Библиотекарь

Учеба давалась тяжело, а привыкать к собственной беспомощности было ещё тяжелее. Бесконечные переходы по коридорам и лестницам, исчезающие прямо под ногами ступеньки, на которые просто невозможно успеть отреагировать в моём состоянии, да ещё и людская толпа, в которой я постоянно на кого-нибудь натыкался. Виктория старалась, как могла, но справиться со всем было попросту невозможно. А всё потому, что задуманные варианты преодоления ограничений моего кустарного артефакта с треском провалились. Я-то рассчитывал поработать с чувствительностью восприятия, но полная каша перед взором оставалась таковой же, невзирая на то, тусклая она или яркая. Определённо, нужен был новый подход, например, какой-то ограничитель дальности, да только ничего толкового пока не выходило. Но пока ещё держался, пусть и на чистом упрямстве, осознавая, что выход наверняка есть, просто я не могу найти. Иначе можно было бы смело плюнуть на всё и организовать себе отчисление, забыв о собственных доводах. Проблемы были и в другом плане. Виктория рассказала мне, что вызвало у неё такое напряжение, во время визита к директору. С её слов выходило, что в голове были странные ощущение, словно лёгкая щекотка — верный признак лёгких ментальных воздействий. Скорее всего, Дамблдор заглядывал в её память, используя озвучиваемые вслух вопросы как наводку. К счастью, даже несмотря на нашу тесную связь с Викторией и полное к ней доверие, я так и не рассказал ей всю свою историю. Интегра запретила. Ранее я не понимал почему, но вот теперь в этом появился смысл. Похоже леди не только знает о возможностях магов, но и предполагала что-то подобное. Но почему тогда не предупредила? В любом случае были необходимы способы защиты от таких сюрпризов, которые я тут же начал искать в библиотеке. И, как ни странно, нашел довольно быстро. Только вот для усвоения защитной техники, окклюменции, требовался учитель, взять которого было негде. А ведь ещё леди Интегра в своё время непрозрачно намекала мне, что найти достаточно квалифицированного кадра для их организации будет крайне сложно. Маги чурались иметь дела с маглами в целом, а с Хэллсингом и подавно, а значит если кто-то и согласиться с ними работать, то это будет человек близкий к категории отбросов магического общества, что нам, по понятным причинам, не подходило. А через несколько дней директор ещё раз вызывал нас к себе. Расспрашивал об учебе, и нравиться ли нам в замке. Но мы по-прежнему вели себя с ним крайне осторожно, и Дамблдор быстро свернул беседу. После чего, на следующий день, профессор Снейп передал мне, что нахождение опекуна во время учебного процесса уставом не предусмотрено и отныне Виктории придётся дожидаться меня за дверьми учебного класса. Можно было придумать тысячу причин такого поворота, но слишком уж всё смахивало на маленькую месть недовольного директора. С учебой первое фиаско случилось на трансфигурации у профессора МакГонагалл. Я сходу ответил на заданные мне вопросы, когда профессор проверяла уровень подготовки первокурсников, и даже заработал пару балов, хоть и не понимал их ценности. А вот на практике всё оказалось ужасно. Как можно превратить спичку в иголку, если и то и другое последний раз полноценно видел три года назад? Причем я понимал, что даже с тем ограниченным зрением, которым я пользовался раньше, ничего не получится. Ведь в «моём мире» отсутствовали такие понятия как текстура материала или блеск металла, а трансфигурация по большей части строилась на воображении. В итоге, я целый месяц убил на простейшее превращение спички в иголку, пришлось очень долго «запоминать» объекты тактильно. С зельеварением было не лучше, особенно без помощи Сэрас — тут требовалось не только тщательно следовать рецепту и не терять концентрацию, но и следить за изменениями зелья в процессе. Да и вообще, по сути для меня курс сводился к теории. К счастью, профессор тоже это понимал, а потому обычно ставил меня в пару к