Всё началось с чая. Или раньше

Мирон тихо вздохнул — рифмы тянули из него все соки, заставляя в который раз рыться в собственных мозгах, чтобы придумать что-то действительно стоящее. Сейчас позарез нужны новые песни, ибо Порчанский уже лютует и обещал от безделицы начать сочинять жестокую попсу и заставлять Мирона слушать её. Этот несчастный битмейкер уже положил глаз на необъятные просторы этого шлака. Ему-то всё равно, разве что сама музыка покоробит — в русском он ни бум-бум, а вот Фёдоров ещё и по привычке начнёт смысл искать, а в попсе смысла как в кучке навоза брюликов. Ни-ху-я. Только мозг сломает да стиль испортит. Фёдоров потянулся, разминая затёкшие мышцы, и снова сгорбился над столом, подпирая голову рукой. Опять отвлёкся, теперь уже на Порчи. Рифмы-рифмы, выходите… Мирон не кусается. А ещё постоянные закидоны на баттл ото всех, кому не лень. Конечно, хочется ведь кусочек внимания урвать, хотя эти мальчуганы еле из пелёнок вылезли и сами даже не надеются на победу. Ну, вот кто так рифмует, а? Мелкотня. Ещё и Иван стал пропадать в нужные моменты и появляться в не совсем нужные. Вот, например, пару дней назад Мирон почти подцепил милую блондиночку для разового перепихона, однако этот прилетел, разорался, растолкался, схватил Мирона за шиворот и потащил к выходу из бара, даже не удосужившись известить, в чём дело. Оказалось, что Порчи с Мамаем сговорились и систематично, целенаправленно выводили Ваню из себя. Они требовали Мирона для совместной попойки, ибо Ваня слишком быстро вырубается, а вдвоём пить уже не так интересно. Кстати, цель выволочки из бара Евстигнеев удосужился сообщить уже в такси, на котором он со второй космической летел в бар по Яновича. На его возражение, что, мол, Иван мог и по городу погулять, если его друзья так задолбали, тот ответил, что Порчи обещал обидеться. Смертельно. Нет, это просто гениальное объяснение. Нельзя быть таким наивным. Вот только когда Мирон сообщил об этом Рудбою, тот демонстративно насупил брови, горестно вздохнул и за всю поездку трагично смотрел в окно и даже слова не сказал. Наверное, таксисту они могли показаться парочкой педиков, что поссорились. Мирон был уверен, что таксист получил ценный опыт по общению с пидорами, ибо водитель старательно не смотрел на них и даже чутка перебрал со сдачей, сразу же срываясь с места и, стопудово, мысленно крестясь. Только Мирон не пидор, а убеждённый би, хотя старательно играет роль альфа-самца, что не пропустит ни одной коротенькой юбчонки. Насчёт Ивана он был не уверен, всё же чужая голова — потёмки. Хотя, возможно он пидор. Джинсы узкие носит. Хотя, сейчас все пидоры — все такие джинсы носят, так что одежда — проигрышный вариант определения на пидарастичность. Разве что самому попробовать повоздействовать на психику Вани, вот только останется ли она (психика) в порядке после такого воздействия хер знает. — Ну вот, опять отвлёкся. И на что! На размышления, не пидор ли Иван Евстигнеев. Ну, просто блистательно. А проверить-таки стоит… Но сейчас — рифмы. А эти суки всё не хотят придумываться. О! Вот так и запишем: «Эти суки не хотят придумываться…». Не. Какое «придумываться», нахер?! Калякаться? Говориться? Думаться? Делаться? Не хотят выходить из дебрей разума на свет? Хм, хорошая строчка… Прошло часа три, не меньше, прежде чем Мирон решил явить кухне своё лицо. Увы, кухня имела честь лицезреть полнейшую потерю разума и охуевание морды лица своего… хозяина. Дело в том, что Янович, потирая глаза руками и совершенно ничего не подозревая, направлялся в кухню, но застыл на месте, увидев сидящего за столом Ваню, что флегматично копался в своём телефоне и, коротко взглянув на хозяина квартиры, невозмутимо продолжил своё занятие. Покашливание