным коричневым покрывалом.    Левую стену занимали архивные шкафы, один из которых адвокат использовал как платяной.    Полы, покрытые желтым линолеумом, потолок, нуждавшийся в побелке, серые стены довершали эту не особо привлекательную картину.    Сам защитник за восемь лет совсем не изменился. Даже один из его излюбленных костюмов – синий – всё ещё был при нём, хотя и истрепался ещё сильнее. – Вы, наверное, сошли с ума, – проговорил он, сцепив длинные пальцы в замок. – Оглянитесь вокруг. Это всё, что у меня есть, а вас двенадцать человек. Каким образом вы все сможете здесь жить? – Нам больше некуда идти, – тихо заметил ЧанЁль, глядя КюХёну прямо в глаза. – Это ненадолго; нам просто нужно узнать, куда делся ИльХун, а ещё – вылечить Лу Ханя.    Хозяин кабинета, выдержав минутную паузу, глубоко вздохнул и махнул рукой. – Я готов уступить раненому свой диван, – решил он. – Но все остальные пусть используют полы в качестве спальных мест.    ЧанЁль улыбнулся и, схватив ладонь защитника, с чувством пожал её. ***     КюХён вместе со своим столом переехал в приёмную, разместив рабочее место рядом с конторкой своего секретаря, которого, как выяснилось, звали Джоу Ми. Он, как и обещал, уступил своё ложе раненому, поинтересовавшись, каким именно образом иностранец схватил пулю. – Мы шли по следу тех, кто подставил меня, – ЧанЁль решил сообщить полуправду. – Наткнулись на сомнительных личностей, и получилось такое.    Защитник прищурился. Он явно не до конца поверил этой весьма обтекаемой истории, но не стал заострять внимание на сомнительных деталях, а просто спросил: – И вы узнали то, что хотели? – Да, – ЧанЁль, скривившись, как от боли, кивнул. – Мой бывший деловой партнер и лучший друг.    КюХён откинулся назад в своём скрипучем кресле и сложил руки на животе. – Тот самый человек, который нанял меня? – проговорил он ровным тоном. – Да, это он, – юрист развел руками. – Я до сих пор не могу в это поверить... – И что вы собираетесь делать, когда встретитесь с ним? – защитник медленно положил одну ногу на другую. – Насколько я понял, в этом и состоит ваша цель. – Я не знаю, – ЧанЁль махнул рукой. – Но мне необходимо хотя бы попытаться понять его, узнать, почему он поступил со мной так. Он был мне как брат, понимаете? – Не понимаю, – КюХён чуть подался назад. – Мне повезло никогда не встречать подобных негодяев. Вы хотя бы знаете, где он?    Его собеседник помотал головой и вздохнул. – Я подозреваю, что он уехал из страны, но в какую сторону направился – непонятно, – ответил он, глядя в сторону.    Хозяин конторы закусил губу. – Вы точно собираетесь с ним просто поговорить? – уточнил он, прищурившись. – Ничего противозаконного вроде физического воздействия? – Я провел за решеткой чертовых восемь лет, – процедил ЧанЁль, переводя взгляд на защитника. – Я оттрубил лучшие годы своей жизни за преступление, которого не совершал. Мне кажется, я имею право узнать, что именно сподвигло человека на такое страшное предательство. Если вы знаете, где он, то просто обязаны мне сообщить!    КюХён, не проронив ни слова, наблюдал за человеком, интересы которого когда-то представлял в суде. Глаза ЧанЁля горели, а длинные пальцы то и дело сжимались в кулаки. Не нужно быть гениальным психологом, чтобы понять, что это означает.    С другой же стороны...    Защитник искренне верил в наивысшую ценность справедливости. Он не знал, почему тогда, восемь лет назад, ИльХун выбрал именно его. Скорее всего, это был запоздалый голос совести, и предатель искренне надеялся, что адвокат, пусть чересчур принципиальный, но всё же хороший, сможет вытащить его друга из-за решетки.    Законность должна восторжествовать, но какими методами? – Этот арсенал, что вы с собой притащили, – проговорил наконец КюХён. – Для чего он? – Для запугивания и самообороны, – твёрдо ответил ЧанЁль, глядя на собеседника исподлобья. – Хорошо, – защитник потер лоб. – Когда ИльХун был в моей конторе, ему поступил телефонный звонок, и он сказал что-то вроде: «В сентябре буду в Эпсоме».    КюХён сделал паузу и полминуты молчал, рассматривая собственные пальцы. Потом, собравшись с духом, защитник продолжил: – Эпсом – это небольшой городок в Великобритании. Там проводятся скачки – популярное развлечение английских джентльменов. В общем, мне кажется, что ваш бывший партнер хотел затеряться, а для этой цели нет лучшего места, чем самый многонациональный город в мире.    ЧанЁль вопросительно поднял брови, и защитник, вздохнув, уточнил: – Лондон. ***     В аэропорту всегда толчея: люди куда-то спешат, прибывают, улетают, сдают багаж, проходят металлоискатели, покупают билеты, ждут...    В середине лета в таких местах ещё более людно, чем обычно: люди стараются использовать каждое мгновение самого прекрасного сезона, чтобы посетить какой-нибудь город по своему вкусу.    