Марк Ли.
Я не понимаю, что происходит со мной в последнее время. Все кажется таким блеклым и бессмысленным. Я напросто потерялся в этом бешеном круговороте событий и утратил вкус к жизни.Каждый день сменяет абсолютно такой же, кажется, что я застрял, въелся, провалился.Временная петля повисла на бледной шее, и медленно душит, оставляя после себя глубокие кровавые порезы… Вспотевшей от страха ладонью вновь хватаюсь за давно истисканную дверную ручку.Очередная армия холодных мурашек рассыпается по всей спине.Вновь тяжело дышать.Руки трясутся, как у пьяницы с тридцатилетнем стажем.Словно рыба глотаю очередную порцию воздуха, собираясь с мыслями.Я искренне верю, что сегодня все изменится. Ведь не может все так продолжаться?! Этому должен придти конец.Когда же все закончится?! Вот и скрип двери.Я снова дома. — О, пришел, сопляк! -слышен басистый, но еле разборчивый голос из кухни. — Привет, пап…-тихо говорю я, тяжело вздыхая.Внутренности завязываются в тугой узел, и в горле появляется ком. Волей-неволей ковыляешь на кухню, поджав хвост как самый последний трус.Так и есть, я ничтожный трус. Быстрым взглядом пробегаюсь по комнате.Сегодня нет телевизора и колонок.Я давно привык к поборкам отца, но не в таком количестве.В последнее время все теряет свой контроль.Я даже чувствую, как под ногами все рушится и сыпется, летит в пропасть. С кухни тянулся едкий запах алкоголя и дешевых сигарет.Я даже начал привыкать к нему, к этому запаха, который ассоциируется у меня с глубокой болью.Мне больно смотреть на отца.Мне больно смотреть на то, во что он превратился.А всегда ли он был таким? Может из-за малых лет и детской беспечности я не замечал этого? Верил в привидения и играл в песочнице… Но постепенно подрастая, все становится таким блеклым и мертвым.Времена детских грез уже давно миновали, а на ее смену пришла суровая и жестокая реальность. Словно просыпаешься после хорошего сна.Я и не помню, всегда ли он был таким. Я редко был дома.Школа, тренировки, гулянки с друзьями.Но один день полностью перевернул мою жизнь. Ровно как 2 месяца назад моя мама… Моя матушка пропала.И по сей день она без вести пропавшая.Сначала я думал, что задерживается на работе, потом, что уехала в гости к подруге, потом, что решила отдохнуть от нас с отцом… Но ее все не было и не было.Перезвонив все больницы и морги этого чертова города, я все еще не мог найти ее.Она просто исчезла.***
Пятый день.Помню, тогда был дождь… — Алло, я уже подхожу, жди, -слышен мягкий голос на на том проводе. — Хорошо, -быстро буркнув, бросил я трубку.В голову закрадывались самые жуткие мысли, которые сжирали изнутри, резали и кололи.Как человек мог просто взять и исчезнуть? Бред какой-то! И ведь никто, абсолютно никто не знает где она.Где же ты? Где ты, мам?.. Сын скучает по тебе. Небо уже давно было покрыто хмурыми свинцовыми тучами.Это делало вечер еще темнее и ужаснее.Но я не замечал этого, в черепной коробке была только мама.Мама и только мама.Вдруг сверху посыпались капли… Холодный, серый дождь.И ты словно таешь… Исчезаешь, вот так, словно мама ровно пять дней назад… Мне так больно сейчас, жутко больно.Сжав руку в кулак, со всей силы бью себя по сердцу.Словно пытаюсь достучатся до него, чтобы не билось так сильно, чтобы не переживало, чтобы не беспокоилось.Я чувствую, как все покрывается льдом.Мои мысли, мои чувства, все под толстым слоем льда.И стоишь, весь задубеневший и пошевелится не можешь.Сердце сковывает лед.Почему я не могу найти ее? Я ужасный сын, мам.И горькие холодные слезы стекают с моих глаз.