Единственный шанс

Джон все еще продолжал рассматривать Шерлока, стараясь отыскать на его лице хоть какие-нибудь признаки страха или неуверенности, но тот лишь странно улыбался. Эта искренняя улыбка, которую Джон так давно не видел, казалось, немного разбавила сгустившееся в комнате напряжение. Они сидели на диване очень близко друг к другу, соприкасаясь коленями, и даже через ткань брюк чувствовали жар, исходящий от их тел. Шерлок потребовал все ему подробно рассказать, задавая по ходу такое количество вопросов, что Джон начал опасаться, что вообще забудет, с чего все началось. Оказалось, очень легко описывать и действие необычной магии, и рай, и ангела-хранителя, и свою новую жизнь в другом теле. Шерлок внимательно слушал, а Джон с наслаждением купался в его внимании. В свою очередь, Холмс открыл, наконец, тайну своего падения и последующего воскрешения. Рассказал, как жил, скитался по миру и старался различными способами заглушить боль. Как вернулся, и стало еще хуже, потому что знакомые стены давили, не давая вздохнуть полной грудью. Как почти сорвался в очередную наркотическую пропасть, а Майкрофт снова вытащил на поверхность, подбросив то самое дело со Стенксом. Как, встретив Джеймса, почему-то подумал, что все постепенно наладится. Как распознав в его поведении привычки своего умершего друга, решил, что сошел с ума и еще некоторое время боялся спросить, пока ему не стали сниться эти странные сны. От такого красочного рассказа у Джона вновь зачесались руки. Он зажал ладони между коленями и судорожно вздохнул. - Все в порядке? - поинтересовался Шерлок, глядя, как дрожат от гнева его губы. - Нет, мне просто нужно время. В этот раз Джон не соврал. Ему действительно казалось, что надо еще немного времени, чтобы злость, которую он так долго и глубоко прятал в своем сердце, перестала выжигать ему кровь. - Какое к черту время, Джон? Посмотри на нас: ты молодой двадцатилетний парень еще не закончивший учебу, а внутри тебя живет военный хирург и мой лучший друг. Я воскресший детектив, который больше не может и не хочет работать, потому что, защищая дорогих людей, потерял самое главное в своей жизни. Теперь нам дали еще один шанс, а ты требуешь время, чтобы понять, почему я так с тобой поступил? Шерлок повернулся к растерявшемуся Джону и взял его за руку. Такой интимный и несвойственный нелюбящему лишние прикосновения детективу жест заставил юношу густо покраснеть. Шерлок улыбнулся: - Ты даже не представляешь, скольким богам я молился, лишь бы увидеть тебя еще один раз. Просто посмотреть, даже не поговорить. А уж чтобы почувствовать – это вообще было невероятным желанием, о котором я мог только мечтать. - Шерлок, ты не понимаешь… - начал возражать Джон, который еще не до конца поверил в то, что может вот так запросто сидеть рядом, разговаривать, даже прикасаться, не страшась выдать себя каким-нибудь словом или жестом. Холмс остановил его, приложив холодные пальцы к его губам: - Шшш, не надо. Я все прекрасно понимаю, но давай сейчас не будем ругаться. Джон выдохнул, конечно, он тоже не хотел ссориться. Его сбивчивый рассказ, похоже, убедил рационального друга, и теперь между ними больше не было никаких тайн, никаких недомолвок, но непонятное чувство тревоги внезапно охватило Джона, стоило ему заглянуть в знакомые глаза. - Что-то не так? – он просто не мог не спросить. Его ладонь все еще лежала в руке Шерлока, пальцы которого ласкового водили по мягкой коже, посылая по телу Джона волну мурашек. - С чего ты взял? - Ты странно на меня смотришь. Шерлок откинул голову и громко рассмеялся, вгоняя Джона в ступор. Еще никогда он не видел своего друга в таком приподнятом настроении. - Я просто