Есть одна новая игра, В которую нам нравится играть, Игра повышенно реалистичная: Ты обращаешься со мной как с собакой, Ставишь меня на колени. Мы называем это «Господин и слуга». Это так похоже на жизнь — Эта игра в постели, Где ты сверху, а я снизу. Навсегда забудь о равенстве. Это так похоже на жизнь! И вот что привлекательно: Если ты презираешь чувство раскрепощения От одноразового удовольствия, Тогда это — для тебя. Доминирование — имя этой игры. В постели или в жизни — Это одно и то же, За исключением того, что в первом случае В итоге Получаешь удовлетворение. Давай поиграем в господина и слугу! (Перевод песни: Krystal System — Master and Servant (Aiboforcen remix))
Чанёль поглядывает на круглые настенные часы: почти полседьмого. Он должен появиться во вращающемся входе гостиницы и ступить на выдраенный пол холла с минуты на минуту. И не ошибается. Их клиент, господин Бён Бэкхён, приходит всегда, как по расписанию, в полседьмого вечера два раза в неделю: во вторник и в субботу. Чанёль смог с легкостью выучить это за полтора года работы рецепциониста, постоянно украдкой наблюдая за молодым человеком. Глядя на этого темноволосого, миловидного и не особо рослого парня в идеально отутюженном костюме винного цвета, поправляющего манжеты светло-голубой рубашки своими длинными, тонкими пальцами с простым маникюром, невозможно предположить, что он является тем, кто он есть в уже устоявшейся форме отношений, которую общество принимает не особо радушно, но есть те, кто одобряет и кому нравятся эти игры в «Господина и слугу», как о них шепчутся за спинами подобных Бён Бэкхёну парней. Некоторые считают, что люди находятся в постоянном поиске «остринки и чего-то необычного» в плане секса, поэтому и начали пользоваться популярностью такие БДСМ-сессии. Образовался круг их почитателей, которых можно было безошибочно определить по золотому кольцу со спиралевидной чёрной линией по всей его окружности: Доминанты носят кольца на среднем пальце правой руки, а Сабмиссивы — на указательном пальце левой. Внешне Чанёль — стопроцентный Доминант: выступающие под тканью чёрного пиджака впечатляющие мышцы на руках, и это даже при недостатке пары-тройки килограмм при столь высоком росте; под стать ему низкий, слегка хрипловатый бас, хотя он не из тех, кто «садит» свои легкие сигаретным дымом; горделивая осанка, уверенная походка и решительный характер — поэтому к нему постоянно липнут одни Сабы. Но полтора года назад произошло нечто, что погрузило мысли юноши в хаос — тогда он впервые встретил адвоката Бёна. Стоило Чанёлю лишь однажды увидеть тонкие изящные пальцы, обхватывающие ручку, которая выводила аккуратным почерком подпись в журнале рядом с номером 404, и приметить золотое кольцо на среднем пальце правой руки, как его ошеломило неожиданное открытие: этот парень — Доминант. Чанёль не из любителей подобного, но, как только Бэкхён показался в холле отеля, его с тех пор непреклонно тянет нарушить данное семью годами ранее обещание и стать Сабом для этого фантастического парня, несмотря на злые смешки и осуждающие выпады. Даже приятель, с которым он делит одну квартиру на двоих, рассмеялся, стоило только Чанёлю описать адвоката и рассказать, что при всей этой своей тонкости черт и хрупкости строения тот является Доминантом, и ответил: «Да кто вообще согласится лечь под такого? Вот мы с тобой — другое дело. Ходим в тренажерку, качаемся, да и на рост не жалуемся. Не то что этот дрищ. Под нас любой ляжет, стоит лишь щёлкнуть пальцами. Но меня такой тип отношений не привлекает. Это извращения. Люблю по-классически вставлять. Наверное, я консерватор. И не хочу ничего менять». Пак в этот момент вскипел от злости, но никак не прокомментировал эти слова приятеля. Не всегда внешность и внутренний мир соответствуют друг другу. Взять, к примеру, их нового работника: парень он миловидный, но вот стоит с ним затеять спор, то он тут же перевоплощается в огненную бестию. До Кёнсу иногда пугает Чанёля. Словно он вовсе не новый «портье», а помощник директора отеля. Но при всём этом у юноши доброе сердце, и он уже смог пару раз выручить Пака. Порой Чанёлю кажется, что этот крайне запоминающийся клиент заигрывает с ним. И небезосновательно. Вспомнить хотя бы их диалог тремя месяцами ранее, когда Бэкхён, как всегда, с подведёнными чёрным глазами, броским украшением на губе и изящно уложенными волной волосами в компании узкокостного, слишком худого блондина облокотился о стойку, вытянул из кошелька кредитную карточку и представился. Как и требуется от хорошего администратора, Чанёль заполнил анкету — многие данные были ему известны (он выучил наизусть практически всю информацию о Бён Бэкхёне, даже вбил имя в поисковик, чтобы узнать, где тот работает и женат ли), поэтому уже через минут пять-семь рецепционист протянул ключ от комнаты. — Мой спутник немного перебрал, поэтому не могли бы Вы, мистер Пак, быть столь любезны помочь отнести мне его до номера, — печально вздохнул мистер Бён, прикусывая зубами железное колечко на нижней губе. Чанёль лишь только заторможенно кивнул, думая о том, законно ли вообще носить подобные украшения, когда лишь только от одного взгляда на них вся кровь устремляется к паху. Чанёлю не составило никакого труда взять на руки легкую тушку светловолосого юноши, который, похоже, уже с распростёртыми объятиями встречал свой крепкий сон. Бэкхён открыл дверь номера, куда Пак внёс находившегося у него на руках парня. Он ориентировался вслепую, так как мистер Бён почему-то не захотел включать свет, поэтому лишь благодаря освещению коридора смог приметить угол кровати, куда и положил уже посапывающую ношу, тут же покинув номер. Странно, но Бэкхён проследовал за ним и поблагодарил за помощь, выуживая сигарету с зажигалкой и предлагая Чанёлю закурить вместе с ним. Тот вежливо отказался и смотрел на то, как ухоженные пальцы сжимали фильтр и как трепетали на прикрытых веках длинные ресницы. По правилам гостиницы запрещается курить в здании — можно только на пожарной лестнице, на балконе или в туалете, но Бён Бэкхёну, как постоянному клиенту, разрешается многое, что для остальных — табу. Чанёль поклонился, желая вернуться на своё рабочее место. Негоже скидывать работу на новичка, ведь тот напортачит, а отвечать Паку, но Бэкхён, сделав первую затяжку, поблагодарил и с сожалением выдохнул никотиновое облачко: — Не повезло. А я надеялся на горячую ночку. Всё накрылось железным тазом. — Сочувствую Вам, сэр, — кивнул ему напоследок Чанёль прежде, чем скрыться в лифте. Поддержать незнакомого человека, тем более, когда к нему тянет сильнее, чем железо к магниту, давалось с трудом. — Жаль, что это не относится к работе «портье». Доброй Вам ночи, мистер Пак, — последнее, что услышал Чанёль прежде, чем створки лифта закрылись и тот опустил его на первый этаж. Только после, вернувшись домой, юноша осознал смысл сказанного ему постояльцем и не смог сомкнуть глаз, ворочаясь и проматывая последнее предложение. Он влюбился и возненавидел Бён Бэкхёна одновременно за то, что тот подарил ему надежду, когда Чанёля вполне устраивало мечтать о парне, просто наблюдая и вздыхая вслед удаляющейся спине с рукой очередного любовника на талии. Странно, но, когда Чанёль желал приятного времяпрепровождения Бэкхёну в компании очередного смазливого парня, уже трезвого и очень энергичного (рука вовсю бесстыдно орудовала под поясом брюк Бёна), тот, поблагодарив за карточку-ключ, назвал его по имени. Пак простоял, наверное, минут десять, пока до него не дозвался новый посетитель. Так прошло время, Чанёль продолжал смотреть вслед мистеру Бёну, а тот стрелять в его сторону странными задумчивыми взглядами. Но произошло нечто из ряда вон выходящее спустя три месяца. Чанёль вновь заполняет на автомате анкету, протягивает журнал для подписи Бэкхёну, который в этот момент отвлечен тем, что спорит с пухлощеким низкорослым рыжиком. — Да пошёл ты, — к всеобщему удивлению работников и посетителей гостиницы этот рыжеволосый парень отталкивает Бёна и горделиво вышагивает к выходу, оставляя своего спутника ошеломленным от внезапной выходки. — Простите, но мне придётся