гриффиндорке Грейнджер, которая особо в помощи не нуждалась. На этих занятиях удивляло меня поведение Снейпа, поскольку зелья проходили совместно с Гриффиндором, тот раз за разом бросался на Поттера как бык на красную тряпку. В остальное время он казался вполне нормальным мужиком, немного резковатым, но ничего критичного. Что ему такого мог сделать первокурсник для такой реакции, я даже представить не мог. ЗОТИ для меня было «профильным» предметом, но местный преподаватель был абсолютно некомпетентен и курс, по сути, представлял из себя сплошную «воду», поскольку даже полноценной теорией эти детские основы я назвать не мог. Впрочем, даже там постепенно проскальзывали полезные вещи, которые я старательно запоминал. Практикой же приходилось заниматься самостоятельно — выполнить заклинания получалось неплохо, но как ни крути внутри школы эти навыки были неприменимы. Но последнее меня ни капли не смущало, в конце концов, учился я не ради оценок. А от уроков полёта я был благополучно освобождён… после того как очнулся в больничном крыле. Я не знаю, чем руководствовалась профессор Хуч, но говорят, что после этого урока она старается держаться подальше от меня, хотя скорее от Сэрас. Зато сам факт попадания в цепкие руки мадам Помфри был не так уж и плох. Пожилая медсестра быстро обработала заработанные ссадины и ушибы, после чего заинтересовалась моей… проблемой. Я конечно давно знал, что магия может вылечить очень многое, но вот только рана должна быть «свежей», а я о мире магии узнал слишком поздно. Да и не было в те времена у меня финансовых возможностей воспользоваться услугами профессионального мага-медика. Собственно, у меня их и сейчас не было, разве что выступать в качестве просителя, что мне категорически не нравилось. И тем не менее, робкая надежда на чудо всё же возникла. — Как вы заработали такую рану, мистер Эванс? — спросив это, медик начала нашептывать заклинания, видимо диагностируя повреждения. — Это было довольно давно… какая-то кислота… — вспоминать подробности совершенно не хотелось. И, похоже, мадам Помфри уловила моё настроение, так как не стала пытаться выяснить детали. — Ране около трёх лет, глазные яблоки удалены… Ох уж эти маглы, всё бы им резать. Если бы не это, то можно я могла попытаться хотя бы частично восстановить зрение. По крайней мере, специалисты из Мунго точно смогли это сделать. — Это было необходимо, в противном случае, по словам доктора Робертса, я бы умер от воспаления. — Тоже верно, — тяжело вздохнула пожилая женщина, — ну, я хотя бы могу сократить зону шрамов. Около минуты медсестра суетилась вокруг меня, произнося одно заклинание за другим. Странно, но я при этом вообще ничего необычного не ощущал. — Очень странно… Шрамы совершенно не поддаются. Так бывает с последствиями проклятий или травмами, полученными от магических существ, но я не чувствую в них ни капли магии. Что же, я был не удивлён. Мы догадывались, кто посетил мой дом в тот день, а эти люди прекрасно знали о существовании магов, более того, во многом их средства были направлены на борьбу с ними. Образовавшееся окно, как и всё свободное время, кроме часа перед началом занятий, я проводил в библиотеке. Бедная Виктория наверно прокляла тот день, когда приняла моё предложение, ведь читать вслух постоянно приходилось ей. Утренний же час был посвящён поддержке физической формы. Страшно было представить, что со мной сделает Фергюсон, если я похерю весь год тренировок. Ну, а отношения с однокурсниками закономерно не складывались — мне сейчас было не до общения. Если первую неделю ко мне приставали как к некой экзотике, то потом я примелькался, и от меня отстали. А собственный факультет и вовсе игнорировал меня полным составом. Да и в целом тем для общения с остальными у меня почти не было — квиддич меня не интересовал, обывательские интересы магов тоже. К тому же однокурсников я воспринимал как совсем уж детей — сказался пережитый опыт предков, да ещё и