не произвело ровно никакого воздействия на сию персону. — Что ты здесь делаешь? — первым делом спросил Мирон, не меняя позы. — Сижу, — коротко ответил Иван, не отвлекаясь от телефона. — Я вижу, что сидишь, — раздраженно сказал Фёдоров. — Я имею ввиду, как ты попал в мою запертую (!) квартиру и почему я об этом ничего не знаю. — Дубликат, — похоже, Евстигнеев решил отвечать одним словом. Занятная игра. — Когда? — что же, Мирон тоже в долгу не останется. — Ты напился, ключи забыл в баре. Мне пришлось отдать твоё не соображающее тело соседке, бежать в бар, искать ключи. Они были под столом, кстати. Дальше возвращаться, вызволять тебя из лап соседки, что собиралась тебя изнасиловать и открывать квартиру ключом. Но он не подошел! Оказалось, что это были ключи от машины. На вопрос, где ключи от квартиры, ты что-то пробулькал и вытащил их из кармана джинс. А потом, когда я поддерживал тебя морально возле унитаза, ты, в перерывах, велел сделать дубликат, и это была единственная светлая мысль за весь вечер. Всё, — выдал Ваня на одном дыхании, не отрываясь от телефона. Невнимание парня к своей персоне уже начинало раздражать Мирона. — Я спрашивал, не когда ты сделал дубликат, а когда ты пришел в квартиру, — пояснил Оксимирон. — Черт, да тебя хуй поймёшь! — вспылил Евстигнеев, таки отрываясь от телефона. — Вот такой он я, загадочный, — гордо ответил Мирон. — То ли ебнутый, то ли сказочный, — язвительно добавил Ваня. — Ты жестокий, — мужчина закатил глаза. — От кого я это слышу… — произнёс в потолок бэк-МС, блокируя телефон. — Какого хуя? В чём это я жестокий? — удивлённо посмотрел на парня Мирон. Тот сдуру залился краской и отвёл взгляд. — Если подумать, то можно найти кучу всего, — неуверенно ответил он, продолжая пялиться в стену. У Фёдорова закрались сомнения. — Ты в меня влюбился, что ли? — напрямую спросил он. Ваня распахнул глаза и дернулся, ещё пуще заливаясь краской. Тогда Мирон продолжил. — Жестокий я потому, что этого не замечаю и пришел ты сюда поговорить об этом? — Ты дебил, — пробормотал Евстигнеев, делая фейспалм. — Какое нахер поговорить?! — Не ори, у меня недавно творческий процесс был. Мозг тупит чутка. Значит, не говорить? В спальню или на кухне будет удобно? — задумчиво протянул мужчина, оглядывая кухонный стол, за которым сидел Иван. Тот повторил фейспалм. — Кто сказал, что я в тебя влюбился? — простонал Ваня, отрывая руку от лица. Мирон стушевался, но виду не подал. — Ты покраснел, — безапелляционно заявил он. — Чёрт, — прошептал Иван, закатывая глаза. — Ну, не так чтобы влюбился… Стоп. Ты сейчас шутишь, да? — подозрительно сузил глаза парень. — В смысле, — не понял Мирон. Ну, он, конечно, понял, но… Не понял. — Ты не можешь быть пидором. Поэтому сейчас в душе ты угараешь с меня и думаешь, что это охуенный розыгрыш, — серьёзно проговорил Ваня, нахмурив брови. — Угу, — согласился Мирон, засунув руки в карманы домашних штанов. — Блядь, — выругался бэк-МС, вставая из-за стола. — Я пойду, наверное… — Э-э-э, куда-а? — протянул Фёдоров, хватая Ваню за локоть, когда тот хотел прошмыгнуть мимо него. Силы, конечно, не рассчитал и Ваня, в лучших традициях мыльных опер, оказался в объятьях мужчины. И ожидаемо смутился. После стал вырываться. — Стоять! — Чего? — удивлённо остановился он, глядя куда-то через плечо Мирона, пока тот оперативно сжал его руками покрепче. Мало ли, дёрнется ещё, а мужчине потом зубы в кулёчек собирать… А Ваня пахнет очень даже ничего. — Каким одеколоном ты пользуешься? — спросил Мирон первое, что всплыло в голове. — При чём тут это? — немного истерично икнул Евстигнеев, чувствуя, что в месте соприкосновения с Мироном стало тепло. А когда объятья закончатся, то станет холодно и пусто. — Ну, запах