отменить заказ, снимите с моей карточки за неустойку. Чанёль никогда ещё ранее не видел мистера Бёна таким расстроенным и подавленным. Похоже, ему действительно нравится этот юноша с волосами цвета мандаринов. Тут же становится обидно за то, что на Пака, сколько бы тот ни старался, парень совершенно не обращает внимания. Он вспоминает те ненароком брошенные слова, возможно, в шутку, и решается на нечто просто недопустимое для своих устоев, нечто, на что у Чанёля никогда бы не хватило наглости и мужества, чтобы отпустить то, кем он является, то, что они с Бэкхёном никогда не смогут хорошо смотреться вместе, особенно учитывая то, что мистер Бён — Доминант, а Чанёль, если бы и начал подобного рода отношения, то тоже не позволил кому-либо приказывать ему. Он такой же Доминант, но готов, сгорая от стыда, опуститься до Сабмиссива. Вот что с ним делает Бён Бэкхён — разрушает как личность. Когда ещё Чанёлю предоставится такой шанс? И вообще, какое ему дело до работы, если она приносит больше мучений, нежели выгоды? Вот поэтому он плюёт на неё, накрывая кисть Бэкхёна своей ладонью, слегка сжимая, и посылает куда подальше заскоки касательно «это просто курам на смех». — Погоди… те, — добавляет Чанёль, вспоминая, что это крайне невежливо, даже если в его мокрых снах они давно перешли на «ты», так обращаться к мистеру Бёну. Он обходит стойку, чтобы только Бэкхён мог услышать его. — Если Вам нужен… — Тебе, Чанёль. Не стоит мне «выкать». Я не намного старше тебя, — тут же растворяет дистанцию между ними Бэкхён, хотя и так стоит всего в десятке сантиметров от Пака, и его кейс в руке периодически попадает по коленке рецепциониста. Голос у господина Бёна какой-то усталый и обречённый. Это совершенно не нравится Чанёлю и придаёт ему сил, чтобы озвучить последующую фразу. — Если ты хочешь, то я согласен, — тараторит Пак, поглядывая из стороны в сторону и боясь, как бы кто посторонний не услышал это и не поднял на весь первый этаж истерический хохот. Он облизывается, нервничает, боится, что его пошлют, но Бэкхён лишь слегка наклоняет набок голову и вздёргивает брови с неприкрытым удивлением. — Я согласен стать Сабмиссивом. Ну, если ты… тебе хотелось бы со мной. Какое это унижение! Чанёль готов проглотить свой язык и раскланяться с извинениями за смороженную глупость, но пальцы Бэкхёна оказываются на воротнике, двигаясь вниз к первой пуговице застёгнутого наглухо чёрного пиджака. — Ты понимаешь, на что подписываешься, Чанёль? — Вполне, — Пак поднимает руку юноши, переплетает их пальцы и целует кольцо Доминанта, подмечая, как вздрогнул от щекочущего теплого дыхания Бён. Бэкхён медлит. Похоже, слова Чанёля застали его врасплох. Или же крайне удивили. Парень с пару секунд хлопает глазами, после сильнее вцепляется в кейс в своей руке и кивает в сторону лифта. — Тогда идём, — у Бэкхёна горячая рука, немного влажная, и Чанёлю приятно за неё держаться, сплетая пальцы в крепкий замок. Пак оглядывается на стоящего рядом с администраторской стойкой Кёнсу. Они обмениваются короткими взглядами. Кёнсу всё понимает, кивает и коротко подмигивает. Чанёль, возможно, дал бы ему подзатыльник за подобную выходку, если бы не пальцы Бэкхёна, которые так уверенно сжимают его руку. Ладонь немного влажная от пота. Бэкхён волнуется, как и он, хотя даже вида не подаёт. Как же он умело скрывает свои истинные чувства! Чанёль же далёк от этого. — Ты знаешь, что я — Доминант? — Бён опирается спиной о холодную стену лифта и старается уловить, не пошутил ли ресепшионист, предложив провести совместную ночь. Весьма необычную ночь, и не факт, что Бэкхён выпустит парня утром. Чанёль многого не знает о нём, о мыслях Бэкхёна насчёт него. — Конечно, мне известно, кто носит кольца на правой руке, — прикусывает губу от волнения Чанёль. До сих пор с момента разговора в холле гостиницы, он ни разу не заглянул в глаза Бэкхёну. — И всё равно согласен? — Что тебя удивляет? — Может, то, что ты мне показался тем, кому предназначено презентоваться больше Доминантом, нежели Сабмиссивом? Или то, что тебя не напрягает разница в габаритах. Ты видел моих любовников. Они не такие, как ты. — Меня это ни разу не напрягало, когда я думал о подобном… с тобой, — осторожно добавляет Чанёль. Это очень серьёзное заявление. Бэкхён сразу понимает многое: Чанёль приметил его давно, он думал о том, каково это —состоять в подобных отношениях с Бэкхёном, ему нравится Бён. — Может, ты просто не хочешь, ну, такого Саба, — впервые Чанёль за долгое время поднимает голову и заглядывает в глаза Бэкхёну, желая отыскать без слов ответ на свой вопрос. Бён фыркает и подходит ближе, касаясь грудью Пака, вдавливая в железо лифта. — Если бы я не хотел, — шепчет он, понизив голос до приятной вибрации, — то не схватил бы за руку так поспешно там, внизу, поэтому не говори глупостей, Пак Чанёль. Я хочу тебя. Очень сильно. Именно в этот момент раздаётся сигнал, что молодые люди достигли нужного этажа. Бэкхён поспешно отодвигается и делает пару широких шагов в сторону коридора четвёртого этажа. Чанёль же замирает в лифте и моргает, любуясь видом Бэкхёна сзади. Почему того бог наградил такой потрясающей задницей? — Так ты идёшь? — интересуется Бэкхён, подмечая, что Чанёль до сих пор не оказался с ним рядом на коричневом ворсистом ковре коридора. — Или передумал? Два размашистых шага — Чанёль принял окончательное и бесповоротное решение. Пожалеет он или нет? Об этом он узнает позже, а пока что внимательно следит за тем, как Бэкхён открывает дверь 404 номера гостиницы. Чанёль бывал здесь раньше, но тогда ему показалось, что Бэкхён что-то скрывает, поэтому столь поспешно прикрыл за собой дверь, последовав за Чанёлем месяцами ранее, будто номер был меблирован как-то иначе. Парень боится ступить в темноту. Боязно от неизвестности. Бэкхён тянется к выключателю, и наконец загорается освещение, впуская молодых людей в светлую обитель. Чанёль жмурится от яркого света и старается привыкнуть к нему. — Что? Ожидал увидеть здесь камеру пыток? — Бэкхёна явно веселит озадаченное выражение лица Чанёля, входящего в номер и мотающего головой по сторонам, при этом хлопая неверяще ресницами: перед ним обычный уютный номер отеля в светло-бежевых тонах с персиковыми шторами и деревянной мебелью, выкрашенной в белый, отчего комната кажется ещё просторнее и светлее. Чанёль мнётся у порога, при этом старается не подавать вида, что ему боязно очутиться здесь в компании Доминанта и в той роли, на которую он готов, чтобы наконец-то быть с Бэкхёном, как он об этом давно мечтал. Бён смотрит на слегка сгорбившегося парня, хватает за руку и насильно утягивает в помещение, закрывая за собой дверь. Когда щелкает щеколда, Пак вздрагивает, потирая каблуками от ботинок ковёр. Бэкхёну это не особо нравится и он просит его разуться, поставив обувь возле порога. — Почему ты здесь, Чанёль? — Бэкхён присаживается в кресло и сцепляет в замок руки. Чанёль ощущает, как изменился голос молодого человека. В нём нет привычных игривых ноток. Он стал ниже, тверже и напористее. Словно острое лезвие кинжала. Парень мечется, не понимает, как ему лучше ответить, поэтому всё, что он выдыхает, становится: — Я не знаю… Я… — Не люблю повторять дважды, — вздыхает парень в кресле, елозит задницей по кажущемуся ему слишком жёстким наполнителю и трёт глаза. — Но если и сейчас я не получу правильный ответ на свой вопрос, Чанёль, то мне придётся подыскать другого, более сообразительного и послушного Саба. Так почему ты здесь? Чанёль понимает намёк. Он научился улавливать их, когда встречал гостей, желающих не светиться своими фамилиями в компании любовниц или любовников, так как кто-то из них «счастлив» в «крепком» браке долгие годы или вскоре женится на удачной кандидатуре с хорошим балансом средств на банковском счету. — Чтобы служить и принести удовольствие своему Господину. Бэкхён удовлетворённо ухмыляется. Кажется, Чанёль сумел догадаться, что именно от него хотел услышать Бён. — И как именно ты собираешься этого достигнуть? Чанёль обреченно опускает голову. Его застаёт врасплох этот вопрос. Как же ему ответить на него, когда всё впервые? Он не разбирается в