high society

Чудесный, тягучий, словно патока, легкий, словно розовое безе, сон Шин Юны резко прервал звонок сотового. Застонав, она заворочалась, переминая ногами пухлое одеяло цвета шампанского, и вытащила растрепанную голову из углубления между подушками. Протянув руку, Юна взяла блестящий тонкий смартфон и вгляделась в имя на дисплее. Ну разумеется, кто же еще может звонить в девять часов утра!       — Кай, — простонала она, нажав на «ответ». Голос из трубки послышался удивленный.       — Только не говори, что ты еще спишь!       Всего кофеина на свете сейчас не хватило бы, чтобы достоверно изобразить бодрость, но Юна попыталась.       — Конечно, нет… я уже…       — Уже открыла правый глаз? — хмыкнул Кай на том конце. — Горжусь тобой, но через семь минут ты уже должна быть у нас в поместье. Ты ведь не оставишь меня с семейством на этом дохрена праздничном завтраке одного, да?       — Да чего такого праздничного, — пробурчала Юна. — Будто они меня первый раз видят…       — Первый раз с приезда, так что жаждут всех свежих сплетен, — отметил он, Юна уловила еще один навязчивый звук на заднем плане — монотонный стук.       Теннисный мяч. Разумеется, Хюнин уже тренируется.       — …а уж куда мне, интроверту со стажем, до этих ваших … — продолжил занудствовать Кай, Юна его перебила.       — Все-все, еду, — проговорила она, сгоняя остатки сна. — Ваши завтраки ни свет ни заря меня сведут в могилу!       — А меня — твои полуночные ужины. Отставить нытье и постарайся не потратить на сборы весь день, — усмехнулись на том конце провода и бесцеремонно отключились.       Пока Кай оканчивал тренировку, наверняка принимал душ по новой и сто процентов не преминул заказать на кухне сэндвичи со свежей форелью для Юны, она только удосужилась привести в порядок свои волосы — длинные блестящие пряди, расчесать которые уже само по себе было подвигом. Пожалуй, по большей части из-за них она была так похожа на куклу — в пределах Джихана ей даже дали прозвище «Куколка», которым звали исключительно за глаза. Она была настолько холеной, что на первый взгляд всем казалась пустоголовой, но на деле вовсе такой не была.       Светлокожая, как и полагается быть девушке из высшего общества, с длинными ресницами, Шин Юна всегда смотрела из-под полуопущенных век, из-за чего взгляд казался холодным — но только первые пару мгновений. Вздернутые очерченные брови придавали надменности этой совершенно не надменной девушке, и она этим пользовалась. На самом деле Юна намеренно создавала себе имидж высокомерной, равнодушной язвы — такой у нее был щит от неприятелей и даже приятелей, если те утратили доверие.       Не желая заставлять Кая ждать еще, она надела первое, на что упал взгляд — а взгляду было на что упасть. В самом северном гнезде Джихана, — поместье семьи Шин, — в апартаментах юной леди, пожалуй, самая большая гардеробная. Выбрав неброские вещи, Юна наскоро переодела шелковую пижаму и пеньюар на джинсы от Гуччи и легкую белую блузочку с вышитыми розовыми маками. Вооружившись шпильками, — главным оружием женщин, которое немного возвышало ее над миром — Шин Юна поспешила.       — Уже убегаешь? — удивленно воскликнула Аен, она метко проследила за манипуляциями дочери, выглянув из столовой. — И не позавтракаешь?       — Мам, ты же помнишь, я завтракаю у Кая, — пропыхтела Юна, набирая на сенсорном экране новомодной корейской системы «умный дом» быстрый трехзначный номер водительского отдела.       — Жить скоро будешь у Хюнинов, — проворчала Аен, убирая на ходу в хвост свои блестящие волосы. — Передавай Каю мои поцелуи!       — Непременно, а можно в виде подзатыльников? — усмехнулась Юна, ей перезвонили.       Машина водителя подъехала к главному входу поместья Шин уже через пару минут. Запрыгнув в нее, Юна махнула наманикюренной ручкой, а Аен вздохнула и направилась в столовую.       — Опять не придет на завтрак? — добродушно фыркнул Шин Джехи, подняв взгляд на жену.       В столовой потолки были столь высокие, что его голос отозвался где-то вверху эхом. Аен села за стол, прикрывая глаза от солнца и делая знак прислуге приспустить гардины — из-за нежно-абрикосовых стен и мелких зеркальных декоративных вставок рассветные лучи слепили еще сильнее.        — Ее снова похитили, — отмахнулась она. — Пора бы перенять традицию и переманить Кая на завтрак к нам!       — Тогда нам придется вставать в ту же рань, что и он, — нахмурился Джехи. Вставать рано он, несмотря на то, что был большим боссом, не привык.       — Только не это! — воскликнул Юнсан, младший сын, уплетавший за обе щеки омлет.       Он и его сестра унаследовали от отца не только нелюбовь к ранним подъемам — обоим детям от Джехи досталась миловидность, в противовес характеру, за который спасибо стоило сказать матери.       — А тебе бы не помешало вставать пораньше, Юнсан! — возразила мать. — Дэвид недоволен тобой, ты постоянно опаздываешь на тренировки.       — Теннис — скучная игра, — пожаловался мальчик, пытаясь одновременно жевать и говорить.       — Какая же, по-твоему, веселая? — удивился Джехи.       — Прятки! — с воодушевлением поведал тот.       Аен рассмеялась, улыбнулся на сказанное и Джехи.       — Но теннис — традиционный спорт в Джихане, милый, — заметила она, облизывая ложечку от пудинга. — А Дэвид знает толк в тренировках. Сколько его выпускников выигрывали турниры Большого Шлема? — спросила она показательно у мужа.       — Много, — многозначительно покивал Джехи, поджав в знак уважения губы.       — Так что ты среди лучших, дорогой, — отчеканила Аен. — А если уж Дэвид так гоняет собственного сына… значит, результаты того стоят. *** Каждое утро ровно в восемь утра, Хюнин Кай принимал душ и полтора часа проводил на корте, тренируя удар за ударом. Большой теннис отнимал много сил, особенно если стараться быть лучшим в нем, а Кай старался. Он уже и не помнил тех дней, когда в его правой руке не лежала ракетка, мяч глухо не бился о стену и настил, сетка не мельтешила перед глазами, пальцы ног не бились о мысок, а лоб не сдавливала повязка. Около четырех было ему, когда отец впервые вложил в его руку маленький (тогда еще очень большой для него) теннисный мяч и позволил ударить. Да и чего еще было ждать от отца, профессионального теннисиста, обладателя трех кубков Открытого чемпионата, получившего досадную травму бедра в самом расцвете карьеры? Ему повезло — стоило мальчику отыграть свой первый полноценный матч, все эксперты из школы Дэвида в один голос утвердили: у пацана талант. Словно музыка для его ушей, словно приговор маленькому Каю прозвучали эти слова, и вот — молодой, стройный, поджарый парень двадцати лет от роду под палящим сеульским солнцем не щадя живота колотит желтые мячи о стену, разрабатывая запястье.       