обитание с особняке Хэллсинга, где меня окружали одни взрослые, давало о себе знать. В основном общение сводилось к переброске дежурных фразами с Грейнджер в библиотеке и совместный досуг с Викторией, но с ней говорить было особо не о чем, поскольку мы прекрасно понимали друг друга с полуслова. Из-за всего этого я чувствовал, что начинаю погружаться в депрессию. Только вот понимание этого мне ничем не помогало, скорее наоборот усугубляло. Мне вновь начали сниться кошмары про ту ужасную ночь, чего не случалось уже почти год. Из-за этого приходилось просить зелья сна без сновидений у сердобольной мадам Помфри. Очень хотелось оказаться подальше от Хогвартса, но я по-прежнему отказывался сдаваться. Единственной отдушиной были уроки чар, на которых неунывающий профессор Флитвик мог расшевелить даже меня. И, пожалуй, это был единственный предмет, на котором у меня всё получалось. Переломный момент наступил первого ноября. Я настолько погрузился в свои переживания и школьную рутину, что только на следующий день узнал о тролле. Оказывается, в Хэллоуин по замку шлялась здоровенная образина, которую не иначе как чудом победил… Гарри Поттер. Как у затюканного мальчишки такое получилось я представлял слабо. Даже я со всеми своими знаниями и какой-никакой подготовкой вряд ли бы справился. Разумеется, если рассматривать вариант без полной слепоты, поскольку альтернатива совершенно безнадёжна. В общем, от этого дела откровенно попахивало — в замке творится не пойми что, а я сижу и предаюсь жалости к самому себе. За целых два месяца я не узнал ничего полезного о ситуации с Поттером, да и вообще не узнал ровным счётом ничего полезного, к тому же едва ли не забросил попытки решить проблему со зрением. Ну вот кто, КТО мешал мне спросить совета у профессионалов?! При этом ещё и учусь весьма посредственно. В момент осознания этих фактов захотелось пойти и побиться головой об ближайшую стену. В тот же день после занятий я стоял около кабинета профессора Флитвика.  — Проходите, мистер Эванс, мисс Сэрас, — профессор казалось ни капли не удивлён вечернему визиту.  — Здравствуйте профессор, я хотел получить у вас пару советов, как у мастера чар.  — Внимательно слушаю, — подбодрил меня профессор.  — Я читал о заклинаниях, переводящих текст, — задал я первый из заготовленных вопросов, — но нигде не могу найти описание подобных чар.  — О, это весьма интересная и сложная тема, мистер Эванс. В библиотеке Хогвартса подобной информации просто нет, так что не удивительно, что вы ничего не смогли отыскать. Вы знакомы с магловской вычислительной техникой? — От профессора явно не укрылось наше крайнее удивление, и он весело рассмеялся, но я всё же нашел силы кивнуть. — Не вы первый пали жертвой стереотипов мистер Эванс, не вы первый. Не стоит думать, что маги настолько замшелые ретрограды. Маглы развиваются столь стремительно, что более долгоживущие маги просто не успевают за ними в бытовых мелочах. Пока у нас отойдёт одно направление, скажем, в музыке или в стиле одежды у них меняется десяток. Но это не значит, что мы игнорируем столь опасные для нас направления как стремительно развитие оружейной сферы или спутники. Но мы сбились с темы. Профессор сделал передышку, видимо собираясь с мыслями.  — Заклинания перевода достаточно индивидуальны, поэтому их нет в общем доступе. Если просто поменять символы, то получиться малопонятный набор слов. Для полного перевода волшебник должен либо в совершенстве знать оба языка, либо составить нечто, сродни нейронной сети, и, используя заклинание раз за разом, постепенно получить внятные предложения. Если хотите, я дам вам почитать литературу по созданию таких сложных магических конструкций, хотя и сомневаюсь, что первокурсник сможет её понять. Хотя да, вы ведь со своим опекуном… Честно говоря, я откровенно подвис. В себя пришел только через пару минут. Всё это время Флитвик откровенно веселился. Похоже, он любил завести собеседника в ступор.  — Мне достаточно посимвольного перевода, профессор. У маглов для незрячих есть способ чтения, именуемый шрифтом или шифром Брайля. Суть которого в том, что человек воспринимает буквы не зрительно, а тактильно.  — В таком случае символы должны быть объёмными? — я кивнул на вопрос профессора, — тогда стандартное заклинание не подойдёт. Принесите мне таблицу сопоставления алфавита с этими символами, и я подумаю, что можно сделать. И, кажется, вы хотели узнать что-то ещё?  — До приезда в Хогвартс я имел пусть и весьма ограниченный, но способ видеть. С помощью этого, — я протянул профессору старую повязку, — но замок стоит на слишком мощном источнике, для меня становится ярко настолько, что разобрать хоть что-нибудь невозможно и сразу жутко начинает болеть голова. Я пытался сделать восприятие менее мощным, но в итоге всё равно получалась неразборчивая каша — слишком уж много всего наслаивается друг на друга. Несколько минут профессор задумчиво изучал повязку и, как мне подсказала Виктория, даже примерил.  — Яркость вполне терпима, но разобрать что-либо действительно проблематично. Хотя, наверное, у вас чувствительность в разы выше, раз один из ключевых органов чувств вам недоступен. Занятный артефакт, мистер Эванс, вы сделали его сами? — дождавшись моего кивка, профессор продолжил. — Это не моя специализация, возможно профессор Вектор или профессор Бэбблинг смогут помочь… Нет, вряд ли, слишком уж необычное направление. Я бы рекомендовал обратиться к гоблинам, поскольку у меня есть монокль, которые показывает нечто подобное, но куда менее подробно. По крайней мере с близкого расстояния я спокойно могу изучить какой-нибудь артефакт при его помощи и фоновое излучение источника, а также сотен произносимых в этих стенах заклинаний, мне особо мешает.  — Профессор, вы всегда столько времени уделяете ученикам? — несколько обескураженно спросил я, поскольку в одночасье получил фактически все нужные ответы. Флитвик же вновь рассмеялся.  — Разумеется нет, мистер Эванс, вовсе нет. Только тем, кто меня заинтересовал. А вы и сам по себе весьма занятный молодой человек, так ещё и Серая Дама просила вам помогать по возможности, уж не знаю, чем вы её заинтересовали. Поблагодарив профессора, мы заскочили в школьную совятню. Виктория быстро набросала одно письмо господину Рургозу, с просьбой узнать про артефакт, к письму приложили мою старую повязку. А второе в особняк Хэллсингов — нужна была таблица для Флитвика. *** Разобраться со шрифтом Брайля у профессора Флитвика получилось на удивление быстро. Мастерство и профессионализм этого полугоблина поражали — у меня ушло больше недели, чтобы разработанные им чары начали получаться, а он создал их с нуля всего за два дня. Заклинание было в двух вариантах, постоянном, для работы с записями, сделанными на занятиях и временным, для чтения учебников. И это было крайне продуманное решение, поскольку пусть обычные-то учебники и не жалко, но кто знает какие книги со временем мне попадутся. Разумеется, уже одно это сильно облегчало мне жизнь, а потом я чувствовал себя сильно обязанным профессору, но пока ничем отплатить не мог. С гоблинами же напротив дело застопорилось — Рургоз сообщил в письме, что для достижения подобных эффектов ранее они использовали совершенно другой принцип и их артефакторы сейчас с интересом изучают мою поделку. По его мнению, мне следовало приехать в Гринготтс во время рождественских каникул, так как чувствительность артефакта наверняка придется подбирать персонально под меня. Следовательно, приходилось терпеть дальше, но теперь это уже не казалось настолько безнадёжным процессом. А за две недели до рождества случилась довольно странная вещь — Гарри Поттер подошел ко мне в библиотеке. Сначала я подумал, что дело в фамилии, которую он наверняка слышал во время распределения. К тому же со слов Виктории за прошедшие месяцы он явно стал увереннее в себя и набрал немного веса. Если в поезде он выглядел лет на восемь, то сейчас смело можно было дать все девять. Но нет, дело оказалось в другом, к тому же сопровождали его некий Уизли, фамилию которого я слышал неоднократно, но ранее не пересекался, и Грейнджер. Похоже эта девочка, которая по сути была едва ли не единственным первокурсником, с которым я бы контактировал, наконец, разрешила свои проблемы с общением, которые, как я знал, давно её тяготили.  — Александр, мы можем поговорить? — первой заговорила как ни странно Грейнджер. Я кивнул. — Послушай, вы столько времени проводите в библиотеке, может, что-нибудь знаете о человеке по имени Николас Фламель? Если я чего и ожидал услышать, то явно не это. Захотелось постучаться головой о стену, или лучше постучать головой Поттера. Если бы я знал, насколько он долго соображает, то навязал бы более тесное знакомство ещё в поезде. Но ведь нельзя… Неужели за столько времени он не сложил два плюс два? Или он не знал девичью фамилию собственной матери? Я, конечно, понимал, что у него выдалось тяжелое детство, но сейчас то что ему мешало выяснить столь важные для любого сироты вещи?  — Знакомое имя. Кажется, это какой-то великий алхимик… Да точно, он единственный, кто смог создать философский камень, — интересно, зачем им понадобился Фламель, может я опять сильно отстал от школьной жизни? Троица поблагодарила и пошла на выход. Но вот Поттер остановился и как-то нерешительно подошел обратно.  — Александр, у тебя ведь фамилия Эванс? — да, давай Поттер, я верю в тебя, — знаешь, моя мама и тётя до того, как выйти замуж, то же носили фамилию Эванс. Я подумал, может вы родственники?  — Хм… не знаю Гарри, попробую написать в приют, — внутренне ликуя, протянул я, — служба опеки должна была наводить справки о наличии у меня родственников. Если что узнаю, я тебе сообщу. Всё же Гарри сделал то, чего я так ожидал. Теперь я мог в любой момент подойти с этой темой не вызывая подозрений, а узнав, что мы довольно близкая родня, Поттер наверняка захочет познакомиться поближе. Только сначала нужно дождаться встречи с гоблинами, сейчас я всё равно ничего предпринять не способен. Оставалось продержаться не так долго. *** После более чем четырёх месяцев блужданий во тьме, вид когда-то привычных потоков магии вызывал настоящую эйфорию, на фоне которой необходимость сидеть спокойно и ждать пока поезд доберётся до Лондона, даже несколько угнетала. Хотелось начать делать хоть что-то, кроме чтения, самому. Но больше всего меня поражало спокойствие Виктории — за эти месяцы даже меня стала напрягать постоянная опека, хоть я и понимал, что без неё я даже дойти от одного класса до другого просто не смогу. А она взрослый дееспособный человек, со своими интересами и желаниями, но при этом вынуждена постоянно водить меня за руку, читать мне вслух, помогать выработать нужное движение для заклинания и многое-многое другое. И никаких жалоб или раздражения, а его скрыть ей бы от меня не удалось, только тихое сочувствие и поддержка. В который раз я благодарил Господа, за то, что направил меня в ту ночь. На вокзале нас встречал Уолтер, который с неожиданным энтузиазмом стал делиться последними новостями, с его слов количество преступлений по профилю организации пусть и медленно, но росло. Пока ничего опасного, всё в рамках погрешности, но если таковая тенденция продолжится, то значит в Британии творится что-то не то. Так же, по его словам, выходило, что после начала применения щитов потери снизились почти втрое. Раньше потери случались чуть ли не каждую операцию, сейчас же в среднем на три операции приходился один павший, либо травмированный до невозможности возвращения в строй, человек. Это очень радовало, но не только в том плане, что получалось сохранить много жизней. Мне нравилось ощущать свою полезность, хоть это и несколько эгоистично. Под конец Уолтер «обрадовал» меня тем, что сразу по приезду меня ждёт в кабинете сэр Хэллсинг, как обычно одного. И вот, я вновь у того самого кабинета, в котором стоит тот самый стол, за которым сидит та самая Интегра и курит, надеюсь, что не ту же самую сигару. Своеобразный островок стабильности в этом хаотичном мире.  — Садись, Александр, и рассказывай, — и никаких приветствий, Железная леди выше таких мелочей. С другой стороны, уж лучше так, чем Дамблдор который будет долго кружить вокруг темы и в итоге вообще попытается залезть тебе в голову.  — С Поттером познакомился, но сам не навязывался, как вы и советовали, — отрапортовал я, — возможность завязать с ним более тесные отношения на почве родства есть, но я пока ничего не предпринимал.  — Хорошо, с этим спешить не стоит. Что-нибудь разузнал?  — Достоверно нет, но я уверен, что ситуацию с Поттером полностью контролирует директор, тем более что именно он числится опекуном. В школе происходит что-то странное, посещать коридор на третьем этаже запрещено, по словам Дамблдора нарушителя ждёт мучительная смерть. На Хэллоуин по замку разгуливал тролль, я не знаю деталей, но того одолел Поттер с друзьями. Кроме того, насколько я слышал, он стал ловцом в квиддич, это командный спорт магов, хоть участия первокурсников и запрещено, где его попытались убить в первом же матче. Вокруг Гарри постоянно происходят различные события, но каждый раз он легко отделывается. В общем, слишком много происшествий, всё это явно не случайно. Сам же Поттер воспринимает это как должное, Виктория не замечала, что бы он нервничал или что-то подобное.  — Интересно. Что думаешь о директоре?  — Мне он откровенно не нравится. Пару раз приглашал нас в свой кабинет, но при этом напрямую почти ничего не спрашивает. В основном задаёт вопросы про учебу или как понравилось в замке, подружился ли с кем и тому подобное. В общем можно было бы принять за доброго заботливого дедушку, но при первой встрече он спрашивал про организацию, и Виктория почувствовала что-то, по описанию похожее на поверхностную легилименцию. Обучить Сэрас защите от ментального воздействия я не смогу, нужно искать учителя или артефакт.  — Учителя найти не получится, с нами никто работать не станет, боятся — усмехнулась Интегра, — попробуй разузнать про артефакты, раз ты всё равно собираешься на праздниках навестить Гринготтс. О возможных расходах не беспокойся. Если же не получится, то мне придётся задействовать свои связи, чего бы крайне не хотелось. Интегра поднялась и стала мерить комнату шагами, о чем-то размышляя. — Директора ты правильно опасаешься. Этот старик победил Гриндевальда, кто это такой ты знаешь, но сделал это уже под самый конец войны. Почему он медлил неясно. Во время событий войны с Тёмным Лордом лично в бой также не ходил. Точнее, о таковом нет каких-либо записей. Имел множество возможностей стать министром магии Англии, но остался директором школы. Возглавляет Визенгамот. Это только то, что на поверхности. Цели и мотивы Альбуса Дамбдора совершенно неясны, но он очень опытен и крайне опасен. Я бы рекомендовала избегать его внимания, но, к сожалению, это невозможно из-за твоей связи с нами. — И что тогда делать? — задал я закономерный вопрос. — Начинай сближаться с Поттером, но попытайся сделать так, чтобы инициатива исходила от него. Что бы ни планировал директор, но мальчик одна из центральных фигур в его игре, а значит стоит держаться поближе, но при этом стараться не вмешиваться без крайней необходимости. Разве что ситуация повернётся так, что это не будет выглядеть как осознанное вмешательство со стороны. Надеюсь об осторожности напоминать не нужно. На этом всё, можешь идти отдыхать, об оценках спрашивать так и быть не буду, — под конец голос Интегры смягчился, и она улыбнулась. И то ли дело в моём восприятии, толи она прибегает к сему жесту крайне редко, но выглядела эта улыбка довольно криво. *** Рождество встретили довольно обыденно, чисто символичные подарки, в том числе поздравительная открытка из Гринготтса. Небольшая ёлка перед центральным входом в особняк. Но сейчас даже это неплохо