доминировании. Знает всё лишь понаслышке, от своего друга, который постоянно расхваливает, как же здорово быть Домом и советует Чанёлю поскорее пойти по его стопам. Эх, если бы он знал, что Чанёль готов стать Сабом ради того, чтобы оказаться в одной постели с объектом своего давнего обожания. Чанёля смущает пока всё. Он слишком неиспорченный для этого мира и для своих двадцати двух. Бэкхён подаётся вперёд и дёргает юношу за галстук, отчего тот нагибается практически в крайне уважительном поклоне, и выдыхает новоявленному партнёру прямо в рот: — Смотри на меня, Саб, и внимательно слушай. Ты здесь для того, чтобы обслуживать меня, выполнять мои приказы, принимать мои бразды правления и приносить мне удовольствие. Именно мне в первую очередь. А теперь повтори то же самое. Чанёль сглатывает внезапно образовавшийся ком в горле и облизывает сухие губы: — Я здесь для того, чтобы обслуживать и выполнять Ваши приказы, принять Ваше управление и приносить Вам удовольствие, мой Господин. Бэкхён потягивается, демонстрируя впалый живот и небольшую поросль ниже пупка, разминает руки, затем поднимается и подходит к чемоданчику, с которым пришёл. Он вытаскивает из него стопку каких-то скрепленных бумаг и отдаёт их Чанёлю вместе с шариковой ручкой. — Замечательно, а теперь подпиши это, — Чанёль не обращает внимание на содержание, когда перед лицом маячит аккуратный маникюр Бёна и кольцо Темы на среднем пальце. Бэкхён одергивает его, подталкивая к столу, чтобы парень смог оставить ровную подпись. Адвокат — педант и перфекционист, привыкший, чтобы всё было на высоте. Он ненавидит грязь и небрежность. Его девиз: «Всё должно быть безукоризненно и идеально», поэтому даже кривые подписи его нервируют. — Вот здесь, — тычет пальцем на последнем листке Бэкхён. — Напиши своё стоп-слово и стоп-жест. Если тебе не понравится или будет что-то неприятно, то можешь использовать их. — Для чего стоп-жест? Разве стоп-слова не хватит? — недоумевает Чанёль. Конечно, он в курсе, что есть свои правила и обязательства, особенно в таком деликатном вопросе, как БДСМ-сессия, но некоторые заморочки кажутся ему лишними. — Этого будет недостаточно. Согласись, когда твой рот будет заткнут чем-либо, например, кляпом, то ты вряд ли сможешь выкрикнуть своё… — Бэкхён бросает взгляд на листок и читает написанный стоп-сигнал. — «Клефейри»?.. Ты серьёзно? — Это мой любимый покемон с детства, — а Чанёль всегда считал, что его невозможно смутить, особенно, когда он вымахал и раздался в ширине крепкой мускулатурой. Это он вводил в краску таких, как Бэкхён. Но как же он ошибался! Во всём. — Неважно, — вздергивает подбородком тот. — Помимо него должен быть и жест. Например, два сжатия. Если что, то ты сожмешь мою руку или бедро два раза. Он берёт Пака за руку и несильно сжимает предплечье дважды, на что Чанёль только тупо косится на пальцы на своей конечности, кивает и записывает этот сигнал возле стоп-слова. — Подписаться не забудь. Для того, чтобы всё, что произойдёт в этой комнате, не вышло за её пределы. И это будет означать, что ты согласен безропотно слушаться Доминанта, — для Бэкхёна не остаётся незамеченным, как алеют уши Чанёля. Он находит это милым. Парень с заставляющим дрожать колени низким голосом Доминанта, такой огромный, крепкий, жилистый, высокий, смущается такого Доминанта, вроде Бёна. Это точно будет самая запоминающаяся БДСМ-практика на его счету. Побыстрее бы посмотреть на то, как будет скулить под ним Чанёль от всех действий Бэкхёна! Ладони Доминанта тут же потеют и их обдаёт холодом. Он стирает пот о брюки, он не отказывает себе в любовании широкой спиной и сосредоточенными над договором чертами лица юноши. Именно в этот момент Чанёль выпрямляется и скользит бумагами по столу в сторону Бэкхёна. — Всё готово. В груди сердце грохочет так, словно Пак пробежал стометровку за несколько секунд. Возможно, Бэкхён даже слышит этот глухой стук в груди юноши, поэтому так понимающе улыбается и отступает, мимолетно касаясь пальцами стоячего воротничка рубашки Чанёля. — Тогда разденься, — пальцы кружат по узлу галстука. — Что, полностью? — Чанёль не думал, что практически с самого прихода в номер окажется голым. — Я разве разрешал тебе говорить? — сжимает пальцами подбородок парня Бэкхён. — Кивни, если понял меня. Пак заторможенно кивает, при этом даже не смея лишний раз моргнуть. Этот чёрный омут его гипнотизирует. Бэкхён — чёрная ядовитая кобра, которая заговорщически шипит и блестит своими тёмными глазками. А ещё этот пирсинг в губе. Она не проколота, это временное приобретение, которое адвокат вряд ли надевает на работу. Но вот цепочка, висящая на обхватывающем нижнюю губу кольце, что мотается из стороны в сторону, похожа на маятник гипнотизёра, привлекает к себе внимание — губа кажется ещё более пухлой и чувственной. Мягкость бархатной плоти и твёрдость холодного металла. Именно такой и есть Бэкхён: кажется мягким и беззащитным, но стоит оказаться рядом, захотеть познать его ближе, как парень преображается, становится Доминантом со стальным характером. — Умница, а теперь раздевайся! — Бэкхён вновь присаживается в кресло, выключает яркий комнатный свет и дергает за включатель ночника на тумбе возле кровати, создавая более интимную и располагающую к тому, чем вскоре они займутся с Чанёлем, атмосферу. Чанёль всегда считал и считает по сей день себя неуклюжим. В кругу его друзей в ТОПе лучших шуток постоянно держится шуточка о его «удивительных» танцевальных способностях. Эти несуразные и лишенные всякого отношения к ритму музыки движения смешны и точно не вызовут восторга со стороны Бэкхёна. Но Чанёль старается, впервые желая не дерганными, заторможенными движениями, а сотканными из хоть капли чувственности и плавности жестами снять хотя бы галстук. Он вспоминает пальцы Бэкхёна на ткани галстука, ведёт подушечкой указательного вверх по язычку, достигая узла, подцепляет его и тянет вниз, открывая немного голой кожи на шее и яремную впадину. Спокойно, слегка дрожащими пальцами расстёгивает пуговицы на манжетах и решает поднять с рукавов взгляд на Бэкхёна. Ковёр, на котором стоит в тонких носках Пак, начинает проваливаться, словно зыбучие пески, ибо с такой откровенной похотью на Чанёля ещё никогда не смотрели. Бэкхён облизывается, играет кончиком языка с цепочкой на украшении. Его радужка целиком растворилась в черноте зрачка — в ней отражается в свете ночника Пак. Ладони лениво поглаживают колени. Ноги расставлены, и стоит опустить взгляд ниже, как он уткнется в небольшую выпуклость под ширинкой брюк. Чанёль чувствует себя неопытным мальчишкой, которого застали за чем-то неприличным родители. Глаза вновь закрываются, чтобы абстрагироваться от увиденной им картинки. Губы шевелятся, беззвучно напевая «Sweet Dreams», руки возвращаются к рубашке, расправляясь с каждой пуговичкой. Расстегнуть их все ловкими движениями — становится внезапным испытанием. Но всё же ткань сжалилась над ним, оказавшись смятой в руках вместе с чёрным галстуком. Белоснежная майка прилипла к взмокшему телу. Бэкхён замечает темные пятна на спине, когда Чанёль отворачивается, обнажая рельефные мышцы плеч и пряча покрасневшее лицо. Дыхание Доминанта учащается, становится более рваным и шумным. Ему так и хочется подойти и испробовать всю твердость этих бицепсов, упругость кожи, понять, насколько она скользкая от пота взволнованного юноши, особенно когда он так зазывно изгибается волной, подстраиваясь под размеренный ритм грудной клетки Бёна. Самое трудное для Чанёля ещё впереди: расстегнуть и стащить с себя брюки с трусами. Он плюёт на пластичность и поспешно сдергивает их с себя, поддев пальцами резинку трусов. Пак приседает, чтобы ненароком не открыть большее. Он и так уже по самую грудь покрыт алыми пятнами смущения. Куда больше?! Туда же, к образовавшейся горе из одежды, летят неинтересные, простые темно-синие носки. Бэкхён как-то хмуро косится на отброшенные в сторону тряпки и поднимается с кресла. Его бёдра соблазнительно покачиваются. Нет, Чанёль не должен думать о том, как его пальцы будут смотреться на этих округлых половинках. Бэкхён — Доминант, не Саб. Единственный, кто