Библиотекарь

Из Франции в Англию я возвращался на частном самолёте, внутри которого помимо меня и экипажа были только Андерсон, тот шустрый переговорщик, представившийся как брат Антоний, а так же пара молчаливых мужчин. Последние были одеты во что-то явно гражданское, но скорее всего это были представители всё той же организации. Какая-нибудь дополнительная охрана, на случай если я начну буянить. Паладина-то к такому дело в воздухе лучше не привлекать, иначе всех пассажиров потом придётся отскребать от земли или выуживать из пролива. Будь у меня выбор, я бы предпочел совсем иную компанию, поскольку ни на мгновение не забывал о сути неожиданных помощников. Но всё же чувствовал я себя достаточно уверенно: куда-то везти меня, чтобы банально грохнуть никто бы не стал, это сделали бы на месте, к тому же пока меня доставляли на воздушное судно, произошло кое-что важное. Я почувствовал, что Ника совсем рядом, а значит, где-то поблизости была и Мари. Само собой я попытался передать фамильяру свою версию происходящего, а так же приказ следовать за мной, но ничего не предпринимать, и теперь рассчитывал, что в случае необходимости у меня будет резервный вариант. Правда, существовала определённая вероятность того, что Кассель не сможет правильно понять грифончика. Фамильяр-то красноречием не блещет. И в этом случае могло случиться всё, что угодно. Вплоть до попытки вызволить меня своими силами. А учитывая наличие Андерсона, успех подобной акции ставился под большое сомнение. Хотя я всё же надеялся, что до таких крайностей не дойдёт. Безусловно, ситуация складывалась странная, но таковым эпитетом можно было именовать все события с момента исчезновения Дамблдора. Эх… а ведь тогда казалось, что вот-вот всё закончится… Но мечтать о несбыточном бесполезно, особенно когда хватает действительно насущных тем для размышления. Да и оставлять меня в покое не торопились. Едва самолёт взлетел, как брат Антоний перебрался на свободное место напротив меня. И само собой сделал это не от того, что оттуда вид был лучше. — Мистер Эванс, скажите, каким вы видите будущее нашего мира? — слегка наклонившись в мою сторону, негромко, словно опасаясь потревожить остальных. Ну или непосредственно паладина, с которым у переговорщика, похоже, были не самые тёплые взаимоотношения. — Мрачным, — буркнул я, не имея особого желания вести пространные беседы. Я мог бы вообще промолчать, но, в конце концов, перелёт займёт не меньше часа и это время нужно как-то коротать. — Нет, я имею ввиду более приземлённые понятия, — мой незваный собеседник явно не собирался отступать, — мы с вами живём в эпоху перемен, когда человечество стоит на распутье. Итоги разворачивающегося в Великобритании противостояние неизбежно коснуться всего мира, и кто знает, какими они будут. Быть может, всё вернётся на круги своя, а может маги восстановят своё влияние до уровня, предшествующего возвышению Гриндевальда. Или ровно наоборот. — Вы, надо полагать, мечтаете о последнем варианте? — хмыкнул я, хотя тема, определённо, не могла меня не заинтересовать. — К чему этот сарказм, Александр? — Антония мой ответ совершенно не смутил, — магия опасна, очень опасна. Или, если вы из тех кто сравнивает её с оружием, которое само по себе не несёт зла, опасно нынешнее безалаберное к ней отношение. Вы ведь не захотели бы, чтобы доступ к ядерному арсеналу имелся у каждого обывателя, верно? Нет, он находится под строгим контролем. Так же надлежит поступить и с магией. Это не вопрос морали или религии — это вопрос выживания. — Предлагаете посадить всех магов под замок? А может сразу истребить? — По-своему заманчивый вариант, но не решающий проблему, ведь маглорождённые будут появляться и дальше, — переговорщик вновь спокойно отреагировал на мою отповедь, — а если опираться на одну занятную теорию, то после истребления основной массы магов, маглорождённых станет только больше. Природа не терпит пустоты. Нет, тут поможет только жесткий контроль. Правила, которые будут выполняться повсеместно, а не только тогда, когда нарушителей поймали с поличным. Здесь я вполне мог напомнить о том, что с них бы сталось просто истреблять всех детей с зачатками магического дара, но после