Сказать по правде, Кай обожал теннис. Когда-то давно тренировки казались ему скучными, нагрузки были в тягость, но желание поразить отца пересилило лень и слабость — он работал не покладая рук каждый день, и это, казалось, приносило свои плоды, хоть Дэвид и был к сыну всегда суров и беспристрастен.       Покончив с тренировкой, легкой походкой поднялся в дом, главное строение самого дорогого поместья в Джихане, виллы Хюнинов. Единственное имение, оснащенное личным теннисным кортом, исключая, конечно, здание теннисной школы Дэвида. Его назвали Жемчужным Замком из-за убранства этажей — белоснежные стены украшала мелкая скульптура, что делало особняк похожим на большую ракушку.       Хюнин Дэвид и его жена Ахен между тем чинно принимали завтрак, когда в столовую торопливой походкой вбежала Юна, сопровождаемая мажордомом.       — Юна! Я уже боялась, ты не придешь, дорогая! — расплылась в улыбке Ахен, поднимаясь и стискивая вошедшую в объятиях.       — Прошу прощения, совсем забыла о будильнике, — повинилась та. — Но, — тряхнула телефоном она, — Кай не дал мне забыть о моих планах!       — Рассказывай нам все новости! — Ахен взяла ее за руки, вокруг Юны засуетились официанты, расставлявшие приборы. — Что случилось в Джихане за время нашего отсутствия?       «Я переспала с вашим сыном», — пронеслось в голове у Юны, но она тут же заставила себя опомниться.       — Было скучно, — призналась она. — Вонен весь август не было в Корее, мы все так соскучились…       — Какое счастье, что уже сегодня они возвращаются, — без особого энтузиазма в голосе заметил Дэвид.       — Точно, — улыбнулась Юна. — У них сегодня прием по поводу их возвращения, говорят, они целый самолет забили одними только марокканскими сладостями!..       Наконец усевшись за стол, она замешкалась, выбирая, что из представленного изобилия попробовать первым. Рука сама потянулась к пудингу, но на полпути остановилась и ухватила круглый кексик с клубникой.       — А ты не расстроилась, дорогая? — Ахен снова посмотрела на нее с сочувствием. — Что никуда не съездила летом?       — Джехи и Аен ведь были в Доминикане, верно? — продолжил Дэвид, не отвлекаясь от новостных сводок в сотовом.       — Да, были, — кивнула Юна, — в начале июня… А я решила поддержать Кая и остаться здесь, — рассмеялась она.       Бедняга Кай никуда так и не выехал за лето из-за постоянных тренировок — сезон предстоял не из легких. Раздался звук торопливых шагов, и Юну кто-то ласково потрепал по волосам, запустив в начесанную макушку мокрую ладонь.       — Кошмар! — вскрикнула она, Кай рассмеялся, садясь рядом с ней, и намеренно тряхнул мокрыми волосами, обдавая Юну градом брызг.       — Хюнин Кай, где твои манеры? — нахмурился отец.       Тот только улыбнулся — широко и обезоруживающе тепло, как и всегда. Он то и дело заправлял платиновые волосы наверх, но они все равно спадали на лицо. На концах прядей собирались капли, Кай проводил по ним руками и брызгал в сторону гостьи. На нем уже не было привычной взору семьи теннисной формы, Кай переоделся в белое поло и джинсовые шорты до колена. Юна бросила взгляд на его мускулистые руки, натренированные за столько лет, на всю его пышущую энергией фигуру, и снова в голову ей влезли ненужные мысли относительно того, что произошло между ними какой-то месяц назад.       Тогда, как обычно, весь свет Джихана и окрестностей собрался в вилле скандально известного Чхве Енджуна, который снискал славу местного Гэтсби, но не идеальными манерами и улыбкой ДиКаприо. Что связывало его с легендарным кутилой — так это страсть к роскошным вечеринкам. Каждые выходные рвался от оглушительной музыки, гул голосов слышался на пару миль вокруг, а парковка Чхве битком забивалась элитными авто. На его тусовки съезжалась вся золотая молодежь Джихана и в большом числе простые девчонки из центра Сеула и пригорода решавшие попытать счастья с богатыми наследниками, перебравшими вина и дури.       В тот вечер, в конце июля, Юна тоже была там. Енджун, как обычно, похабно шутил и был невыносим, она скучала без своей лучшей подруги Вонен и потому быстро напилась. Кай же, наоборот, никогда не пил — его спортивная нагрузка не позволяла ему такой роскоши, — но в этот вечер решил сделать исключение. Он обставил кого-то на корте и, хоть это не было ни капли удивительно, все же он праздновал. Позволив себе всего один бокал виски, с непривычки Кай вошел в раж, Юна же и без того была весьма навеселе и сама не помнила, как вышло так, что она и Кай оказались в одной из гостевых спален.       Но помнила, как хохотала над его дурацкими шутками, кружилась по комнате, наслаждаясь эйфорией одного момента. Как распорядилась, что идет спать, и стащила платье, не удосужившись проверить, ушел ли Кай. А он не ушел, и через считанные секунды она подставляла лицо его горячим поцелуям, а остальное с нее уже стаскивали его руки, на которые Юна теперь так отчаянно пялилась.       Заставив себя отвести взгляд, она вновь ощутила толчок непонятного ей чувства — стыд? Кажется, нет. Раскаяние? Все равно не то. Она никому в целом мире не рассказала о ночи, проведенной с ним, молчал и он, а все потому, что оба не хотели развеивать миф о непорочной дружбе между мужчиной и женщиной, которую уже столько лет успешно олицетворяли.       «Одна оплошность, с кем не бывает?» — думала Юна.       «Рано или поздно мы все равно бы попробовали», — думал Кай.       Оба не придавали значения произошедшему, ведь, сколько Юна ни глядела на его безупречный пресс и очаровательную улыбку, она думала о нем как о брате. Сколько он ни трогал ее мягкие волосы, сколько ни бросал постыдных взглядов на ее бедра, ему мерещилась только братская нежность. Закончив с завтраком, Юна поспешила из виллы Хюнинов. Сегодня весь день должен был принадлежать Вонен — ее возвращение было настоящим событием, и Юна хотела первой разделить его с ней. ***       Тем временем завтрак вкушали семья Пак. Старший сын, двадцатилетний Пак Сонхун, хорошенько отоспавшись, пил черный кофе и читал обзор на новенькие брендовые кроссовки, листая странички на айфоне.       — Ты опять прогулял тренировку, Хун, — проворчал отец, садясь подле него за стол в просторной круглой столовой с панорамными окнами.       За прошедшие годы Джехен немало изменился — работа его вымотала. На лбу и щеках залегли морщинки, на макушке проявилась благородная седина, он стал немного крупнее, но старался держать себя в форме. Неизменным остался только его задорный нрав и хитрый взгляд серо-зеленых глаз, которые буквально искрились, когда в голову Джехену взбредала очередная идея.       — Я просто схожу позднее, — миролюбиво ответил Сонхун.       — Завтра Кай снова тебя обставит, — язвительно заметила его младшая сестра Йеджи. — И поделом, ты целыми днями только с девушками флиртуешь и пьяным приходишь, а большой теннис для истинных работяг!       — Йеджи, — нахмурился Джехен. — Что это на тебя нашло?       — Она просто очень ждет завтрашнего матча, — расплылся в дерзкой улыбке Сонхун. — Сестра по уши влюблена в нашего друга Кая, верно?       Джехен только усмехнулся, тщательно намазывая тост маслом. Сбоку бесшумно подошла девушка из прислуги и предложила помощь, но Пак-старший махнул рукой.       — И вовсе нет, — раскраснелась Йеджи. — Брат прогуливает тренировки, а потом клянет весь свет, что снова проиграл! — Она наклонилась к столу и прострелила брата взглядом. — Это не удача отворачивается, Пак Сонхун! В глубине души ты это знаешь.       — Молчать, — поморщился тот. — Я работаю не меньше других. Твой драгоценный Кай наверняка навел на меня порчу, раз я проиграл ему уже четыре матча подряд, — хмыкнул Сонхун, не отводя взгляда от смартфона.       — Ставлю полтинник, что завтра снова проиграешь, — улыбнулась Йеджи, протянув ладонь через стол.       Сонхун закатил глаза и проигнорировал жест сестры.       — Милая, прояви уважение к брату, — настоял Джехен, — Сонхун проигрывает не оттого, что плохо играет, он и Кай — достойные соперники.       — А вот и нет, — лукаво усмехнулась Йеджи. — Кай — чемпион, а ты — бездельник!       — Йеджи все говорит тебе верно, — послышался голос, в столовую вошла высокая ухоженная женщина в белоснежном платье.       Она сама раздернула шторы, запустив в столовую еще больше света. К ней тоже подскочила девушка-горничная, но и хозяйка от нее отмахнулась.       — Сохи, — качнул головой Сонхун, бросая взгляд на мать.       — Сколько раз говорить тебе, зови меня мамой, — нахмурилась она. — Что это за официоз? Брось свой телефон и иди тренироваться, невыносимый ты лентяй! Завтра первая предтурнирная игра, и если Кай снова тебя обставит, я буду самой несчастной матерью на свете!       — Все равно не дадите спокойно позавтракать, — проворчал Сонхун, отставил чашку и спешно пошел прочь из столовой.       Сохи опустилась на его место, около нее закружили официанты, она поправила подол легкого шелкового халата и взяла чашку с молоком. Это была немного нескладная женщина с крупными чертами лица и холодным взглядом карих глаз, до смешного обманчивым — Сохи была необычайно душевной и теплой по своей натуре.       — Зачем ты с ним так? — грустно спросил Джехен.       — Ему нужно работать вдвое упорнее Кая, чтобы быть с ним наравне, — нахмурилась Сохи. — А он пьет и дрыхнет до десяти!       — Ты же знаешь, что, тренируйся он хоть дни и ночи напролет, до Кая ему далеко, — заметил Джехен.       — Я хочу, чтобы мой сын старался превзойти его, — фыркнула Сохи, — а не распускал нюни, что Кай талантлив, а ему не везет!       Джехен испустил тоскливый вздох.       — Но ведь так и есть, — пожал плечами он. — Я настоял на том, чтобы он учился в школе Дэвида… Признаться, я немного завидую тому, как он вымуштровал Кая. Но Сонхун от природы не одаренный теннисист, а когда его без конца сравнивают с Каем, он и подавно приходит в бешенство.       — Именно этого я и добиваюсь. — Сохи откусила кусочек круассана. — Пусть будет в бешенстве, пусть возьмет себя наконец в руки! Он только и стонет, что ему недостает таланта, а ведь талант — только четверть успеха! Нет, Кай определенно победит завтра, он дни напролет тренируется, я уверена, в этом и есть весь секрет.       — Можно пойти на игру? — подала голос Йеджи.       — Конечно, — передернула плечами женщина. — Если не боишься, что твой брат нас всех опозорит!       Она расхохоталась с набитым ртом, Джехен покачал головой, а Йеджи смущенно опустила глаза, отпивая кофе. ***       Юна меж тем уже подъезжала к поместью Чан, монументальному особняку, построенному почти в самом сердце Джихана. Выскочив раньше, чем машина остановилась, Шин схватила любимую сумочку с сидения и поспешила к входу, цокая каблучками о мрамор лестницы. Позвонив, она услышала донесшуюся изнутри дома трель звонка и топот ног прислуги, через мгновение ей открыли.       Дом семейства Чан был, пожалуй, самым большим особняком в поселке, и Юна там даже разок-другой умудрилась потеряться. Вбежав в просторный отделанный белым золотом и камнем зал, она издала нечто среднее между вздохом и визгом и бросилась в объятия подруги, подскочившей с диванчика.       — Наконец-то! — пробормотала Юна, зарываясь носом в сладко пахнущие локоны Вонен.       Та отстранилась, с улыбкой разглядывая Юну, а той представилась возможность оглядеть ее. После месяца, проведенного в Марокко, она ни капли не загорела, все такая же похожая на фарфоровую куколку, красавица Чан Вонен.       — Ну, рассказывай, что у вас здесь без меня произошло, — улыбалась она, поправляя сережку в ухе подруги.       «Я переспала с Каем». — Проклятье, снова едва не вырвалось!       — Без тебя была тоска страшная, — протянула Юна. — Я пару раз была у Енджуна, ничего нового: он либо надирается, либо накуривается, либо нанюхивается — зависит от дня недели… Лучше ты расскажи об отдыхе!       — Иу, ты была у него? — поморщилась Вонен. — Я бы к Енджуну в одиночку точно не сунулась, у него там один сброд… Дай-ка угадаю, он уже отметился среди первокурсниц, так? Переспал с кем-то?       Несмотря на то, что ходила по тонкому льду, Юна рассмеялась. Старая добрая милашка Вонен, у которой глаза горят, стоит кому-то заикнуться о том, что еще какая-то парочка в Джихане успела перепихнуться. Обе они давно шутили, что в поселке все спят со всеми, разумеется, преувеличивая (впрочем, с прошедшего августа преувеличивая немного меньше).       — Не знаю, свечку не держала, — посмеялась Шин. — Во всяком случае обошлось без публичных сношений!       