Цена счастья

Я чувствую себя инвалидом. Никуда не подъедешь без посторонней помощи, не поднимешься по ступенькам, даже не можешь самостоятельно сесть в коляску. Вначале это не доставляло особых неудобств, но потом, с каждым последующим днем меня это все больше и больше угнетало. Я просто не могла всю неделю обходиться без помощи Джоанны, она помогала мне абсолютно во всем, в разумных пределах. Я была ей очень благодарна. Ранки вместо того, чтобы быстро зажить воспалились и начали гноиться. И вместо того, чтобы снять бинты и «бегать» через пару дней, я до сих пор сижу в коляске, а ведь прошло уже где-то дней 10. Все это время проходило в одном и том же ритме: дом, лаборатория Битти, кабинет мистера Ларсона, палата Пита, которому стало намного хуже, и снова дом. Иногда заезжала Эффи. Эффи была в ужасном состоянии, нижняя часть ее тела была парализована, точнее сами ноги, она не чувствовала их, не могла двигаться. А причиной всему этому, стал стресс и обрушившаяся на ноги Эффи деревянная балка. Упавшая на ее ноги в горящей поликлинике. Все утверждали, что это временно, при Эффи. Мне же лично ее доктор сказал, что она больше никогда не сможет ходить. Это печально: такая жизнерадостная Эффи теперь будет прикована к инвалидной коляске. Бедная Эффи. Я вот только одну неделю в ней поездила и она мне уже смертельно надоела, а ей то все время только с ней и передвигаться. Пит каждый раз, когда я приходила, встречал меня улыбкой. Правда, улыбка была вымученной, а показная бодрость - наигранной. Его здоровье стремительно ухудшается. То он хоть приподнимался, сейчас только лежит и смотрит на меня своими печальными синими глазами. Он, видимо, уже решил, что умирает и не знает, как проститься. Но я, в отличие от Пита, уверена в Битти и его команде. Они не подведут. Каждый день я привожу к Питу Руту. Пит души в ней не чает, он говорит, что она самая прекрасная в мире. Пит говорит, что мы сотворили чудо, и, глядя на Руту, трудно с ним спорить. Он утверждает, что с ним все хорошо, но я же вижу. Вирус поблажки никому не дает, даже Питу. Остается надеяться только на Битти и его команду… Сейчас я сижу в коляске напротив кабинета мистера Ларсона, на руках держу Руту, а за спиной у меня стоит Джоанна. Я уже не чувствую боли в ногах. Вчера они ныли, а сегодня уже нет. Я надеюсь, что скоро встану с этой коляски и снова буду ходить на своих двух ногах. - Долго ты собираешься тут сидеть? Китнисс, мне еще нужно потом в Академию, - Джоанна как всегда нетерпелива. Не дожидаясь моего ответа, она вкатила коляску в кабинет мистера Ларсона. - Здравствуйте миссис Мелларк. Давайте посмотрим, как поживают ваши ноги, - мистер Ларсон пересадил меня на специальный стул. Непонятное странное сооружение со спинкой и длинной сидушкой. На которой мои ноги не касались пола, а находились параллельно ему. Мистер Ларсон очень осторожно снял бинты и стал оглядывать мои ступни. То надавливал, то просто рукой проводил, то смачивал специальным раствором. Одним словом все процедуры по времени заняли где-то минут 15. -Вот и все Миссис Мелларк, теперь вы можете встать и идти. - Идти? Вы хотите сказать идти ногами? - Ну да. Не руками же. - Так, получается с моими ногами все в порядке. Я теперь могу встать и уйти, да? - Да и да. Вы теперь совершенно здоровы. Ваши раны не только зажили, но и зарубцевались. Да, небольшие шрамы - это не совсем приятое последствие, но это лучшее из того что могло получиться. - Спасибо