рад, что ты вернулся Джон, особенно… - Шерлок скользнул нечитаемым взглядом по его телу, - твой обновленный вид. - Меня все еще зовут Джеймс, – глухо возразил Джон, пытаясь прийти в себя. Это сдерживаемое влечение к Шерлоку грозило вырваться из-под контроля. Он ведь надеялся, что, полностью вернув свою личность, юношеские гормоны Джеймса оставят его в покое, но не тут-то было. Тело явно не слушалось никаких рациональных доводов рассудка, а он, не замечая, продолжал пожирать глазами открытую беззащитную кожу шеи Шерлока, на которой уже проступили оставленные им яркие метки. Холмс, пристально за ним наблюдая, не согласился: - Я вижу перед собой лишь своего лучшего друга, а как он выглядит, и как себя называет: не имеет значения. Удовлетворенный таким теплым ответом Джон кивнул, опустив взгляд и концентрируя внимание на середине своей ладони, в которой от ласкового поглаживания пальцев Шерлока, будто от вечного источника энергии, распространялся жар. Еще немного и он точно не выдержит. - Послушай, Шерлок, - заговорил Джон, прочистив горло и поразившись, насколько низким стал его голос, – раз мы почти все выяснили, может, завтра договорим? - Может, - легко согласился тот, и в его глазах вспыхнул странный огонек. Джон отвел взгляд. «Нельзя долго смотреть на солнце, можно ослепнуть» - внезапно подумалось ему, но мысль до конца не сформировалась, так как чужое дыхание обожгло ухо, и Джон дернулся от неожиданного прикосновения. - Я так долго ждал, стараясь стереть из головы твой образ, но ты постоянно проникал в мои сны, - жарко прошептал ему Шерлок. – Ты не поверишь, но мне было гораздо легче, когда тебя не стало. Джон, охнув, удивленно уставился на Холмса, не совсем понимая, что именно тот хотел сказать таким странным заявлением. Но Шерлок, лишь горько усмехнувшись, объяснил: – Мне стало легче хотеть твое тело, когда тебя не было рядом. Он, будто нечаянно опустив руку вниз, начал осторожно поглаживать пальцами внутреннюю сторону бедра Джона, а тот покраснел и откинул голову назад, стараясь не застонать в голос от нахлынувшего желания потереться о теплую ладонь. - В своих мечтах и снах я делал с тобой такие вещи, на которые никогда бы не решился в настоящей жизни. Мне казалось, что после этого станет легче… желать тебя, - слова обволакивали, затуманивая разум. И когда рука Шерлока замерла в опасной близости от паха, то Джон поерзал, не понимая, чего хочет больше: отодвинуться или почувствовать, наконец, эти ловкие пальцы на своем уже полностью возбужденном члене. Красивый низкий голос побуждал к опрометчивым словам и поступкам, сердце билось с удвоенной силой, кровь кипела, мысли разбегались, а вся вселенная Джона сжалась в одной маленькой точке, заставляя тело предательски дрожать. Не в состоянии больше терпеть, он заскулил: - Шеееерлок. - Мне прекратить? – ехидное бахвальство, сквозившее в голосе, стало последней каплей. Джон зарычал и, судорожно вцепившись в его плечи, потянул на себя. Неловко сталкиваясь коленями и локтями, они начали целоваться, вгрызаясь друг в друга с неистовой яростью, точно два изголодавшихся зверя. Дыхания не хватало, а оторваться от таких желанных и сладких губ не было никакой возможности. Полностью отдавшись давно сдерживаемым чувствам, Джон быстро потерял инициативу. Шерлок ловко подмял его хрупкое тело под себя, прошептав что-то очень похожее на: «Теперь ты сделан точно под меня», отчего у Джона перед глазами поплыли белые круги, и он захныкал от невозможности дотянуться до ноющего под темными джинсами сильно возбужденного члена. Стараясь хоть как-то унять желание, он поерзал под Шерлоком, и тот смилостивился, начав расстегивать впивающиеся в кожу