Вонен плюхнулась на диванчик, Юна села рядом, размышляя о том, что явно разочаровала подружку скудными сплетнями. Впрочем… тот факт, что без нее в Джихане якобы вся жизнь встала, явно порадует Вонен.       — Значит, вечером очередной прием? — вспомнила Юна. — Я думала, вы пойдете в свет хотя бы завтра.       — Раньше отстреляемся — и хорошо, — закатила глаза Чан. — Отец все про свои традиции и старые связи талдычит… а на деле все всё понимают, и приходят сюда просто напиться да в сотый раз сказать, какая я чудненькая партия кому-нибудь буду… Блевать тянет.       Юна подавила улыбку. Да, отец Вонен хорошенько взялся за ее будущее замужество, начал активно представлять своим перспективным знакомым, только ей стукнуло девятнадцать, и уже успел ее этим довести до ручки — девятнадцать ей исполнилось два месяца назад.       — Ну, а мне что-нибудь привезла? — стукнула ладошками по коленкам Юна.       — О, точно! — подскочила Вонен. — Я отдам тебе сейчас… Мне так неловко всегда вручать эти коробки, одной меньше будет…       Юна молчаливо покивала, Вонен сбегала в холл, где уже лежала груда запакованных коробок, и вытащила одну.       — Возьми. — Она дала Шин коробку, та сразу же стала ее распаковывать. — Это все из арганового масла… Девчонка, которая продавала, была с такой же точно, как у тебя, длинной косой, очень это все хвалила!       — Спасибо, — улыбнулась тепло Юну и потянулась поцеловать подругу в щеку.       Вонен уселась обратно на диван, сощурилась, как делала каждый раз, когда готовилась выдать что-то особенное, подтянула ноги и схватила Юну за запястье.       — Ну все, теперь не отвертишься, — заговорщически проговорила она. — Рассказывай, что там у тебя такого, о чем ты хотела сказать только лично?       Юна вспомнила, как в тот день в августе подо всем алкоголем, подвигнувшим ее на роковой шаг, она в панике набрала Вонен сообщение, поклявшись рассказать по приезде такое, что у той челюсть отвалится. К несчастью, Чан таких обещаний не забывала.       «Сказать или не сказать? Пожалуй, не сказать», — снова решила для себя Шин. Она не хотела скрывать столь важную деталь от лучшей подруги, но была одна уважительная причина, которая амнистировала ее молчание — Юна знала, что Кай без ума от Вонен, а если она узнает об их увеселениях, у бедняги точно не будет шанса. Поступить так с лучшим другом Юна не могла.       «Определенно не сказать», — повторила она про себя.       — Ну… в общем, помнишь того парня с канала SBS? — состроив самую заинтересованную физиономию, начала она. — Так вот… у Енджунa я его кое с кем застала… ***       Вечер у семьи Чан, разумеется, закатили что надо — кейтеринг, прислуга на цыпочках, приятная музыка и слепящие винировые улыбки на каждом шагу. Усталая и вымотанная Юна после раннего насильственного подъема уже засыпала, но машины только начали прибывать к парковке поместья семейства Чан. Успев съездить домой и навести марафет, она уже встречала гостей вместе с Вонен. В обтягивающем черном платье от Прада до колен с узким вырезом на груди, убрав волосы в пышную косу, Юна покачивала бокалом шампанского, нарочно задевая его кольцами на руке, слушала звон и наблюдала за прибывающими.       Рядом с ней суетилась Чонен, тоже в черном коротком платье, расшитом кристаллами Сваровски, с открытыми плечами. Она слишком долго провозилась с макияжем и, не успев уложить волосы, стянула их в хвост на затылке. Мимо прошла ее пятилетняя сестра Нара, очаровательная маленькая копия Вонен, она держала на руках котенка, за поводок привязанного к ее запястью.       — Добро пожаловать, — рассыпалась в любезностях экономка, встречая гостей и беря у них верхнюю одежду.       Мимо Вонен проплыла импозантная чета, стягивая сладко пахнущие кашемировые шарфы и накидки.       — Кажется, близнецы не пришли тебя поприветствовать, — протянула Шин. — Какова вероятность, что они уже напиваются у Чхве?       — Сто процентов, — раздосадовано протянула Вонен.       Невнимание этого сорта друзей ее не обижало — эти были из другого «лагеря», а досада скорее направлялась на тот факт, что сама Вонен не опрокидывала бокалы вместе с близнецами.       — Будь я на их месте, я бы тоже сейчас пила у этого гоблина, — заметила со скепсисом Вонен, — добро пожаловать, мистер Хван, — улыбнулась она, пожимая руки гостю. Тот словно и не услышал с первого раза: вскинул голову, невнятно улыбнулся, поздоровался и поспешил скрыться в толпе.       — Добро пожаловать! — снова елейно заулыбалась Вонен, боковым зрением уловив новых гостей, но, повернувшись, отмахнулась, — а, это ты…       Перед подругами остановился Хюнин Кай, что слегка обогнал своих родителей. Он удивленно вскинул брови, проигнорированный обеими. Юна невольно усмехнулась, до того непривычно было глядеть на Кая в классике — очень редко он позволял закрыть себя в костюм и только по особенным поводам.       — Что, не соскучилась? — спросил он у Вонен, имея в виду ее холодный прием.        — Соскучилась-соскучилась, — отмахнулась она, поддаваясь его объятиям. — Ты же знаешь, Кай, то, что я с тобой не ерничаю, выдает самую что ни на есть искреннюю радость… Добро пожаловать!       Новая гостья слабо, поверхностно улыбнулась в ответ сразу всем троим и прошла мимо, сопровождаемая миссис Чан.       — У Енджуна сегодня сборище… Кажется, его мать у вас заночует, — хмыкнул Кай.       — Да как только перед этим сбродом первую бутылку откупорят, они все тут заночуют, — фыркнула Чан. — Клянусь богом, сегодня даже у Енджуна будет потише.       — Только не говори, что ты собираешься к нему! — вскинула бровь Юна.       Она как никто знала, насколько Вонен не терпит приемов в своем доме, та словно в подтверждение передернула плечами. Как пить дать, она постарается под любым предлогом убраться от пьяных гостей, которые «помнят ее воттакусенькой» и которым ее папенька попытается ее подороже втюхать.       — А что, Кай, — равнодушно спросила Вонен. — Поедешь с нами?       — Нет… то есть, в смысле «с вами»? — опомнился он. — Юна, и ты, что ли, туда же?       Мимо в эту минуту продефилировали ее родители, мистер Чан как раз сказал что-то насчет марроканского полусухого, и Аен в ответ отпустила остроту постарше себя лет на десять.       — Я с вами, даже если решите смотаться в ад, — мрачно подала голос Юна.       — А, ну… да, пожалуй, можно и сходить, — согласился Кай, будто это было его решение.       