Красное против Черного

Ведьмак никогда не ценил дом. Трудно ценить то, чего у тебя нет. Даже Школа Волка для него всегда была в первую очередь школой. Да и как любой нормальный человек будет относиться к холодному и дырявому в прямом смысле замку? Теперь все изменилось. Когда Трисс Меригольд была назначена ковирской придворной чародейкой и выкупила запущенный особняк на окраине Понт Ваниса, она начала ремонтировать его вместе с ведьмаком. Этому немало способствал туссентский управляющий Геральта Варнава-Базиль Фоулти, консультировавший ремонтные работы для Трисс. Дом стал домом для всей новоиспеченной пары, ибо они вместе его перестраивали. Даже с поместьем все было не так. Поэтому-то Геральту так не терпелось вернуться домой. Заказ был простым и недалеким по расстоянию поездки: пара гнезд накеров в пригородном имении. В кармане ведьмака лежало кредитное письмо в филиал банкирского дома Чианфанелли о переводе на счет ведьмака Геральта из Ривии двухсот крон. А Золтан Хивай прихватил из погреба помещика несколько банок охренительных, как он выразился, солений: огурчиков, помидорчиков и даже острых цидарисских перчиков. Эти-то соленья и стали причиной загадочного происшествия, после которого Геральт если и не начал верить в барабашек, то перестал ржать над байками о них. — Слушай, Геральт, а не попробовать ли нам дары сквайра Дольфюса? Да под сало с ржаным хлебом и махакамским, а? — заговорщическим полушепотом спросил ведьмака Золтан еще на подъзде к воротам дома. — Дары мы и так за ужином попробуем, — усмехнулся Геральт — А вот махакамский Трисс, боюсь, не одобрит! — Ну, Геральт, ты же не в конец подкаблучник! Да и надо же нам знать, что же сквайр такое для нас припас — не отраву ли? А то вдруг нас за ужином прихватит, а у Трисс, к слову, аллергия на эликсиры, и… — Лаадно, Золтан, уговорил! Только если Трисс учует махакамский дух — виноват будешь ты! — Спокуха, ведьмак, у меня все предусмотрено! Петрушечки с мятой перехватим — и ничего Трисс не учует! — Ну-ну! — протянул Геральт, однако пошел в след за Золтаном не прямо в дом, а в обширный лабиринт сада. Сад заслуживает отдельного описания. Отчасти завидуя своим реданским знакомым — графам Вегельбудам, а отчасти под влиянием приятных воспоминаний, чародейка и ведьмак решили скопировать легендарный сад-лабиринт. С поправкой на ограниченность участка, разумеется. Кроме того, некоторые отличные от оригинала коррективы в проект все же были внесены. Так, недалеко от входов в лабиринт были построены изящные беседки с фонтанами. А «совсем голые» статуи в тупиках самого лабиринта изображали не просто нагих юношей и девушек разных рас и народов, а совокупляющиеся пары. В позах, по легенде, наиболее любимых этими народами: краснолюды — на четвереньках, у людей сверху был мужчина, у низушков женщина, эльфы предавались плотской страсти стоя, сирена ублажала своего любовника-человека ртом… Гномы-скульпторы, которым заказали эти композиции, долго помнили тот заказ — и не только по стоимости работ. Трисс Меригольд то и дело розовела и хихикала, а у ведьмака, несмотря на каменное лицо, глаза так и горели озорным огоньком… Краснолюда и ведьмака, однако, интересовали беседки, а не лабиринт. Золтан прагматично выбрал ближайшую к воротам. Он уже предвкушал, как они с Геральтом хряпнут по чарке чистейшего, как слеза младенца, спирта и закусят хлебом с салом, маринованным перцем и зеленью. Но что они увидели в беседке… Подобное Золтан последний раз видел в заведении Лютика, когда оно еще называлось «Шалфей и Розмарин» и было оккупировано новиградскими побродягами. В воздухе стоял сильный спиртной дух, стол и фонтан были жестоко облеваны. На полу валялись две пустые винные бутылки и осколки черного кувшинчика. — ЧТО ЭТО?! — хором воскликнули Геральт и Золтан. — Какого хрена?! Кто нагадил?! — Как он проник, курва?! Трисс ТАК не пьет, а ограда магически защищена!!! Друзья напрочь забыли о своих планах