пуговицы. Сброшенная одежда, маленький диван, неудобство, страх быть отвергнутым постепенно переросли в клубок из тел, неистовые стоны, поцелуи и укусы. Руки Джона, старающиеся быть везде и сразу, гладили тело Шерлока, ласкали его плечи, перебирали волосы. Длинные пальцы Холмса, о которых Джон так долго мечтал, оказались у него во рту. Он начал с удовольствием посасывать подушечки в том же ритме, в котором Шерлок ласкал ладонью его член. В мечтах они уже неоднократно пережили свой первый раз, поэтому все происходящее казалось настолько естественным, что уверенность, с которой Шерлок целовал выступающие позвонки Джона, посасывал кончик его уха, гладил каждый миллиметр желанной кожи, передавалась партнеру. Джон отвечал громкими стонами, прикусывал опухшие губы, а его тело трясло с такой силой, что он уже начал опасаться, что все завершится гораздо раньше, чем они доберутся до главного. - Притормози, Шерлок, пожалуйста, - зашептал он куда-то в обивку дивана, и ласковые руки тут же исчезли. Шерлок быстро перевернул Джона на спину, развел ноги, и его дыхание сбилось, а глаза затуманились черной дымкой от представшего перед ним зрелища. Джон был прекрасен: опухшие от постоянных поцелуев яркие губы, растрепанные светлые волосы, красноватые метки и укусы по всему телу, а в глазах - столько бесконечного чистого наслаждения, что Шерлок не мог поверить собственному счастью. Он видел, как любовник, не сдерживаясь, выгибался навстречу, цеплялся руками за спинку дивана и кричал в голос, стоило Холмсу осторожно провести своим острым языком по его члену. Губы и рот Шерлока – точно воплощение каждого мокрого сна с его участием, которых было огромное количество в недолгой жизни Джеймса Хантера, и о которых до последнего времени совершенно не задумывался Джон Уотсон. Шерлок явно старался довести своего новоявленного любовника до такого состояния, когда тот не смог бы произнести ни слова. Словно дразня, он легко прикоснулся губами к головке члена Джона, а тот задергался и начал извиваться, стараясь увеличить контакт. Шерлок успокаивающе нежно погладил его по животу, потом провел ладонью по слегка выступающим ребрам, сделав в голове отметку, что теперь видимо ему придется откармливать своего молодого доктора и вновь склонился к его члену. На этот раз он осторожно обхватил головку губами и на пробу двинулся вниз, захватывая все больше. Языком скользил по стволу, облизывая, точно леденец, втягивая головку в рот и тут же отпуская. Установившийся ритм поддерживали частые вздохи Джона, который с трудом удерживался от того, чтобы не закричать в голос и не вцепиться руками ему в волосы. Шерлок ускорил темп, действуя губами и языком. Его член также налился кровью и требовал даже не ласки, которую он с явным наслаждением доставлял Джону, а немедленного, глубокого проникновения, толчков в тесноте давно желанного тела, обладания и подчинения этого прекрасного человека себе. Понимая, что в первый раз они оба долго не продержатся, Шерлок постарался игнорировать этот сводящий с ума животный зов плоти, но волны неконтролируемого возбуждения гасили железную волю и незамутненный разум. Движения его языка становились все более настойчивыми. Пальцами он нежно гладил внутреннюю сторону бедер Джона, заставляя развести ноги шире, скользил по промежности, забирался между ягодиц, благо тот приподнялся над диваном, упираясь на лопатки и ноги. От невыносимого возбуждения и напряжения его тело била мелкая дрожь, Джон метался, тяжело дышал и что-то неразборчиво шептал, будто просил прекратить мучения. Шерлок чувствовал, что тот на грани и, осторожно выпустив изо рта его до предела возбужденный член, поднял голову. Он хотел разглядеть