The Good, the Bad, and the Crazy

Бывают моменты, когда все не так уж плохо. Те моменты после секса, которые Харли не может назвать иначе, чем горячими, как сам дьявол. Моменты, когда после мистер Джей остается с ней на всю ночь. Обычно они не спят вместе, и в основном потому, что мистер Джей слишком занят построением своих злодейских планов. Он игнорирует потребности собственного организма, пока просто не вырубается к полудню, и Харли не приходится укладывать его в постель самой. После этого она по обыкновению перестраивает все его тщательно продуманные схемы — ей нельзя их трогать, но что за жизнь без капельки веселья? Этой ночью он остается, и прижиматься спиной к его груди — и непривычно, и по-родному одновременно. Он обнимает ее во сне так крепко, что даже больно, пресекая малейшую попытку отстраниться. Харли не против. Так уж Пудинг выражает привязанность. Он спит мертвым сном, и она пользуется моментом, чтобы провести тонкими пальцами по белой коже его руки. Иногда ей интересно, из-за чего он вообще стал таким, но она никогда не спросит. Даже если бы он рассказал. Она не уверена, что он еще помнит, как было. Но Харли не против. Если ему хочется загадочности — пусть будет так. Мистер Джей шевелится, когда она пытается лечь по-другому, и, видимо, расценивает это как попытку побега: хватка становится крепче. Иногда она думает о жизни до Пудинга. Воспоминания начинают блекнуть со временем. Папка с бумагами там, белые стены тут, дьявольская улыбка, которую она почти узнает. И все. Может, ей и не нужно об этом думать. Без мистера Джея жизнь была такой скучной... А теперь ей весело. Харли засыпает, ей не снится ничего, и она по-прежнему накрывает руку Пудинга своей. ~ Бывают моменты, когда все не так уж хорошо. Те моменты ранним утром, когда она просыпается, и мистера Джея нет рядом. Моменты, когда он больше не сжимает ее в своих руках так, словно она единственное, что реально в его искаженном больном мире. Харли садится и потягивается, поднимая руки над головой; задирает край кофты, чтобы полюбоваться на синяки от пальцев на своих бедрах, все бордовые и синеватые. Она поднимается на ноги и отправляется на кухню, где уже сгорбился за столом мистер Джей. Услышав шаги, он оборачивается и смотрит на нее своим вечным маниакальным взглядом. — Харли, пирожок, — тянет он слова, подходя ближе. Он выше почти на фут и нависает над ней, как какой-то киношный монстр. — Да, Пудинг? — отзывается она немного сонным, но веселым тоном. Прозвище, что звучит каждый раз с плохо скрываемой яростью, вызывает мурашки. Страх — уникальное чувство; она скучала по нему. Теперь он струится по венам, и она пытается смотреть на мистера Джея максимально щенячьими глазами. Он подходит ближе, на лице — злая улыбка в красной кайме. — Ты разрисовала мои планы, — начинает он вкрадчиво, — помадой? Оу. В их почти что семейном быте Харли забыла про свою маленькую шалость. Он не заметил сразу — она смогла отвлечь внимание. Но теперь... — Они выглядели так скучно, Пудинг, я всего лишь хотела сделать повеселее! Мистер Джей пристально смотрит на нее с минуту, а затем бьет кулаком по лицу. Его силы достаточно, чтобы Харли рухнула на пол; она прижимает ладони к щеке, и он смотрит на нее без тени сожаления. Проходит время, и он исчезает, а затем возвращается обратно, чтобы найти Харли все в той же печальной позе и с тем же печальным видом. — Всегда стараешься все сделать повеселее, да? — он опускается перед ней на колени. — Что за жизнь без капельки веселья? — спрашивает она, но голос уже не такой бодрый, как прежде. Мистер Джей тяжело вздыхает. Бледная рука без предупреждения подцепляет ее подбородок и тянет Харли в болезненный, волшебный поцелуй. — Ты же знаешь, я не люблю, когда ты хмуришься, — говорит мистер Джей, отстранившись, и смотрит на нее выжидающе, пока она наконец не улыбается яркой, веселой улыбкой, уступая ему. Мистер Джей ухмыляется в ответ, безумие находит отражение в каждой его черточке. — Вот и все, — он вовлекает ее в еще один грубый поцелуй, а затем уходит, оставляя Харли на полу. Все не так уж плохо. Могло быть хуже. Ее Пудинг ушел, но скоро вернется. И Харли будет этого ждать.