кратких колебаний всё же не стал. Может это и несколько лицемерно с моей стороны, но сейчас я зависел от них, так что стоило проявить сдержанность. Поэтому ответил я в том же ключе, но всё же несколько мягче: — Значит, всё-таки всех под замок. По-другому за всеми ведь не уследить, верно? Даже среди обычных людей не получается пресечь преступность, а возможности магов на порядок шире, так что особого выбора тут не будет. Ну, а тех, кто в своей жизни и мухи не обидел, запишем как мучеников во имя великого блага. Детей тоже в клетку посадим? — Ну зачем же так утрировать, — несколько даже обиделся монах, или по крайней мере сделал таковой вид, — всегда можно найти разумный компромисс. — Угу, будем давать поблажки особо благонадёжным, чтобы стимулировать хорошее поведение у остальных. Или даже сделаем из них надзирателей за остальными. Прекрасно, просто прекрасно. — Пожалуй, учитываю историю моего «знакомства» со сторонниками Ватикана, ничего иного я от них и не ждал. Да, отчасти я действительно утрировал, но суть-то была подмечена верно. — Может я и согласен с тем, что магия опасна, но если вы рассчитываете, что я разделю вашу точку зрения, то вы глубоко ошибаетесь. Добровольно идти на заклание желания не имею. — А что вы предлагаете? Оставить всё как есть и молиться, чтобы не случилось катастрофы? Так они идут одна за другой! Насколько мне известно, ваши действиях в ходе внутренних разборок магов были мотивированы именно желанием защитить невинных. — Можно и так сказать, — кивнул я, но тут же поспешил развить свою мысль, — только я никогда не разделял невинных на одарённых и неодарённых. И раз уж вас интересует моё мнение, то вот оно: человечество действительно стоит на распутье, но там оно стоит уже очень давно. Две огромные ошибки завели нас в тупик. Ровно две — статут о секретности и инквизиция. До них маги и немаги как-то умудрялись уживаться между собой, хотя возможности одарённых тех времён были даже больше, чем сегодняшних. А вот противовеса в виде нынешних технологий не было и в помине. — Священный трибунал возник не просто так. — Спокойствие Антония постепенно начинало сходить на нет. Уж не знаю, задели его мои слова или он просто втягивался в спор. — Это была вынужденная мера. Ответ на бесчинства магов. — Если вы рассчитываете втянуть меня в спор о том, кто был первым виноват, то зря. Сейчас это попросту неважно. Брат Антоний приоткрыл рот и тут же его захлопнул. Очевидно, ему было, что сказать в ответ на моё заявление, но он оборвал сам себя. То ли не желая заводить спор в разряд «я прав — нет, это я прав», то ли… — Здесь соглашусь… — довольно неожиданно и с заметным трудом выдавил из себя он, — сейчас действительно не до того. Значит, вы предлагаете отменить статут? — Я ничего не предлагаю, ведь это не в моих силах, — мне оставалось только пожать плечами, — но если естественный баланс очевиден: магов могут сдержать только другие маги. Сейчас же это невозможно, поскольку человечество разделили на два враждующих лагеря. Нужно решать именно эту проблему. Современные неодарённые люди уже созрели для такого существования. Это уже давно не безграмотные и суеверные крестьяне, во всём видящие происки колдунов. Магам и того проще — подобные идеи в них вкладываются уже давно. Да, многие не воспринимают «заигрывания с маглами» всерьёз, а некоторые так вообще резко против, но подвижки всё же есть. Остаётся только найти способ пресечь ту панику и хаос, которые неизбежно возникнут, когда обычные люди узнают о магах и поймут, что это далеко не добрые волшебники из сказок, а такие же люди как они, со всеми проистекающими отсюда преимуществами и недостатками. — А вы мечтатель, мистер Эванс. Идея-то хорошая, но слишком уж наивная. — Извините, другой не имею, — нейтральным тоном произнёс я и повернулся в сторону окна. Увидеть что-либо там я, разумеется, не мог и просто обозначал своё нежелание продолжать разговор. Ну, а брат Антоний вроде как и не настаивал. Наверное, какие-то свои выводы, ради которых завязывал это беседу, он уже сделал. *** Приземлились мы в частном аэропорту на окраине Лондона. По крайней мере, мне сказали именно так, тогда как сам я откровенно плохо ориентировался на