поднимало мне настроение, ведь сама по себе возможность полноценно жить целых две недели уже была праздником. Целыми днями я пропадал на полигоне, невзирая на холод. В итоге подхватил насморк и получил нагоняй от Виктории — та хоть и обладала весьма лёгким характером, но при необходимости бывала достаточно строга. А поездка к гоблинам много времени не заняла. В холле нас встретил служащий банка и провёл во всё тот же кабинет. Хотя может я и ошибаюсь, учитывая запутанность внутренних переходов, но по крайней мере для меня он выглядел точно так же. Внутри же нас встретил Рургоз и трое гоблинов весьма специфической наружности, обвешанные всевозможными инструментами и со странными окулярами на голове. Причем светилось всё это так активно, что их можно было смело ставить вместо рождественской ёлки. Как пояснил Рургоз, это были артефакторы. Один из них протянул мне мою старую повязку и попросил примерить. Сразу стало гораздо «темнее» — частички магии, оседающие на поверхностях после неоформленной волны магии, были почти незаметны. Разумных и их артефакты было видно, но если раньше это были разветвлённые каналы магии по всему телу, то теперь я видел только самые крупные из них, да и те плохо. Обычных людей или тех же упырей, я бы наверняка вообще не заметил. Чем-то это походило на мои потуги в школе, но при этом было исполнено на порядок качественнее. Сразу видно отличие мастера от любителя. Даже будь я хоть трижды всеведущ, но чутья и сноровки опытного артефактора у меня нет. Как пояснили гоблины, ранее для изучения магических потоков и работы с артефактами использовались специальные стёкла, изготовленные из редкого минерала, добываемого на большой глубине. Мой же способ позволял делать почти то же самое, но гораздо дешевле, правда были и минусы. Если стёкла позволяли видеть одновременно и физический мир, и потоки магии, то мой способ позволял видеть только последнее. Попытки наложить ту же рунную вязь на прозрачные материалы провалились, попытки сдвинуть артефакт в сторону от глаз также не приносили результатов. Изображение передавалось непосредственно на зрительный нерв, а значит, поступало в мозг, минуя глаза. Этим фактом гоблины и объясняли мою повышенную чувствительность, ведь даже с закрытыми глазами человек продолжает «видеть», только количество поступающей информации сильно снижается. У меня таких «недостатков» не было, поэтому не возникало и дополнительных «помех». Изменив рунный рисунок, гоблины не просто снизили чувствительность моего артефакта, но и нашли способ регулировать дальность «прорисовки» и теперь я, скорее всего, смогу приемлемо ориентироваться в школе. Восторгу моему не было предела. Выполнив свою роль, артефакторы удалились и теперь во весь рост встал вопрос оплаты. Не за бесплатно же они работали. Но тут меня ожидал ещё один сюрприз. — Мистер Эванс, наш народ заинтересован в развитии данного направления и, если вам есть что добавить… — многозначительно произнёс Рургоз. — Это не проблема… если вы обладаете соответствующей суммой денег, — практически слово в слово воспроизвёл я его же реплику. Но старый гоблин не обиделся, скорее даже наоборот. Будучи поверенным рода, любые связанные со мной выгоды автоматически сказывались на его престиже и статусе, поэтому честное и взаимовыгодное сотрудничество было для него куда как приоритетней, чем разовая афера. По крайней мере именно так я понимал его позицию. Таким образом мой счёт пополнился двумя тысячами галеонов в качестве оплаты за уже позаимствованную «технологию». Немалая сумма денег, если учесть, что полный набор принадлежностей для первого курса стоил менее сотни монет, но и ничего выдающегося. С другой стороны, они УЖЕ получили к ней доступ и могли использовать её, не ставя меня в известность, так что этот шаг скорее стоило рассматривать как основу будущего сотрудничества. Правда при этом я не мог не понимать, что, по сути, выдал один из секретов ордена, ведь с помощью этих рун