Трёхцветная жизнь Оливера Дэвиса

I

14 августа. Понедельник — день второй. Шесть часов вечера. Хаяси-рёкан.       — Я бы хотел посмотреть на вашего домашнего питомца, — сказал Сибуя. — Мы зафиксировали его на камере.        — А, вы о Кокоро… — протянул Нао со свойственной ему улыбкой. — Боюсь, что эта кошка мне в руки не даётся, — сделался он печальным, будто сожалел о своей бесполезности. — Можно попросить Мари, но никто не даст вам гарантий, что она справится. Кокоро, как и все кошки, сама по себе. Она ходит, где пожелает и делает, что пожелает. Не помню, чтобы видел её ночью дома. Пару раз замечал, как она носится в саду, но не более. Удивительное создание на самом деле. Ей уже больше пятнадцати лет, а бегает и огрызается так — любой молодой кошке фору даст.        — Больше пятнадцати лет… — повторил Сибуя и в очередной раз задумался. — Получается, её прежним хозяином был ваш дед?        — Да, — кивнул Наоки. — Его жена умерла за год до него. Когда их старшую дочь сбила машина, то она не выдержала. Тогда дед попросил мою мать вернуться в семью. Он не мог допустить, чтобы семейное дело перешло в чужие руки. Когда мы вернулись в Японию, мне уже было восемь лет. Отец здесь прожил один год. После смерти деда он вскоре уехал. Причины я уже говорил, не хотелось бы снова к этому возвращаться. Я помню его и эту кошку… Если она и была к кому-то привязана, то к нему, хотя человек он был строгий и не сильно-то общительный. Я не знаю, как он вёл себя с гостями, но к нам был весьма суров. Моя мать за какой-то год превратилась в его точную копию, возможно, по этой причине мой отец на всё плюнул и уехал, а всё остальное лишь послужило последним зерном на чаше весов.        — А чего ты хотел от человека старой закалки? — съехидничала Аяко. — Типичное поведение «традиционного дедушки».        — Да дело даже не в тоне или манерах, а правилах, — объяснил Нао и стал таким, каким его ещё никто не видел — строгим, сосредоточенным и очень гордым. Поставь их сейчас с Нару на одно бревно и неизвестно у кого гордыня зашкалит.        — Правилах? — услышал Сибуя подозрительное слово, и Наоки вернулся к своему виновато-дружелюбному тону.        — Да, их тут была целая тьма, — махнул он рукой.        — Хочешь сказать, что после его смерти все забыли о правилах? — Хосё постарался включиться в дело, видя, что Нару скоро в его товарище дырку просверлит.        — Нет, — переключился он на друга. — Я же говорю, нынешняя хозяйка рёкана — точная копия моего деда.        — Но сейчас она в коме, — напомнил всем Сибуя. — На данный день эти правила соблюдаются?        — Разумеется, — пожал плечами Нао. — Если я их не буду соблюдать, то Мари расскажет всё хозяйке, а потом мне будет проще бежать из страны, так как сеппуку* сделать я не смогу, а харакири* мою мать не устроит. Понимаете, до какого маразма дело доходит?        — Нао, ты сказал, что этих правил здесь была целая тьма, — напомнила ему Май, поняв подозрительный взгляд Сибуи. Она сделала акцент на слове «была», и тот сообразил, где оговорился.        — Приход нового хозяина — это всегда изменения, — поправился он. — А тем более, когда хозяйка женщина…        — Скажи ещё, что женщины слабые и беззащитные, — проговорилась Аяко так, словно оборонялась.        — А так оно и есть, — сказал Нао, как само собой разумеющееся. — Май, как твоя нога? Может, рёбра болят или горло ещё беспокоит? У меня не было возможности осмотреть тебя, как положено. Пожалуй, после ужина этим и займёмся, — сказал он подумав.       Так я и позволила себя раздевать… — приоткрыла Май рот, отвернувшись в сторону. — Мне уже намного лучше. Кроме ноги ничего не болит, но и это мелочь, — вернулась она к людям. Сибуя стоял рядом, они так и застыли возле сёдзи. Хара уехала, но он и с места не сдвинулся. В какой-то степени это льстило Май, а с другой смущало.       Чего это он всё рядом трётся? Шёл бы, прижал попу, так нет, будет стоять и напоминать о своей выдающейся личности… О боже, но почему он? Почему во всём Токио мне приглянулся именно этот нарцисс?!        — Ты пойдёшь, — приказал Сибуя, застав Май врасплох. — Если хочешь помогать, а не мешать работать другим, то вначале задумаешься о своём здоровье.       Ты вот это сейчас серьёзно? — Танияма и звука не проронила, а ведь отказать стоило. — Он ведь даже не врач, только студент… Ты хочешь, чтобы я разделась перед другим мужчиной? Я, в общем-то, знала, что тебе до меня и дела никакого нет, но хоть к моим-то желаниям прислушайся!        — Нару, скоро закат, — заметил Монах алые волны на небе и напомнил о важных делах.        — Верно! Пойдёмте уже, — взбодрилась Матсузаки. — Не хочется до крайностей доводить.        — Тогда переодеваться, — улыбнулся коллегам Джон.        — А как же ужин? — спросил Нао и закрутил головой.        — Подождёт, — ответил серьёзно Хосё. — Работать на полный желудок тяжело. Пойдём налегке…       Это значит, что мой осмотр откладывается? — понадеялась Май, посмотрев на Сибую. Он не отдавал приказа, должно быть, слишком много думал.        — Лин, бери Май и идите в центр, — приказал, наконец, он.       Значит, теперь я буду только в мониторы пялиться… — осознала Май серость реальности.        — Да, — поднялся он, прихватив с собой распечатанные материалы по делу. — Танияма… — позвал он формально.       Снова этот тон… — вздохнула она печально. — А я-то думала, что он всегда будет таким разговорчивым, но кажется, он не говорит, когда этого не требуется. Но всё же после того как Нару попал в реанимацию, он стал ко мне немного ближе. Я рада, что эта черта недоверия позади…        — Такигава, Джон, как закончите переодеваться, идите сразу к объекту исследования, — сказал им Сибуя. — Матсузаки, мы в это время раздадим амулеты. Остальным ждать. Изгнания не проводить, пока не будет должной команды. Вначале посмотрим, что показали камеры и звукозаписывающие устройства. Наоки, вы никуда не выходите, — предупредил он, когда Аяко передала ему защитный амулет. — Прислуга и ваша сестра тоже должны остаться дома. На улице может быть опасно. Если раньше призраки не проявляли активности, то это не значит, что они не проявят её, когда почувствуют с нашей стороны давление. Никому не понравится гонение из собственного дома, пока их надо убедить, что это для их же блага. Поэтому во избежание плачевных инцидентов, я вас попрошу посидеть на месте ровно, в большой компании, за ужином. Вы меня услышали?        — Да, я всё понял… — согласился Нао. Он казался обеспокоенным, реакция немудрёная, однако после нападок Сибуи выглядела подозрительной.

II

      Блин, ну и почему я застряла здесь?! — взвыла Май, когда оказалась в комнате с мониторами и пультом управления. — Лучше было остаться с людьми, если им будет угрожать опасность, кто их защитит? — она посмотрела на белую дверь, вздохнула, и тут появился Нару.        — Лин, что на камерах? — спросил он с порога.        — Всё в норме. Отклонений по температуре нет, — ответил он.        — Хорошо. Скажи им, чтобы начинали. Матсузаки пусть проводит изгнание на втором этаже, Джон на первом, особое внимание залу Охирома, а Такигаву отправь в дзёдан-но-ма.        — Ты хочешь Монаха отправить к той страшной комнате? — встряла Май.        — А что не так? — посмотрел он строго. — Или у тебя есть идея получше?        — Нет, но, может быть, им с Джоном стоит пойти вместе?        — Я так не думаю! Такигава опытный экзорцист, он справится! Лин, передай им это, — сказал он и вручил своему ассистенту три компаса.        — Хорошо, я всё сделаю, — беспрекословно согласился Кодзё и вышел.       И выглядит это смешно, — скривила Май рожицу, но так, чтобы заносчивый начальник не увидел её иронизма. — Зачем им компас? Здесь теряться-то негде! Мы их и в деле с кровавым лабиринтом не использовали, а здесь вдруг на него снизошло озарение, — Танияма выговорилась про себя, а уже потом оцепенела. Снова ей посчастливилось остаться с Нару наедине, а она теряет время на мысли о каком-то жалком компасе. — Да, Нару, бежать тут некуда… Даже окон нет… — ехидно посмеялась она в душе, но тут вошёл Лин, и каверзные мысли как-то сами собой улетучились, остался лишь строгий Кодзё и сосредоточенный Сибуя.        Нару очень внимательно сверял бумаги, там были показания сейсмографа, термографии и спектроанализ.       Почему у него всегда такое выражение, будто что-то не сходится?.. — Май задержала дыхание, глядя на задумчивого, морщившего лоб босса. Он опирался ладонями на металлический стол, выгибал позвоночник в пояснице и, не испытывая каких-либо совестливых чувств, продолжал её игнорировать.        — Лин, особое внимание на дзёдан-но-ма, — заговорил он тихо, и тут Май очнулась. Вроде Сибуя её нарочно не гипнотизировал, но эта его идеальная фигура, которая скрывалась под чёрной одеждой, в такие моменты она сбивала с рабочего толка, или дело было как раз в том, что от самой Май сейчас не было никакого толка?        — Я буду наблюдать за Аяко, — сказала Май и подошла к мониторам. — Я тревожусь за неё…        — Нет нужды, — сказал Сибуя хладнокровно. — Исходя из спектроанализа, там опасности нет.        Надо же как спокоен, — Май отвлеклась, оглянувшись на Казую, однако в смущении отвернулась, когда тот вздумал посмотреть в ответ, только вот её взгляд говорил о заботе и любви к ним всем, а его о важности дела.        — А спектроанализ это? — спросила она хоть бы что.        — Анализ шумов! — ответил он резко. — Лин, включи звук на втором этаже, — приказал он. — Матсузаки начала проводить ритуал очищения…        Только бы всё прошло хорошо… — помолилась Май про себя и, посмотрев на уверенное лицо Сибуи, переключилась на крайний в третьем ряду монитор.        Шла Аяко медленно. Деревянные половицы под её ногами легонько прогибались, создавая еле уловимый скрип. На втором этаже по обе стороны от неё были закрытые комнаты и, вероятно, именно это вызывало в ней тревогу. Освещение в этом закрытом от чужих глаз домике оказалось плохим, лампы еле-еле светили тёплым светом, а в комнатах и вовсе освещение не работало. Хозяева отключили его на время отсутствия постояльцев. Все признаки того, что владельцы рёкана экономили, хотя, на первый взгляд, и не скажешь, что Нао или Мари — это люди подверженные скупости.        — Почему так тихо? — не выдержала Май, когда в их центре кроме сдержанного дыхания и тихого гудения аппаратуры ничего не было слышно. — Аяко уже должна читать норито*, почему мы ничего не слышим? Может быть, с микрофонами что-то?.. Я посмотрю… — дёрнулась она к двери и нервно закрутила ручкой. — Нару, мы в ловушке! Дверь… она не поддаётся… — Танияма напугалась, забилась, но белая дверь так и не шелохнулась. Это помещение единственное во всём доме, которое не отвечало традиционным требованиям, по сути дела — это обычная подсобка.        — Успокойся, — приказал Сибуя. — Это Лин запер дверь.        — Что? — прекратила Май истязать золотую круглую ручку. — Но зачем?        — Затем, чтобы ты не делала глупостей, — хладнокровно ответил он. — И с оборудованием всё в норме. Матсузаки ещё не начинала читать молитву, а если сомневаешься, то посмотри на её губы.        Мне больше заняться, что ли нечем?! Я знаю, что Аяко страшно! Со мной ей было бы спокойнее…        — Присядь, — приказал вдруг тот. — От твоих мельтешений легче не становится. Это отвлекает…        Хоть бы глаза расширил, всем же страшно, а ему хоть бы хны! — обиделась Май и прижала попу на синем пластиком стуле. — Холодный… — она сморщила лицо, поёрзала и услышала первые скрипы.        — Нару? — она тревожно посмотрела на своего босса и тут же отметила черты строгости и напряжённости на его лице.        — Да, они здесь…        — Исполняя этот ритуал, я взываю к богам, я молю их сойти с небес в это безбожное место, чтобы очистить его и прекратить беспрестанные страдания… — Аяко начала читать молитву и махать деревянным жезлом с бумажными талисманами. — Пожалуйста, примите нашу мольбу, ради мира и спокойствия сделаем же это место подобно небесной равнине… — жрица прервалась и вцепилась пальцами в свой жезл. Испарина страха и холодный пот по спине — они внезапно одолели её магические силы. Замигал свет, а на потолке заскрипели старые лаги.        — Нару, что это? — Май услышала странные звуки и тут же спросила. — Такое чувство, будто по потолку, кто-то бегает… — сказала она, неосознанно придвигаясь к Лину. Глаза её бегали по деревянному потолку, но в их центре казалось спокойнее, чем в императорской могиле. — Ты же сказал, что Аяко ничего не угрожает.        — Всё хорошо, — переключился он на монитор, где виднелась невысокая фигура Джона в чёрной сутане. — Они бегут, ритуальные песнопения Матсузаки работают, по всей видимости, эти духи не настроены враждебно, они боятся её. Посмотрим, как они поведут себя при встрече с Джоном.        — Во имя Отца нашего Творца неба, во имя Его… — они услышали голос Джона и в зале Охерома появились капли святой воды.        Хорошо, что в этих комнатах практически нет мебели… — вздохнула Май, прикрыв глаза на секунду. Залы действительно пустовали, кроме низкого столика, трёх дзабутонов, ниши с икебаной и традиционной картиной на куске шёлка с надписью какэмоно ничего не виднелось. И снова свет, тут он так же едва дребезжал. Единственная лампочка в закрытой люстре потрескивала, притупляя видимость экзорцисту.        — В начале было Слово. И Слово было у Бога. И Слово было Бог, — продолжил Джон, открыв Новый завет от Иоанна стих первый.        — Лин, температура падает? — спросил Нару, опередив Май с очередными вопросами.        — Да, уже приближается к нулю…        — Сколько же их там?.. — прошептала Танияма не в силах оторваться от первого монитора слева. Он был к ней ближе всего, а когда духи начали бежать из этой комнаты, то звуки беготни на потолке повторились. — Громче… Звуки стали громче…        — Как дела у Такигавы в дзёдан-но-ма? — Нару вновь требовал отчёта от ассистента.        — Температура опускается стремительно, — дал ответ Лин.        — Хорошо. А как у остальных?        — Поднимается, — сказал Кодзё.        — Значит, как я и полагал, — Нару прищурился и приблизился к центральному монитору. — Они все будут искать защиты. Смотрите внимательно за отклонениями в температуре, не расслабляйтесь. Такигава изгонит их сегодня, если они сами этого захотят…        — Нару, ты куда? — Май встревожилась, когда её босс надумал их оставить.        — Смотри на мониторы, — приказал он и закрыл за собой дверь.        — Нару! — подскочила Танияма со своего стула. — Не смей лезть, ты же пострадаешь! — забарабанила она в белую дверь, но Сибуя уже запер её на ключ. — Лин, он нас запер! Сделай же чего-нибудь! — закричала она на молчаливого ассистента Нару, но всё было без толку, кажется, этот самоуверенный в себе нарцисс сразу планировал вмешаться лично. — Нару, открой! Или я выломаю эту дверь! — брыкалась Май так, словно у неё клаустрофобия, а потом и вовсе врезалась в дверь плечом и зашаталась. — Что-то мне вдруг стало не хорошо… — схватилась она за лоб и скатилась по двери к полу.        — Май, — отвлёкся Лин, среагировав тут же на несвойственную тишину. — Май! — подскочил он к Танияме, выдохнув, когда убедился, что это всего лишь обморок. Он перенёс её к стене, подложил под голову свой пиджак, и тут весь дом вновь затрясло. — Началось… — сказал Кодзё вслух, когда строение застонало, а свет замигал, и пыль посыпалась из щелей.