вам, вы потратили на меня много своего времени. - Я был рад вам помочь. Теперь если вы не очень спешите, я помогу вам немного размять ноги специальной зарядкой. Ваши ноги застоялись и их нужно разработать. - Хорошо… Спустя час я стояла у палаты Пита и уже собиралась открыть дверь, как она открылась сама, и я увидела пожилую медсестру, миссис Дженкинс - она присматривала за Питом еще в двенадцатом дистрикте. - Здравствуйте, миссис Мелларк, мистер Мелларк еще спит. - Ничего я подожду. - Он еще долго будет спать, ему дали лекарство со снотворным эффектом. - Спасибо за беспокойство, я подожду у его кровати, - почему она не пускает меня внутрь? Что здесь происходит? Я прошла мимо медсестры и остановилась у кровати мужа. Как же хорошо вновь ходить. Посмотрев на лицо Пита, я пришла в ужас: оно было бледное, как у мертвеца, он не шевелился. Я бросилась к нему, и только тогда, когда мое лицо было всего в нескольких сантиметрах от него, я заметила, что он дышит. Слава Богу, он живой. Он жив. Пока жив, поправила я себя. О Боже! Мы не успеваем. Не успеваем. Вся моя борьба с болезнью, все, что я делала, оказалось напрасным. Он вчера еще выглядел относительно нормально, сегодня смотря на него, я понимаю, что у него остались считанные часы. Он умирает, умирает у меня на руках, а я бессильна, не могу ничего сделать. Слезы градом полись из глаз, и от этого я пришла в бешенство. Я была зла на себя, на миссис Дженкинс, мистера Тернера – врача Пита, на весь мир. Почему он? Почему Пит? За что? Почему уходят из жизни все кто мне дороги? Почему? Сначала отец, потом Рута, Цинна, Богсс, Финник, Прим…. А теперь и Пит. Почему они уходят, а я остаюсь? Зачем? Чтобы больше страдала? Чтобы моя жизнь превратилась в ад? Я реву, Рута плачет, а Пит лежит неподвижно. Это несправедливо. Я, не оборачиваясь, обращаюсь к медсестре: - Миссис Дженкинс, что происходит? Мой муж умирает? Я правильно все понимаю. - Мне жаль, - в ответ лишь два тихих слова произнесенных шепотом, но они убивают, режут тебя на части. Никаких оправданий, заверений, что все будет хорошо, никаких длинных жалостных речей, а всего лишь короткое «Мне жаль». «Мне жаль» и все. Миссис Дженкинс не стала мне врать. И я не знаю, что лучше: сказала бы она очевидную правду или соврала. Не знаю. Я вообще ничего не знаю и не понимаю. Самый дорогой мне человек умирает. Да за что же мне все это? Жгучая невыносимая боль разрывает мне сердце, она в сто тысяч раз сильнее, чем когда умерли отец и Прим. Знаю, это нечестно по отношению к ним. Но это сильнее меня. Пит - это не просто дорогой мне человек, это моя душа. Без руки выживаешь, но без души… Глаза начали печь от слез, сердце разрываться от печали... Я начала ловить себя на том, что бью Пита по груди и кричу так сильно, что голос уже порядком охрип: - Ты не имеешь права умирать! Не имеешь права оставить меня одну! Слышишь, я тебе не разрешаю! Не разрешаю! Как ты можешь оставить меня теперь, когда у нас все хорошо? Не смей умирать! Ты не можешь умереть! Я запрещаю! Слышишь?! За-пре-щаю! Я же тебя люблю! Люблю больше жизни! – я кричу и продолжаю молотить его руками, не замечая ничего вокруг. Я словно в каком-то трансе. Я продолжала махать руками и тут до меня, наконец, дошло, что мои руки не касаться Пита, а всего лишь парят в воздухе и я резко пришла в себя и поняла, что теперь я нахожусь совсем в другой комнате. Я сижу на кушетке, и на меня смотрит человек. Мистер Тернер, врач