выпивки. Пока Золтан стоял в прострации, ведьмак приступил к осмотру места происшествия. — Таак, что там они ели… Чай, сладости… А потом явно водка. Много и без закуси. Вот и стопки…  — Бутылки… Кастель Торичелья, белое. Наши запасы. А вот и водка, не наша, Трисс водку не любит… Нильфгаардская лимонная?! — Клумба тоже вся в рвоте, но явно другого человека. Содержимое желудка совпадает — значит пили совместно. Таак, а вот тут они повалились. — Вспотели неслабо, да и духи… Женщины… ЧТО?! Пуассон и сирень с крыжовником… ТРИСС И ЙЕН?! — Что?! — Золтану показалось, что он ослышался. — Это Трисс и Йеннифэр тут бухали?! — Ошибки быть не может, Золтан. Духи! Только Йен душится эссенциями сирени и крыжовника. А «Пуассон» — это вообще наше с Трисс изобретение! Но Трисс никогда не напивалась. Нет, Йен пару раз бывала несдержанна в выпивке, но быстро трезвела и не безобразничала… как мы. Я не верю своим глазам, Золтан!!! — Знаешь, Геральт, мне тоже не верится! — обалдело протянул краснолюд. — Не способна Трисс на пьянку, клянусь сиськами Матери-Земли! Пойдем-ка поскорее в дом, найдем Трисс! Что-то нехорошее у меня предчувствие… Предчувствия Золтана, к счастью, не оправдались. Трисс была дома, в чистоте и опрятности и в добром здравии. Но не одна. — Йен!!! — Геральт, давно не виделись! Я и вас рада видеть, милсдарь Хивай! Геральт и Йеннифэр обнялись, дружески расцеловались в щеки. При этом ведьмак отметил, что Йен не выдает ни малейших следов излишних возлияний. А Трисс только загадочно улыбнулась без единой тени ревности. — Золтан, прости пожалуйста, что дергаю с дороги, но мы ужасно хотим есть! — сказала Трисс с жалобным полустоном. — Ты не мог бы хоть чего-нибудь приготовить, а? — Ну как такой отъявленный альтруист, как я оставит женщин голодными?! Щас сбегаю в кладовку, там у меня пошинкованные овощи отложены! А еще моя помощница должна была котлеток из индейки покрутить утром, так что ужин будет готов максимум через час! Жареные овощи с котлетами из индейки, во! Ну и задарили нам с Геральтом сегодня заказчики кой-какие банки, это сейчас под сало попробовать можете, заморите червячка! Значит так, Геральт, вот соленья, вот сало, вот хлеб, накорми дам по-первости, а я в кладовку почесал… Ужин прошел спокойно. Ничего примечательного — за исключением зверского аппетита Трисс и Йеннифэр. Но чародейки это объяснили — на Понт Ванис надвигался серьезный шторм, и девушки просто не могли не помочь ковирским чародеям в устройстве магического щита над городом. Что отняло порядком магических и физических сил. Геральт всерьез подумывал о том, что безобразие в беседке устроил какой-то барабашка… *** После ужина все разошлись по спальням. Геральт и Трисс пошли вместе на третий этаж в свою спальню. Золтану и Йеннифэр, разумеется, предстояло спать в гостевых комнатах на первом и втором этажах соответственно. Ведьмак и рыжеволосая чародейка еще не знали, будут ли они заниматься любовью этой ночью или просто уснут, обняв друг друга и прижавшись обнаженными телами. Так тоже часто бывало, и это тоже было для них удовольствием. Правда, иногда им хотелось побыть одним. Но так бывало крайне редко, в основном, когда у Трисс бывали трудные месячные. Разное бывало ночами в той спальне, и многое успела испытать на себе широкая кровать из крепкого аэдирнского дуба. Но еще ни разу до сих пор в этой спальне не было троих. Как удивлена была бы кровать Трисс и Геральта, умей она чувствовать! За окном шел шторм. Гремел гром, сверкали молнии, лила стена воды и волны ломались о заграждения в порту. Но чародеи Понт Ваниса и лично Трисс Меригольд сделали все, чтобы шторм не навредил городу и кораблям на рейде. Никто не хотел повторения катастрофы в Кераке Но все же было неуютно видеть в окне мощный шторм — даже находясь в тепле, сухости и полной безопасности. Особенно, находясь одному. Только этим и можно было объяснить внезапный стук в дверь спальни. — Заходите! — сказала