III

       В главной комнате дзёдан-но-ма Монах читал мантры. Нару не хотел изгонять духов по одному, он планировал собрать их в кучу, чтобы изгнать всех разом. Как он и полагал духи не показывались, но шумели и только спрятавшись в ночной комнате, где обычно спала хозяйка дома, призраки принялись за сопротивление.        — Он Махадевайя Намах — читал Хосё защитную молитву прежде, чем приступить к пробуждению экстрасенсорных способностей. — Он Наумаку санманда базара дан кан, — звучал его монотонно-гортанный диалог с духами. После этого дом запел. На буддистские мантры последовал скрип, гул и тяжёлые стоны.        — Не останавливайся, продолжай читать, — сказал Нару первым делом, когда миновал сёдзи. Он задержался возле раздвижных дверей с росписью тёдайгамаэ и вызывающе посмотрел на изображённых там птиц. Аисты и фазаны — они были не виноваты в стонах и капризах этого дома. Тут замигал, а потом и вовсе погас свет.        — Продолжай… — тихо приказывал Нару, и Монах продолжал читать мантры.        — Он Наумаку санманда базара дан кан… — эти мантры следовало читать сто восемь раз, прежде чем перейти к изгнанию.        Читай… — Сибуя приказал ему мысленно, но Такигава знал своё дело не хуже некоторых, поэтому как только Нару коснулся ручек на двери, слова зазвучали громче.        — Он Наумаку санманда базара дан кан, — читал Такигава, чтобы духи к ним не приблизились, но Нару так и не раздвинул сёдзи, из ствола могучей сосны начали проглядывать чьи-то мокрые, обмазанные илом волосы. Сибуя убрал руки с углублений, которые служили ручками, но с места не сдвинулся. Теперь он смотрел на коричневый ствол дерева, которое изобразили на дверях в комнату оками.        — Нару? — Монах позвал его очень тихо, скрип на время прекратился, и совпало это с моментом разрыва в молитве.        — Продолжай, — приказал он, глядя на блуждающего духа, который, по всей видимости, должен был его отпугнуть, вываливаясь из дверей, запутавшись в собственных длинных волосах.        — Понял, — кивнул Хосё, сомкнув пальцы вовнутрь ладони, за исключением указательных, их он соединил и наставил в направлении неба. — Он Наумаку санманда базара дан кан…        Хорошо… Не изгоняй… Пока рано… — смотрел Сибуя внимательней прежнего. Весь его уверенный в себе вид говорил о том, что он отойдёт от этой двери только в том случае, если его откинут. А тем временем показались тощие сине-белые руки женщины, которая пыталась выбраться из ночной комнаты хозяйки дома, и Нару обратил внимание на её почерневшие до вторых фаланг пальцы и прожжённое серо-белое одеяние. Длинная шея и худощавое тело — всё это высунулось и застряло где-то на уровне талии, и чёрные глаза стали таращиться на невозмутимого и безобразно наглого гостя.        Читай… — продолжал мысленно приказывать Нару, глядя призраку в глаза.        — Он Наумаку санманда базара дан кан… — бубнил Монах настойчивее, и дух дёрнул голову в сторону Хосё. Женщина ненавистно посмотрела на буддистского служителя и из её прищурившихся глаз потекла грязь. Нару медленно потянул руки к ручкам, но она бросила дырявить взглядом Такигаву и переключилась на главного вредителя.        Сибуя застыл, однако рук более не убрал, та разгневано посмотрела, сжала сине-чёрные губы, раздула серо-голубые ноздри и юркнула обратно в комнату. Дом вновь затрясло. Хосё и Нару хорошо ощутили этот всплеск вибраций. Татами тёрли ступни, вызывая где-то в глубине подсознания неприятную липкость.        — Он Наумаку санманда базара дан кан… — продолжал монах, а Сибуя начал осторожно раздвигать сёдзи. Вдруг последовал сильный всплеск волн, и костлявые пальцы вновь показались из-за узоров росписи тёдайгамаэ. Они обхватили запястье Нару и сдавили хуже металлического браслета.        Ничего, поначалу все сопротивляются… — усмехнулся Сибуя в душе, постепенно раздвигая двери, создавая между ними щель чуть шире толщины спичечного коробка, как боковым зрением уловил какие-то перебежки постороннего существа. Стоило ему отвлечься, как призрак ухватил и вторую его руку, не пуская дальше, словно будь у этого существа возможность говорить, то оно бы сказало: «Дальше хода нет».        Нару отвлёкся на чёрно-белую кошку. Она уселась рядом с ним и, глядя умными зелёными глазами, зашипела.        Сибую, как никчёмную куклу шмякнули о старые твёрдые двери и на этом откинули. Нару недовольно попятился, потёр задетую до лёгкого покраснения щёку и злобно бросил взгляд на место, где сидела кошка, но увидел лишь её сверкающие пятки, а с уходом Кокоро вернулся свет и тишина.        — Нару, ты как? — Монах спросил осторожно и немного погодя. Выражение лица у Сибуи было таким, словно его головой в помои окунули и попадись эта кошка ему сейчас, то судьба бы её была решена. - Столько стараний и все напрасно, — выдохнул он, смирившись и чтобы удостовериться, открыл двери.        В ночной комнате хозяйки так же тускло горел свет, на полу лежали такие же золотисто-жёлтые татами, а стены украшала очередная роспись. Нару безразлично прошёл, вынул из кармана круглый компас и посмотрел на выровнявшуюся стрелку на север. После этого он ещё немного походил, остановился возле заделанного белой решёткой окна, заглянул в давно не загорающийся очаг в полу и на этом покинул комнату.        — Ничего? — Хосё задал очередной вопрос, ведь предыдущий Сибуя проигнорировал.        — Да, как и здесь, — ответил он, провернув ту же штуку с компасом. Далее он по очереди набрал Джона и Аяко и вконец почернел. — Уходим. На сегодня это всё…