Пита. - … миссис Мелларк, миссис Мелларк, успокойтесь. Подумайте о дочери. Вы ей нужны. Мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы спасти вашего мужа. Но не могу ничего обещать. Мы практически бессильны. Готовьтесь к худшему. Мы ничем существенным не можем вам помочь, - глаза начали печь, от набегающих слез. Не могут! Они не могут!!! Стоп! Битти! Он моя последняя надежда! Я должна срочно попасть к нему! - Сколько у него еще времени? - Счет идет на часы, а то и минуты. Ваш муж со вчерашнего дня находиться в коме. Я полагаю, сегодняшнюю ночь он не переживет. Простите, -и как я это выдержу. - Где моя дочь?- спросила я доктора, обводя взглядом комнату. - Она лежит справа от вас в кресле. Мы ее еле успокоили, - я подскочила, аккуратно взяла Руту, и настолько быстро насколько мне позволял ребенок, у меня на руках, я побежала к Битти. - Миссис Мелларк, вы куда? – раздалось мне вслед. Но меня уже было не остановить… Я бежала очень быстро, при этом стараясь не причинить вред дочке. Как хорошо, что в этот раз я взяла с собой лодочки. Добежав до лифта в здании научного центра, я вздохнула. Я почти у цели. Битти я нашла в главной лаборатории, он что-то объяснял человеку, стоящему возле него. Заметив меня, он побледнел. - Китнисс, что случилось? - Пит умирает! Он очень плох. Он очень бледный. Он находиться в коме. Битти скажи, что поможешь мне. Пожалуйста, - начиная с крика, я перешла к шепоту. Я остановилась и пыталась восстановить дыхание, неотрывно смотря на Битти. - Китнисс, у меня хорошие новости: машина готова, - Битти улыбался, но во взгляде было, что-то предостерегающие. И я уже не знаю: радоваться или нет. Битти тем временем продолжил, - Все готово. Вот только Плутарх отказывается подписать разрешение на эксплуатацию. - А такое необходимо? - Конечно. Если он подпишет, мы Пита спасем. Сколько у него времени? - Несколько часов. Пит очень плох. - Плутарх, почему ты отказываешься выполнить мою просьбу? Неужели ты хочешь, что бы из-за твоей прихоти умер победитель Голодных Игр? Нас-то всего семеро осталось. Мне всегда казалось, что у нас победили на вес золота, сейчас, в мирное время, - Плутарх? Так вот с кем разговаривал Битти? Плутарх, значит. Ну-ну. Я повернулась в его сторону. -Здравствуй, Китнисс. У тебя проблемы? - Здравствуйте, Плутарх. Как видите. У меня муж умирает, а вы с такой легкостью говорите, словно мы обсуждаем какого цвета волосы у Цезаря. - Эта проблема легко решаемая: ты выступаешь в передаче, даешь интервью, а я подписываю бумаги. Ты – мне, я – тебе. Ты же хочешь спасти Пита? – вот бы сейчас расцарапать его физиономию. Я его убью. - Вы хоть понимаете что спрашиваете? - Да. И каким будет твой ответ? - Вы играете жизнью Пита. Вы понимаете, он умирает? Ему необходима помощь. - А мне нужна сенсация. Китнисс, это бизнес. Ты представь, как подниматься твоя популярность… - его сейчас точно убью. Он у меня получит. Тут чья-то рука легла мне на плечо. Я обернулась. Хеймитч. Что он тут делает?! - Мистер Хевенсби, мне все равно. Мне нужно спасти Пита! Мой муж умирает! Сейчас! В то время пока мы с вами разговариваем, он умирает!!! - Ты соглашаешься на интервью – я подписываю разрешение. Жизнь твоего мужа в твоих руках. Тебе решать, - я уже было подняла руки собираясь разукрасить его физиономию, как меня оттащили назад, в дальний угол. И зачем Хеймитч это сделал? Он бы у меня быстро все подписал. - Солнышко, не вздумай, отказывается. Он