Трисс, застыв с застежкой домашнего платья в руке. А Геральт уже успел наполовину снять с себя рубашку. — Как говорят в Новиграде — извините, если помешала вам прятать деньги, — сказала Йеннифэр, закрывая за собой дверь и закрывая спальню на замок. — Полагаю, что нам лучше поговорить при закрытой двери. Я безусловно доверяю Золтану, Трисс, и не считаю, что он может подслушивать. Но все же не стоит пренебрегать тем, чему нас учили еще в Аретузе… — Конечно, Йен, — ответила Трисс, перебирая в руках застежку платья. — И не стесняйтесь меня, милые друзья, переодевайтесь спокойно. Я ведь вас обоих неоднократно видела нагими! — ухмыльнулась Йеннифэр, присаживаясь на расстеленную и готовую к любви или сну кровать ведьмака и рыженькой чародейки. «Интересно, а знает ли Йен, что закрытый замок двери активирует магическую звукоизоляцию спальни? Мы же с Трисс закрываемся только перед сексом…» — думал Геральт, снимая рубашку и протягивая руки к пряжке ремня брюк. Тем временем, Трисс расстегнула домашнее платье и осталась в бирюзовом шелковом лифе и таких же трусиках. Длинные волосы цвета каштана в октябре госпожа Меригольд распустила, едва войдя в дом. А Йеннифэр смотрела на раздевающихся Трисс и Геральта с интересом.… И вожделением. Если Геральту не изменяли глаза и память, ибо таким взглядом Йен смотрела на него только перед очень жаркой любовью. А теперь она точно так же пожирает глазами не только его, но и свою лучшую подругу… — Ну же, не стесняйтесь своей наготы. Я знаю, что вы спите без ничего, ибо надевать ночнушку или кальсоны, когда рядом спит любимый человек, есть полное извращение. И потом, нагота естественна, в отличие от этой одежды. О, как прекрасно ну хотя бы дома скинуть все эти слои, во что облачают нас более общественные приличия, чем холод! — Эм, Йен, ты вроде поговорить хотела? — осторожно спросил ведьмак, но его вопрос потонул в звонкой реплике Трисс. — Ловлю тебя на слове, Йен! Если тебя тяготит одежда, то скинь ее полностью! Что, слабо, подруга? — Мне?! Да ничуть… Йеннифэр пружиной встала с кровати. В первую секунду черноволосая чародейка скинула с себя белую блузку и черную юбку. Жертвой второй секунды стал черный женский пояс с пристегнутыми к нему шелковыми чулками. В третью секунду на полу оказались белый лиф и трусики того же цвета. — Так намного лучше, — Йеннифэр с наслаждением потянулась и уже, обнаженная, полулегла на кровать, — А вы чего ждете? Трисс и Белый Волк переглянулись — и продолжили раздеваться. «Боги, что же ты задумала, Йен?! Ты что, хочешь соблазнить нас обоих?! Это же так на тебя не похоже! Или это…» — думал Геральт, присев на карло и стягивая с себя бязевые кальсоны. — Это однозначно провокация, Геральт. Но не та, о которой ты думаешь, — ответила Йен на невысказанную мысль ведьмака. — Мы с Трисс сегодня, кхм, обсудили ситуацию и пришли к согласию в том плане, что мы совершили слишком много ошибок. Самая главная из них — ревность. Мы вели себя, как глупые девчонки, пытаясь единолично завоевать твое сердце — и не понимая, что оно принадлежит нам обеим… — Все дело в джинне, Геральт! — перебила подругу уже обнаженная Меригольд. — Ты был восхищен, влюблен в Йеннифэр тогда в Ринде, когда своим последним желанием пожелал быть вместе с Йен до самой смерти. Но позже у вас случился разрыв и вы в первый раз надолго разошлись, помнишь? — Причем мы оба клокотали от ненависти друг к другу в тот момент не хуже Борха в драконьем обличье, — вставила Йеннифэр, — И кстати, Трисс, я ведь познакомила вас с Геральтом незадолго до его бегства из Венгерберга… — Да. Потом мы встретились в Мариборе, уже после снятия проклятия стрыги с принцессы Адды. И тогда… И тогда. — У нас началось, — полупрошептал Геральт, внимательно слушающий сидящих на кровати чародеек. — Вы полюбили друг друга, дорогие мои, по-настоящему, — спокойно сказала Йеннифэр — Но тут в чувства вмешалась высшая магия. Заклятие джинна из Ринды как