IV

       На улице заметно смеркалось. К изгнанию приступили, когда ещё и восьми не было, а тут стрелки часов подходили к отметке десяти. Обычно подобные мероприятия занимали почти всю ночь, но тут Сибуя счёл дальнейшее наблюдение бессмысленным, как и всегда в его голове крутился свой план действий, а другим оставалось терпеть его заносчивый характер и слушаться.        — Лин, сними показания с сейсмографа и закончим на сегодня, — Нару приказал, но на этот раз как-то грустно.        Май так и была без сознания, Такигава позаботился о ней, на что Джон мило улыбался, а Аяко с опаской оглядывалась на двухэтажный деревянный дом. Первый этаж был выстроен из серо-белых блоков, а задняя часть дома и второй этаж полностью деревянный.        — А что с Май? — спросила Матсузаки, помотав головой от вида этого дома. Галоп, который она услышала у себя над головой во время норито, он до сих пор вызывал у неё прилив холодных мурашек. — Почему она без сознания?        — Головой ударилась, — ответил Нару.        — Как так получилось? — спросил Джон на ходу. Они почти миновали сад, пруд и вот, в сумраке редких садовых фонариков стал виден вытянутый, с крытыми галереями рёкан.        — Понятия не имею, — сказал Сибуя насупив брови. — Я запер её вместе с Лином, она начала долбить в дверь. Вероятнее всего — не рассчитала своих сил и ударилась, — он говорил ровно и безразлично, а всё потому, что увидел в саду тех, кто должен был сидеть дома.        — Так и скажи, что ударил Май дверью, а ответственности нести не желаешь, — посмеялся Такигава, ведь этот груз тащил он, благо, что Май весила не так уж и много, а то после чтения мантр он немного устал. — Да, Май бы не мешало поправиться, совсем у тебя в офисе похудела, — вздохнул он, жалея спящую Танияму, как и подобно Нару побледнел.        У серо-голубой статуи, в метрах пятнадцати от них, стоял Нао и добродушно махал им рукой. Статуя действительно уже сыпалась, то ли делали её второпях, то ли на материалах поскупились, сланец, который в свете фонарей поблёскивал, оттенял затёртое лицо какого-то генерала или, возможно, императора, сейчас это уже было невозможно определить, зато её полутораметровый рост едва не прятал худое тело Мари. Она стояла строгая, в тёмно-красном кимоно, с кошкой в руках.        — Мари для вас Кокоро поймала, — сказал Нао весело, но во всём его тоне слышалось раскаяние и глубочайшие извинения.        — Вам же сказали дома сидеть! — вылупил глаза Хосё и дал бы другу хороший подзатыльник, вот только руки были заняты.        — Да я всё помню, но тут такое дело…        — Какое дело? — спросил Сибуя и сделал это отнюдь не дружелюбно.        — Правила… — вздохнул Нао и его светлые волосы прикрыли постыдные глаза. Так бы их назвала хозяйка рёкана, его мать, но и Мари от этого недалеко ушла.        — Какие ещё правила? — спросил Сибуя и вопросительно посмотрел на Мари. Она придерживала у груди кошку и смотрела карими глазами так, словно и не видит никого из присутствующих.        — После заката в том доме мужчинам находиться запрещено. На август эти правила неприложны. — сказала Мари то, что хотела. По существу это она вышла на улицу, а Нао убедил её немного подождать, это ещё хорошо, что вся команда SPR закончила, когда на небе алели последние лучи уходящего солнца, а то она не постеснялась бы и ворвалась в любой момент.        — И как же нам тогда работать?! — повысил голос Монах, забывая и о сне Май, правда, она и ухом не вела, на что обратил внимание Сибуя. Хосё так вопил, потряхивал её тело, а она продолжала спать. — Днём духов практически не изгоняют, а у вас ими всё кишит!        — Я не говорю лично о вас, — ровно сказала она. — На монахов, священников и врачей это правило не распространяется.        Сибуя понял, что речь шла о нём и Лине, но в целом никак на это не отреагировал.        — Больше это не имеет никакого значения, мы уже закончили ночные прогулки.        — Как так? — удивился Монах.        — Так получается, вы изгнали всех духов? — обрадовался Нао раньше времени.        — Нет, — ответил Сибуя и переключился на кошку. Её белая морда с чёрным пятном на голове возмущала его, он бы взял её за шкирку, да та вцепилась Мари в большой палец и чуть не прокусив его, шмыгнула в кусты и скрылась в саду.        — Мари! — напугался Нао, ведь Кокоро её раньше никогда не кусала. Девушка сморщилась и проглотила выходки домашнего любимца.        — Не надо меня трогать! — дёрнулась она, не успев замаскировать очевидную злобу. Нао хотел помочь, а вот ей такая помощь показалась излишней. — Царапина… Заживёт, — сказала она и поспешила удалиться.        — Простите, пожалуйста, — поклонился Нао, почувствовав перед гостями неловкость. — Мне очень жаль, здесь что-то необъяснимое творится…        — Напротив, всё вполне объяснимо, — спокойно отреагировал Сибуя. — Кошка… Проследите, чтобы завтра она не путалась под ногами.        — А как она вообще в дом проникла? — удивилась Аяко.        — Я входил последним, — сказал Джон. — Но двери я закрыл плотно.        — Для неё есть дырка в полу, — разъяснил Нао. — Моя вина, я не позаботился о том, чтобы её закрыли. Завтра всё будет…        — А как ты собрался изгнание проводить? — спросил Хосё, отвлекая Нару от его сканирующего взора. Нао и Мари ему до сих пор доверия не внушали, вот только он ещё не совсем понимал почему. — Если тебе и Лину не позволят войти в дом, то тогда как? Нет никаких гарантий, что мы успеем сделать всё за вечер.        — Завтра мы проведём дзёрей*, а мне и Лину уже не так важно находиться внутри здания и сегодня мы все в этом убедились…        — Ничего не понимаю… — подумал Монах, что утро вечера мудренее, так тут и врачебный интерес Нао пробудился.        — А что с Май? Почему она спит, как убитая? — он взял её за руку с целью проверить пульс.        — Небольшой обморок, — ответил Сибуя. — Ничего страшного…        — Это не проблема! Сейчас нашатырь принесу, — поторопился Нао.        — Нет нужды, — перебил ему Сибуя весь врачебный интерес. — Пусть спит до утра. Матсузаки, переночуешь в комнате Май?        — Но только если не в медкабинете, — выдала она. — Кровати там узкие.        — А тебе большую подавай?! — поглумился Хосё назло.        — Лучше больше, чем меньше! — закрыла она глаза и зашагала вперёд.        — Не врежься! — посмеялся Такигава. — А то место на ручках уже занято, — пошутил он не со зла, а вот Аяко со злости притопнула.        — Вот, Джон, смотри, какие они современные женщины, когда им переваливает за двадцать, — сказал он в шутливо-грустном тоне католическому священнику, а Сибуя не слушая их неразумных шуток, ещё раз посмотрел на хозяина рёкана и статую, возле которой он задержался.

V

       Почему я вечно оказываюсь в таких ситуациях?! — ругала Май своё избыточное везение, блуждая по саду. — И когда это рассвести успело? И я не помню этого ограждения… — она остановилась, чтобы оглядеться и упёрлась взглядом в каменную белую стену. Она огибала всю территорию домика, где Нару проводил исследования, но рёкана Нао и в помине не было. — Должно быть, он за этой стеной… — подумала Танияма, догадываясь, что это её очередной сон.        Сад завораживал — зелёный, сочный, гармоничный. Дорожки были усыпаны мелкой галькой, а из-за стен слышался приятный шум листвы.        — Это та самая девочка! — увидела Май ребёнка в саду и не смогла сдержать удивления. Та девочка, которую она освободила, она кружилась с веерами, а две красивые девушки в светлых кимоно играли ей на сямисэнах.        Эта песня… Я уже слышала её однажды ночью… — вспомнила Май свою первую ночь в комнате Дзасики-боко и от любопытства подошла ближе.        Её присутствие заметили. Обычно такого не бывало, во снах она была сторонним наблюдателем, за исключением одного случая, когда дело зашло о божестве, тогда Нару помогал ей иным способом, но его поблизости нигде не было слышно. Тёмноволосые, бледные и достаточно худые особы завернули свой струнный инструмент и засеменили к дому, а девочка в красном кимоно осталась. Она смотрела большущими карими глазами и дрожала.        — Ты боишься меня? — Май улыбнулась и наклонилась, так она казалась меньше ростом, однако девочка её совсем не боялась, она вдруг раскраснелась и побежала в её сторону со слезами и шмыгающим от соплей носом, как показались подпоясанные тугими оби слуги и остановили девочку в метрах от Май. Ребёнок вырывался, что-то кричал, но как это было и всегда, Танияма практически ничего не слыша, кроме слов: «Пустите меня!»        — Пошла прочь! — услышала Танияма достаточно чётко и опешила. Её за кого-то принимали, но вопрос за кого?.. — Прочь! — кричала ей женщина средних лет, крепкого телосложения, да ещё и с бамбуковой палкой в руке. Такими темпами она выгнала Май к калитке, там схватила за локоть и куда-то потащила.        Мне больно! — подумала она и сжала зубы. — Но пока рано просыпаться, если Нару привёл меня сюда, то нужно дождаться…        — Сколько от тебя проблем… — качала женщина головой. За стенами она показалась даже не такой грубой, как в саду, пока они не дошли до другой калитки, с восточной стороны, а там последовал нервный звон в колокольчик, и какой-то мужчина отворил им дверь. — Забирайте! — сказала женщина, которая её привела и толкнула во двор. — Следите за своими вещами лучше!        — Приносим свои извинения, — поклонился уже не молодой мужчина, с наполовину лысой головой, и вскоре Май заперли в каком-то амбаре из толстого бамбука, швырнув туда, как какую-то дворовую шавку.       Снова больно… — потёрла Май локоть, благодаря бога за то, что здесь земля, а не какой-нибудь бетон, как было бы в современном обществе. Солома, щели и ругань, доносящаяся из сада — так прошёл день. Танияма уже голову изломала, куда подевался Нару и что с ней собираются делать.        Стемнело на улице быстро, появилось чувство промозглости и одиночества.        — Зачем ты снова пошла в тот дом? — Май услышала знакомый тихий голос за зелёными бамбуковыми палками и засуетилась.        — Я должна была! — заторопилась Танияма объяснить, забыв про осторожность.        — Не шуми! — говорил её гость тихо. — Я не должен приходить и говорить с тобой. Забудь о ребёнке! Эта девочка больше не принадлежит тебе!       Нару, я тебя не понимаю… — Май повисла на бамбуковых решётках, видя сквозь щели чёрную одежду Сибуи.        — Ты должна об этом знать куда лучше других. Тебя саму нашли зимой в корзине, не заставляй никого жалеть о том, что тебе спасли тогда жизнь. Я больше не могу говорить, как и видеться с тобой. Там что-то случилось… — он услышал крики слуг, зажжённые факела и суету в саду.       Нару! — выкрикнула ему Май, сдержав порыв звуков. В саду замельтешили люди, огни, кто-то кричал, а когда она разобрала что-то, то поняла, что случилось. Девочка, она перелезала через ограждение и зацепилась о деревянную изогнутую крышу забора и, брыкаясь, свалилась в пруд. Водоём пролегал возле каменного ограждения, и ребёнок, не заметив его, утонул. Тело девочки вытащили на берег, она захлебнулась, а взрослые погрязли в ругани и массовой брани.