сегодня окажется на чьём-то члене — Чанёль. — Недурно. Весьма недурно, — Бэкхён кружит вокруг Чанёля, мажет оценивающим взглядом по плечам, ключицам, груди, не столь рельефному, но с явными кубиками мышц прессу, опускается на кучерявый лобок и пока покоящийся на мошонке член, на стройные, длинные ноги, которые не портит даже то, что они слегка колесом, широкие ступни с поджатыми пальцами. Пожалуй, Бэкхён погорячился, когда решил сэкономить на отоплении. Он вздыхает, гладит одну из тазовых косточек, по-хозяйски располагает свои ладони на чужих бёдрах и надавливает на кожу, приказывая сдвинуться с места. От жара, который идёт от тёплых пальцев Доминанта, Чанёля знобит ещё сильнее. Когда он распахивает глаза, то Бэкхён вновь сидит в кресле, поставив на подлокотник одну ногу Пака. Его большой палец поглаживает лодыжку, где спряталась небольшая родинка. Чанёль пытается не упасть, стоит Бэкхёну взять его за ногу и поднести к губам. Сердце бухает о грудную клетку, а в паху скручивает возбуждением от столь доверительного жеста. Доминанты не должны вот так вести языком по стопе, ныряя языком в чувствительное пространство между пальцами. — Такие холодные, — Бэкхён поочерёдно всасывает в рот короткие фаланги и дразнит кончиком языка. У Чанёля ухоженные ноги, с короткими ногтями, покрытыми бесцветным лаком, гладкие пятки и совсем небольшие мозоли на больших пальцах. Бэкхён заботливо облюбовывает обе ноги Чанёля, задерживаясь ртом на витиеватых синих венах верхней части стопы, причмокивает, при этом не отпускает из плена своих глаз чужой взор. Он ощущает языком, как пульсирует кровь Саба. Когда Бэкхён чувствует, как кожа согревается под горячим дыханием и влажным языком, он опускает лодыжку на свой пах и приказывает Чанёлю сжать пальцы. Пак ощущает твёрдую выпуклость и осторожно массирует её, слушая первый жалобный стон Бэкхёна. Его буквально прошибает от этого звука, пульс вновь растёт, пот скатывается по позвоночнику вниз, яйца тяжелеют, а собственную промежность обдаёт ответным огнём, кровь несется бешеным потоком от мозга к паху. Становится трудно соображать. Он действует по наитию, доверившись своим ощущениям. Но Пак недолго любуется тем, как медленно его партнёр заводится от незатейливых манипуляций. Бэкхён откидывает ногу Пака на пол, поднимается с места и слегка хрипловатым тоном просит: — Д-довольно… На колени, руки за спину. У Чанёля дрожат ноги, когда он, как в замедленной съемке, опускается вниз. — Вот так… Хороший Саб, — Бэкхён треплет его по волосам, пропуская их сквозь свои тонкие пальцы, и наслаждается шелковистой гладкостью. В детстве он мечтал о колли, а Чанёль чем-то похож на эту породу собак. Возможно, именно тогда и начала проявляться доминирующая над остальными сущность Бэкхёна. Ему нравилось, не столь габаритному, быть на высоте, on the Top of the world, и неважно, что это не был весь мир, ему вполне хватало смазливых мальчиков, выкрикивающих «Господин!», когда он наконец после долгих мучений разрешал им кончить. Бэкхён подходит к шкафу и открывает его, скрипя дверцами. Чанёль с неприкрытым интересом, слегка наклонив набок голову, чтобы можно было рассмотреть содержимое, пытается понять, что именно в нём потерял Доминант и что его вскоре ожидает. Бэкхён перебирает пальцами свою богатую коллекцию розг, плеток, хлыстов, прутьев и тростей и останавливает свой выбор на стеке с красной длинной рукоятью и чёрным кожаным шлепком. Идеально для разогрева. Помимо этого он достаёт с нижней полки изящный чёрный ошейник из мягкой кожи с пристёгнутым к нему длинным поводком. Он косится из-за плеча на Чанёля, который тут же старается сделать вид, будто секундой ранее не пялился на содержимое шкафа. Бэкхён шлепает на пробу стеком по ладони. Превосходно! И подходит со спины к Паку. Сначала кожаная пластинка лишь скользит по рукам, плечам, груди и спине Саба. У Чанёля замирает сердце всякий раз, когда стек касается его кожи. Он жмурится и пытается не замычать в голос, стоит шлепку с размахом опуститься на ягодицу. Не от боли. А от странного будоражащего чувства в области груди, которое теплым сгустком спускается ниже, заставляя плавиться от садистского удовольствия. Очередной шлепок приходится на внутреннюю сторону бёдер, по такой нежной коже, которая тут же розовеет. Чанёль хнычет от очередного хлесткого знакомства со стеком в области бёдер. Бэкхён замахивается хлыстом хаотично, без четкого ритма, отчего Пак не знает, куда и когда придется следующий шлепок. Саб не ожидает, что он опустится на его мошонку, поэтому вскрикивает и тут же получает наказание. Бэкхён хватает его за волосы и больно оттягивает их вниз. — Я не разрешал тебе подать голос. На глазах Пака наворачиваются слёзы. Как же стыдно, что его возбуждает эта боль. Он вздрагивает и шмыгает носом, ощущая стек на головке члена. Бэкхён надавливает им и крутит, будто желая ввинтить внутрь. Глаза Пака расширяются, а рот приоткрывается в немом крике. Доминанту нравится видеть на лице юноши подобное замешательство вперемешку со страхом. Он вновь замахивается хлыстом и шлепает чуть ниже пупка Чанёля. Тот сжимает сильнее зубы. Только бы не закричать. Нельзя! Он хочет, чтобы Бэкхён был им доволен, не желает видеть в глазах беснующиеся огоньки. Решив, что достаточно для первого раза, Бэкхён отбрасывает на кровать стек, смотрит на алые пятнышки, разбросанные по разным участкам тела, особенно ему нравится последний, прямо рядом с покачивающейся такого же розового оттенка головкой полового органа, а после приподнимает парня за подбородок. — Закрой глаза и откинь назад голову. Чанёль расслабленно, глубоко выдыхает и слушается Доминанта. Его лица касается прохладный воздух от коротких точных движений партнёра. Через пару секунд он ощущает на своей коже, особенно ярко — над бьющейся жилкой, холодные пальцы Бэкхёна, который застёгивает на его шее ошейник. На другую руку намотан длинный поводок. Тот дёргает за него, и Пак тут же открывает глаза, бросая взгляд на нечитабельное, холодное выражение лица Бэкхёна. — Сначала мы идём в ванную. Нужно тебя подготовить. Я люблю, когда Сабы гладкие и бритые везде. Чанёль пытается встать, но ладонь Доминанта давит на макушку, заставляя оставаться на коленях перед ним. — Ползком, — Бэкхён тянет за поводок и вышагивает в сторону ванной, включая свет и пропуская внутрь Пака первым. Сначала он ставит Чанёля под прохладный душ, разрешая смыть соленый слой пота, после намыливает, выключает воду и берёт в руки бритву. Ошейник так и болтается на шее Пака. Бэкхён аккуратно сбривает волоски с груди и подмышек, спускается лезвием ниже, к идущей по проглядывающему прессу тонкой тёмной полоске к паху. Бэкхён хмыкает, когда член Чанёля дергается в предвкушении. Он пережимает его у основания, кажется, слишком сильно, отчего раздаётся шипение со стороны Пака, но тот не обращает на это внимания, прижимает ствол к животу, оттягивает каждое яичко и сбривает всё подчистую. Бэкхён отпускает член и нагибается к ногам. Вертит в руках Чанёля, как безвольную куклу, пока не остаётся лишь одно до сих пор не бритое местечко. Ладонь соприкасается с копчиком Пака: — Повернись спиной, поставь ногу на ванну и оттопырь зад. Саб встаёт в нужную позу, при этом его пальцы стискивают с силой шланг, отчего мышцы на руках бугрятся. Блестящее от воды тело кажется ещё более совершенным и идеальным. Чанёль как дикий зверь, загнанный в клетку, провинившийся за что-то и не имеющий понятия, как может искупить свою вину, поэтому уткнулся мордой в угол и жалобно скулит, прося прощение. Бэкхён старается провести лезвием по небритым областям, но тут же недовольно цокает, понимая, что половинки всё равно слишком плотно прилегают друг к другу. — Возьмись руками за задницу и раздвинь ягодицы. Чанёлю стыдно. Он прикрывает глаза, пытаясь представить, что один в своей ванной комнате, и внемлет приказу. Когда он ощущает металл на чувствительной коже, то сразу же возвращается мысленно к реальности, осознаёт, что Бэкхён может пялиться на обнаженный, ничем не защищенный сфинктер. Прикосновения бритвы отчего-то будят в нём возбуждение. Он смотрит на то, как его член предательски