классный. И вообще, давай я сейчас чайник поставлю и мы фильмец посмотрим, идёт? И не смей сбегать, — Мирон невесомо улыбнулся, не выпуская Ваню из рук, пока он не видит. Парень кивнул, прикрывая глаза и наслаждаясь последними мгновениями близости, после чего Мирон отстранился. Мужчина быстро налил в чайник воды и поставил греться, а пока вода не вскипела, начал копаться по шкафчикам и холодильнику в поисках съестного. Ему удалось достать одно большое пирожное, оставленное, очевидно, какой-то любовницей, что ожидала провести утро в этой квартире. — А ты кофе будешь или чай? — спросил он Ваню, не вылезая из холодильника. — Что есть, — горестно вздохнул Иван из внешнего мира, что составлял собой кухню. — Проблема в том, что нет ни того, ни другого, — виновато ответил Фёдоров, оборачиваясь на Евстигнеева. Придётся ещё в магаз пилить, но если так, но он может этого Ванюшу уже не застать. Стопудово свалит. Может, даже и из страны. — Лимон есть у тебя? — вдруг спросил объект размышлений Мирона. — Нет, — короткий ответ. — Идиот, ибо он у тебя есть, — тихо выдохнул Иван, будто смущаясь своих же слов. После такого на него злиться за оскорбление уже невозможно. Парень встал, подошел к окну и, отодвинув занавеску, оборвал несколько листочков из деревца, что росло в горшке. Лимон. Конечно. — Чайник давай. Мирон поставил на стол чайник с рисунком медвежат, словив насмешливый взгляд из-под ресниц. Ваня бросил внутрь добытые листочки, а Мирон залил всё это кипятком. Потом мужчины расселись по своим местам и стали ждать, немигаемо смотря на чайник. Прошло пять минут и Мирону надоело молчать и, как долбоёбу, пялиться в порцеляну. Или из чего была сделана эта адская посуда с медвежатами. Он поднялся со стула и заглянул внутрь. Какой цвет получил типа чаёк, определить было невозможно. Но, справедливо рассудив, что не отравится же он, мужчина достал две чашки и поспешно налил в них горячий напиток. Оказался он нежно-зелёного оттенка и вкусно пахнущий чем-то непонятным. Ваня вздохнул, добавил пару ложек сахара в свою чашку и неторопливо, боясь обжечься, отпил немного, смакуя. А Мирон внезапно залип на движение его кадыка под кожей… — А откуда ты знаешь, как делать чай в домашних условиях? — сузив глаза, спросил Мирон, подвигая свою чашку к себе и забирая из рук Евстигнеева чайную ложечку. — Ну, я долгое время жил один, питаясь мышами, которые самовольно вешались в холодильнике, запивая их заваренными листочками комнатных растений, — невозмутимо ответил парень, попивая горячий чай, обхватывая чашку татуированными пальцами. Мирон от неожиданности чуть не вылил на себя содержимое чашки. — А если серьёзно? Кстати, хватай свою посудину, и идём смотреть третьесортный ужастик, ибо так мы напоминаем мою бывшую, что вечно вот так сидела и трындела со своими «падругами» на кухне. Курица, — поморщился Фёдоров, незаметно окидывая Ваню взглядом. Но тот остался невозмутим и, так же молча, поднялся и последовал за Мироном в другую комнату. Там Ване предоставили возможность выбрать фильм, а Янович вернулся за пирожным, крем на котором уже немного подтаял. Когда он вернулся, то заметил, что телевизор уже включён и Иван смотрит начало фильма. Засранец. — Меня подождать влом было? — спросил Мирон, плюхаясь на пол рядом с другом и ставя разрезанное пирожное на тарелке на пол, попутно опираясь на диван спиной. — Угу, — промычал Ваня, похоже, смутившись внезапной близости с рэпером. Тот внутренне предвкушающе ухмыльнулся и потёр ладони. Когда бэк-МС как раз откусил кусочек пирожного, запивая его чаем, Мирон решился спросить: — Так что, всё-таки любишь меня? — да, Ваня ожидаемо подавился и ошарашенно взглянул на мужчину, так и не прожевав пирожное. Но его скулы слегка