VI

15 августа. Вторник — день третий. Восемь часов утра. Хаяси-рёкан.        — Для чего ты нас собрал в такую рань? — возмущалась Аяко, сидя на коленях за красно-коричневым столом. Они снова собрались в гостиной, включая хозяина рёкана.        — Мне нужно отъехать по делам, а вам необходимо подготовиться, — ответил ей Сибуя.        — Как же, — съехидничала она. — А кто-то хотел всех призраков вчера изгнать!        — И изгнали бы, — сказал Нару, отводя взгляд. Его носовые крылья нервно дёрнулись, а гнев заменила протяжная пауза.       Все на пределе… — подумала Май, оглядев команду SPR. Один Лин работал в привычном режиме. Такигава выражал недовольство, скрестив руки на груди. Джон выглядел поникшим, а Аяко растянулась на столе и вытянула руки. — Вчера что-то случилось… Но никто не желает поднимать этой темы. Удивительно, но и меня никто особо не трогает. Что могло произойти? — она пыталась понять произошедшее по лицам товарищей, но их усталые лика не поведали ей по большей части ничего важного, в отличие от машинального движения Сибуи. Он в задумчивости потёр запястья, и тут Май заметила под манжетами синяки. Она сидела рядом и часто посматривала на него, а теперь уловила причины его раздражительности — Нару выглядел так из-за недовольства самим собой.        — Нару, твои руки… — она осторожно к нему потянулась, а тот не стал ждать, пока его пожалеют. Сибуя поднялся и подошёл к окну. Оттуда хорошо виднелась серая шиферная крыша домика с призраками, очередного объекта исследования.        — Ничего страшного нет, это всего лишь синяки, — сказал он, ощутив встревоженный взгляд Май.        — Что вчера произошло? — спросила она, испытывая неловкость. Она снова это сделала — упала в обморок, уснула, а сказать ей особо было нечего, ведь из последнего сна она понимала лишь то, что девочка, которая защищала этот дом, действительно утонула в пруду.        — Призрак, — ответил ей Монах. — Мы собрали всех в одном месте и нас решили немного попугать. Та женщина схватила Нару за запястья, а потом появилась кошка и спугнула их.        — Нару! — закричал Лин и в гневе ударил по клавиатуре. Он обрабатывал полученные данные за ноутбуком, пока сам Сибуя складывал и анализировал результаты первой вылазки. Его напыщенность скрылась из внимания Кодзё, так как электричество отключилось, разумеется, подробнее о провале он с ним не говорил.        — Всё хорошо, я контролировал ситуацию. Если бы эта кошка не появилась, то духов бы изгнали ещё вчера, теперь придётся быть хитрее.        — Я бы так не сказал, — влез Хосё. — Если бы эта кошка не появилась, то не известно чем бы дело закончилось. Этот призрак мог тебя вдоль стенки прокатить или головой об потолок шмякнуть, тогда бы кровоизлияние в мозг и конец.        — Не преувеличивай! Я владел ситуацией!        — Да, и поэтому она тебя к двери припечатала! — сказал Монах, показывая всем своим видом недовольство. Уже все поняли, что вчера они провалились, а Нару до сих пор валил всё на кошку.        — Нару… — тихонько позвала его Май, теперь поняв, откуда у него на виске красные ссадины.        — Всё было под контролем! А вот животным, когда проводят изгнание в доме не место! Матсузаки! — окликнул он жрицу. — Пока меня не будет на месте, сделайте амулеты. Развесьте их по всему дому, оставив открытым центральный вход. Сейсмограф показал активность в один балл, когда изгнание провалилось, то они покинули дом. Так они поступят и этим вечером. Ты с Джоном начнёшь изгнание изнутри, а мы с Такигавой будем поджидать их на улице.        — Но, Нару, почему ты так уверен? Ведь теперь мы знаем, что духи сопротивляются, — сказала Май.        — Изменениям противятся все! А если бы хотели убить, то убили бы! — повысил он голос, и тут Танияма не стала спорить. Сделалось обидно, немного страшно и больно. Шея ещё болела. Май хотела доказать, что её дело и нынешние призраки связаны, однако доказательств у неё никаких не было, а прислушиваться к её интуиции Нару наотрез отказывался или делал вид. — Это нормально воспринимать такие вещи конфликтом, — сказал он немного тише, пожалев чувства Май. — Эта последняя ночь, когда мы можем провести дзёрей*, кроме того, придётся задержаться на день-два. Мы до сих пор не знаем причин внезапной активности. Служащие и владельцы утверждают, что ранее инцидентов не было, значит, есть все основания полагать, что кто-то из учениц призвал их.        — Ты хочешь провести сеанс гипноза? — понял Хосё.        — Да, и чем раньше мы это сделаем, тем лучше.        — Я сомневаюсь, что Мари позволит такое… — огорчился Нао. — Не скажешь же им, что маятник перед их глазами — это урок хороших манер.        — О нет! — решилась объяснить Май. — Нару использует внушение в группах, они даже не поймут, что это гипноз.        — Тогда, думаю, проблем не возникнет… — кивнул он, правда, и в его настроении чувствовалась подавленность.        — Да… — Май приложила руку к шее, продолжая думать о своём сне, скрывая ещё кое-что.        — Давай-ка мы посмотрим, как обстоят твои дела? — увидел Нао её обиду, ощутив какую-то нужность. — Ну вот, твои синяки сходят быстро, — подбодрил он, сняв повязку. — Удивительно, но странгуляционная асфиксия или обычное повешение, как и удушье, может быть предотвращена. После остановки дыхания есть пять-восемь минут, а иногда даже пятнадцать-тридцать, правда, такое случается редко. Хотя есть и минусы, чаще всего выжившие…        — Хватит тебе! — закричала на него Аяко. Нао задумался и чуть не ляпнул о статистике смертности выживших после механической асфиксии. В большинстве подобных случаев оживлённые гибнут через различные сроки от пневмонии или необратимых изменений со стороны центральной нервной системы, Матсузаки знала об этом и уж точно не хотела, чтобы про это узнала Май.        — Извините… — сник хозяин опомнившись.        — Всё хорошо, — кажется, Танияма первой улыбнулась за это утро. — Скоро я буду в норме, а там, может быть, и толк от меня будет, — она вновь подогнула колени и присела за стол.        — Май, ты же вчера что-то видела? — вспомнил Монах, и она вновь пожалела о сказанных словах.        — Ничего особенного, — рассмеялась она виновато. — Всё по-прежнему расплывчато, пожалуй, точно я могу сказать лишь о смерти того ребёнка. Раньше через сад пролегала стена. Эта девочка, которая оберегала рёкан, она упала с этого забора в пруд и утонула, — рассказала Май, утаив крохотную часть. Эта часть пугала её, а ещё локоть, которым она тормозила в своём сне чудовищно болел, поэтому мысли растерялись, концентрируясь на внешних раздражителях.        — Понятно… — сказал Сибуя, напомнив о себе. — Такигава, Матсузаки, помимо талисманов подготовьтесь к похоронной церемонии. Есть вероятность того, что этих людей не упокоили должным образом.        — Но мы же не знаем их религии! — возмутилась Аяко. — Если я проведу обряд, а они были буддистами, то эффекта от этого не будет.        — Поэтому я попросил тебя и Такигаву!        — Да ты хоть представляешь, сколько всего для этого нужно?!        — У тебя есть весь день… — невозмутимо сказал Сибуя. — Я не прошу проводить всю церемонию, для этого у нас нет нужных данных… И да, ты всем раздала защитные амулеты?        — Да, кто-то же взвалил всё на меня и исчез!        — Мне требовалось найти компасы среди оборудования…        — Кстати, а для чего они были нужны? — вспомнила Май.        — Магнитная стрелка хорошо реагирует на присутствие полтергейста, — сказал Хосё. — Без медиума мы слепы, поэтому Нару пришлось прибегнуть к очень старому трюку.        — Май, ты же видела, как реагирует освещение, — напомнил ей Джон. — Стрелка компаса в присутствии полтергейста крутится в произвольном порядке.        Значит, вот для чего он искал компасы… Я бы никогда о такой мелочи не подумала.        — И ещё одно, — подумал Сибуя и спросил. — Вы сказали, что дом вам достался не в лучшем состоянии. Там случился пожар?        — Откуда вы узнали? — удивился Нао. — Да, действительно…        — А люди, которые были там? Вы их захоронили?        — Я не знаю, я думал, что там и вовсе никого не было…        — В таком случае я попрошу всех этим вечером соблюдать предельную осторожность, — напомнил всем Нару ещё раз. — Кошку нужно запереть. Есть ли в этом доме ещё животные?        — Нет… Больше никого, — ответил Нао.        — Тогда решите все проблемы с кошкой. Май, ты поможешь Джону, — переключился он на неё очень быстро. — Как только Матсузаки сделает амулеты, тут же прикрепите их каждому окну и выходу. Нам с Лином нельзя появляться внутри этого здания после заката, поэтому я хочу встретить их на улице.       Иногда его собранность идёт на пользу, — вздохнула Май. — Я уже думала, что меня вновь спихнут в руки к этому студенту-медику. Только его осмотров мне не хватало. — успокоилась она, как раздвинулись сёдзи, и маленькая фигура тёмноволосой горничной в синем кимоно предстала перед ними.        — Машина для господина Сибуи готова, — сообщила Мичи, поклонившись гостям.        — Хорошо… — хладнокровно сказал он, не благодаря за выделенный для него транспорт.       А кстати говоря, куда это он собрался? — Май в голову ударила эта мысль, и голос Сибуи вновь потребовал её внимания.        — Май, подойди на секунду, — приказал он, остановившись у дверей.       Интересно, зачем это?! — ощутила она озноб от волнения. — Не попрощаться же он со мной вздумал…        — Что у тебя с рукой? — спросил он немного погодя.       Как заметил?! — Май широко открыла глаза и застыла, она и без того подошла близко, и теперь кажется зря.        — Если твоя трудоспособность сомнительна, то…        — Я здорова! — сжала Май кулаки и повысила голос до крика.       Не позволю сбагрить меня этому на опыты! Даже и не думай! — взъелась она и пошла искать защиты у Монаха.        — Тогда, что с рукой? — Сибуя повторил вопрос, глядя на обиженную сотрудницу, но Хосё в отличие от уравновешенного начальника Май не стал тянуть резину. Он решил лично убедиться в проблеме. Май и очухаться не успела, а Такигава уже закатил розовый рукав её юкаты.        — Откуда ссадины? — спросил он тут же.       Вот же дотошные… — она отвернула голову, думая, какая ложь будет звучать убедительнее.        — Не знаю, наверно, остались, когда я до Нару пыталась докричаться. Он же нас запер! Могло случиться возгорание или вам бы потребовалась помощь, а он самонадеянно запер нас с Лином.        — У Лина был ключ, — сообщил Казуя строго. — И ты не могла получить такие глубокие ссадины, стуча в дверь. Ты упала… Хорошо, сейчас у меня есть другие дела, но мы к этому вопросу вернёмся.       Надо что-то придумать до его возвращения, я не могу сказать, что это осталось у меня после сегодняшнего сна, тогда он перестанет мне помогать…        — Нару, — окликнула его Аяко. Она долго кое о чём вспоминала и надумала сообщить, — кажется, Мари амулет не взяла. Да, это точно.        — Почему ты не объяснила его важность? — тут Нару повысил голос, даже Май немного напугалась.        — А оно мне надо?! — не подчинялась жрица. — Я предложила, а она наотрез отказалась. Времени не было её уговаривать…        — Хорошо, я понял. Есть ещё что-то важное?        — Да, — отозвался Нао. — Как вы узнали о пожаре? — любопытство грызло его, он утаил эту часть совершенно случайно, она казалась не такой уж и важной, поэтому вылетела из головы.        — Всё просто, — гордо сказал Сибуя, стоя уже в коридоре, — я тоже кое-что умею…

VII

Четыре часа пополудни. Объект исследования        — Ух… — выдохнула Май от души. Они с Джоном только закончили развешивать амулеты, и теперь выдалась минутка для отдыха.        — Ты устала? — добродушно спросил он, покидая гэнкан следом за Май.        — Нет, — оглянулась она после того, как уселась на веранде, свесив ноги. — Скорее я рада, что Нару позволил и мне поработать.        — Днём здесь нет никакой опасности. Нару не стал бы рисковать, если бы это было не так.        — Да… Но вот только на этот раз он слушать меня не желает… — пожаловалась она не нарочно. — Нару всегда прислушивался к моей интуиции, а сейчас отказывается. Хотя я уверена, что моё дело и инциденты в этом доме взаимосвязаны.        — Я думаю, он верит тебе, — сказал Джон. — Не договаривает, но верит. Было бы глупо так ломать голову, если бы речь шла о тех, кто погиб во время пожара.        — Не знаю… — вздохнула в ответ Май. Браун был добр к ней и терпим с окружающими — чего ещё было ожидать от католического священника?!        — Ну… — посмеялся он над собой в какой-то момент, — мы вроде бы здесь закончили. Вернёмся?        — Да… Надо бы. Интересно, Нару уже вернулся? — она откинулась на худые руки и засмотрелась на небо. Сегодня оно ослепляло лазурной голубизной, температура держалась около тридцати градусов, но из-за бора, который окружал рёкан, вокруг томилась природная чистота и свежесть.        — Скорее всего, мы бы это услышали, — поддержал Джон сложившуюся гармонию, прислушиваясь к крикам птиц.        — Чёрт бы побрал этого Нару! — послышались бухтения Аяко. — Разбудил, заставил писать кучу амулетов, а теперь ещё и обряд захотел!        — И чего ты злишься? — вышагивал Такигава по каменной извилистой тропинке. Он замкнул руки за спиной и, поднимая ногу выше положенного, не торопясь опускал её на утрамбованную каменистую дорожку. Сад камней, запрудины и круглые кустарники — его веселили эти ухоженные выкрутасы отеля, а Матсузаки уже всё раздражало. — Ну, пропоёшь парочку лишних молитв, дел-то!        — Лишних? Парочку?! — развернулась она к Монаху, грозя кулаком. — Этот Нару ничегошеньки не понимает в синто! Я Мико, а не священник! Мико не упокаивают, они очищают. К тому же для этого обряда требуется подготовка и много сил. И я не собираюсь возвращаться в тот дом!        — С чего такой испуг? Ты же вроде кричишь, что не из таких.        — Мне там не по себе… — призналась она, вновь ощутив дрожь.        — Аяко! — окликнула её Май, махая рукой.        — Смотри, даже Май не боится, — наклонился Хосё, и Матсузаки от испуга дёрнулась.        — Не понять вам моих чувств, — оскалилась она на Такигаву. — Пойдёшь ты призраков выгонять. А я подожду на улице. Духи деревьев помогут мне. Синто обожествляет природу, духов земли и воды; гор и стихий… Я справлюсь. Деревья здесь выглядят отдохнувшими…        — Хорошо, как пожелаешь, — повёл он плечами. — Я тоже думаю, что так будет лучше. Мы не знаем, какие духи и сколько их там. А судя по тому, что Нару немного задёргали, то я боюсь, как бы он не задумал дзёурей.        — Вы говорите о Нару? — Май вместе с Джоном приблизились и все остановились в метрах десяти от двухэтажного дома. В какой-то момент все дружно посмотрели на глухо запечатанный домик с белыми окнами, потемневшими на втором этаже деревянными стенами, и заметили, как стихли в лесу голоса птиц. Подул ветер, и листва с растущей у пруда яблони, начала опадать, тревожа зеленоватую водную гладь.        — Да, но он ещё не вернулся, — сказал Хосё, и от его приятного голоса всем как-то сделалось легче. — И всё же да, этот дом несёт в себе тяжёлую энергетику… — посмотрел он внимательнее.        — Монах, ты же был вчера с Нару. Что он увидел такого важного? — спросила Май беспокоясь.        — Сложно сказать… — Хосё сощурил глаза и побежал глянуть обстановку за домом. Там он увидел старенький пруд с камнями и понял немного больше.        — Монах?.. — позвала его Май, пока другие предпочитали постоять в сторонке.        — Да, уже можно идти, — пробежался он вновь. — Вчерашний призрак мне ничего такого интересно не поведал. Я бы сказал — типичная утопленница, а вот Нару догадался о пожаре. Теперь я понял. Когда люди загораются, то выпрыгивают из окон, не думая о последствиях. На заднем дворе пруд. Получается, эта женщина выпрыгнула из окна и умерла уже там. В остальном я мало чего могу понять. В комнате хозяйки скрывается сильный призрак, думаю, это бывшая хозяйка этого дома. Она защищает своих приближённых, но вот вопрос, почему она объявилась сейчас и какой мотив преследует — это нам уже, скорее всего, сможет поведать лишь тот, кто их призвал или Нару вновь всех нас удивит.