изготовлялись специальные шлемы, позволяющих сражаться с драконами, подземными тварями или прочими созданиями, где возникали сложности с видимостью. Напоследок я узнал про артефакт для защиты сознания. Со слов поверенного выходило, что такие артефакты довольно распространены среди аристократии и стоит поискать в местных лавках. У самих же гоблинов были свои методы, но людям они не подходили. Поиск артефакта откладывать было нельзя и пришлось побродить на холоде, от чего мой насморк мог перерасти во что-то более серьёзное. И в итоге мы его даже нашли, но изящный кулон с нужными свойствами обошелся в целую тысячу монет, что только подтвердило мои выводы насчёт полученной суммы. Правда, за него платила организация, так что мы даже не раздумывали над покупкой. Более того, в той же лавке мы приобрели наручные кобуры для палочек, зачарованные от манящих чар и сквозные зеркала, магический аналог раций, что обошлось ещё в пять сотен, но уже личных. Напоследок я решил заскочить в книжный, хотелось приобрети книги по артефакторике, а то мои знания были слишком уж специфичны. *** Под конец каникул произошел занятный казус. Я решил потренироваться с Викторией в дуэлях, дабы тот нехитрый набор заклинаний, что мы успели разучить, перестал быть мёртвым грузом. Вот только никто из нас не ожидал ТАКИХ последствий — в разгаре боя около нас появилась пара магов и потребовала от меня сдать палочку. — Мистер Эванс, вы исключены из школы чародейства и волшебства Хогвартс за многократное нарушение запрета использовать магию несовершеннолетним и нарушение статута о секретности! Сдайте и вашу палочку и проследуйте с нами в министерство. Честно говоря, я опешил — леди Интегра знала о надзоре, и, по её словам, на территорию поместья он не распространялся. Но прежде чем я успел сориентироваться, на полигон со всех сторон повалили солдаты. Маги быстро оказались в окружении и были полностью деморализованы. Пару раз они дёрнулись, попытавшись что-то сделать, но сразу раздался предупредительный выстрел поверх голов, и они затихли, после чего у них забрали палочки. Похоже, они пытались аппарировать, но не вышло. Я даже не знал, что у Хэллсинга есть такие средства защиты от магов. А через пару минут появился Уолтер и потащил магов вместе со мной к леди Интегре.  — Итак, господа, я глава организации Хэллсинг, Интегра. Чем обязаны столь внезапному визиту?  — Мисс Интегра, из отдела борьбы с неправомерным использованием магии поступило сообщение о многократном нарушении запрета использовать магию несовершеннолетним магом Александром Эвансом в присутствии маглов, — в ходе речи аврора ощущение складывалось такое, словно он вообще не понимал куда попал, а соблюдал вежливость только в виду полной деморализации, — причем использовались, пусть и довольно простые, но боевые заклинания. После чего было решено направить разбираться двух авроров.  — Вы в курсе, что на особняк Хэллсингов ограничения на использование заклинаний не распространяется? — леди явно была раздражена тем, что её оторвали от дел, — а о существовании магов тут знают все, так что нарушение статута о секретности в принципе невозможно Похоже, они не только не знали об этом, но и не знали, что такое Хэллсинг вообще. Интегра тяжело вздохнула.  — Хорошо, я напишу письма начальнику аврората и министру магии, передадите им. Сейчас вам вернут ваши палочки. На этом инцидент был исчерпан. Авроры быстро ретировались, а выволочку мне Интегра решила не устраивать. Самое печальное во всей этой истории было то, что из десяти дуэлей я с треском проиграл все десять. И это при том, что набор заклинаний у нас был полностью идентичный. Виктория совершенно спокойно уклонялась от всех моих атак, даже не используя «протего», единственное известное нам защитное заклинание. При этом атаковала она гораздо быстрее меня. Слово «библиотекарь» начало приобретать очертания приговора, я стал чувствовать себя ходячей энциклопедией, мало пригодной в бою.