бы связало нашу с Геральтом тогдашнюю влюбленность с нашими душами, подобно тому, как заклинание Сохранения связывает душу с телом. Таким образом, в наших с Геральтом душах чувства накладывались друг на друга. Я и ненавидела — и страстно любила ведьмака. Тебе, Трисс, было легче всего — ты всего лишь страдала от неразделенной любви, когда ощутила ее в полной мере. А вот ты… — Я жаждал вас обеих одновременно, — ответил ведьмак. — И корил себя за это. Мне казалось, что это ненормально, что это просто-напросто опасно, да и Цири могла не понять… И когда я привез Цири в Каэр Морхен, я решил остаться с тобой, Йен. — А ты и не смог бы иначе, ведь мы были связаны заклятием такой силы, которой не обладает даже Цири. Вспомни, даже наша… кхм… смерть не разлучила нас. — Заклятие с вас смог снять лишь другой джинн! — сказала Трисс. — Да! — ответил Геральт, — Но… — Я знаю, что Йен тебе все равно нравится, — добродушно улыбнулась Меригольд. — Признаться честно, я поначалу этого боялась, я ревновала тебя к Йен. Но потом поняла, что с наши с тобой чувства и ваши с Йен — они совершенно разные. У вас — просто уважение и некоторая симпатия, накладывающиеся на изредка вспыхивающее либидо. А у нас… — Ооо, как я люблю тебя за эту милую скромность, Трисс! — ухмыльнулась Йеннифэр, глядя на на покрасневшую и запнувшуюся дорогую подругу. — Хорошо, продолжу за тебя. А у вас с Геральтом страстная и светлая взаимная любовь, я улавливаю?! Ривянин и Меригольд снова переглянулись. Если бы ведьмак не мог полностью управлять своим телом, он залился бы той же краской, что и его любимая. — Противоположности притягиваются, Йеннифэр… Я тоже влюблена в тебя такую — циничную, наглую, нарушающую все правила! — ответила черноволосой подруге Трисс. И совершенно внезапно для ведьмака, Йеннифэр притянула к себе Трисс и впилась в ее губы страстным поцелуем. Рыжая чародейка ответила на поцелуй, и мощным объятием прижала к себе тело соперницы из Венгерберга — совсем как Геральта во время страстного соития. А ведьмак наблюдал за целующимися и ласкающимися чародейками с удивлением и восхищением. Он знал, что практически все магички имели лесбийский опыт и многие были полными лесбиянками. Геральт ничего не имел ни против эльфской поэтессы Лесбии, практиковавшей и воспевавшей женскую любовь, ни против ее последовательниц. Но ведьмак ни разу не видел, как женщины занимаются любовью друг с другом. И ни разу не занимался любовью сразу с двумя женщинами… — Мы это исправим, — страстно прошептала Йеннифэр, оторвавшись, наконец, от Трисс, — Иди к нам немедленно, ведьмак! — Не приучен отказывать прекрасным дамам… — ухмыльнулся Геральт. И был немедленно, рывком притянут к чародейкам. Так резко, что уткнулся губами во вздымающуюся грудь Йеннифэр. Ведьмак поцеловал грудь Йен, взял в рот теплый и твердый, как камень, сосочек правой груди. Он стал ласкать его так, как любила аэдирнка — методично массируя его губами, аккуратно проходясь зубами. Йен прижала левой рукой голову Геральта к своей груди, а правой она обнимала за шею целующуюся с ней Трисс. Но рыженькой темерке хотелось к любимому — и чародейки поменялись местами. Теперь ведьмак нежно, долго и обстоятельно целовал Трисс, а Йеннифэр ласкала груди рыжей подруги, большие, чем у нее на один размер. Но ничто не длится вечно. Йен стала спускаться поцелуями ниже, на живот подруги, хотя и о нежных упругих холмиках с горячими валунами сосков не забывала, страстно, но не жестко и ритмически их сжимая. Она целовала живот Трисс, надеясь добраться до рыженького холмика между мощных и крепких ног и до любовной пещерочки под ним. Но темерка не дала аэдирнке коснуться язычком своего женского сокровища. Она прервала поцелуй с Геральтом и резко приподняла Йеннифэр за плечи. — Что, побороться хочешь, как в старые добрые времена? — спросила Йен, глядя в горящие голубые глаза Трисс. — Хочу! — дерзко ответила Меригольд. — Победительница первой займется