незнакомой местности. Разве что мог отметить отсутствие других самолётов. И тут случился весьма ожидаемый «неожиданный» поворот. Прямо на взлётной полосе нас уже ждал автомобиль, в направлении которого меня ненавязчиво попытались направить. — Кажется, речь шла только о помощи с возвращением в Англию, — говоря это, я мог себе позволить только лёгкую усмешку, мол «так и знал, что этим закончится», хотя на деле хотелось скорее взяться за оружие. Но от этого шага меня предостерегало осознание своей неспособности справится с такими противниками. Да и логика ситуации по-прежнему была на моей стороне. Ведь даже если задача оперативников тринадцатого отдела была не убить меня, а куда-то доставить, то куда проще и безопаснее сделать это с бессознательным телом. Разве что меня хотят именно в чем-то убедить, для чего и нужно сотрудничество в текущем формате. Но это как-то слишком сложно — легче заставить. — Моё начальство хотело, чтобы мы доставили вас в наш новый штаб, мистер Эванс. — Бодро пояснил брат Антоний. Собственно с того момента, как на меня вышли представители Ватикана, со мной только он и говорил. Хотя про присутствие рядом Андерсона забыть всё равно было сложно. — Но мы не лгали вам, и если вы сейчас просто уйдёте, то никто не станет вас удерживать. — Тогда именно так я и поступлю, — не раздумывая, отозвался я. Вот уж чего-чего, а общаться с главой тринадцатого отдела или кем-то из его заместителей мне точно не хотелось. Путь я был благодарен за оказанные транспортные услуги, но ситуация была не настолько отчаянной, чтобы чувствовать себя настолько обязанным. — Небезызвестная вам леди Интегра Хэллсинг так же настаивала на вашем визите, — как ни в чем ни бывало продолжил переговорщик. — Даже так? — Такой поворот довольно сильно всё менял и, очевидно, Антоний прекрасно это осознавал, но специально не стал озвучивать всё сразу. Впрочем, великой неожиданности тут тоже не было, поскольку что-то такое я предполагал. — Хэллсинг и Искариоты теперь в одной упряжке? — Наше сотрудничество гораздо плотнее, чем хотелось бы обеим сторонам, — прозвучал уклончивый ответ, — но кажется, мы с вами уже пришли к единому мнению на счёт того, что былые разногласия сейчас не важны. Не так ли? — Хмм… — отсылка к нашему недавнему разговору была очевидна, — хорошо, прокатимся. *** Наверное, подсознательно я ожидал, что мы отправимся в особняк Хэллсингов, а потому был несколько разочарован, когда стало очевидно, что это не так. Мы явно направлялись вглубь города, а не к его окраинам. И тут было непонятно, то ли дело в том, что МКМ меня всё ещё ищет, или общий командный центр расположен в каком-то ином месте. А вот конечный пункт нашей поездки меня откровенно удивил — это был исторический центр Лондона, не узнать который не мог даже я. Зато там, среди толп вездесущих туристов, легко мог затеряться даже я со своей приметной внешностью. Даже мелькнула мыслишка всё же свалить куда подальше, тем более что паладина Андерсона с нами уже не было, а от тройки простых людей я как-нибудь да уйду. Но она оказалась быстро задавлена. Путь наш лежал в один из местных храмов, так же вместе с туристами, но внутри мы быстро отделились от гостей столицы и прошествовали в залы, непредназначенные для посетителей. — Вам сюда, — брат Антоний остановился, подойдя к очередному переходу. Сам он идти дальше, похоже, не собирался. Да и остальные сопровождающие молча замерли по обе стороны прохода с явным намереньем не пускать туда никого лишнего. Похоже, дальше мне предстояло идти одному и мне не оставалось ничего иного, кроме как пойти указанным путём. Я оказался в коротком коридоре, продвигаясь по которому, вскоре смог разобрать голоса. Один из них я сходу узнал — это говорила леди Интегра. А вот второй был смутно знаком, но звучавшее позади эхо людского гомона не позволяло мне его различить. Я невольно ускорил шаг, стараясь сократить дистанцию, одновременно вслушиваясь в голоса. Вскоре стало возможно различить, о чем они говорят, и в тот же момент я замер как вкопанный. Я узнал его. Я слышал его множество раз. Точнее, в реальности лишь однажды, но он многократно повторялся в кошмарах моего детства. Голос человека, лишившего меня зрения.