твердеет. — Я не разрешал, — режет по слуху недовольный голос Бэкхёна. Чанёль вскрикивает от неожиданности, когда его окатывает ледяной водой, и эрекция тут же спадает. Бэкхён тщательно промывает и кладёт бритву в футляр, пока Пак смывает с себя остатки мыла, и снимает с крючка на двери полотенце. Он сам поспешно вытирает тело Саба, лишь однажды прикладывая махровую ткань к паху, чтобы Чанёль вновь не возбудился. Теперь тело Пака совершенно: везде гладкое, как у неопытного подростка, который ещё не пережил пубертатный период. Такое, о каком Бэкхён мечтал лет с шестнадцати, когда только-только начал интересоваться Темой. — Идём в комнату, — Бэкхён вновь прикрепляет поводок к ошейнику на юноше, при этом поглаживает костяшками скулу. Такую же свежевыбритую, как всё тело Саба. Пак вновь передвигается на четвереньках, при этом он похож на огромного пса, следующего хвостиком за хозяином. Бэкхён поднимает с покрывала стек и несильно шлепает им по спине Саба. — Сидеть! Чанёль располагается рядом с кроватью. На ней Бэкхён сидит выше, чем в кресле, поэтому только его носочки касаются пола. Будь сейчас иные обстоятельства, Пак ехидно ухмыльнулся бы, но в данный момент именно на лице Бэкхёна царит пошлая ухмылочка. Он накручивает поводок на запястье до тех пор, пока Пак носом не упирается в колено Доминанта. — Ублажи меня, ну же, — приказывает Бён, шире расставляя ноги и подмечая очередной недоумевающий взгляд Пака. Чанёль никогда этого не делал, не прикасался даже губами к чужому члену, а ими здесь явно не ограничится. Бэкхён откидывается назад, упирается локтями в матрас и выжидающе смотрит на сидящего на персидском ковре Чанёля. Тот сначала колеблется, а после тянет руки к молнии на брюках, дергает за «собачку» и с удивлением замечает, что на Бэкхёне нет нижнего белья, когда полувозбужденная плоть выглядывает из разъехавшейся молнии. Доминант облегчённо выпускает воздух через рот. Если бы он мог, то прикурил. Порой ему так не хватает ощущения никотина во рту. Особенно сейчас, чтобы уровень нирваны вышел на новый уровень. Разве можно ловить больший кайф, когда Бэкхёну отсасывает парень, что довольно давно поглотил всё его внимание и заполнил голову и сердце целиком и полностью? Но Доминанты не должны признавать слабостей. Сейчас Чанёль стоит на коленях перед ним, смачивает губы и на пробу лижет щедрым мазком головку, от уздечки до ложбинки устья уретры. Он не жалеет слюну, щедро покрывая ею плоть. У Бёна терпкий, солоноватый вкус зрелости. Паку он вовсе не неприятен. Стоит вспомнить, сколько раз, мастурбируя, он слизывал со своих пальцев собственное семя. Возможно, это могло показаться отвратительным, но не Чанёлю. Он находил в этом что-то сексуальное, дикое и первобытное. Особенно, представляя, что за этим кто-то наблюдает со стороны. Наверное, Бэкхёну бы понравилось смотреть на то, как он заглатывает в рот свои длинные фаланги, очищая их от спермы. Чанёль возвращается мысленно к процессу, усердно ведёт языком по всей плоти, польщенно подмечая, что ствол в его руке твердеет. Губы прихватывают кожу на мошонке — она тоже не обделяется вниманием. Слышится очередной, уже прерывистый вздох со стороны Бэкхёна. Доминант закатывает глаза и вплетает пальцы в ещё влажные после душа волосы Чанёля, они пахнут расслабляющими душистыми травами и апельсинами. Пак трудолюбивый. Он, как и Бён, любит идеально выполнять свою работу. Его прилежность чувствуется и покрывает сполна его неопытность, о которой Доминант ещё не догадывается. Конечно, Бэкхён замечает некую скованность, но считает, что это из-за смущения, вот только он не знает, что для Чанёля всё впервые. Влажный розовый язычок скользит по витиеватым пульсирующим венкам, которые набухают ещё сильнее от ласковых манипуляций Пака и подушечек пальцев, что размазывают слюну и сочащийся предэякулят. Бэкхёну трудно дышать, он, словно рыба, глотает кислород, и при этом складывается ощущение, что воздух взбунтовался против него и не желает поступать в легкие. — Хватит, — член выскальзывает с влажным звуком изо рта Пака. Бэкхён натягивает брюки на место и застёгивает ширинку. Он снимает с Чанёля ошейник и оставляет сидеть у кровати, пока находится в поисках нового источника удовольствия для Саба. Тонкие губы вытягиваются в усмешке, когда он берет небольшую коробку и возвращается с ней к Чанёлю. Пак хмурится, слизывает с губ остатки вкуса Доминанта и пытается понять, что же такое достаёт из картона Бён. Бэкхён впервые опускает свои ладони на грудь Чанёля, желая ощутить под ними пляшущее сердце и стальную мускулатуру. Сначала это напоминает массаж: парень сминает плечи Саба, давит по обе стороны от шеи, отчего Чанёль немного напрягается, центром ладоней кружит на плечах, задерживается на бицепсах, шепча комплимент Паку в чувствительное местечко за ухом, отчего того морозит, но он тут же согревается под путешествующими по его телу ладонями. Бэкхён опускает руки, словно обнимая со спины юношу, и теребит, сжимает соски, перекатывает их между большим и указательным пальцами. Чанёль, не отрываясь, смотрит на то, как Доминант играет с его грудью, подмечая родинку на большом пальце левой руки. Эта точка гипнотизирует его не хуже украшения на губе, которое Бэкхён так скоропалительно сдёрнул, когда Пак отсасывал ему минутами ранее. Вскоре сладкая пытка заканчивается, и Бэкхён наконец демонстрирует то, что находилось в коробке. — Это прищепки. Они отрегулированы. Будут сжимать не так сильно. Для начального уровня пойдёт. Не бойся. Бэкхён собирает кожу и аккуратно прищемляет бусинки сосков, наблюдая за тем, как Чанёль прогибается вперёд, сбито дышит через нос, коротко и жадно. Его мышцы пресса проявляются сильнее от напряжения. — Вот так. Это приятно, не так ли? Особенно, когда я сделаю так, — мурлычет на ухо парню Бён, ведёт ладонью по груди, слегка царапая ноготками под пупком, и под конец обхватывает чужой член, медленно и монотонно следуя по всей длине: взад-вперед, взад-вперёд. Он массирует яички и трёт указательным пальцем тонкую кожу под ними, изредка касаясь кромки сжатой звёздочки ануса. Чанёль сжимается от этого. Даже он сам редко притрагивался к этой уязвимой части тела. Бэкхёну недостаточно. Он ставит пару прищепок на мошонку и промежность Саба, подмечая, как напрягаются и натягиваются твердые мышцы под золотистой кожей. — Ты был прав, у тебя высокий болевой порог. Превосходно. Позже я поэкспериментирую и с крайней плотью. Но пока и этого тебе вполне хватит, чтобы понять, каково это, когда боль смешивается с вожделением. Чанёль не сдерживает пронзительный визг, когда нечто стягивает его член и мошонку, не давая кончить, вздёргивает подбородок и натыкается на потемневший взгляд Доминанта. — А вот теперь мы повеселимся, Чанёль. Чёртов стек, который Пак успел возненавидеть, оказывается в руках Бэкхёна. Водопад шлепков повторяется. Всё уже знакомо Чанёлю до тех пор, пока тонкая полоска кожи не опускается на одну из прищепок на соске. Бэкхён осторожен, он не замахивается сильно, лишь слегка касается ею зажима. Пак не может вспомнить. Возможно, он погрузился в беспамятство, но когда вновь начинает ощущать, то в руке Бэкхёна уже нет злосчастного стека, а гудит массажер, напоминающий Чанёлю микрофон. Он водит им по животу и бёдрам Пака, отыскивает эрогенную зону на шее, под правой скулой. Чанёль дергается и мычит. Яйца нещадно звенят и поджимаются. Безумно хочется наконец кончить. Пока массажёр вибрирует на малиновой головке, Бэкхён постепенно освобождает от прищепок соски Чанёля и мошонку. От притока крови соски становятся тёмными и топорщатся, маня к себе взгляд Бэкхёна, который нагибается и мягко чмокает бронзовые бусины, обводя языком их ореолы. Из-за того, что кожа всё ещё ноет после прищепок, эти прикосновения, даже мимолётные, отзываются болью, поэтому Пак тихо ноет. Его нижняя губа уже болит от раннего прокола зубами. Бэкхёну становится жалко истерзанную губу, поэтому в знак сочувствия он одаривает её робким поцелуем, из-за чего глаза Чанёля стали похожи на маленькие блюдца от настигшего его врасплох удивления. Бён не целовал его ещё ни разу. Впервые их губы встретились. Пак