добьется того чего хочет любым путем, а ты потеряешь Пита. Только он может тебе помочь. Ты не можешь рисковать. У тебя нет права это делать. Соглашайся, - Хеймитч положил руки мне на плечи, наклонил голову и смотря в глаза стал мне объяснять. - Я понимаю. Но зачем он так поступает? Что ему с этого будет? – я глазами нашла Руту, та была на руках у Битти, затем перевела взгляд снова на Хеймитча. Он прав. Прав на все 100%. Но какой у Плутарха мотив? - Китнисс, деньги! Ты не представляешь, какие это деньги! Деньги и слава – вот что ему нужно. Китнисс, ты будешь идиоткой, если откажешься. - Я знаю. - Солнышко, будь осторожна. - Постараюсь. - Как ты тут оказался? - Я к Эффи приехал. Ее же сюда привезли. - Китнисс, - это Плутарх. До чего же нетерпеливый человек. Я развернулась и пошла к Плутарху и Битти с Рутой. - Что ты скажешь? - Я согласна на твое условие, только если ты примешь мои, - со стороны Хеймитча послышался тяжелый вздох. - Китнисс, ты не в том положение, что бы диктовать условия. - Но все же… - Хорошо, чего ты хочешь? - Сначала подписывается разрешение, а потом интервью. - Хорошо. Что еще? - Пит будет первым кого вылечат. - Отлично. А теперь мы идем к Цезарю. Он нас ждет. - Как? Уже? - Да. Сразу. Не волнуйся, Пит твой в безопасности. Битти, давай сюда эту бумажку, - положив на стол договор, он быстро расписался и повернулся ко мне… - Хеймитч, Плутарх хочет, чтобы я показала Руту на всю страну, - обратилась я к стоящему возле меня другу и бывшему ментору. Мы стояли у входа в парадную залу в особняке мэра, специально подготовленную к интервью. - Китнисс, у тебя нет выбора. Тут все диктует Плутарх. Он добрый до поры до времени. Не стоит его злить. - Ты понимаешь, что тогда в случае чего Рута станет самой легкой мишенью? Я не могу рисковать ее будущем. - Ты не можешь рисковать будущем так же и своего мужа, Эффи, твоего «кузена», сотни жизней жителей дистриктов, - Хеймитч говорил это вполне серьезно, и он совершенно прав, но Рута… - Хеймитч, я не могу. - Можешь. Солнышко, ты все сделаешь, так как нужно. Не волнуйся, Рута будет в безопасности. Ее есть, кому защищать, - Хеймитч приобнял меня за плечи и тихо шепнул, - Покажи им свой характер, Сойка. Потом Хеймитч отошёл, а я взяла на руки Руту. Впервые с того времени как я узнала о своей беременности, я почувствовала в себе уверенность в том, что я смогу защитить свою дочь ото всех. И это они должны меня боятся, а не на оборот. Я подошла к двери и остановилась. Мне осталось только подождать, пока меня позовет Цезарь. - Здравствуйте, здравствуйте. Снова с вами я, ваш вечно молодой Цезарь Фликерман. Сегодня у нас в гостях очень важный гость. Я бы сказал неожиданный. Мы все ее знаем и любим. В последнее время она заставила нас побеспокоиться. Встречайте, Китнисс Мелларк, - Цезарь замолчал, и только спустя несколько секунд я поняла, что мне пора выходить. Я заставила себя идти вперед и улыбаться. - Здравствуй, Китнисс, - поприветствовал меня Цезарь, когда я села в кресло расположенного под углом 45 градусов. - Здравствуй, Цезарь. - Как себя чувствуешь? - Хорошо, - не говорить же мне ему, что у меня все ужасно, не это хотел бы услышать Плутарх. - Где же ты все это время была? Мы все заволновались, когда ты испарилась с больницы. – Я крепко прижала к себе Руту, она не запротестовала. Я так чувствовала себя уверенней. Цезарь улыбался своей короной улыбкой, его волосы оставались все такими же белоснежными, как