Кто-то любит ходить по музеям, как тот парень в очках с кучей проспектов под мышкой. Кто-то – например, та очаровательная дама – предпочитает познавать города со всех сторон, начиная с шопинга. А вот эта семья из пятерых с девяностопроцентной вероятностью станет каждый день посещать парк аттракционов. Пара молодоженов, скорее всего, направлялась дальше, на приморский курорт, но им было всё равно на весь остальной мир: они смотрели друг на друга, не замечая ничего вокруг.    Группа вьетнамских туристов, одетых в яркие футболки с малоцензурными надписями на английском, не понимаемыми ими самими и оттого вдвойне забавными, собралась вокруг экскурсовода. Одна из приезжих кудахтала что-то, но спокойная британка, выглядевшая столь типично в своем сером костюме, ухитрилась парой слов успокоить разбушевавшуюся даму из Сайгона.    Джон Бэрримор, больше известный как Джон Отвёртка, прозванный так за любовь к одноимённому коктейлю, промышлял в Хитроу уже почти четверть века. За это время доблестный охотник за чужим добром побывал в каталажке только один раз, да и то отделался всего месячным сроком.    Этот человек был высок, но худощав, с водянистыми голубыми глазами и редкими русыми волосами. Длинноватый нос, скучающее выражение лица и неизменный экземпляр свежего номера газеты «Таймс» под мышкой придавали этому господину истинно британский вид – как раз такой, которого и ищут иностранцы.    Картину довершал слегка поношенный плащ темно-серого цвета (который осенью сменялся на пальто того же оттенка), а также кожаный портфель. Казалось, этот человек олицетворял собой всю нацию, с успехом заменяя на этом поприще Джона Буля.    Но никто не знал, что сей благообразный джентльмен промышлял лазаньем по чужим карманам.    Бэрримор сканировал аэропорт своими безразличными голубыми глазами, ожидая увидеть цель, которая показалась бы ему подходящей.    Двадцать седьмого июля в Хитроу, как и обычно, было много народа. Только что в зал вошла целая толпа, которая сошла, если верить объявлениям, с самолета, прилетевшего из Сеула.    Что ж, там можно было найти пару-тройку доверчивых душ.    Отвёртка внимательно всмотрелся в группу азиатов, только что приехавших из Кореи, и довольно улыбнулся: один из них показался ему подходящей добычей.    Стройный юноша с тонкими чертами лица, расфокусированным взглядом и небольшим рюкзаком на одном плече отделился от основной массы туристов и направился к информационному табло. Наклонившись к монитору, он, шевеля губами, начал читать написанные на иностранном языке слова.    Превосходно.    Бэрримор сложил газету и небрежно засунул её в карман. Неторопливо поднявшись с места, он пошел по направлению к молодому человеку. На середине пути вор вдруг ускорил шаг и слегка изменил траекторию. Врезавшись в иностранца, Отвёртка резво отпрыгнул назад и смущенно улыбнулся. – Прошу прощения, – проговорил он, разведя руками. – Я такой неловкий... – О, всё в порядке, – азиат, обернувшись, приподнял уголки губ.    Джон кивнул и, бросив беглый взгляд на наручные часы, извинился ещё раз. Развернувшись, он попробовал было уйти, но не тут-то было: путь ему загородил какой-то высокий человек.    Бэрримор поднял голову и приготовился было отчитать нерадивого туриста, но, подняв глаза на лицо последнего, отказался от этой мысли.    Во время его единственной краткой отсидки в тюрьме он как-то видел парня, у которого не было клички. Бывший военный, тот сидел за серию убийств, до того кровавых, что от одной мысли о них по позвоночнику пробегал холодок. Вор уже и не помнил, как его звали, но вот взгляд врезался в память намертво.    То были глаза человека, которому уже нечего терять.    И то же самое Отвёртка лицезрел перед собой сейчас.    Джон почувствовал, как коленки начали мелко трястись. – Ч-что вам угодно? – спросил он, инстинктивно вытирая взмокшие ладони о плащ. – Верните всё, что вы вытащили у него из кармана, – скомандовал великан, скрестив руки на груди. – Сейчас же.    Обычной тактикой Бэрримора в таких случаях было бурное негодование и отрицание. Как правило, такое срабатывало, ведь иностранцам отнюдь не улыбалось ввязываться в судебные тяжбы с англичанином, да ещё и на его территории.    Но сейчас всё было по-другому.    Этот высокий парень пугал вора настолько, что тот был готов отдать свою последнюю пару брюк, лишь бы только никогда больше с ним не встречаться.    И именно потому Отвёртка, вытащив из-за пазухи потрепанный черный кошелек, безропотно протянул его гостю из Азии. – Так-то лучше, – рослый человек, взяв портмоне, быстро пошел прочь.    Джон, несколько секунд смотря ему вслед, потряс головой и ринулся к уборным: ему было необходимо освежиться.