VIII

       Вскоре после этого…       Снова бесполезная поездка… — думал Нару устало, отмечая жирными точками новые места на карманной карте Японии. — Я осмотрел три озера, на этой территории много вулканических озёр. Думаю, я бы поехал именно сюда, если бы решил изучать синто детально, но Джин — не я… — покачивался он на сидении маленького крытого тентом китайского грузовичка, поддаваясь дневной дрёме. Всё вроде бы складывалось не так плохо. Территория казалась приемлемой, под описание его поисков подходила, но этот рёкан и люди, которые в нём жили — они не давали вздохнуть. Характер Наоки раздражал, Мари не внушала доверия, а ещё эта кошка… И к Май хотелось прислушаться, в глубине души он ей верил, но логика на этот раз перевешивала, уж больно состояние самой Таниямы казалось нестабильным, а ещё крохотная часть его ощущала зависимость — Май от него и его от неё. От этой зависимости он и старался сбежать, ведь ещё чуть-чуть и она узнает больше, чем ей положено знать.        — Господин, — услышал Нару терпеливый голос сотрудника отеля. Мужчина лет двадцати восьми работал на кухне, сегодня он получил задание забрать от поставщиков продукты и привести их в рёкан. Завтра утром ожидали приезда гостей, поэтому уже сегодня сотрудники гостиницы не разгибались. Нао распорядился, чтобы Сибую отвезли, куда ему требуется, и любезный водитель с радостью повозил Нару по окрестностям, устроив почти что экскурсию, вот только его пассажиру было не до шуток, поэтому его водитель быстро остыл и на время прикусил язык. — Господин, мы приехали.        Нару открыл глаза и тяжело выдохнул. В машине пахло искусственной кожей и приторным ароматизатором воздуха. Иногда такой запах издают дешёвые благовонья. Лотос или лаванда — вот именно так пахло в салоне нагревшегося на солнце грузовичка.        Сибуя выпрямился, ощутил, как по спине скатывается пот и, не показав очевидной усталости, покинул свой не совсем удобный транспорт.        На улице его встретил прохладный ветерок. Из хвойного леса, со стороны гор, дул юго-западный ветер. В августе он жаркий и знойный, а с примесью хвойных масел кажется самую малость освежающим.       Укачало… — выдохнул он медленно, ощутив внизу живота лёгкое напряжение. Усталость тут же покинула его плечи, а спокойствие и умеренный тон вернулись к прежнему виду. Тут Нару услышал, как сотрудник рёкана отвязал тент и, пыхтя от жары, вцепился в деревянные ящики с пёстрыми овощами. Худой, а на деле крепкий юноша потащил свою ношу, прогнув спину, и Сибуя размеренно пошёл за ним. Под ногами шаркали мелкие камушки (ими отсыпали дорогу), а временами к чёрным туфлям приклеивались смолистые вилочки елей. Клейкая масса с приятным запахом вызывала в Нару раздражение, времени и без того не хватало, а тут ещё и с обувью возиться. Он опёрся на белокаменную изгородь рёкана, с целью отделаться от нежелательных прилипал и заметил очень странную вещь. На месте, где должна была висеть вывеска, белело пятно.       Куда подевалась табличка? — посмотрел он по сторонам, но ошибки быть не могло — ранее слева висела вывеска из персикового дерева. — Письмена на такой вывеске малоэффективны, но без них куда хуже… Это место вызывает всё больше подозрений… — решил Сибуя, нацелившись на скорейшее расследование выпавшего ему дела. И удача от него ничуть не отвернулась. Во дворе он быстро отыскал Мичи, она мела дорожки в саду, поэтому ей пришлось ответить на некоторые вопросы их важного гостя. И как выяснилось, табличку приказала снять хозяйка рёкана, точнее, её дочь. Мари ещё с вечера показалась ему подозрительной, а теперь и вовсе опасной.        — Нару, ты уверен, что идея хорошая? — спрашивал Джон. Сибуя позвонил ему и попросил выйти на улицу. Там он переговорил и убедил священника переодеться и взять библию. — Мне как-то неловко хозяйку обливать святой водой…        — Это всего лишь вода, — сказал он, следуя глубоко в сад. Мари в этот час собирала цветы и травы для икебан, и горничная любезно сообщила об этом. — Отказ от защитных амулетов, реакция животного, а теперь табличка с защитным заклинанием… Если ей овладел дух, то с заходом солнца у нас могут возникнуть проблемы.        — Мне тоже её поведение кажется странным, — согласился Джон. — Вчера она вышла из дома не в самое подходящее время… А ещё её глаза смотрели на нас мутно.       Раз и ты это заметил, то придётся рискнуть! Если ошиблись, то потеряем только лишь время, а если нет, то можем в корне изменить ситуацию!        Как и сказала Мичи, нынешняя хозяйка рёкана срезала в саду цветы и травы. Мари выбирала каждую травинку с особой тщательностью, как чьи-то тени загородили ей солнечный свет, и крупные капли воды попали ей на лицо.        — Именем Господа нашего Иисуса Христа приказываю тебе, — перекрестил её в воздухе Джон, начиная читать молитву. — Таящийся в теле её покажись. Покинь тело рабы божьей...        — Что вы делаете? — возмутилась она и расправила плечи. — Для чего?.. — Мари растёрла святую воду по раскрасневшимся щекам и начала дышать чаще.        — Вы можете быть одержимы злым духом, — сказал Нару ровно, не позволяя Джону останавливаться в молитве.        — Нет в этом доме злых духов, есть ваш абсурд! — бросила она на землю корзину и от злости чуть не притопнула. — У моего брата в голове не пойми что творится! И стоило устраивать этот цирк?! Мои нервы не выдержат этого… — Мари застыла, приложила ладонь ко лбу и, прикрыв глаза, спокойно дослушала молитву Джона.        — Изыди! — сказал он, и все трое стихли.        Ветер шевелил травы на клумбах, в саду журчала вода, а от духов не было слышно ни единого дуновения.        — Ну как? Изгнали? — приоткрыла девушка глаза, посмотрев на разочарованных мужчин сквозь пальцы.        — Нет, — чётко ответил ей Сибуя, — к сожалению, эта ошибка. Вы не были одержимы духом.        — Приятная новость, — вздохнула она так, как вздыхает человек заведомо правый, но Нару так просто не отпустил.        — В таком случае у меня есть вопросы, — сообщил он.        — Разумеется… Куда же без них, — сделала она одолжение задержавшись.        — Оками-сан, — прервал их речь мужчина в серо-коричневой рабочей форме, — простите, но табличек больше нет… — подошёл к ним рабочий рёкана, и Нару сразу узнал в нём мастера плотницких дел, возможно, этот человек был ещё на кучу дел мастер, но сейчас из его широкого кармана на штанах комбинезона торчала деревянная ручка молотка, а из кармана на груди высовывались чёрные шляпки саморезов и гвоздей.        — Совсем? — огорчилась Мари, спросив вновь.        — Совсем… — поджал он губы, и Нару показалось, будто бы эти люди расстроились, хотя речь шла о какой-то табличке.        — В таком случае верните прежнюю, — приказала она.        — Хорошо, думаю, садовник ещё не успел её сжечь, — поклонился мужчина и поторопился спасать табличку.        — Вы сейчас говорили о вывеске? — спросил Нару сразу, как только молодой человек оказался достаточно далеко, чтобы подслушивать.        — Да, — ответила Мари. — Уже почти осень… Пора бы её заменить.        — Вы меняете их каждую осень? — спросил он, подозрительно прищурившись.        — Мы меняем их каждый сезон, — ответила ему Мари. — Вы же сами сказали — персиковое дерево идеально, но служит на открытом воздухе недолго. Эту табличку не меняли больше года… Хозяйка была этот год рассеянной, я думала, что она позабыла, а оказалось, что они просто закончились. Ничего страшного, придётся заказать новую… — сказала она с огорчением на лице, решая не задерживаться в компании Сибуи и священника.        — У вас есть постоянный изготовитель? — спросил Нару громче, ведь Мари уходила и останавливать её было бы неразумно.        — Нет, — обернулась она. Она очень напоминала Масако, но, к сожалению, талантами её не обладала. — Таблички делал прежний хозяин рёкана. Он оставил после себя множество таких вывесок, но, увы, и они закончились. Я отправлю кого-нибудь завтра в Хаконе. Мастера найдут быстро, в конце концов, это всего лишь деревянная вывеска. Если желаете, то можете присоединиться к водителю вновь.        — Спасибо, я обязательно воспользуюсь вашим предложением, — наклонил Нару голову, и Мари смогла уйти.        Джон напрягся, когда молитва не дала результатов. Сделалось жутко неловко, а теперь в компании мрачного Сибуи неспокойно.        — Э-м, и что теперь? — спросил он временного босса, который вдруг расщедрился на «спасибо».        — Иди отдыхать, вечером постараемся изгнать духов, — сказал тот.        — Но ты же продолжаешь подозревать хозяйку или мне показалось? Я уверен, что молитва изгнала бы духа, прости, если разочаровал…        — Пока не ясен мотив, под подозрение подпадают все. Твоя же молитва не сработала, так как Мари не была одержимой. У неё плохое зрение, поэтому вчера она смотрела на нас такими глазами…        — И ты это узнал из её рассказа? — удивился Джон.        — Нет, я не ассоциирую её неосведомлённость со слепотой, тут дело в другом.        — Тогда…        — Она щурилась, когда срезала цветы, — сказал Нару. — Пойдём. Необходимо проверить, как идут дела у Матсузаки и Такигавы.        — Ох, тогда ладно… — улыбчиво сказал Джон, теребя свой затылок. — А дела-то у них идут лучше некуда, — он не решился сказать сам, поэтому проронил одну только иронию, и та мельком пронеслась в голове. — Что сейчас будет… — подумал священник и послушно пошёл за перемалывающим новую информацию Нару.