любовью с Геральтом! — Трахнется, милая Трисс, трахнется! — ухмыльнулась Йен. — Идет, подруга! А ты, Геральт, держи! — Йеннифэр сдернула с кровати одеяло и подушки и бросила их ведьмаку. — И не прикасайся к нам, пусть все будет по-честному! Ведьмак только усмехнулся, пристраивая одеяло и подушки на карле и наблюдая, как милсдарыни становятся на кровати в рост и упираются ладонями друг другу в плечи. Это было красиво и возбуждающе — баталия высокой, крепкой темно-рыжей темерской крестьянки Трисс и черноволосой изящной четвертьэльфки из Аэдирна Йеннифэр. — Мы готовы, Геральт! — воскликнула Трисс — Дай сигнал! — Ну что ж, — ответил ведьмак, подходя к кровати, — На счет три. Раз… Два… Три! Чародейки пытались повалить друг друга на кровать. Победительницей считалась та, кто прижмет соперницу к кровати на пять секунд. Геральт не сомневался, что победит реально физически сильная Трисс. Она всерьез занималась атлетикой и брала у ковирских воительниц уроки бокса и вольной борьбы, на случай невозможности магического сопротивления врагу. И действительно, руки Трисс неуклонно прижимали Йеннифэр вниз. Однако Йен внезапно сняла руки с плеч Меригольд, схватила рыжую темерку между ног и за грудь — и легко перекинула ее через себя на перину. Автор Разрушительного Градобития явно не ожидала такого подвоха — и была плотно прижата Йеннифэр к кровати на необходимое для победы время. — Эльфский танец! — прокомментировал Геральт. — Ты не отрываешься от своих корней, Йен! — А то! — довольно ухмыльнулась раскрасневшаяся аэдирнка. — Ты сжульничала, Йен! — воскликнула Трисс — И тебя следует наказать за это! — Трисс резко перевернула Йеннифэр вниз, и широко раздвинула ей ноги. — Давай вместе, Геральт! Устроим этой плутовке самую сладкую пытку в её жизни! И ведьмак с рыжей магичкой одновременно поцеловали черноволосый холмик Мелитэле. Их губы быстро спустились вниз, к горячей расщелинке, пахнущей смесью сирени, крыжовника (да, даже там! Йеннифэр и правда рассчитывала на бурную ночь) и нарастающего желания. Всем троим было жутко интересно то, что они делали. Ни Трисс, ни Геральт еще никогда не делали куни вдвоем — хотя опыт ласки промежности Йен у языков ведьмака и темерской чародейки был, и весьма большой. И сама Йеннифэр еще никогда не чувствовала, как два горячих влажных языка облизывют малые и большие губы… Вход и стеночки лона по очереди…. Как две пары нежных и страстных губ целуют клитор, задевая друг друга — и иногда прерываясь для собственного поцелуя над лоном любовницы… Как нежные и быстрые язычки порхают вокруг женского фаллосика… Как губы поочередно втягивают его в себя, целуют, мнут, посасывают… Возможно, Йен и дальше наслаждалась бы необычной лаской. Но, как сказали бы краснолюды, прореха на днище свербила не только у неё. — Йен, пожалуйста, я уже не могу! — прохрипел Геральт. И чародейка сразу привлекла ведьмака к себе. Она ухватила Геральта за бедра и буквально вонзила его каменное копьё в свою влажную пещерку. Геральт трахал Йеннифэр так, как она обычно требовала этого: глубоко, быстро, сильно. Черноволосая магичка крепко прижимала к себе ведьмака ногами, скрещенными на его пояснице, пришпоривала его пятками по упругой мальчишеской попке — и урчала, как кошка. Трисс удивлялась, видя, какой бешеный темп соития задает Йен. An badraigh aep arse, если они и правда кувыркались вот так на чучеле единорога, то как они вообще на нем удерживались?! Трисс знала, что ведьмак может выдержать любой темп сколько угодно, если прикажет себе. И она не хотела остаться голодной этой безумной ночью. Поэтому рыжеволосая темерка стала нежно гладить своего возлюбленного Волка по движущейся спине, вдоль позвоночника. Спускаться ниже, до ягодиц, нащупывать лихорадочно бьющиеся о промежность Йеннифэр яички. И нашептывать Геральту нежности на ушко… Трисс буквально приказала Геральту кончить. И он со страстным рыком, войдя в Йен глубоко, как мог, прижавшись к