И в сердце до сих пор неприятно колит.С рукавов стекают капли дождя.Сырой и такой одинокий.Но ведь парни не плачут! Мне ведь как-никак 18 лет.Я уже мужчина, а мужчины не плачут.Вытерев сырым рукавом глаза, я зажмурился. Мир такой холодный.Вчера-это сегодня, сегодня-это вчера.Все путается.Все теряется.Все исчезает. — Марк, ты чего? -слышу голос взволнованного Тэна.В его глазах так и читается сочувствие и переживание. — Все нормально! -еще раз протерев глаза, отвечаю я. А он все смотрит и сверлит меня взглядом.Согласен, на меня это не похоже. — Я настолько жалок, да? -но в ответ лишь тишина и шум дождя. — Слушай, Марк… П-простынешь ведь, -хрипит Тэн, подправляя свой черный капюшон, а потом толкает меня под крышу какого-то старенького домика.Мы молча садимся на сырые бетонные ступеньки и молчим, слушая как шипит асфальт от недавно накатившего дождя. — До сих пор не нашел? -прерывает тишину друг. — Нет, -лишь одно слово срывается с моих губ. — А ее подруг спрашивал? — Спрашивал, никто не знает… — А полиция что? -продолжает допрос приятель. — Полиция? Тоже мне.Они вообще не помогают.Ничего не делают.Пока тишина. — Не переживай, дружище, -приобнимает меня Тэн, хлопая по промокшей спине.Друг из-за всех сил пытается меня приободрить, но почему-то не выходит. — Стараюсь, но не получается.Не могу я, -надеваю фальшивую улыбку. — Эй, не надо так.Где же прежний Марк?! -теребит друг мои мокрые волосы. — Не знаю…-хмыкаю я, убирая прилипшую челку со лба. — Прежний Марк нравился мне больше, -констатирует он, виновато почесывая затылок. — Нравился, говоришь? -смотрю на него краешком глаза. — Как друг.Определенно, как друг, -лыбится темноволосый парень, сидящий справа. — Спасибо. — За что? -удивленно поднимает Тэн брови. — Что не даешь мне грустить.За то, что всегда рядом.Нет, ну правда. — Ой да брось, -легонько толкает меня в плече дружище. — Ну серьезно.Я рад, что у меня есть такой друг. — Выглядит как признание в любви, -смеется Тэн. — А ты что хотел?! Конечно признание! -натягиваю я улыбку, пусть и не самую искреннюю.Тэн от удивления пучит глаза и улыбается в ответ. — Ой фу.Это уже перебор.Ой, фу! -кричу я, отталкивая прижимающегося ко мне друга. Я правда рад, что у меня есть такой друг.Всегда рядом: и в горе, и в радости. Все последующие дни мы с Тэном клеили баннеры о пропаже мамы.Он помогал мне ее искать.Чуть ли не каждый столб нашего городка был обклеен маминой фотографией.Мы искали ее везде, где только возможно. И до сих пор так делаем.Это уже входит в привычку.А отец?.. Пьет и играет в карты.Эти азартные игры с пьяными дружками до добра не доводят.Из дома постоянно исчезают вещи.Его словно не колеблет местоположение его жены.Может, он знает, где она? Когда я впервые спросил отца о маме, он сильно избил меня, до синяков.Побои отца тоже входят в привычку.Он перестает себя контролировать.Только пьет и играет в карты.А еще эти дружки-пьяницы… Громят дом и курят. Я уже начинаю привыкать к этому кошмару и хаусу.Хотя кто может привыкнуть к кошмарам? Как только в гости наведываются каждый раз новые друзья-собутыльники, я молча ухожу в свою комнату. Опять этот холодный мир.Закрываю глаза, ложусь в кровать и зажимаю уши.Пытаясь, в очередной раз, забыть свои мысли, но не чувства: они слишком дороги мне так же, как один человек, чье имя въелось под кожу с такой же легкостью, как воздух попадает в легкие.Это имя моей мамы. Я молча проваливаюсь в вырытую своими руками яму душевных травм и страданий. Обжигаюсь осколками разбитых надежд, мечтаний, приземляясь и разрезая свою же душу.***