порозовели и Фёдоров, непривычно для себя, задержал дыхание от умиления. От чего?! — Э-э-э, — протянул Иван, не зная, что ответить на такой прямой вопрос. Это шутка?! Потому что Мирон вдруг протянул руку и, в лучших традициях бабских слезливых романов, стёр капельку крема с уголка губ Вани, отправляя палец, вымазанный в креме, в рот. Парень проследил за ним взглядом, неосознанно облизываясь и встречаясь глазами с Мироном, который искривил губы в пошлой ухмылочке. Рубикон перейдён, да? — Чёрт, иди сюда, — позвал Мирон, притягивая парня к себе за плечи, чуть не переворачивая поставленные на пол чашки, обнимая за плечи, вдыхая его запах. Ваня немного напрягся, но потом расслабился в объятиях, тая. Мирон, почувствовав вседозволенность, легонько провёл носом по шее Ивана, под конец немного касаясь её сухими губами. Интересно будет исследовать его тело… Как оно будет отзываться на его, Мирона, ласки и касания. Странно, что он раньше не рассматривал Ивана в этом свете, столько времени потерял. Ваня немного вздрогнул и откинул голову, давая больше доступа к своей шее, на что мужчина чуть ли не замурчал, как большой кот. Легонько проводя языком, он очертил линию ключиц, задержавшись в ямке, а Ваня глубоко вдохнул, ибо от таких нехитрых ласк внизу живота уже начало теплеть и тянуть. Евстигнеев положил руки на плечи Мирона, чуть сжимая, отстраняя от себя и заглядывая в его пьяные глаза, что были почти задёрнуты мутной поволокой, а сам мужчина смотрел на него расфокусированным взглядом, постоянно возвращаясь глазами к шее, на которой влажными дорожками блестели следы его языка. Не сдержавшись, парень поцеловал губы Фёдорова, неуловимо чувствуя на них собственный солоноватый вкус. Мужчина легонько куснул парня за верхнюю губу и, когда тот машинально открыл рот, скользнул в него языком. — Мой мальчик, — прошептал Мирон, отрываясь от парня, целуя его лицо. — Мой маленький хорошенький мальчик… Я хочу тебя, да? — полувопросительно сказал Фёдоров, будто прося, чтобы Ваня подтвердил это, только до того всё доходило сейчас трудновато, будто через толщу воды. — Ну же, скажи это… Скажи, что ты мой… — Только если у тебя больше не появится никаких Лен и Насть, даже для виду, хорошо? — прохрипел Ваня, всё-таки понявший смысл вопроса. — Значит, всех остальных можно? — задорно рассмеялся Мирон, получая лёгкий тычок под рёбра от возмущенного Евстигнеева, но тут же исправился, возвращаясь к целованию его шеи, что Ване нравилось гораздо больше. *** …- Расскажем? — заговорщицки спросил у Вани Мирон, будто не обращая внимания на стоящего перед ними Порчи. Тот только переводил взгляд с одного на другого, пока голосовой переводчик делал своё дело. — Ну, не зна-аю, — издевательски протянул Евстигнеев, расслаблено улыбаясь нетерпению самого Порчи узнать секрет. — Ну давай, — проканючил Мирон и, когда Ваня кивнул, обратился к португальцу: — Мы встречаемся! Прошло несколько секунд, и шок на лице Порчи уже можно было собирать и закатывать в банки на зиму. Тот беспомощно смотрел то на Мирона, то на Ваню и безуспешно пытался остановить разрушение мира. — WHAT?! — проорал он и принялся что-то быстро печатать в переводчике, а потом показал экран своего смартфона друзьям. Там было написано: «Хочу сказать это на русском, чтобы до вас лучше дошло! Я глубоко обижен тем, что вы, суки, не сказали мне об этом раньше и я жил в неведении, поэтому насылаю смертный понос на ваши голова, ЯСНО?!» Мирон озадаченно переглянулся с Ваней. — Порчи, у тебя тут ошибка… Не «голова», а «головы», — прошептал Фёдоров. — Мне похуй! — с акцентом, но всё же по-русски ощерился Вийера. Янович нахмурился, но тут в комнату зашел Мамай. — Илья, — взревел Мирон. — Это ты тут детей матам учишь, гад?!