ней всем телом и страстно целуя в губы, оросил матку аэдирнской чародейки горячим фонтаном семенной жидкости. — А вот теперь сжульничала уже ты! — сказала Йен рыжей подруге, нависшей над ведьмаком и изливающей на него свою страсть. И она с довольной ухмылкой наблюдала, как целуются Трисс и Геральт, как темерка что-то шепчет своему мужчине на ушко, как она ложится, на него всем весом — а он только крепче прижимает её к себе. А потом Йен взяла укрепившийся страстью уд Геральта и направила его в кунку Трисс. И наблюдала, как её подруга, нанизавшись, объезжает этого жеребца. Йен знала, что Геральту нравится быть пассивным в постели… До определённых пределов, конечно. Ей и самой нравилось доминировать над ведьмаком, контролировать каждый поцелуй, каждое движение, каждое прикосновение, каждый толчок в лоне. И награждать Геральта за правильное поведение сжатием лона, ускорением своих движений. Но Трисс действовала не так. Она не задавала темп, не управляла актом. Её движения были синхронны с движениями ведьмака. И вообще, все у них было на удивление слаженно, они понимали друг друга без слов и телепатии. Они знали, как, когда и куда приласкать и поцеловать, с какой скоростью и глубиной двигаться. Когда сменить позу. Парадоксально, но Геральт с Трисс занимался любовью обстоятельнее, чем с Йеннифэр, при том, что кончил он раньше. У Йен такого ещё не было. И она была не прочь попытаться повторить увиденное… — Готовьтесь, голубки, мы не сомкнем глаз этой ночью! — страстно прошептала Йеннифэр, обнимая Трисс и Геральта… И они действительно заснули только ранним утром — а проснулись вечером следующего дня. Кровать из аэдирнского дуба ещё не помнила, когда на ней спала не пара, утомленная любовными утехами, а трио. Трисс лежала на большой подушке посередине, прижимая к себе слева Геральта, а справа Йен. Геральт положил голову на плечо любимой, а Йеннифэр — на её упругую грудь. Руки ведьмака и черноволосой чародейки лежали на рыжеволосом лобке Трисс… *** Когда происходит настоящая близость, любовникам всегда тепло. И не только чисто физически. Они ощущают тепло отношения друг к другу, особенно если искренне влюблены. Или если их связывают иные, но столь же тесные узы, при несомненной добровольности акта, разумеется. Вот и Трисс было необычайно тепло. Такое не могло сравниться даже с купанием в знаменитой назаирской горячей минеральной ванне (а уж ванные процедуры Трисс любила и была большим их знатоком). Даже чистейшая вода из горного горячего источника не могла прогреть и тело, и душу одновременно. Тело наслаждалось сочетанием тепла от одеяла и тел Геральта и Йеннифэр, нежно и плотно прижимавшихся к ней во сне. А душу согревала близость одновременно с любимым и лучшей подругой, не омраченная никакой враждой. Эти чувства из чисто духовных плавно перетекали в плотские и обратно, будоражили кровь, увлажняли лоно.… Или не только чувства? Все-таки, какой Геральт еще мальчишка, несмотря на физический возраст и ведьмачий опыт! Собственно, за то Трисс его и полюбила, духовно будучи сама еще молодой и страстной девушкой. Это его рука ласкала лепесточки срамных губок, поглаживала кудри любовного холма и играла с мячиком страсти! Не удержался, сорванец! Впрочем, и Трисс не хотела удерживаться. Если бы не спящая Йен, рыжая темерская магичка немедленно бы взвалила ведьмака на себя, а его плоть запрягла бы обрабатывать раскаленную почву. А коль скоро кровать они делили с подругой, пришлось ограничиться поцелуями и поглаживаниями тайных плотей руками. Впрочем недолго. Трисс не знала, в какой момент она ощутила на своей груди узкие ручки аэдирнской квартеронки, а на своей спине ее горячее дыхание. — Так-так, развлекаемся? А ведь сказано: делу время, потехе — час! — правая рука Йеннифэр медленно, но верно добралась до межножия Трисс. — Ого! Нет, тут помощь просто необходима! Значит так, Трисс: ты внизу, я наверху! А Геральт был отнюдь не в обиде. Он привык