— Чего так поздно?! Где опять шлялся, сопляк? -получаю я очередной подзатыльник от отца. — Прости, -виновато опускаю я голову.Сам себе противен.Скрываю от отца, что вновь ходил с Тэном клеить баннеры о пропаже матери.Веду себя как подбитая собака, я и правда ничтожество. — Приготовь пожрать, -сухо басит он, очерчивая границы между мной и собой.Ему нравится казаться выше других, однако все наоборот. — Х-хорошо, -достаю единственную чистую сковороду, заливаю туда масла.Все шипит и пылает. — Вот, за это много заплатят, -слышен голос с ехидной усмешкой за спиной.Интересно, что опять откопал отец? Судя по его реакции, он получит за это много денег.Я оборачиваюсь и от следующей картины сердце рвет на куски.Отец разглядывает мамину подвеску из золота.Но я ведь прятал ее.Я прятал ее! Какого черта отец в моих вещах копается?! Зачем ему мамина подвеска? — Пап, отдай, это мамы, -протягиваю я руку отцу, чтобы тот вернул чужую вещь.Глаза отца внезапно заполняются черной краской.Губы сжимается от адской злости и ладони медленно превращаются в кулаки.В груди случайно закрадывается змея страха и трусости, но в этот раз я не буду трусом.Это мамина любимая подвеска.В этот раз я не отступлю, буду стоять до конца.Как отец может быть таким желчным и злым? От него так и веет ненавистью.Его безумно раздражает моя персона. — Ты, блять, совсем страх потерял, мелочь?! -скалит отец зубы, вставая из-за стола.Стул с грохотом летит на пол, от чего звук рикошетом отдается в ушах. — Это мамина подвеска! -говорю я, выцеживая сквозь зубы каждое слово.Хоть мне и страшно, но я не отступлю. —Иди-ка спать и побыстрее, -впритык подходит ко мне отец, прожигая взглядом. — Это ведь мамина подвеска! -глазами указываю я на украшение в отцовских руках. — Иди отсюда! -получаю я очередной подзатыльник, только в этот раз адски больно не только телу, но и душе.Отец ни во что меня не ставит.Для него я никто! — Это мамина подвеска! -вновь твержу я, стараясь достучатся до отца, достучатся до его совести.В нем же должно остаться хоть что-то от человека… — Не дерзи отцу! Иди-ка спать! -вцепляется в мои волосы, швыряю в сторону комнаты. — Я не уйду, пока не вернешь мамину вещь, -поворачиваюсь, снова обращаясь к отцу. — Да мать твоя плохо воспитывала своего сынка, -от ядовитых слов отца в сердце неприятно колит.Я сжимаю руки в кулаки и снова смотрю на отца. — Моя мама хорошо меня воспитала! Она хороший человек! -вновь процеживаю каждое слово через зубы. — Чертов маменькин сынок! -получаю я очередной подзатыльник от отца. — Но ведь я… Я твой сын.Как ты можешь говорить такое о своем сыне, пап? — У меня нет сына.Сын меня предал! -как ни в чем не бывало говорит отец.С его губ так легко срываются эти слова, отчего хочется кричать от боли и тонуть в собственных слезах. — Хорошо, я смирюсь с этим… Но можно последнюю просьбу? Я хочу, чтобы ты вернул мамину подвеску, -вновь твержу я.На душе чертовски паршиво.Все болит и ноет. — Пошёл вон отсюда! -кричит отец, выкатив свои черные глаза. — Пожалуйста, верни мамину вещь! -глубоко выдыхаю я, прислушиваясь к собственному голосу, который дрожит и становится все тише и тише. — Щенок! -вопит во все горло отец и бьет кулаком по плечу.Удар настолько сильный, что я, шатаясь, падаю на пол, ударяясь затылком об кухонный гарнитур.Жуткая боль расползается по телу.Отец хватает меня за воротник и вновь замахивается… Я жмурюсь, готовясь к очередному удару.Одной рукой стараюсь защищаться, но она словно онемела… Звонок в дверь… — Иди открой! -рычит отец, указывая на входную дверь. — Верни мамину вещь! -иду я на шантаж. — Да подавись ты уже, сученок! -швыряет мне в лицо золотое украшение.