Чтобы незаметно улизнуть, пришлось дождаться вручения подарков, потому что именно под этой эгидой большинство гостей как следует налегли на спиртное. Юна едва не уснула, так что последовала их примеру, и у выхода в холле слегка покачивалась, на ощупь хватая Кая за локти.       Судя по времени, вечеринка у Енджуна была в разгаре, и то ли от выпитого, то ли от компании Вонен, по которой успела соскучиться, то ли от этого их спонтанного бунтовского побега Юна почувствовала приятную дрожь. Дрожь предвкушения.       Вечерний воздух холодил, блестящий асфальт перемежался под ногами, будто порхающими от неровного шага. Юна стиснула ладонь Кач в одной руке, другой подхватила под локоть Вонен и ускорила шаг.       — Сегодня твой день, Чан Вонен, — бойко проскандировала она. — Так что праздник у этих болванов начнется, только когда мы переступим порог! ***       Хозяин вечера, Его Величество Чхве Енджун, король всех распутников и пропойц Джихана, восседал на своем привычном месте — возвышался над сбродом, что забрел этой ночью в его дом, и окидывал особняк орлиным взором с высоты. Маленький кофейный стол, окруженный диванчиками, стоял на самом верху, отделенный от главного зала поместья резными перильцами и полутора этажами. Именно здесь, обозревая свое ужасное творение, Енджун и его ближайшие друзья уничтожали запасы из погребов, скуривали урожаи целых табачных плантаций и переводили тысячи тысяч на кокаин и кислоту.       Гостей к полуночи в особняке было уже за сотню, музыка била по ушам, весь дом едва заметно гудел, вибрировала бархатная скамейка под ногами хозяина. Чхве Енджун сидел, скрестив ноги по-турецки, одной рукой курил, а другой поглощал суши при помощи китайских палочек. Две похожие палочки в разные стороны торчали из хвостика на его затылке, в который какая-то девушка завязала его заметно отросшие черные колючие волосы. Парень был навеселе, он уже поглотил полбутылки элитного скотча, который вытащил из бывшего кабинета отца, и был весьма собой доволен, пожалуй, от одного только этого факта.       К тому времени, как машина Кая подъехала к парковке, все места там были уже заняты, и несчастный МакЛарен пришлось бросить прямо на дороге, но Юна и Вонен слишком сильно заразились атмосферой предстоящего веселья и не смогли ждать. В особняке было битком, все трое сразу стали подниматься на второй этаж, в логово хозяина.       — О, Ваша Честь, какими судьбами? — развел руками приветственно Енджун, ухмыляясь и держа сигарету в зубах.       Он обращался к одной Вонен, полностью проигнорировав ее спутников.       — Ты не пришел на мой прием, — фыркнула она, присев на подлокотник и надменно поглядев на Чхве, как на мусор. — Что, не соскучился по мне?       — Я тебя достаточно знаю… — улыбнулся парень. Белоснежные зубы на фоне бледного лица смотрелись почти хищно, но еще более хищным был плотоядный взгляд черных цепких глаз. — Ты и часа бы на своем приеме не вытерпела, так что я ждал тебя здесь — чего крюки наворачивать?       Юна окинула мерзавца взглядом. На его поджарой фигуре отменно сидела черная кожаная куртка от Александр Маккуин, не первой, мягко говоря, свежести — виднелось несколько дырок, явно прожженных сигаретой, а спина белела, словно хозяин на ней катался по полу. Енджун весь походил на вымазанного в саже демона, вылезшего из преисподней — ногти почему-то только одной руки были криво накрашены в черный, ладони испачканы пеплом. Чхве нагло обнял Вонен за талию, притянув к себе, но Юна осадила его, хлопнув по затылку.       — А ну не распускай руки, — фыркнула она, обращая на себя внимание.       — Завидуешь, котенок Шин? — выпрямился Чхве. — Не переживай, меня на вас обеих хватит. — Мечтай, — хохотнула Вонен, однако выпутываться из его похабных объятий не торопилась. — Такие, как мы, тебе не по зубам, не забывай своего места.       Она надменничала так надсадно, что это сразу бросалось в глаза — Енджун и сам только улыбнулся в ответ.       — Неужели? — Он развернулся к Вонен. — А что ж ты тогда тут делаешь?       — Тут не так тоскливо, как дома, — нашлась та, румянея от веселья.       — Хватит ерничать, налей нам лучше чего-нибудь, — буркнула Юна, передернув плечами. — Прием этот и правда был тоскливее некуда.       — И мне, — добавила Вонен.       — Кай? — Енджун кивнул на него бутылкой скотча, из которой разливал девушкам.       — Я трезвенник, если ты забыл, — ответил он. — А ты разбавь девочкам виски.       — А то что? — не преминул попререкаться Чхве.       Он нарочно долил скотча до половины стакана и, картинно поразмыслив, бухнул до краев.       — Не будь козлом! — Вонен ударила его в плечо. — Делай, как говорит Кай!       — Есть, — рассмеялся Енджун надрывным голосом, от чего Юна едва заметно вздрогнула. — Вот только разбавлять мне нечем. Пускай Кай сгоняет до кухни и принесет оттуда что-нибудь.       Енджун дерзко склонил голову, глянув на Кач испытующе, тот вскинул бровь и остался недвижим. Разумеется, если кто и мог сделать его мальчиком на побегушках, то уж точно не Чхве.       — Видишь ли, красавица, Енджун не умеет не быть козлом, — вздохнула Юна, поднялась и, захватив бокал, сделала пару шагов по ступеням вниз. — Ты идешь?       — Иду… — отозвалась Вонен, она хитро, оценивающе улыбнулась, пока Енджун шептал ей на ухо.       — Вонен! — в один голос позвали Кай и Юна.       — Да иду-иду! — повторила она, снова рассмеявшись, а после дала бокал в руки Енджуну и поднялась. — Найдешь запивку, зови.       Легкой походкой она сбежала по ступеням, обогнав друзей.       — Позовет он тебя, как же, — покачала головой Юна, спускаясь. — Что это он тебе там нашептывал?       — Ничего такого, всякую пошлятину, — отмахнулась Вонен и резко остановилась на лестнице, стукнув каблуком. — Знаете, что, у меня праздник! Я намерена накидаться в честь приезда, так что всем веселиться, это приказ! Юна, давай-ка по глотку!       — Ладно, — согласилась та.       Она спустилась на пару ступенек вниз и, рассчитав на раз-два-три, обе по очереди сделали по глотку чистого виски. Юна зажмурилась, но вытерпела, а Вонен, несмотря на наполнившиеся слезами глаза, распалилась и с азартом глотнула еще дважды.       — Юна, ну-ка не отставай! — хрипло подначила она, подпрыгнув на месте.       Та сделала еще один глоток.       — Кошмар, — простонала Юна, сунув бокал в руки Каю. — Все, больше не могу…       Вонен перехватила тару, отпила еще и вдруг улыбка ее слетела с губ, как некрепко приклеенная обертка.       — Мне надо в уборную, — пробормотала она, прижав запястье ко рту.       Тут же она растолкала друзей плечами и бегом помчалась до ближайшей ванной. Юна не выдержала и расхохоталась. Кай со скепсисом опрокинул оставшийся стакан над ближайшей вазой с искусственными лизиантусами.       — Точно проспите завтра игру, — констатировал он.       — Когда это я просыпала? — вскинула брови обиженно Юна и тут же потупилась. — Ну, кроме сегодня…       Кай только усмехнулся, по лестнице мимо них, звеня ключами от машины, прошел вверх Нишимура Рики, а углядев таких редких гостей, остановился на полпути.       — Привет, Кай, — бросил он, остановившись и глядя на Юну. — Разминаешь кости перед игрой?.. Удачи, кстати.       Он ни слова не сказал Юне, но приветствие было более чем очевидным — висело в воздухе, заглушив даже сказанное вслух. Она улыбнулась.       Рики, по своему обыкновению уже прилично подшофе, явно тусовался у Енджуна с самого начала вечеринки, а может, и до ее начала. И неважно, что днями он как еще один из учеников школы Дэвида должен был готовиться к матчам и тренироваться без продыху — по ночам он без продыху опрокидывал бокалы и лакомился всячиной поинтереснее.       — Спасибо, — напомнил о себе Кай, склонив голову.       Внимание такого сорта людей, как Нишимура, к Юне его почти всегда превращало в человеческое подобие Цербера.       — Мы болеем за Хуна, но ты все равно победишь, — усмехнулся Рики, наконец переведя взгляд на него.       — Он здесь? — встрепенулась Юна. — Сонхун?       Что-то резко заскреблось внутри, не давая устоять на месте, она подобралась.       — Да, он в столовой… они с Хисыном на что-то поспорили, — нехотя отозвался Рики.       — Нужно на это глянуть, Кай, я ненадолго! — заверила она, Хюнин кивнул. — Не пускай Вонен наверх! Уж больно она сегодня липнет к нему…       — Это запросто, — глухо пробормотал он, но из-за бьющей по ушам музыки Юна уже не расслышала.       Непроизвольно ускорив шаг, она пробежала мимо танцующей толпы в холле, сгрудившихся около входа непотребного вида ребят и нескольких девушек, которые курили в окно большой гостиной. Она держала путь в столовую, огромную полукруглую несуразную комнату. Этот особняк Юне вообще не нравился — весь он был какой-то неестественно большой, как будто его и строили не жилым, а как раз для того, чтобы полторы сотни человек здесь еженедельно напивались в усмерть.       В столовой уже собралась хорошенькая толпа. Посмотреть и впрямь было на что: Ли Хисын сидел на краю обеденного стола, положив руку на его поверхность, и оглушительно голосил, стиснув зубы. Его руку держали еще двое приятелей, Хисын явно напился до отметки «критично», судя по покрасневшим щекам и шее, а еще по растрепанным черным волосам, которые лишь в самых исключительных случаях бывали в беспорядке. Явно не менее хорошо набравшийся Сонхун стоял напротив, опершись о стол, и пытался пробить левую руку Хисына ножом. Точнее, по правилам он, разумеется, наверняка пытался сделать обратное, но выглядело это похожим на попытку искалечить последнего. Рядом оглушительным смехом заливалась его сестра, Ли Хаи, она громко болела за Сонхуна и призывала его перейти на вторую руку.       Приблизившись, Юна ахнула: четыре крупных пореза уже красовались на левой руке Хисына, на её глазах Сонхун промахнулся и поставил пятый, едва не отхватив несчастному палец. Тот оглушительно заматерился, приложив Паку нетронутой рукой в лоб.       — Бог мой, зачем? — воскликнула Юна, вокруг неё тут же расступились люди, пропуская вперед.       Сонхун отвлекся от своего садистского развлечения и глянул на неё.       — Молодой человек усомнился в моем глазомере! — улыбнулся пьяно он. — Сказал, я недостаточно меткий игрок! Я ему покажу настоящую меткость!       — Меткий ты, меткий, тупица! — проорал Хисын, — Сука, я не для этого спорил!       Он наконец вырвался и, шипя, стал разглядывать порезы. Кто-то налил ему водки, Хисын взял стопку, поглядел на руку, потом на водку и, поразмыслив с секунду, вылил содержимое в рот.       — Он сказал, если Сонхун хоть раз промахнется, отдаст ему свой Уилсон! — отсмеялась Хаи. — Только вот братику теперь, кажется, нечем будет его держать!       Пытка окончилась, толпа стала рассасываться. Пак всадил нож в столешницу, Юна на мгновение прикрыла глаза, представив, сколько стоит этот стол, но в следующую же секунду её это перестало волновать — Сонхун выпрямился перед ней во весь рост. Хаи пожалела брата и повела в ванную, чтобы остановить кровь, тот только без конца то ли рыдал, то ли смеялся, а здоровой рукой опрокидывал водку.       — А, прием у Чан Вонен все-таки вас доканал? — спросил с улыбкой Сонхун, неотрывно глядя на Юну, та поежилась. — Так и знал, что там будет невыносимо.       Он протянул руку и тронул ее волосы, накрутив прядь на палец.       — Да, вот мы и решили немного развеяться, — проронила она. — Хотя, погляжу, и у вас развлечения так себе.       Пак рассмеялся, как будто оценив хорошую шутку.       — Отец с меня точно шкуру спустит за то, что не приехал, — сказал он и снова цепко глянул на Юну. — Он считает, нам всем надо держаться вместе.       — Нам? — не поняла она.       — Он имеет в виду семьи основателей, — словно рассказывая хорошую сказку, застелил Пак. — Нас, Хюнинов, Чан… и твою семью, Принцесса.       Она была бы совсем не прочь держаться с Сонхуном вместе, куда более крепко, чем он явно себе предполагал, но прикусила язык. Выпитый виски уже легонько грел нутро, а в глазах Пака бегали искорки, ясно выдававшие, что в нем промилле раз в десять больше.       — Значит, хочешь в нашу тусовку? — лукаво склонила голову Юна.       В поселке из молодежи лишь они трое действительно держались вместе, и уж точно никто не держался вместе больше, чем она и Кай.       — О, нет, — рассмеялся, глянув в пол, Сонхун. — Но вы можете присоединиться к моей.       «Вы трое мне неинтересны, но тебя я бы пару раз отчеканил», — перевела мысленно Юна. Однако алкоголь распалил ее так, что даже подобные шутки пробегали, не задевая.       В оформленном лепниной и мрамором холле вовсю плясали под оглушительно стучащую музыку, около лестницы крутились полуголые танцовщицы — Енджун частенько нанимал их для развлечения, а кто-то из его друзей обязательно затаскивал одну из них в постель. Сонхун по пути где-то добыл половинки лимона, выудил стакан и дал его в руки Юну.       — Мне не нравится чистый виски, — вскинула нос она.       — Ты просто не умеешь пить правильно, — покровительственно кивнул Пак. — Маленький глоток, лимон и снова глоток.       Юна исполнила указания, на этот раз скотч показался ей сносным. Она невольно расплылась в улыбке, глядя на Сонхуна, он улыбался ей заразительно и хитро, а она снова не могла ничего проронить. Она столько раз видела его со стороны, но никогда толком не говорила с ним дольше пяти минут. Сонхун учился отдельно от нее, Вонен и Кая, потому неофициальные встречи с ним были редки, но теперь он уже целый год посещал колледж своего отца, вместе с некоторыми выпускниками из Джихана, и ей то и дело приходилось сталкиваться с ним. Сердце Юны уходило куда-то в пятки, когда она видела его где-то в толпе друзей или мельком на корте, куда часто приходила поболеть за Кая.       Сонхун ее одногодка, старше ровно на один день, но учился он на курсе выше нее и Вонен, однако Юна воспринимала его как взрослого парня и оттого еще сильнее смущалась. Он был высоким, крепким, натренированным, почти мужчиной, и вместе с тем было в его чертах что-то изящное и аристократичное (впрочем, как же иначе?): высокие скулы, точеный нос, пухлые губы и очаровательная улыбка, а платиновая шевелюра только подчеркивала его белоснежную кожу. А, и родинки на его лице самое милое в нем, по ее мнению. Юна взглянула на его лицо, стараясь скрыть мандраж, а взгляд словно нарочно пробежал по его гладкому подбородку и ямке между ключицами, видневшейся из свободного ворота футболки.       — Еще? — спросил он, усмехнувшись, Юна покивала.       — Посмотрите-ка, он опять пьет, — послышался голос позади.       Сонхун обернулся: за плечо одной рукой его обнял Кай.       — Малышка, сфотографируй меня с парнем, который завтра проиграет мне, — пропел ехидно Кай.       — С чего ты взял? — фыркнул Пак, от его улыбочки не осталось и следа.        — Дай угадаю, он в стельку? — осведомился Кай, повернувшись на Юна.       — В стельку, — выдала она, желая только подначить Сонхуна шутки ради.       Он закатил глаза, веселье как ветром сдуло, но Юна слишком поздно это заметила.    — Думаешь, с похмелья я тебя не сделаю?   — Да ты меня и трезвым сделать не можешь. — Кай хлопнул его по плечу, по-доброму подначивая. — Малышка, я домой, нужно отоспаться перед игрой. Я могу оставить тебя одну?       Он бросил взгляд на Пака, словно говорящий: «одну — значит без тебя поблизости».       — Все в порядке, Кай, поезжай, — закивала она. — Я не задержусь…       — Не бросай Вонен в одиночестве, а не то Енджун научит ее чему-нибудь плохому, — усмехнулся он. — Спокойной ночи.       Юна поцеловала его в щеку, Пак только мотнул головой на прощание, не глядя на соперника, тот легкой походкой пошел прочь.       — Дурак, — буркнул он, — задирает нос так, будто он уже победил!       — Он ведь всегда побеждает, — невинно фыркнула она, не подумав.       — Ах, вот оно как, — скривится Сонхун, — ну, тогда накинь-ка за его победу.       Он так выделил последние слова, что теперь Юна не сомневалась — она его задела. Без слов Пак всучил ей в руки бокал и быстрым шагом покинул танцпол.       — Эй! — оторопело окликнула она, но, разумеется, было поздно. ***       Вонен, совершенно без сил, прислонилась к холодной стене ванной комнаты. Еще вчера она была на другом конце мира, перелет её вымотал, приём отца — еще больше, она целый месяц не была в Корее, и из-за акклиматизации, усталости и выпитого алкоголя ей совсем стало плохо.       За стенкой послышалась стрельба и чей-то визг, Вонен устало подумала, что кто-то из друзей Енджуна опять притащил оружие, и завтра будет разборка, но следом раздался чей-то раскатистый смех, и Вонен выдохнула — снова шутки.       Она нажала на дверь, чтобы выйти, но та на что-то натолкнулась. В ванную комнату ввалились близнецы Ли, Хаи оглушительно хохотала, а Хисын держался за нос. Вонен ахнула — по его руке стекала кровь, да еще в таких количествах, будто бы она не толкнула дверь своей эфемерной ручкой, а сбила его поездом.       — Боже мой, прости! — воскликнула она.       Хисын отнял руку и пьяно рассмеялся.       — Это не твоих рук дело, — поведал он, показывая свежие порезы на руке. — Пропусти меня, ну же!       Он протиснулся к раковине и наперво принялся поправлять волосы, Вонен замерла, не сообразив, что делать.       — Нужно продеззз… — начала она, но слово ей не далось.       — Продезинфицировать, — каким-то чудом выговорил Ли, — да, она права… Хаи! — Сестра вскинула на него голову. — Мне нужен антисептик, живо!       — Это же дом Енджуна! У него из лекарств — разве что героин! — охнула Вонен, — Хаи, принеси-ка что-нибудь из спиртного, виски или водку, ладно?       — Сейчас, — кивнула та и мигом исчезла из ванной.       Воцарилась тишина, которая сразу стала давить на уши.       — Это кто натворил? — участливо спросила Вонен, заглядывая Хисыну в лицо.       Он смывал кровь с рук, сосредоточенно пялясь на утекающую в слив воду, но в этот момент поднял глаза на Вонен. Она встретилась с ним взглядом и замерла, не понимая, что это вообще на неё нашло? Чтобы она так навязчиво разговаривала с парнем, видя, что ему не до неё? Ох, кажется, с виски она всё-таки переборщила. Ли протянул руку в направлении её виска и тихо спросил:       — Позволишь?       Вонен, едва дыша, приготовилась к самому невообразимому, но Хисын только кивнул в сторону. Она чуть повернула голову и со стыдом обнаружила, что справа от её виска висит полотенце.       — Да, конечно, — выдохнула она, сдёрнула полотенце и сунула ему в руку.       Ей никак не удавалось отвести от него взгляда: каждый проклятый раз, как она напивалась, ноги несли её к Ли Хисыну, как по волшебству! Стараясь смотреть в пол, Вонен всё равно нет-нет — да поднимала глаза и глядела на его стройную фигуру, склонившуюся над раковиной.       Быть может, её так тянуло к нему потому, что он был аристократом? Кого не тянет к аристократам? Семья Ли были единственными жителями Джихана, у которых был титул, правда, уже много поколений они ни секунды его не оправдывали. Хисын и Хаи, как и многие близнецы, все дни проводили в компании друг друга, но как немногие близнецы в их возрасте, всё еще были очень похожи. И правда, лица одинаковые. Однако намного больше общего было в их характерах, оба были своенравными, заносчивыми, взбалмошными и хитрыми, Хаи в какой-то момент перестала расти и теперь едва доставала брату до подбородка, он же благодаря тренировкам по теннису и любви к плаванию прибавил в плечах. Оба они были юркими, Хисын употреблял эту черту в игре и был мастером на витиеватые удары, а Хаи, казалось, могла пролезть в любую щель, если там был для неё интерес.       