IX

Шесть часов вечера. Хаяси-рёкан. Гостиная.        — Да чего же там сложного? Просто напиши и всё! — доносился голос Монаха, и именно его Джон и Нару услышали первым. — Ты же Мико!        — Ты пустоголовый монах, который скатился к нам с гор! — кричала на него Матсузаки. — Между ритуалом и заклинанием существует большая разница. Ритуал требует подготовки, духовной целостности и достоверных данных, а заклинания лишь усиливают наши экстрасенсорные способности. Я не обязана слушаться этого Нару, как и не обязана объяснять тебе причины моей беспомощности. Ты не можешь этого почувствовать, а я Мико! Мы поклоняемся не только природе, но и неодушевлённым предметам. В том доме ужасная энергетика, как только я приближаюсь к нему, то мне кажется, будто за мной наблюдают. Может быть, Нару прав, там погибли люди, которых требуется похоронить с почестями, но я не в том состоянии, чтобы написать отходную молитву!        — Почитай поэзию и найдёшь в себе силы, — вошёл Нару, дав ответы на все проблемы.        — Как будто это так просто! — рыкнула она на Сибую и его якобы душевную простоту. — Мне не достичь духовного единства, когда я не знаю, кому предназначается эта молитва.        — Никто не виноват, что у вас в синто практически нет толковых молитв, — развёл Хосё руками. — Нечего было выдумывать восемь миллионов божков, сами путаетесь и людей в заблуждение вводите. Ваши Каннуси* сами молитвы пишут, нет там ничего сложного, главное красиво.        — Много богов, потому что наша религия очень древняя, первые Кодзики* ещё в VII появились! А священники пишут, так как это их работа. В мои обязанности это не входит!        — Ага, как всегда, если ничего не можешь, то валишь на волю случая! А ваша так называемая библия чудесным образом сгорела. И кто вас грамоте научил? Да и что ваши Кодзики? Исторический справочник, собрание рассказов?        — Да кому вы нужны были до нас? Вас и в Китае не желали признавать, поняли, что вы можете устроить государственный переворот и вы к нам!        — Аяко, Монах, пожалуйста… — просила Май, пытаясь их усмирить. Лину не по душе такие ассоциации… — подумала она про Кодзё, ведь он в отличие от них сидел и молча работал.        — А где были бы ваши даймё? Ямабуси* могли противостоять профессиональной армии самураев! — защищался Такигава, пока Май оставалась в стороне.        — Что это с ними? — спросил Сибуя, глядя на двух столкнувшихся представителей разных религиозных течений.        — Не знаю… — ответила Май. — После обеда они взъелись друг на друга и вот уже минут двадцать ругаются.        — Если они охрипнут, то ночью нам придётся не сладко, — поделился Джон своими опасениями.        — Хорошо, — отложил Нару дела, а ведь планировал не лезть в чужие проблемы. — Хватит спорить! — прихлопнул он пачкой бумаг по ладони. — Вы идиоты, если считаете, что прошлое ваших религий как-то влияет на вас настоящих. Синто появилось как государственное религиозное течение в силу политической необходимости. Япония бы утратила себя, не будь у неё религии…        — Да тут хоть тресни! — проголосил Такигава. — Ей не докажешь. Хотя все мы знаем, что большинство японцев утром совершают синтоисткие обряды, днём медитируют в буддийском храме, а вечером идут на мессу в костёл.        — А мне и доказывать не надо, я и без тебя это знаю! Мы не отрицаем других религий, так же как и науку с прогрессом.        — О да! — передразнил её Хосё. — Именно поэтому вы перестраиваете свои храмики каждые лет двадцать. И сегодня нельзя даже с точностью сказать, как они выглядели раньше!        — Для нас главное традиции и мораль, не смей путать!        — Кто заговорил о морали?! Да одни ваши «сплетения ног» чего стоят!        — На женщин это не распространяется, нечего мне тыкать!        — Нару, о чём они? Я запуталась… — она посмотрела на строгого Сибую, как на последнюю надежду.        — Я говорю о лояльности в сексе! — выдал Хосё, заставив Май побагроветь.       Лучше впредь помалкивать! — прикусила она язык, радуясь, что Нару не соизволил ответить.        — Переплюнули всех! — добавил он, возгордившись победой.        — Мы услышали крики, — сказал Нао, появившись в рядах разваливающейся команды SPR. — Что-то случилось?        — Ничего не случилось! — ответил ему Хосё. — Да и если бы случилось, то маловероятно, что я бы об этом вспомнил, ведь мне и записку не пришлось бы оставлять. Мико и без того знает, что буддийский монах не женится, ах нет, всё совсем наоборот, Мико же чисты и непорочны в любом возрасте...        — Ты меня сегодня бесишь больше обычного… — сжимала Аяко зубы и бурчала через них.        — Так вот в чём дело, — улыбнулся Нао, заметив, что и Мари прибежала на этот вопль. — Ну, это не страшно. Сейчас всё исправим! — сказал он и, достав из юкаты веер, шлёпнул им по головам разбушевавшихся служителей синто и буддизма.        — Обалдел? — выпучила Аяко глаза, ощутив в голове звон.        — Кажется одного раза мало, — заключил Сибуя.        — Не хотелось бы женщин обижать, но коль требуется… — вздохнул Нао замахнувшись.        — Не стоит! — остановил Хосё прежде, чем Аяко досталось вновь. — Мы действительно перестарались. Матсузаки, прости, меня понесло, я не имею ничего против синто. Эзотерический буддизм всегда почитал горы и никогда не критиковал ваших богов, ведь никто не знает, кем нам суждено переродиться.        — Да, и я палку перегнула, но ты всё же меня переплюнул, я к вам под одеяло не лезла!        — Да, мне жаль, но с чего мы сцепились? Я даже причины не помню.        — Ну мои родители тоже бывало так ссорились. Тогда мой дед доставал этот веер и бил их по голове. И всё проходило в тот же миг, — сказал Нао.        — А вы, Мари, тоже помните об этом? — спросил Сибуя.        — Да… Возможно… — отвернула она голову. — Лет-то сколько прошло…        — Можно? — Нару решил взглянуть на веер, и сын хозяйки рёкана не сильно сопротивлялся.        — Разумеется, — согласился он, передав директору SPR интересующий его предмет.        В руках Нару оказался лёгкий сложенный веер, толщиной в пальца два, изготовленный из ценных пород дерева и яркого золотого шёлка.        — Лин, посмотри, — Нару заметил что-то интересное и счёл нужным показать это ассистенту.        — Ринг пʼинг тоу цэ чи чен ли дзай чин, — прочитал тот надписи, сделанные на веере.        — Странное предложение, — высказалась Май. — Чем-то похоже на то, что читает Аяко.        — Это оно и есть, — сказал Сибуя.        — В древнем Китае военноначальники часто применяли Дзюхо, а уже потом это выражение превратилось в японское «Рин пио тоу са кай дзин рэтсу дзай дзэн», — объяснил Хосё. — По существу это предложение никак не переводится, так как это зашифрованная формула. Считается, что оно вызывает спектр девяти воодушевлённых божеством уровней силы, которые вызывают просветление.        — Кодированное девятью слогами изречение составляет китайское предложение: «На битву собрались все воины рядами перед крепостью», — сказал Сибуя высокомерно.       Нет, ну я совсем не удивлён, что он знает такое, — подумал Такигава, закатив глаза, выдавая выражение: «Ну я так и знал!». — Но неужели это никому не кажется подозрительным?!        — Ямабуси считали, что это формула против демонов, — Нару продолжил мысль, не обращая внимания на свою команду. — Переводится это заклинание как: «Всё, что движется ко мне, пусть движется от меня».        — А Дзюхо это?.. — спросила Май.        — Вид эзотерических знаний в Китае, — ответил ей Хосё. — В основе лежит девять различных процессов концентрации. У нас каждому символу или мудре в этом предложении соответствует своя «связанная печать» или кэцу-ин, вместе они называются кудзи-ин, всего существует восемьдесят одна фигура, но выделяют девять основных. Практика мистического буддизма состоит в созерцании мандал, произношении особых звуковых сочетаний дзюмон и принятии определённых положений тела с соединением пальцев в особые фигуры мудра или кэцу-ин.       Сложно! — зажмурилась тут же Май.        — Не вникай! — приказал вдруг Сибуя. — Толка от этого не будет. Куда важнее выяснить то, кем был прежний владелец этого веера? Наоки, ваш дед практиковал эзотерику?        — Нет, — опешил тот. — Не думаю… Или не знаю, но я ничего подобного не замечал.        — Хорошо, подождём ещё, — сказал Нару, зная, что уже запросил информацию по семейному древу семьи.        И тут произошло нечто совершенно типичное для Сибуи — он передал веер владельцу, подошёл к Лину, взял результаты анализов за день и уселся в кресло к окну.        — Э-м, Нару, а нам-то что делать? — спросила Май первой. Её начальник нехотя оторвал глаза от графиков и строго посмотрел на окружающих. Хозяева тут же сгинули, а команда осталась.        — Идите отдыхать, — сказал он. — Начнём через два часа. Придётся работать всю ночь, поэтому не расслабляйтесь.        — Чего ты там всю ночь делать собрался? — возмутилась Аяко. — Я изгоню их за десять минут, только выгоните их из дома, а дальше духи деревьев помогут мне. Ты, конечно, ничегошеньки не знаешь о синто, поэтому и тупишь на каждом шагу!        — Полную историю синто не знают даже сами японцы, — сказал ей Нару и это был удар ниже пояса. Бедную Матсузаки от такого перекосило. — Японцы считают, что их религия самая древняя из ныне существующих, но при этом умалчивают об изменениях. Всё дело в принципе всеобщего обновления.       Аяко на него нападает, но он обороняется, хотя он сам же сказал, что впервые видел работу Мико, — вспомнила Май их первое совместное дело, и всё вновь понеслось.        — Кроме этого, существует полная неразбериха в понятиях и исчислении. Официально значится восемь миллионов богов, тогда как на деле их бесконечно много. Богами или ками у вас могут стать все, согласно вашим учениям каждый человек после смерти становится ками, а в ваших книгах «Кодзики» и «Нихонги» нет никаких сводов правил.       А Монах о том же ей говорил, — подумала Май между делом.        — Кроме того, ваши священники могут исповедовать другую религию или не исповедовать никакой! — забивал Нару последний гвоздь в крышку гроба Аяко, как вмешался Хосё и свёл очередной спор на нет.        — Хватит, хватит! — схватил он жрицу, ожидая рукоприкладства. — А то снова прибежит Нао и настучит нам по голове своим волшебным веером.        — Я в норме! Это вы сегодня на меня без повода нападаете! — закричала жрица.        — Есть повод или нет, но мне тоже не понятен ход работы, — признался Хосё, отпустив Аяко.        — Да, я тоже в замешательстве, — согласился Джон.        — Нару, — подошла Май поближе, встав у него над душой, — Монах сказал, что ты хочешь провести дзеурей, это правда?        — Вас не должна касаться работа Лина, — сказал он. — Сейчас вы ему мешаете.        — Хорошо, но я не буду участвовать в уничтожении! — возмутился Монах. — Не думаю, что кто-то из нас захочет участвовать в дзеурее.        — Нару, пожалуйста, ты же не справишься без них, — попросила Май прислушаться к ним и забыть на время о гордости.        Сибуя поджал губы, внимательно посмотрел на расстроенную Аяко, прячущего взгляд Джона и делающего выпад Хосё.        — Я не собираюсь проводить дзеурей, — сказал он.        — Но мы не изгоним их, если они этого не хотят! — напомнил ему Монах. — А судя по тому, что произошло вчера, то они не сильно-то желают покидать этот дом.        — Поэтому нам надо узнать, чего они хотят, — сказал Сибуя.        — И ты спросить собрался? — спросил Хосё.        — Да, — ответил Нару.        — Это уже начинает казаться сумасшествием! — сказала Аяко, всеми силами желая умыть руки.        — Лин проведёт Кудзи-кири, — раскрыл Сибуя карты.        — Кудзи-кири? — переспросила Май, заставляя начальника вновь объяснять, но Хосё благоразумно выручил.        — Кудзи-кири — это пентограмма «сэман» или решётка «доуман». С помощью знаков Кудзи-кири можно поймать, запереть духа или отразить атаку. Аяко использует доуман. Читая формулу, вы рисуете в воздухе решётку, тем самым отражая атаку. Сэман способен поймать и запереть духа… Нару, ты собрался брать пленных? — удивился Монах, когда объяснил и понял ход мыслей Сибуи.        — Нам не изгнать духов без знания их целей, поэтому будем ловить. Мне не нужны все, только один… — признался он и напряг лицо до сужения глаз.        — Ты хочешь поймать хозяйку? — спросил Хосё.        — Тоже догадался? — усмехнулся Сибуя.        — Да, но не опасно ли это? — побеспокоился Монах.        — Опасно, вся наша работа опасна, поэтому каждый должен быть профессионалом в своём деле. Лин справится, главное вы не подведите.        — В таком случае, Аяко, тебе придётся поработать внутри, — сказал Хосё. Он жалел её, но выбора не было. — Нару не хочет изгонять, ему потребуется помощь в удержании и ослаблении призрака.        — Пусть будет по вашему, мне уже всё равно! — она пошла отдыхать, оставив эту мороку на мужчин.        — А что буду делать я? — спросила Май, в какой-то момент она поняла, что для неё работы совсем нет.        — Тебя бы следовало оставить тут, — сказал Хосё. — Но, думаю, ты последуешь за нами, даже если тебя к стулу привязать.        — Значит, Май идёт с нами? — поинтересовался Джон.        — Нет, мы привяжем её к чему-нибудь покрепче, — сказал Нару серьёзно.       Что? Да я тебя сейчас сама свяжу! — запыхтела она.        — Я пошутил, — сказал Сибуя так же строго. — Постоит рядом с нами, может потребоваться помощь. Духи могут разозлиться, если начнут нападать, то её способности окажутся не лишними. А сейчас все свободны!