Накалившийся от его горячих рук метал жжет кожу. Я наклоняюсь за ней, чтобы поднять с пола.И вот уже вцепившись за нее пальцами, получаю пинок под зад. — Да иди дверь открой! Не слышишь, звонят же! -басит отец, указывая пальцем на входную дверь. Отряхнув задницу, ковыляю в сторону двери.Щелчок.Дверь открыта… На пороге стоят двое полицейских с наручниками и массивными дубинами.Я не понимающе кривлю брови и смотрю на полицейских. — Это дом мистера Ли? -спрашивает один из них.Я молча разглядываю их, не понимая, что происходит.Полная прострация. — Это я.Это я, -слышен радостный голос с кухни.Наверное, отец думает, что это его дружки-собутыльники.Хотел бы я посмеяться, но все тщетно. Аккуратно оттолкнув меня к стене, оба полицейских уверенно пошли на кухню. — Вы арестованы по подозрению в убийстве своей жены, госпожи Ли…-слышен голос полицейского с кухни… Убийство?.. Канаты, державшие огромную конструкцию внутри меня, резко оборвались и теперь все с грохотом полетело вниз.Кануло в небытие, исчезло, отошло в вечность, пало в забвение, миновало, испарилось… Я чувствую, как умираю.Жуткая боль сковывает тело, и внутри неприятно щиплет.Мне больно.Мне так больно.Ничего не вижу, ничего не чувствую и ничего не слышу.Не слышу ни воплей отца, ни полицейских, ни себя.Скатываюсь по холодной стене вниз и закрываю ладонями лицо.Слезы стекают по щекам, дыхание сбивается.В этой кромешной темноте я совсем один.Нет никого кто бы осветил мне путь, кто бы заставить меня сиять, кто бы вызвал улыбку, кто бы подал мне руку.Я совершенно один.Все как обычно заканчивается слезами.Как всегда.Тебя, мам, кого я больше не могу ни увидеть, ни коснуться, я воскрешаю в своей памяти. И хотя я обещаю себе, что буду пытаться снова и снова стереть тебя из своих воспоминаний, так просто тебя я забыть не могу.Ты всегда будешь в моем сердце, мам.Прости, если не смог сделать тебя счастливой, прости, что мало уделял тебе внимание, прости, что беспокоилась за меня и переживала, прости, что я был чертовски плохим сыном, прости меня, если обидел тебя, прости, если делал больно.Мама, я всегда буду любить тебя.Я люблю тебя, мам. Я просто сидел на полу, обнимая колени.Кто бы мог подумать, ведь в одно мгновение я лишился всего: и матери, и отца, и семьи.Мне хочется орать во все горло, чтобы голос сорвало.Мне хочется рвать на голове волосы, рвать огромными клочками.Смысл теперь жить? Вообще в чем смысл жизни? Где смысл? — Терпеть тебя не могу, жизнь! -орал я во все горло, скидывая куртки с вешалки и пиная обувь в прихожей.Затем я отправился на кухню, где когда-то сидел «отец». Но теперь он мне не отец, он никто.Не хочу даже думать об этом… — Как же так?! -кидал я посуду в стену.Белые осколки сыпались на пол с таким грохотом, что каждый маленький удар эхом отдавалось в ушах.От этого становилось немного полегче. — Как же паршиво.Все дерьмо.Жизнь-дерьмо! -отпив немного из стоящей на круглом столе бутылки, я вылил ее себе на голову.Капли стекали по телу, вызывая холодную армию мурашек.Допиваю очередную бутылку алкогольного напитка, пытаюсь приглушить ноющую боль, что находится где-то в груди и шевелится где-то между ребер.В голове хаус.От всего этого тело быстро слабеет.Я не могу стоять на ногах.Дикая слабость овладела телом.Весь такой ничтожный и одинокий, мокрый, пропахший дешевым алкоголем я ложусь на пол.Холодный мир… Закрываю глаза и зажимаю уши.Вчера — это сегодня, сегодня — это вчера.И лишь запоздалое раскаяние вместе с болью и обидой переполняет…