тянется за поцелуем, желая ощутить во рту изучающий проворный язык Доминанта, но тот ловко отстраняется и говорит о том, что Чанёль ещё не заслужил, что он не продемонстрировал своего полноценного подчинения. Саб повторно вздрагивает, ощутив на своей шее щедрые влажные мазки чужого языка. Жужжание ласкающего грудь и бёдра массажёра слышится отдаленно, словно уши парня забиты ватой. Только отчетливо доносится до него стучащий в висках пульс. Чанёль еле успевает проглотить рокочущий первый слог имени своего партнёра, почувствовав жаркое тяжелое дыхание на своей челюсти и мягкие губы, мажущие по острой линии. Потные пальцы Бэкхёна стискивают сильнее узкие бёдра, и Пак следует настойчивому давлению, переворачиваясь на живот. — Прижми голову к простыни, оттопырь и раздвинь руками свой зад, — горячий шёпот в ухо, от которого тело пробивает дрожь. Молодому человеку не так трудно и столь стыдно принять нужную позу. Бэкхён уже видел его и успел рассмотреть везде, пока сбривал всё, даже самые тонкие и незначительные волоски на теле. Бён не часто балуется подобным, но ему безумно хочется подарить как можно больше приятных ощущений Чанёлю, поэтому его короткие ногти впиваются во впадины на ягодицах партнёра. — Мы попробуем много интересного. И я уверен, что ты придешь в неописуемый восторг, Пак Чанёль. Здесь кожа ещё более мягкая, нежная и бледная. У Чанёля она всё-таки на несколько тонов темнее Бэкхёновской. Вот у него везде такая светлая, розоватая кожа. Пак вскоре оценит это. Но сначала нужно понять, чист ли парень. — Сколько партнёров у тебя было? — бросает Бён, продолжая кружить большими пальцами возле трепещущего сфинктера. — Ни одного, — руки на заднице Пака замирают. — Я не про подобного рода практику, а вообще, — хмурится Доминант. Конечно, он в курсе, что для Чанёля это всё впервые. — Я, вообще-то, тоже, — Чанёль не знает куда деться от стыда, пряча красное лицо в ладонях. — Так ты девственник? — на мгновение Бэкхён теряется, а его голос не кажется таким властным и холодным. В душу закрадывается иголка чувства вины и колет её в самую сердцевину. — Что, ни разу, никогда? — Я был с девушками, но никогда с парнями, — теперь уже грудь изнутри полосуют когти ревности. Кто-то уже успел развидеть Чанёля таким невероятным на пике вожделения. — И они не были Доминантами? — в голосе Бэкхёна сквозит ревность, такая жгучая, что способна опалить Пака, и Саб ощущает эти волны негатива. — Нет. Не знаю… — Чанёль перебирает пальцами тёмные волосы, отыскивая ещё мокрые пряди, и старается вспомнить, когда у него был секс. — Два раза по пьяни и один раз, в самый первый, мы договорились с одной одноклассницей, что лишимся девственности вместе, чтобы не было так стрёмно в колледже перед однокурсниками. — Понятно, — растягивает звуки Бэкхён, прикусывает ягодицу, оставляя на ней красные лунки. — А теперь попрошу тебя помолчать. Будешь говорить только тогда, когда я вновь разрешу. Уяснил? Чанёль коротко кивает в ответ. — Мне нравится быть с девственниками, — признаётся Бён, устраиваясь более удобно позади партнёра. — Они такие тугие. Сам процесс подготовки — растягивания их задниц, — волнителен. То, как они реагируют, когда я внутри — такого не ощутишь с опытными Сабами. Что не мог предугадать Чанёль, так это то, что ощутит, как кончик языка Доминанта ткнётся и проскользнет внутрь кольца мышц. Бэкхён усердно вылизывает кольцо мышц, вновь проталкивает кончик языка в сфинктер и невнятно стонет. Чанёль дуреет от влажных, пошлых звуков между своих половинок попы. Он не думал, что это может быть таким странным, непередаваемым, волнительным. Бэкхён сплевывает, увлажняет дырку и проталкивает первый палец, лаская языком кромку входа и ведя им выше к копчику, при этом собирая капельки выступившего пота. Он массирует в руке тугие, уже поджатые от напряжения яйца, перекатывает их в ладони, задевая ногтями кожаные ремешки. Чанёль не сдерживается, сминает пальцами одеяло и, зажав между зубами подушку, утробно стонет. — Тише, тише, — ладонь Бэкхёна успокаивающе гладит трясущуюся спину парня, ощущая насколько напряжены литые мышцы Чанёля. — Не забывай дышать. Дыхание — самый важный фактор, за которым нужно следить, Саб. Я знаю, это приятно. Можешь стонать. Сколько твоей душе угодно. Этот низкий тембр голоса меня заводит. Он вновь целует сфинктер, продолжая растягивать его пальцем. Пока одним. Тянется к прикроватному столику и на ощупь хватает тюбик смазки, при этом что-то падает на пол, но Бёну сейчас целиком и полностью наплевать на это. Пак старается следовать совету, расслабиться и медленно втягивать через нос кислород. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Тело Чанёля кажется Бэкхёну таким отзывчивым, оно реагирует мгновенно на самое незамысловатое прикосновение подушечек пальцев к покрытой красными пятнами шее. Бён вспоминает, как ради спасения от скуки развлекался на прошлой неделе. — Есть такие игрушки, которые стреляют разрядом тока. Завораживающее зрелище — смотреть на Саба, который практически кончает лишь от этих электрических импульсов. Но пока рано, Чанёль, для тебя испытывать подобное. Мы обязательно попробуем, но как-нибудь в другой раз. А сейчас у меня немного иные планы. У меня всегда были на тебя планы. А ты, гадкий мальчишка, никак не понимал моих намёков. Бэкхён с лихвой разоткровенничался перед юношей. Нужно быть полным идиотом, чтобы не понять те намеки, поэтому Пак тут же приподнимает голову, переставая тянуть за уголок подушки. — Намё… — юноша тут же шипит от боли, когда его голову оттягивают назад и заглядывают в глаза. — Я не разрешал тебе открывать рот! — недобро шипит, как ядовитая кобра, Бэкхён, а взгляд Чанёля опускается на проглядывающий между рядами зубов язык, который минутой ранее совершал нечто горячее и пошлое. Похоже, Бёну удаётся отследить, куда именно направлены затуманенные дымкой желания глаза Чанёля. Он колеблется, взгляд прыгает с кончика носа к застывшим в глазах Саба слезам. Бэкхён отмирает, когда одна солёная дорожка скользит вниз по виску к мочке уха, слизывает её и ведёт губами ниже, пока наконец его губы не накрывают чужой рот. Он целует его медленно, чувственно, недостаточно жёстко, едва касаясь языком. Чанёль замычал бы и кончил, если бы не кожаное кольцо. Его яйца готовы взорваться. Когда же кончится эта пытка?! Пак как-то отчаянно и голодно отвечает на поцелуи. Руки Бэкхёна хватаются за собственный пояс и спускают вниз до колен брюки. Он сильно возбуждён. Его член давно уже чертовски твёрд от одного вида распластанного и стонущего под ним Чанёля. Бляшка звенит, опускаясь вместе с плотной тканью штанов на постель. Бён трется плотью о расщелину между ягодицами Саба, рычит в губы, буквально насилуя языком рот Пака. Кровь Чанёля вскипает, он тонет в темной бездне. Парень, того не желая, прикусывает губу Бэкхёна и ощущает металлический привкус крови, когда чувствует, как в него толкается сразу два пальца, раздвигаясь и растягивая тем самым вход. — Терпи, — Бэкхён ощущает, как жадно его длинные худощавые пальцы всасывает пульсирующая дырка. Пальцев уже не хватает для разрядки. Требуется нечто побольше, то, что периодически шлепало Саба по бедру, оставляя холодный влажный след от предъэякулята. — Н-н, — издает жалостливый скулеж Чанёль. Он точно умрёт, так и не кончив. Чёртово кольцо. Блядский Бэкхён, на которого он так зол, что готов прямо сейчас покончить с этой игрой в Доминанта и Саба, сдернуть с себя мешающее получить долгожданный оргазм приспособление и самому трахнуть эту симпатичную попку, на которую он дрочил одинокими ночами в общежитии. Чанёля подбрасывает на постели, когда перед глазами заплясали звёздочки от первого прикосновения кончиков пальцев к простате. Он вновь издаёт полувсхлип-полустон, и именно в этот момент Бэкхён переворачивает его и толкает в грудь, чтобы тот упал взмокшей спиной на простынь. Доминанту необходимо видеть то, как кончит его партнёр. Бён предплечьем перехватывает обе длинные ноги Пака, отчего тот отрывает свой зад от кровати. Бэкхён ухмыляется и облизывает головку, кружа языком по уздечке и ныряя кончиком под полоску кожи кольца на