к тому, что Йен командовала им в постели, и даже получал от этого удовольствие (хотя не признавался себе в этом). И такой позы он еще никогда не пробовал. Он лежал на кровати, а сверху его оседлали обе чародейки. Трисс нанизалась на страстный стержень, упираясь руками в плечи Йен. А та села Геральту на лицо своим женским сокровищем, руками поддерживая Трисс. Ведьмак провалился в невыразимое блаженство от горячей любовной реки лона Трисс внизу и тоненького узенького фиальчика лона Йен, источающего терпкий солененький любовный сок, вверху. О Мелитэле, жаль, что это длилось лишь несколько минут — настолько страстно девушки двигались! Оргазм передался по цепочке от Йен к Трисс и Геральту, шанса удержаться от семяизвержения у ведьмака просто не было… — Ну воот! — довольно протянула Йен после завершения всей троицей гигиенических процедур — Грешная плоть умиротворена — пока поговорить о делах бессмертных душ! Они снова легли в постель — но на сей раз без шалостей. Йен, аки легендарный меч непреклонного Геллерта из Денесле, разделяла собой Геральта и Трисс. Впрочем, они уже и сами были готовы внимательно слушать темноволосую чародейку. А Йен говорила долго и обстоятельно. Она рассказывала о политике императора Воориса, главным образом о внутренней. Затронула гипотетическое объеденение храмов богини Мелитэле и пророка Лебеды. То, что для Трисс было архиважным Геральту было откровенно скучным. Но то, чем Йен окончила свою речь, было громом среди ясного неба не только для ведьмака, но и для Трисс. — Что?! Золтаном интересуется Имперская Разведка?! — И неспроста. В Вызиме он встречался с Персивалем Шуттенбахом и… — Погоди, Йен! Я лично знаю Персиваля, он гном, по профессии ювелир-кузнец. Давний друг Золтана. С церковью Вечного Огня не ссорился, ибо сразу после второго вторжения Нильфгаарда переехал из Новиграда в Махакам. Как он может быть связан с проблемами Золтана, а тем паче с секретными службами? — По роду своего ремесла. Он больше не ювелир, а профессиональный изобретатель. Работает на Бюро Альта Шуллера — это гномская фирма, занимающаяся техническими разработками как по заказам, так и по своей инициативе. И он уже много чего создал в этом бюро. Например, «махакамскую готовальню из Карбона». Слыхали о ней? — Нет. — Да! Ковирский военный флот недавно закупил десяток комплектов. Это набор особо точных, лучших в мире навигационных приборов! Также состоит и на вооружении нильфов. Боги, я и не думала, что это создал Персиваль! — Ну вот, Трисс, теперь ты представляешь уровень технологий, разрабатываемых в бюро Шуллера. Новиградским попам эта фирма тоже прекрасно известна — через реданцев, заказывавших Шуллеру разработку противоосадных щитов. Мы подозреваем, что Персиваль Шуттенбах рассказал Золтану какой-нибудь особо интересный красным технологический секрет — и поэтому за ним теперь охотится Конгрегация Света Истины. Но если технология интересна редано-новиградцам, то она не может не быть интересна Империи… — Если ты клонишь к тому, чтобы… — Я клоню к тому, чтобы вы берегли Золтана, как зеницу ока и никуда не выпускали. Нет, Геральт, выпытывать секрет гномов я не намерена — это геморрой Ваттье де Ридо, а не мой. Я же хочу исключительно предупредить вас о потенциальной опасности. У Церкви Вечного Огня очень серьезные спецслужбы — особенно после религиозного переворота в Редании и учитывая продолжающуюся оккупацию Каэдвена (покойный Детмольд создал для покойного же короля Хенсельта разведку не хуже реданской). То, что вами не интересовались — то, поверьте, лишь видимость. Поэтому будьте бдительны, мои милые друзья! Ладно, что-то мы залежались. Время-то, между прочим, полшестого вечера! Золтан изволновался. Немедленно встаем и одеваемся! И то было верно. Геральт чувствовал себя примерно так же, как вчера чародейки: по-волчьи голодным и немного уставшим. Прав был Гюнтер ОʼДим, особо сладкими удовольствиями следует наслаждаться умеренно…