X

Восемь часов вечера. Объект исследования.        — Эх, вот здесь закончим и надо на пикник выбраться, — сказал Хосё, закинув руки за голову. Они приближались к запечатанному белыми ставнями двухэтажному домику, видя, как небо сменило лазурь на оранжевые и алые раскаты.        — Если думаешь так свои грешки замолить, то я не против, — сказала Аяко.        — Тоже чувствуешь себя погано? — спросил он.        — Да… — ответила Матсузаки кратко.       Они ссорятся с того самого дня, как мы здесь появились, должно быть, аура в этом месте и правда губительная. Интересно, всё дело в августе? Может быть, это основная причина отсутствия постояльцев? — подумала Май.        — Я тоже не против присоединиться, — сказал Джон.        — Все пойдут! — возгордилась Май. — Я уже Нару сказала, что хороший руководитель должен свозить свою команду на отдых. Я выбью из него этот пикник!        — Отлично! — взбодрился Хосё. — Вот для чего нам нужна Май!        — Чтобы вытащить Нару на пикник? — удивилась она.        — Нет! — расхохотался Хосё. — Для поддержания в наших рядах духа!       Не имею ничего против, — улыбнулась Май.        — Опаздываете! — утих смех с укорами Сибуи. — Пора начинать…        За его спиной возвышался Лин. Он читал какую-то молитву, дорисовав на земле большую пентаграмму с разными канзи внутри и по краям.        — Уже идём, — сказала Аяко, потащив за собой Джона.       Бедный Джон… — посочувствовала ему Май. Её улыбку заметил Сибуя, по какой-то причине это разозлило его, должно быть, всё дело крылось в настроении, что-то оно у него было скверным.        — Май, займись делом! — грубо приказал он, когда всё вокруг него завертелось: Лин жёг благовонья, Хосё готовился к молитве, Аяко и Джон застыли на веранде.       Каким? — только и успела Май раскрыть пошире глаза, и тут всё затряслось. Аяко и Джон почувствовали вибрацию первыми, поэтому и задержались на улице.       Что происходит? — не понял Сибуя происходящего, услышав треск и гул.        — Джон, Матсузаки, уходите оттуда! — крикнул Хосё.        Двухэтажное здание сопротивлялось, хотя в его стенах сегодня не произнесли и единой молитвы, за исключением амулетов Аяко.        — Что с этим домом не так? — сказала Май, прячась за рукой Монаха.        — Это не дом, а духи… — ответил он, глядя на Сибую. Он, как и вчера двинулся навстречу сопротивлению. На его наглость белые ставни на окнах исчезли, сёдзи раздвинулись и на фоне светлых стен прорисовались тёмные дыры оконных проёмов.       Всё стихло, Нару в какой-то момент решил, что духи снова удрали, как весь план пошёл насмарку.        В окне что-то мелькнуло. Май и окружающие напряглись, а позднее со скоростью сошедшего с рельсов паровоза к ногам Нару вылетела увесистая термочувствительная камера. Сибуя презрительно посмотрел на уничтоженный аппарат, который вылетел из ближайшего к нему окна, и дом вновь тряхнуло. Вместе с подземными толчками из открытых окон повылетало всё оборудование Сибуи: термочувствительные камеры, мониторы, микрофоны и даже провода — всё разом оказалось на улице.        Грохот… Звон… Длинный хлопок — это сёдзи на окнах закрылись, как только весь хлам лаборатории психических исследований вышвырнули на улицу.       Нару… — Май страшно забеспокоилась и, прежде всего за своего босса, и тишина поглотила японский сад.        На западе садилось солнце, его лучи отбрасывали тень на пустующее последний день здание, и где-то внутри Танияма ощутила тревогу.        Ветер стих, из-за этого деревья перестали шептать, а жаркие капли солнца, жгли левую часть лица, прихватывая покрасневшее ухо.        Нару не шелохнулся и не проронил звука, в метрах от его ног лежали останки дорогущей, пусть и застрахованной техники, и тут тень накрыла. Солнечные лучи перестали попадать на территорию рёкана, оказавшись намного ниже белого каменного забора, и хриплый, до нервных подёргиваний вороний голос, донёсся до застигнутых врасплох членов команды SPR. Проклятые чёрные твари кричали из соснового бора, засев где-то среди веток, возможно, они готовились ко сну, но выбрали они неудачное время и место.       Ветер подул прерывисто и скачкообразно, затушив все благовония Лина. Пыль и высохшая на солнце мелкая грязь полетела в лица не смеющих шелохнуться людей.       Нару… — позвала его мысленно Май, прикрыв локтем лицо.       Сумрак и сильный ветер… Чего могло их ждать? А ждала их новая напасть. Здание вновь болезненно запело. Решётки на окнах загремели, открывая и вновь затворяя пустые окна. Сёдзи в доме захлопали, и сильный ветер раздул чёрный пиджак Нару, словно призрачный парус.       Нару, это делаешь ты? — Май только предположила, и в этот же момент послышались первые ноты имущественного ущерба. Одна из накладных решёток заскрипела и, разлетевшись на куски, вылетала в окно.        — Нару! — закричал ему Лин. — Опомнись, Нару! — подбежал он, тут же тряхнув ученика. Сибуя посмотрел на того потерянными глазами, и ветер усилился. Всё вокруг почернело и затряслось.        — Этот дом скоро не выдержит! — прокричал Хосё, прикрывая Аяко и Май.       Этого не выдержит Нару! — кинулась она к Лину, но Монах придержал.        — Не лезь! Пришибёт! — выкрикнул он, перекрикивая стоны здания и порывы северного ветра.       Нару… Лин, пожалуйста, помоги ему — задышала она быстрее прежнего, не замечая никого кроме Сибуи и его давнего учителя.        — Нару! — закричал на него Кодзё и дал пощёчину. Голова Сибуи поддалась вправо, и всё стало ещё хуже. Глаза учёного скрыла чёрная чёлка, а в Лина полетели очередные вылетевшие из дома сёдзи. Бедный мужчина отлетел от своего ученика в сторону, и Май не выдержала.        — Я не дам ему снова оказаться в реанимации! — храбро сказала она и подлезла под рукой Хосё.        — Май! — крикнула ей Аяко, как оказалась в руках Джона. Хосё побежал выручать отчаянную Танияму, пока Лин пытался прийти в себя. В его голове звенело и гремело, Нару полностью лишил его координации.        — Нару, — Май вцепилась в его чёрный пиджак, стараясь достучаться. — Нару, постарайся услышать меня, — попросила она, а тот так и не поднимал головы, продолжая ломать сёдзи на окнах.        — Май, отойди! — закричал Хосё, прикрыв её спину. Он уже видел, как в неё летят куски деревянных брусков с ошмётками рисовой бумаги, и Такигава не лучше Лина распластался на земле. Май прижалась к груди своего босса и нервно вцепилась в его чёрную одежду.       Его сердце странно бьётся... Быстро... Слишком быстро! — услышала она его сердечный ритм и оторвалась от чёрной рубашки Сибуи.        — Нару, пожалуйста, очнись, я не могу потерять тебя, — прошептала она, осмелившись обхватить его лицо руками с тем, чтобы он увидел её глаза. Она волновалась за него, а он потерялся во тьме своих разочарований и опустошений.       Думай, Май! Думай… — она растирала большими пальцами его щёки, машинально двигая ими, коль вцепилась в него мёртвой хваткой.        — Боже мой, Нару! Почему я должна говорить эти слова вслух?! — отпустила она и вновь сцепила руки у него за спиной. — Вернись к нам, вернись ко мне, я тебя, самовлюблённого нарцисса, слишком сильно люблю, чтобы вот так потерять, опомнись же ты! — закричала вдруг она и ударила Сибую кулаком в грудь. Ветер от силы своей свистел, здание скрипело и будь даже у всех слуховые аппараты, то и это не помогло бы им расслышать признание Таниямы.        — Май… — прохрипел он, мёртво касаясь её головы рукой.        — Да, — подняла она напуганные глаза, надеясь на его сознательность, а увидела большие глаза полные ужаса. Его прикосновения оказались слепы. Пальцы шевелили её мягкие волосы машинально, пока зрачки расширялись, затмевая синюю радужную оболочку чернотой.        — Ты... - зашевелились его губы с видимой сухостью, и всё его внимание вновь переключилось на дом. На втором этаже ещё целёхонькие ставни ходили ходуном и вот-вот должны были разлететься на щепки. — Берегись... — сказал он глухо и откинул её, как деревянную куколку - хитогату, которой он когда-то обманул призрака. Сибуя принял на себя удар вылетевшего из дома куска дерева и рухнул на том же месте, где и стоял.        — Нару! — закричала Май, бросаясь вновь к нему.        — Нару… — очухался Лин, подползая к своему ученику.        — Лин, скажи, что он не умер! — взмолилась Танияма, пока Кодзё прислушивался к сердцу. Погода утихла, стоны прекратились, и осталось лишь надеяться на волю случая.        — Жив! — вздохнул он, уложив ладони на колени. — Это обморок… — сказал Лин с облегчением, и тут Май упала на свои раскрытые ладони.        — Слава богу… — зарыдала она не в силах сдержать порыва чувств. — Слава богу…