эрегированном члене. Вновь в сознании Чанёля возникает стоп-слово, но он сжимает кулаки и смыкает глаза, потому что Бэкхён, смотрящий на него в упор, — зрелище не для слабонервных или людей с больным сердцем. Тот вновь целует Чанёля. В этот раз более развязно, тягуче, но также глубоко и до чёртиков опьяняюще, делясь с Сабом его же вкусом. Он тянет кулак Пака и тычется головкой вовнутрь. Чанёль умный мальчик и соображает, что от него требуют, поэтому обхватывает пальцами эрекцию и тут же двигает рукой в беглом ритме, за что получает поощрение: Бэкхён лишает его кольца, туго сжимает плоть в своей ладони и быстро дрочит, разрешая наконец кончить, а другой продолжает давить на железу. Чанёль запрокидывает голову и громко кричит, до першения в горле, когда ему в голову ударяет сокрушительный и лишающий чувства пространства оргазм. Хотя сил нет, парень продолжает доводить Бэкхёна до финиша. Бён помогает ему, кладет свои пальцы на чужие, крепче давит на пах, чтобы плоть вновь оказалась в плотных жарких тисках, сипит и рвано дышит, скороговоркой раз за разом произнося имя партнёра. Вскоре к пятнам семени на блестящей от пота груди и животе добавляются новые белесые струйки. Пак пытается отдышаться, пыхтя в шею Доминанта. Он нехотя поднимается, когда его тянут за руки с постели. Бэкхён приказывает отмыть себя и освободить мочевой пузырь. Чанёль, будто в бреду, следует в нужном направлении. Под прохладным душем он немного приходит в себя. Его тело уже болит, мышцы ноют, анус пульсирует, и губы совсем не чувствуются, вспухшие от поцелуев и пытки зубами. Бэкхён встречает его у самых дверей в ванную, когда обёрнутый в одно полотенце вокруг бёдер Чанёль тянется к ручке. Бён цокает и распахивает махровое полотенце, что тут же оказывается отброшенным на узкую, компактную сушилку. — Оно тебе не понадобится, что не скажешь о нём, — Бэкхён надевает на парня вновь эрекционное кольцо, после чего берет парня за шею и властно ведёт в комнату, опрокидывая на кровать. Чанёль охает и поджимает губы от столь грубого обращения. Пыхтит и сдувает со лба прилипшую чёлку. Бэкхён же подходит к шкафу и бросает на кровать нечто красного цвета. — Ты не забудешь этот опыт никогда, мой Пак Чанёль, мой Саб, — хмыкает Бэкхён, наклоняясь и сгребая в кулак мягкие, мокрые волосы юноши, и в его взгляде гуляют маленькие чертята. Пак не мог и подумать, что этот миловидный парень, который вовсе не казался старше его на пять лет, способен оказаться подобным Демоном. Демоном похоти. Чанёль вновь стонет, принимая правила новой игры, и разрешает надеть Бэкхёну на себя кожаные наручники.***
Чанёль хрипло дышит, боится пошевелиться, иначе вновь ощутит болезненное наслаждение. Разрядка невозможна с этими проклятыми ремнями на члене и мошонке. Вскоре щелкает замок входной двери. Бэкхён возвращается, присаживается на постель и ведёт взглядом по привязанной к спинке кровати верёвке вниз, к обхваченным кожаными наручниками запястьям. Лоб Чанёля мокрый от пота, у переносицы залегла подрагивающая складка, брови изогнуты ломаной дугой. Бэкхён уверен, что спрятанные под маской глаза влажные и красные, как щёки и шея с подрагивающим кадыком. Лежащий на кровати парень сипло дышит. Бёдра дрожат, подаваясь вперёд, и колени слегка согнуты. Небольшая пробка доставляет весьма немало хлопот. Бэкхён кладёт большой палец на припухшие от кусания губы и заставляет приоткрыть рот, надавливая на подбородок. Он орошает его долгожданной водой. Не из стакана, а делится ей. Изо рта в рот. И подмечает, как жадно глотает её Саб, тихо скуля. Небольшая награда за послушание. При очередном глотке Чанёль вздрагивает, вода попадает в нос. Он кашляет и прикусывает до крови губу — каплевидный предмет скользит в нём. Пака покидает на мгновение лишь самая широкая его часть, но потом вновь парень оказывается целиком заполнен пробкой. Бэкхён медленно заставляет его стянутый кольцом член встать по стойке смирно и блестеть на кончике смазкой. Он хмыкает и выдёргивает пластмассовую игрушку из юноши целиком. Пак воет, проглатывая стоны. Но Бэкхёну мало видеть его таким ведомым и отзывчивым. Вновь слышится звук открывающегося тюбика лубриканта. Нечто касается щеки Чанёля, круглое, твёрдое. Давит на покрытую румянцем кожу, ползёт к губам. Бэкхён приказывает Паку разжать зубы и на язык ложится шарик. Обхватив его губами, Пак понимает, что это анальная игрушка из цепочки шариков разных размеров. Самый большой сейчас перекатывается у него на языке. Бэкхён проталкивает в любовника смазанные пальцы, крутит ими и давит специально на простату, мучая сладкой пыткой Чанёля. Тот готов взорваться, если бы не тонкие ремешки, сжимающие его мошонку и основание плоти. Пальцы поспешно выскальзывают из него. Чанёль сглатывает вязкую слюну. На его бедре оказывается ладонь Доминанта, которая прихватывает бок и переворачивает парня на живот. Пак прикусывает ребро ладони, ощутив, как в него проскальзывает ранее находившийся во рту первый, самый большой по диаметру шарик. Анус заглатывает его и сморщивается вокруг нити, соединяющей два шарика игрушки. Бэкхён крутит анальную цепочку и погружает в Чанёля ещё два шарика. Бэкхён намеренно сначала запихивает большие по размеру шарики, чтобы после их труднее можно было вытолкнуть. О да, он уже придумал, как именно они спустя минуты окажутся на свободе, не сдавленные эластичными стенками заднего прохода. Зубы Пака вонзаются в кожу руки, на спине выступают капельки пота, скатываясь в ложбинку чуть выше копчика. Второй и третий шарики давят на простату, отчего тот вздрагивает, поджимает до побеления пальцы на руках и ногах и прижимает колени к животу. Член ноет и болит, но кожаные ремни стягивают канал и не дают семени извергнуться на мокрые простыни. Четвёртый шарик. Бэкхён рыкает и шлепает Саба по заднице, ещё раз, чтобы дырка сильнее сомкнулась вокруг нити. — Хочешь избавиться от них? — лихорадочный кивок в ответ. — Тогда давай, поднатужься. Сделай это сам. Чанёль открывает рот, чтобы возразить, но слышится звук очередного шлепка — ладонь Бэкхёна отпечатывается на левой ягодице Саба. Чанёлю стыдно, но он не смеет ослушаться, понимая, что тогда всё закончится, что он лишится самого сильного оргазма в своей жизни. Он тужится, и красные стенки первого шарика показываются в раскрытой розовой дырочке. Шарик за шариком выталкиваются под напряжением мышц сфинктера из Чанёля. С грязным, влажным чпоканьем самый последний и большой шарик выскальзывает наружу. — Срань господня, Чанёль, ты бы себя видел, — глаза у Бэкхёна светятся и ошалевше шарят по покрасневшей коже бёдер, стянутому полосками кожи члену и мошонке и по растянутому анусу. Он способен даже разглядеть розовые внутренние стенки заднего прохода. Чанёль так растянут. Давно готов, чтобы принять его. Бэкхён заталкивает пальцами обратно прозрачную смазку. Его слух ласкает чавкающий звук. Бён чуть не запаздывает сжать мошонку, чтобы Саб не кончил раньше времени, когда увлекается игрой с железой Пака. Бэкхён достаёт анальный сиреневый дилдо и, пройдясь по нему измазанной в смазке рукой, проталкивает игрушку в Пака. К ней прилагается пульт управления с разной силой вибрации. Он нажимает на кнопку, включая резиновый член, и с упоением слушает, как скулит Чанёль. Из-за того, что парень слишком расслаблен, игрушка поспешно выскальзывает, поэтому Бэкхён рыкает в приказной форме, чтобы Пак сжался, когда вибрирующий уже на второй скорости член оказывается целиком в нём. Пока Чанёль стонет, опрокидывается на бок и закидывает назад голову, демонстрируя свой розовый язычок, идеальные белоснежные зубы и гуляющий кадык, Бэкхён скидывает с себя одежду. Его пальцы трясутся от нетерпения, расстегивая пуговицы сначала пиджака, потом рубашки и, наконец, пуговицу на брюках, а взгляд блуждает от окольцованного ремешками члена Саба к сиреневому кончику анальной игрушки. Сколько всего Бэкхён хотел бы перепробовать! Но собственный член стоит колом и уже истекает смазкой. Хочется скорее засадить этому послушному мальчику, который так доверительно позволил делать с собой всё, что заблагорассудится Бэкхёну. Какой же он покорный! Бэкхён бы никогда не