Вонен, как более мирная и непритворная девушка, должна была бы относиться к Ли с презрением, но за годы, проведенные среди богачей, она привыкла, что здешняя молодежь, по большей части, такая. К тому же Хисын казался ей невероятно сексуальным, что теперь она с таким трудом старалась скрыть от его цепких глаз.       — Это Сонхун натворил, — наконец поймал сигнал Хисын, заворачивая ладонь в белое полотенце, сквозь которое сразу же начали проступать кровавые пятна.       — Какой мерзавец! — охнула Вонен, Ли рассмеялся.       — Всё в порядке, не беспокойся за меня, — кивнул на дверь он, — иди, веселись.       — Да, — стушевалась она, но сделав пару шагов, остановилась: — Хисын!       — Ага? — обернулся он, вопросительно поглядев на неё. «Ну, давай же, не стой, как идиотка, скажи что-нибудь!» — разгневано подумала Вонен.       — Ты… прелесть, — вырвалось у неё, только через секунду она поняла, что брякнула.       Ли широченно заулыбался, Вонен вытаращилась от ужаса, залилась краской, казалось, до самых пят и бегом выскочила из ванной.       — Боже мой, боже мой, боже мой, какой позор! — лихорадочно материлась она, пока неслась по коридорам поместья быстрее собственных мыслей. ***       Хисын всё еще улыбался, когда дверь в ванную комнату снова мотнулась от удара носком, и внутрь быстрым капризным шагом проследовала его сестра.       — Чему радуешься? — нахмурилась Хаи, закрывая за собой двери.       — Видела? — Хисын кивком показал на выход, намекая на Вонен.       — Ну и чего? — не поняла сестра.       — Сказала, что я — прелесть, — поделился Хисын.       Хаи на это только презрительно поморщилась, а после достала из-под подола платья плоскую бутылку.       — Что у тебя там? — подозрительно покосился Хисын.       — Твоё лекарство, — распорядилась та, раздобыв в одном из ящиков одноразовые полотенца, — подставляй руки.       — А-ах ты ж твою мать! — завыл он, зажмуриваясь от боли. — Хватит! Хватит! Больно!       — Не рыпайся, а то хуже будет, — беспрекословно оборвала сестра, держа вырывающегося брата за локоть.       — Всё! — рыкнул он, выдернув ладонь и оглядев ее. — Что это? Что это такое, Хаи, черт тебя возьми?!       Хаи выбросила полотенца в урну и удивленно вскинула бровь.       — Зеленка, братик, что за тупой вопрос? Сам что ли не видишь?       — Откуда ты ее взяла?! — задохнулся Хисын, в ужасе таращась на зеленую ладонь.       — В аптечке на кухне, — фыркнула Хаи. — Не заливать же мне тебя водкой, как эта дура Вонен предложила…       — Ты что наделала?! — возопил брат, в ужасе пытаясь оттереть следы красителя. — Я что теперь с зеленой рукой буду ходить? С ума сошла? Ты думаешь головой? Боже!       Он бросил бутылку в открытую мусорную корзину у своих ног, а сам стал мучительно отмывать раненую руку.       — Смотрите на него, эстет нашелся, — усмехнулась, покачав головой Хаи. — Переживаешь, что ручки больше не чистенькие? Расслабься, тебе это и не грозило.       — Знаешь, что! — огрызнулся Хисын, снова растрепавшись от своих яростных воплей. — Лучше бы ты мозги включала почаще, чем эти свои… камамберы.       — Каламбуры, тупица, — выдохнула Хаи, склонив голову. — Лучше бы ты сам мозги включал, когда пьешь с Сонхуном! Сдался тебе его чертов Уилсон! У тебя таких три штуки в кладовой пылятся!       — Это было дело принципа, — важно заметил Хисын, сдувая челку с глаз.       — Вот на принципы свои теперь и ори! — отрезала Хаи. — Никакой благодарности… Задница…       Сказав все, что думала, Хаи послала брата по матери и, обиженно цокая каблучками, покинула ванную. Хисын застонал, принялся оттирать руку и, пытаясь унять боль, в сердцах ударил ногой по стоящей рядом огромной джакузи.       — Благодарю! — рявкнул он в никуда. ***       — Прелесть! Ты врубаешься? Я сказала «прелесть»! — сокрушалась Вонен, сидя рядом с Юной на ступеньке в зале.       Она нашла ее грустную в холле, выпившую еще полбокала с горя оттого, что повздорила с Сонхуном, но стоило Вонен рассказать о своих подвигах в уборной, как Шин мигом развеселилась. Да так, что не могла замолкнуть и хохотала, зажав лицо руками, до сих пор.       — Всё, Вони, собирай чемоданы! — констатировала она, отпив еще глоток и утерев слезы. — Этот позор не смыть, а этот гоблин его точно никогда не забудет.       Вонен откинулась на спину и прислонилась к стене, теребя в руках сигарету.       — О чем я только думала, — вздохнула она. — Как будто все мозги отшибает, как его вижу… ох и почему вокруг меня одни козлы?       — А как же Кай? — напомнила Юна.       — Да ну его, — отмахнулась Вонен. — Зануда, один теннис на уме!       — Он от тебя без ума, Вони, будь снисходительна, — усмехнулась Юна. Та только поджала губы и, поморщившись, помотала головой.       — И вот где он? — вопросила она. — Где он, твой Кай, если он без ума от меня? Почему он не вливает мне водку в рот одной рукой и не сует ключи от машины в карман другой?       Шин рассмеялась, попытавшись представить, и не смогла.       — У него завтра игра, — напомнила она справедливости ради. — Да и не стал бы Кай тебя так грубо совращать! Он выше этого… Хюнин Кай — джентльмен, не то, что все эти избалованные говнюки.       — Ну так может и замутишь с ним, раз он такой хороший? — расхохоталась Чан.       — Очень смешно, — улыбнулась Юга. — Мы не влюбляемся в хороших парней.       Она произнесла это с грустцой, явно просквозившей в голосе, Вонен ободряюще погладила ее по плечу.       — Едем домой, — вдохнула Юна. — Я обещала, что завтра мы обе без опозданий придем на игру.       — О, нет! — простонала Вонен. — Ты ведь не хочешь сказать, что поднимешь меня к десяти?       — Подниму, не сомневайся, — кивнула та с усмешкой. — Ты же не упустишь шанса посмотреть, как он накидает твоему любимому Паку по самое не хочу?       Вонен расхохоталась, поднимаясь со ступеней и подавая подруге руку.   — Ну уж нет, этого я ни за что не пропущу, — сдалась Чан. — Поговаривают, этот высокомерный мудак тут до хрипоты хвастался, что завтра победит! А ради того, чтобы увидеть его перекошенную от злости рожу, я готова вообще не ложиться!