знакомое лицо: глубокий синий взгляд, светлые ресницы, небольшие морщинки вокруг глаз, но юноша, с распухшими от поцелуев губами и небольшим румянцем на щеках, с растрепанными волосами и просвечивающими через загорелую кожу веснушками, был совсем другим. Шерлок зажмурился: «Это Джон. Мой Джон», - повторял он про себя и, не позволив мыслям сформироваться во что-то более конкретное, быстро выпрямился, толкнул его колени, с силой прижимая к дивану, заставляя свести вместе ноги. Шерлок буквально навалился на хрупкое тело, протиснул член меж бедер Джона, сильно толкнулся раз, размазывая по коже выступившую смазку, потом другой, и их вместе бросило в пропасть, накрывая волной общего оргазма. Забыв как дышать, Джон еще долго прислушивался к громкому стуку двух бьющихся рядом сердец и ощущал приятную дрожь чужого тела. Рассеянным взглядом рассматривая потрескавшийся потолок, он перебирал пальцами мягкие темные волосы лежащего на нем Шерлока. Мысли ползли так вяло и неспешно, будто сонные мухи по стеклу. Им было над чем подумать и о чем сказать, но все слова и фразы повисли в воздухе похожие на маленькие пылинки, танцующие в солнечном свете. Оба молчали, боясь нарушить установившуюся напряженную тишину. Джон ощущал лишь бесконечное облегчение от возможности, не стесняясь своих желаний и чувств, вот так просто прикасаться к человеку, которым очень дорожил, по которому скучал, которого… - Миссис Хадсон придет через полчаса, - нарушил его мысли хриплый голос, - нам нужно в душ. Джон вздохнул: - Иди первый, я потом, - он закрыл глаза и, когда Шерлок поднялся, почувствовал, как вместе с ним ушло и то спокойное умиротворение, которое наполняло его тело. Их отношения изменились, закономерно придя к точке, после которой они просто не могли игнорировать тягу друг к другу и не только в физическом плане. Ему было легко вот так просто смотреть, как полностью обнаженный Шерлок шел в их ванную и мечтать забраться в душ вместе с ним. Ему было бы так просто открыть свою душу этому человеку, но что-то мешало сказать нужные слова, и Джон промолчал. Он никогда бы и не подумал, что ему - прошедшему войну доктору, просто не хватит смелости озвучить свои чувства. Столько пережить, обрести наконец-то, о чем так давно мечтал, получить еще один шанс на нормальную новую жизнь и ничего не произнести вслух, кроме дурацкого: «Чай будешь?» Вышедший из душа Шерлок в ответ лишь недоуменно поднял бровь, стряхивая маленькие капельки воды с мокрых волос, и начал натягивать на еще влажное тело домашнюю футболку. Джон знал - от него ждут хоть каких-нибудь слов, это было видно по отрывистым жестам, напряженной спине и поджатым губам Шерлока. Но он, просто поставив на плиту чайник, позорно сбежал в ванную, спиной ощущая, как между лопаток стало жарко от пронзительного взгляда. Дальше стало только хуже: они неестественно улыбались друг другу и заглянувшей на огонек миссис Хадсон, которая, видимо, заметив изменения, счастливо смотрела на «своих мальчиков». Джон стыдливо прятал глаза и всеми силами поддерживал напускное веселье. Он думал, что после оглушающего секса и объяснений про Джеймса ощутит заметное облегчение, но, наблюдая, как Шерлок фальшиво смеется над шутками домовладелицы, как запрокидывает голову и греет замерзшие руки о дымящуюся кружку с чаем, чувствовал лишь холодное раздражение. Все было не так, как он себе представлял, и с каждой секундой становилось еще хуже. Сухо пожелав всем спокойной ночи, Джон постарался не заметить, как внимательный стальной взгляд скользнул по его лицу, собирая и архивируя полученную информацию. «Трус. Жалкий трус», - пронеслось в его голове, когда он в одиночестве поднимался к себе в спальню.