подумал такого ранее, когда дразнил его, мимолетно прикасаясь пальцами или задерживая свой взгляд на лице Чанёля. Он был создан, чтобы быть ведомым. Странная, но гремучая смесь: крепкое, накачанное тело, доводящий до мурашек бас, ростом выше почти на голову. Но при этом не побоялся стать Сабмиссивом Бэкхёна, которому доставались в партнёры лишь тонкие, нескладные парни, выглядевшие больше как подростки, чем на свои года. — А теперь ты можешь кричать так громко, как того сам пожелаешь. Я разрешаю, — Бэкхён входит резко, сразу до упора, и протяжно стонет. Два дня он мучил Чанёля, который кончил лишь единожды в первую ночь. В то время сам Бэкхён дрочил и в туалете адвокатской конторы, и внизу, в холле гостиницы, представляя, как Пак туго сожмёт его, вспоминая пальцы в узкой заднице парня. Но в реальности оказалось всё офигительнее десятикратно, нежели в его фантазиях. Поэтому Бёну приходится пережать собственный член у основания, чтобы не кончить после первого же толчка. Чанёль больше не считает Бэкхёна миниатюрным и хрупким, когда ощущает растягивающий его нутро пульсирующий член, от которого исходил неимоверный жар. — Догадываешься, почему я всегда выбираю именно этот номер? — Бён закидывает одну ногу Чанёля себе на плечо и продолжает двигаться в более размеренном, дразнящем ритме. — Не только потому, что здесь можно найти всё для Доминанта и Сабмиссива. Это единственный номер в отеле со звуконепроницаемыми стенами. Ты можешь кричать, сколько угодно, стонать, звать на помощь, но никто тебя не услышит. Чанёль перекидывает связанные руки за спину Бэкхёна и трётся носом о покрасневший кончик чужого. — Я не хочу, — мотает он лохматой головой, и Бён застывает на месте, стискивая пальцами скользкие бёдра Саба. — Чего? Всего этого? Я могу остановиться. Скажи стоп-слово и… — Нет. Прошу, не останавливайся! — Чанёль подаётся вперед и трётся твердыми сосками о грудь партнёра, прижимая свой сдавленный эрекционным кольцом член к животу Бёна. — Я не хочу никого звать на помощь, Господин. Прошу, заполни меня до отказа! Бэкхён-а! Бэкхён поражён, он, мать вашу, шокирован от того, что Чанёль просто взял и отдался, выплеснул весь сгусток своих сильных эмоций и сексуальности на него. Какой Доминант сможет устоять перед таким? Вот и Бэкхён не смог. Он набрасывается на Пака с поцелуями, обнимая обеими руками лицо и покрывая его легкими чмоками. Чанёль вновь ощущает прилипшую к спине простынь и твердый матрас. Ему тяжело дышать из-за разлегшегося на нем тела Бёна. — Мальчик, милый, хороший, идеально послушный Ёль-и, — шепчет Бэкхён и, блять, отчего-то глаза щиплет от слёз. Потому что никто никогда не был с ним столь обнаженным не только телом, но и душой. Глаза Чанёля закрыты, рот приоткрыт, а тонкая струйка слюны свисает с подбородка, и её слизывает Бэкхён, хотя не должен. Бён видит лишь белок глаз своего партнёра. Тот явно пребывает где-то на рубеже двух состояний: неописуемого кайфа и страха того, что может быть настолько хорошо от добровольной покорности. Чанёль должен был презентоваться как Доминант, но стал Сабом. От одной мысли, что кто-то сможет вот так же, как и он, испробовать свои техники на Паке, таранить своей плотью узкий зад, Бэкхён звереет и вколачивается более яростно в парня под собой. Наконец-то Бён освобождает почти багровый от желания кончить член Чанёля. Чанёля ведёт, он словно под дозой, и ему мало: глаза закатываются, рот приоткрыт, крылья носа раздуваются под сбивчивый ритм, тело содрогается, как у эпилептика. Его просто трясёт от предстоящей разрядки. — Знаешь, Пак Чанёль, — продолжает нашептывать на ухо парню Бэкхён, — я никогда никому из Сабов не дарил своё кольцо. Мой Сабмиссив должен быть особенным. Так я решил, когда в девятнадцать впервые переспал с парнем-Сабом. Именно эти слова отбрасывают приближающийся оргазм, ибо больно, что этим особенным он не станет для Бэкхёна. Доминант слишком красивый, чувственный, умеющий дарить наслаждение, а ещё его сердце мягкое, теплое, приятное, как бордовый бархат, под цвет его костюма, хотя Бён это всеми силами пытается скрыть, спрятать за жесткой оболочкой Дома. — Чанёль, ты — особенный, — именно это слышит последним Пак, когда уже не может сдерживаться, выстреливая густой спермой, после чего вновь его веки тяжелеют, и он впадает в беспамятство. — Спокойной ночи, мой хороший, — Бэкхён с лёгкой улыбкой, которую прячет ото всех последние годы, целует парня в лоб, выходит из него и, передёрнув свой член пару раз, кончает следом. Бён косится на часы. Какая жалость, что утро пятницы настало столь внезапно. Впервые он жалеет, что ему придётся покинуть любовника спящим. Бэкхён вновь касается щетинистой щеки Чанёля губами. Даже колкая от нелюбимых волос на теле кожа приятна ему. Потому что это именно Чанёль, а не кто-нибудь другой. Он сможет принять Пака любым. Они и так странная пара. Но странности и Бэкхён — практически синонимы. Молодой человек старается не шуметь, когда натягивает на себя аккуратно сложенный на стуле костюм. Ни одной новой складочки. Что не скажешь о кучке вещей Чанёля, валяющихся рядом с ножками стула. Бён не может их оставить вот так неряшливо разбросанными, чтобы мозолить ему глаза, поэтому они оказываются заботливо сложенными на спинке стула. Затем Бэкхён бросает взгляд на прикрытого тонким одеялом юношу, чья грудь размеренно вздымается, пока тот спит, тихо шепчет напоследок слова прощания. Прихватив с собой ботинки, он на цыпочках выходит за дверь, решив обуться в коридоре.***
Когда Чанёль приходит в себя в очередной раз, то обнаруживает холодную пустоту рядом — вторая половина кровати заправлена, а подушка взбита, торча двумя ушками вверх. Парень старается перевернуться на бок и тут же мычит — болит всё, даже веки, которые никак не изъявляют желания подняться целиком. Чанёль чувствует себя использованным и старается проглотить горечь обиды. Но на что Чанёль надеялся?.. Он сам согласился именно на такие условия. Ему незачем быть недовольным. Это был шикарный опыт. Наконец, рука после долгих мучений, сопровождающихся стонами боли, нащупывает на тумбочке мобильный телефон. Щурясь, юноша смотрит на время и на день недели — он совершенно потерялся во времени, пока его тело находилось во власти Доминанта. Рот приоткрывается в беззвучном «о» — Чанёль не может поверить, что пробыл в номере три дня! Немного повалявшись и собрав мысли в кучку, юноша медленно собирается. Через пятнадцать минут начнется уборка номеров. Нужно успеть скрыть следы своего распутства — синяки и засосы, которыми он усыпан практически с головы до больших пальцев ног. Практически все его вещи заботливо сложенными висели на стуле. Кроме пиджака, который обнаруживается возле торшера, рядом с письменным столом. Когда Чанёль поднял пиджак, то что-то брякнуло о линолеум и укатилось под диван. Нагибаться Паку крайне сложно, но в раскоряку, кряхтя и бурча себе под нос слова проклятия в адрес кинувшего его Бэкхёна, Чанёлю наконец удаётся вытащить из-под кресла золотое кольцо. Пак, удивленно приподняв брови, крутит незнакомое украшение перед лицом: такое же как и у Бэкхёна, но всё-таки это было другое кольцо. Тут он замечает гравировку на задней стороне. «Чанёль — собственность Б. Бэкхёна». Чанёль не может сдержать своего смеха, шлепается задницей на кровать и тут же охает от боли, но совершенно не обращает на неё внимание. Высокий, сильный, мужественный парень готов разрыдаться, как кисейная барышня, из-за нового подарка. Похоже, Чанёль нашёл свой Дом, а точнее два: своё место в жизни и своего Доминанта, такого же необычного, как и его Саб, который вовсе и не хотел им становиться, но порой влюблённость способна толкать людей на сумасшедшие поступки. Да, Пак признался себе ещё тогда, полтора года назад, что влюбился. И он сделает всё ради того, чтобы Бэкхён ответил ему взаимностью. Ведь он уже для него особенный. Таким Чанёль всегда его считал и считает до сих пор, и это вряд ли изменится. Пак уверен, даже если этот Доминант не встретил со своим Сабмиссивом утро, это была далеко не последняя встреча тихони Чанёля со знающим себе цену адвокатом точно самого Дьявола — Бён Бэкхёном.