XI

Девять часов вечера. Хаяси-рёкан. Медкабинет.       Что теперь будет? — сидела Май на стуле за столом Нао, временами поглядывая на уединившуюся возле окна Аяко, перевязанного Хосё и печального Джона. — Лин пошёл к Нару. Монах пострадал из-за меня. Нао сказал, что он отделался ушибом, но всё же… — она украдкой посмотрела на забинтованную грудь Такигавы и вновь спрятала глаза под чёлкой.        — Вы ещё здесь, — вошёл Нао с вполне довольной гримасой на лице. — Ваш друг в норме. Я ему сделал укол нитроглицерина. До утра проспит точно. Почему он занимается этим, если у него проблемы с сердцем? И что произошло?       Монах, пожалуйста, не выдавай Нару… — посмотрела Май отчаянно, и Хосё притих, подумал, а уже потом ответил.        — Причины у него свои, а произошло то, чего мы боялись. Духи сопротивляются. Я бы не советовал селить там людей.        — Это плохо конечно, — покачал Нао головой. — Но, думаю, ничего страшного, если они позанимаются там днём, а на ночь придут сюда. Я не могу сказать их родителям правду, да и с договорами будут проблемы.        — Да ты с головой дружишь? — не выдержал Такигава. — Нас там чуть не поубивали!        — Всё будет так, как скажет Мари, — отвернул он свою белокурую голову, услышав знакомые шаги. Через минуту подошла его сестра, и Монах постарался достучаться до неё, но она оказалась крепче нефрита, а по тому хоть молотком долби, а толка не будет — руку отобьёшь, а камень не расколешь.        — Ученицы прибудут завтра, — сказала она. — Ничего с ними не сделается, никогда не делалось. Нао, ущерб минимальный. Сломаны только ставни на окнах. Я закажу сёзди завтра вместе с вывеской.        — Хорошо, хорошо, — сразу заулыбался он.       Нару не останется здесь без оборудования. Без него исследования невозможно продолжить, но люди… — подумала Май.        — Нао, мы сделаем для ваших учениц амулеты, — сказал Хосё. — Но это всё, что мы можем сделать.        Монах тоже понял, что Нару не задержится… — Танияма ощутила давление в груди, и её глаза забегали.        — Я был бы эгоистом, если бы смел требовать большего, — сказал Нао и протянул другу крепкую руку. Они обменялись рукопожатием, а Май продолжила метаться в своих мыслях.        — А если, — заговорила она, — если вы примите в вашу школу меня?        — Ты ерунды-то не городи! — очнулась Аяко. — Кто защитит тебя? Плевать нам на тех девок, если хотят, то пусть свою кровь проливают, а тебя не пущу!        — Аяко, я должна там быть, — опустила она глаза, говоря. — Нару возненавидит себя, когда очнётся. Я многим ему обязана, поэтому только ненадолго, я побуду его оборудованием.        — Совсем от любви своей спятила! — схватилась Аяко за голову. — Но хоть ты-то скажи ей! — ткнула она Монаху.        — Май, ты уверена, что это того стоит? — спросил Хосё.        — Да, если позволят, то я буду признательна всем вам, — она поклонилась Нао и Мари, а после продолжила. — Знаю, моя благодарность бесполезна, но, возможно, я смогу защитить людей.        — Что скажешь, Мари? — Нао посмотрел на сестру с улыбкой, и Май предстала перед девушкой, которая как ей казалось, испытывает к ней большую неприязнь.        — Ты вдруг решил меня спросить?! — отозвалась она язвительно, вскоре принимая своё высокомерное выражение. Она внимательно посмотрела на Май с головы до ног и вынесла вердикт. — Одна свободная комната есть.        — Отлично, Май! — поздравил её Нао. — Я знал, что в тебе есть потенциал.       Потенциал? — Танияма удивилась, но всё только начиналось.        — Но как быть с оплатой? — спросила вдруг Мари у брата. — Об этом ты не думал?        — Ничего! За Хэруми осталась приличная сумма. Договор не предполагает возврата, поэтому эта часть средств пойдёт на обучение Май. Придётся немного урезать курс её занятий, ведь мы получили лишь 50% от стоимости обучения, но это не так страшно, — он полез в сейф, отыскивая чистый договор. — Май, у тебя есть жених? В договоре участвуют пять сторон: наша семья, ученица, её жених и их законные представители.       Жених? У меня? Вы смеётесь?! — захлопала Май губами, словно рыба.        — Да впишите Сибую, и проблем я тут не вижу! — заявила Аяко. — Уж на такую жертву может пойти!        — А для чего вам это, Нао? — спросил Хосё, впервые подозревая друга серьёзно.        — Долго объяснять, но в конце обучения будет праздник. Там должны присутствовать родственники с обеих сторон.        — У меня нет родных… — сказала вдруг Май. — Они умерли, когда я была маленькой. Это помешает?        — Нет, но… — не ожидал Нао, ощутив неловкость.        — Всё хорошо, я уже свыклась, — успокоила его Май. — А Нару беспокоить не стоит. Он не захочет, а я не смею его принуждать к подобному. Если там будет столько народа, то он тем более откажется. Он не берёт дел, где есть контакт с прессой или большим скоплением людей. Я не могу так поступить…        — Тогда Лина бери! — выдала Матсузаки.        — Аяко… — покраснела Май в ответ.        — Я не могу, — подумав, ответил Хосё, — мне нельзя, остаётся Джон.        — Я? — покраснел он от одной мысли.        — Я не позволю иностранцам появляться на празднике. Там будут семьи исключительно традиционные. Мы всю репутацию себе испортим! — заявила Мари.        — Тогда придётся просить Ясухару, я не стану тревожить Нару, — настояла Май.        — Вот это любовь! — обрадовался Нао. — Хорошо, впишем пока меня. Мы с Мари будем присутствовать на празднике, проблем не возникнет, конечно, если ты, Май, и ты, Мари, не против?        — Мне без разницы! — сказала Мари гордо.        — Неловко… Но если так надо… — замялась Танияма, не горя желанием иметь пусть даже и в фальшивых женихах этого юношу.        — Тебя же это ни к чему не обязывает, а если твой босс передумает, то он может дать большую цену, чем я. Да и будь я на его месте, то точно бы приревновал! — подбодрил он.       Цену?.. — услышала Май нечто уж очень странное, продолжив мысль. — Мне бы очень хотелось увидеть ревность на его лице, но кажется, Нару совершенно не свойственна конкуренция. В деле с кровавым лабиринтом он это доказал. Остаётся надеяться, что он хотя бы вспомнит, что я девушка…        — Так, Май, здесь и здесь нужна твоя печать, — сказал Нао, ткнув в договор. — А ещё поскольку ты несовершеннолетняя, то печать твоих опекунов. Ты работаешь, поэтому пойдёт печать работодателя.        — Снова Нару нужен… — вздохнула она.        — Нет, он несовершеннолетний. Лин его опекун… — сказал Хосё.        А тем временем Кодзё стоял в коридоре, он невольно подслушал, а теперь понимающе вошёл.        Помятая команда SPR столпилась возле стола Нао и расступилась, когда появился ассистент Нару.        — Май, ты уверена? — спросил он немного погодя. — Нару будет злиться… — он смотрел на её виноватое выражение лица, опущенную голову и даже будучи с виду чёрствым, не мог сказать ей «нет».        — Я знаю, но иначе я не могу… — призналась Май, помня, в чём смысл работы SPR. Может быть, для Нару это были исследования, сбор данных, но для неё эта контора представлялась последней инстанцией, куда могли обратиться те, кто столкнулся с чем-то нелогичным, не вписывающимся в рамки современного мира.        — Хорошо… — выдохнул он и, пробежав глазами по договору, поставил печать в бумаге, согласно которой Май предстояло пройти огонь и медные трубы, жаль, что она о себе совершенно в этот момент не подумала.        — Вот так и теперь всё прекрасно, — Нао расцвёл пуще прежнего, забрал бумаги и закрыл их в металлическом сейфе, который в высоту доходил до его грудной клетки. Медикаменты из особой группы, оружие и бумаги — всё хранилось в этой железной коробке. — Все двенадцать учениц в сборе. Теперь тебе не придётся танцевать самой, Мари, — сказал он сестре, но та и ухом не повела, она вовсю отдавала распоряжения Мичи.       Танцевать? Зачем? — Танияма прохлопала глазами, очнувшись от по сути приказного, но по интонации уравновешенного голоса Мари.        — Пойдём, — сказала она и взяла Май за руку чуть выше локтя. — У нас очень много работы…        — Какой? — удивилась Аяко. — Скоро ночь!        — Ученица гейши должна быть красивой, — ответила Мари. — Волосы, ногти, кожа… Красота в чистоте и ненавязчивости. Мы постараемся достичь нормы к утру. Главное, чтобы ноги были ровными, если они кривые, то я буду бессильна.        — У Май красивые ноги, можешь не переживать, — обнадёжил её Нао.       Всё рассмотрел! — прикусила Май щеку, чтобы не ляпнуть какой-нибудь грубости. Этот студент умудрился разглядеть её ноги, когда осматривал гематому. — Вот и раздевайся перед ним! — подумала Май прежде, чем серо-бежевые сёдзи захлопнулись, отделив её от команды SPR. Продолжение следует… *Сеппуку — древний японский самурайский ритуал самоубийства, совершавшийся по определенным правилам. Сеппуку самурай делал, если был обесчестен, допустил гибель хозяина — дайме (владетельные князья в феодальной Японии), либо по приговору. Совершая сэппуку, самурай показывал свое пренебрежение смертью, храбрость и верность своему сюзерену. *Харакири — слово, которое японцы используют в разговорной речи, но если сэппуку предполагал четкое следование правилам, то харакири означает простое самоубийство без ритуала, вспарывание живота. *Норито — молитва или её текст в японской традиционной религии синто. *Каннуси – священники в синто. *Кодзики - Крупнейший памятник древнеяпонской литературы, один из первых письменных памятников, основная священная книга синтоистского троекнижия, включающего в себя помимо «Кодзики» «Нихонги» и сгоревшие во время пожара в 645 году «Кудзики». *Ямабуси — горные отшельники в Древней Японии, в основном представители буддийских школ сингон и тэндай. *Техника кудзи-кири, что переводится как «Девять знаков-сечений». Эта техника также используется в эзотерических религиозных практиках Сюгэндо, Сингон Миккё и среди современных целителей в целом. Считается, что техника кудзи-кири происходит из даосизма и индуизма и привезена в Японию буддийскими монахами. *Синто (Синтоизм) - традиционная религия в Японии. Основана на анимистических верованиях древних японцев, объектами поклонения являются многочисленные божества и духи умерших. Испытала в своём развитии значительное влияние буддизма. Становление синто как национальной и государственной религии японцев относят к периоду VII—VIII веков н. э. Однако уже первоначальное объединение синтоизма в единую общегосударственную религию происходило под сильным влиянием буддизма, проникшего в Японию в VI—VII веках. Поскольку буддизм был весьма популярен у японской аристократии, было сделано всё для того, чтобы не допустить межрелигиозных конфликтов. Буддизм оставался государственной религией Японии вплоть до 1868 года. После восстановления императорской власти в 1868 году император был немедленно официально провозглашён живым богом на Земле, а синто получило статус обязательной государственной религии. Государственный статус синто утратило в 1947 году (по материалам Википедии: https://ru.wikipedia.org/wiki/Синтоизм) *Дзёрей – Ритуал вызова призрака или полтергейста и попытка попросить его уйти по-хорошему. *Дзёурей – Когда по-хорошему не получается. Ритуал изгнания. * РИН, БЁУ, ТОУ, СЯ (ЩА), КАЙ, ДЗИН, РЭЦУ, ДЗАЙ, ДЗЭН (тантрическая мантра Сюгэндо) РИН, БЁУ, ТОУ, СЯ (ЩА), КАЙ, ДЗИН, РЭЦУ, ДЗЭН, КЁ (вперед!) Употребляется, если после заклятия потребуется нападение. Иногда используется сокращенная версия из 5-ти иероглифов: РИН, БЁУ, ТОУ, ЩА, ДЗЭН. Магические заклинания Ямабуси: РИН — ОН-БАЙ-ШИ-РА-МАН-ТА-Я-СО-ВА-КА (Уверенность в себе, прилив сил) БЁУ (ХЭЙ) — ОН-И-ША-НА-Я-ИН-ТА-РА-Я-СО-ВА-КА (Направление волеизъявления в мир) ТОУ (ТО) — ОН-ДЗИ-РЭ-ТА-РА-ШИ-И-ТА-РА-ДЗИ-БА-РА-ТА-НО-СО-ВА-КА (Подключение к энергетике окружающего пространства) ЩА (ША) — ОН-ХАЯ-БАЙ-ШИ-РА-МАН-ТА-Я-СО-ВА-КА (Мобилизация внутренних ресурсов организма) КАЙ — ОН-НО-МА-КУ-САН-МАН-ДА-БА-СА-РА-ДАН-КАН (Пробуждение экстрасенсорных способностей) ДЗИН — ОН-А-ТА-НА-Я-ИН-МА-Я-СО-ВА-КА (Телепатические способности) РЭЦУ — ОН-ХИ-РО-ТА-КИ-ША-НО-ГА-ДЗИ-БА-ТАЙ-И-СО-ВА-КА (Освобождение от оков пространства и времени) ДЗАЙ (САЙ) — ОН-ТИ-РИ-ТИ-И-БА-РО-ТА-Я-СО-ВА-КА (Изменение хода событий в желаемом направлении) ДЗЭН — ОН-А-РА-БА-ША-НО-СО-ВА-КА (Невидимость и защита от чужеродных влияний)