Ода "Черной любви"

"Пока! Увидимся завтра!" - был слышен последний голос в кабинете. В компании заходящего солнца собиралась одна лишь Морино. Вдруг из парты выпал клочок бумаги, прятавшийся под учебником японской классики. На бумажке было написано "Прочти меня." Ёру аккуратно развернула ее и начала медленно бегать глазами по красивым черным буквам. Уж не помню, когда трепетал я так прежде: Мои мысли в клочке, а в поту вся одежда. Ты читай этот стих не спеша, и присядь, И с лица убери смольных черт свою прядь. Моя милая Ёру, ты помнишь то время, Когда вместе следили за любым преступлением? Попирали ногами места, где вонзали Ножи в своих жертв, и там же кромсали, На мелкие части, сквозь каждую жилку, Иль лишали всех шансов узнать, чья детинка? Как сейчас, если вспомнить, брюнетку Нанами Расчленили, красиво смотрелась возль храма. Тогда ты оделась в мертвеца-Мидзугути, Завидовал я, что не вижу всей сути. Хотел бы и я примерить ту маску, но, увы, Я - маньяк, мне нет места в сказке. Ты так походила на ее сладкий труп, Соблазняла меня ароматом тех губ, Что в ансамбле кружился в компании мух, И ты трепетала в агонии вслух. О, Ёру, ты знаешь, твой беленький локоть, Как труп той уродки, разбудил мою похоть. С тех самых историй, начиная от рук, Я умирал от сладостных мук. Я жаждал увидеть твои потроха, Гниющие в розах на ветвях греха. Желал я увидеть твои извивания, Когда в бандаже ты почуешь терзанья. Я буду твоим палачом и судьей, Королем, кукловодом, ты-жалкой ладьей, Шестеркой, побитой пиковым тузом; Ты будешь моим драгоценным призом. Холодным ножом я вспорю тебе плоть, Но прежде, быть может, плетями пороть? Я выдеру сердце, поджарю, съем с кровью, А с телом займусь некрофильной любовью. О, как мне любим этот шрам на запястье, Теперь же все тело в моей скромной власти. Я темною ночью приду за тобой, Платок с хлороформом холодной рукой Прижму, ты уснешь, не узнав, кто виновник, И не проснешься, твой образ - покойник. Люблю твоих глаз ледяное вращенье, Как будто ты ждешь мое преступленье, Почти каждый раз подставляешь мне спину, Но веришь до боли, что я не покину. Ты видела многих убийц и маньяков, Но не читала от глаз скрытых знаков, И за всем наблюдала, спустив рукава, Но вот и мой шанс, по новой игра... На этом стихотворение обрывается, потому что последняя строчка едва ли влезла на бумагу. Ёру и не заметила, как сзади подкралась тень одного из учеников. - ...Мою милую Ёру ножом я проткну, Потому что лишь Ёру так сильно люблю. Девушка повернулась. Ее холодные темные глаза устремились прямиком на Ицуки, который играл с ножом из своей коллекции. - И я тебя люблю, Ицуки, - сказала девушка, убирая с лица свою прядь. Их взгляды пересеклись. Глаза, полные отвращения ко всему живому, переполнялись темнотой, и они улыбались друг другу. Это была любовь. Пускай и не такая, как у обычных людей, но своя, маленькая, приватная.