и на свадьбе. Одет он был в такой же белый костюм, что очень уместно выделяло в красновато-золотой гостиной. Полной противоположностью его белому образу была я, в строгом черном платье с темными волосами, спускающимися локонами по плечам и спине. Вот значит, что приготовил мне Плутарх. Насколько мне известно, точнее сообщила Вения, все вопросы к интервью готовились «самим министром связи». И как я только попалась в эту ловушку. - Я была в гостях у своей подруги. Мне было нужно уехать. Тяжело было видеть мучения близких и знакомых мне людей, - не смотря на то, что Плутарх «советовал» мне также рассказать и о Пите, я делать этого не стала, по крайней мере, сразу. Он и так уже заставил меня взять с собой Руту. - Тут поговаривают, что среди заболевших вирусом также есть и твой муж, Пит Мелларк, - я бросила мимолетный взгляд на Плутарха. Тот кивнул, явно, давая знак сказать правду. - Да, - я думала, что смогу сказать что-то более вразумительнее понятнее, но получилось только горькое короткое «да». - Мне жаль. Вы были такие счастливые на свадьбе, всего полгода назад. Как он? – я на несколько секунд словно забыла где я, кто я, и зачем я здесь… Мои мысли улетели далеко, к Питу. Он сейчас там один, один борется за свою жизнь, а я тут, и не могу ему ничем помочь. Вместо того чтобы быть с ним, я тут, и вынуждена улыбаться. Как же это противно. - Плохо. Очень плохо. - Не волнуйся, все с ним будет хорошо. До меня дошли слухи о тайном проекте Битти Саливана. Что это за проект? И чем может помочь населению Панема? - Это секретный проект и я мало что о нем знаю. Я не могу ничего рассказать тебе о нем интересного. Если все получиться, то противоядие от вируса найдено. - Интересно, - тут Рута зашевелилась, и Цезарь обратил на нее внимание. - Как вы назвали это прелестное создание? Я же говорил мистеру Хевенсби, что в вашей семье случилось пополнение, - Цезарь приветливо улыбнулся малышке, нагнувшись к ней поближе, чтобы лучше рассмотреть ее. Меня пронзил парализующий страх. Страх, что он может причинить вред моей малышке, но вспомнив слова Хеймитча, я успокоилась. - Рута Примроуз Мелларк. - Рута? Где-то я уже слышал это имя. Оно мне кажется знакомым, Цезарь пытался вспомнить, где он слышал это имя, но так и не смог. Сколько же через него прошло трибутов? - Так звали трибута от Одинадцого Дистрикта на 74-х Голодных Играх. - Ах да, твоя маленькая союзница. Храбрая малышка. Жаль, что она так умерла. - Да жаль, - я грустно вздохнула. - Ты ее любила? - Да. Она напомнила мне мою маленькую сестренку. Рута была хорошей союзницей. Она должна была жить дальше. - А второе имя ты дала в память о своей сестре? - Да, - и вновь это чувство когда сжимается горло и ничего не можешь сказать, кроме коротенького «Да». Цезарь дал мне знак показать Руту на камеру. Я приподняла Руту так, чтоб ее многие могли увидеть, и в то же время она оставалась бы у меня в руках. - Жители Панема, это самый долгожданный и милый ребенок во всей стране. Вы со мной согласны? Такая же красавица как ее мама, и такая же обаятельная, как ее отец. - Сколько ей? - Три месяца. - Постой. Свадьба состоялась 6 месяцев назад, ребенку три месяца.… Значит, ты уже была беременна, выходя замуж. - Цезарь, я и Пит не знали, что я беременна, когда начали планировать свадьбу. Я сама окончательно поняла это за месяц до свадьбы. Если помнишь, Пит еще на Квартальной Бойне рассказал всему Панему, о нашей своеобразной свадьбе. - На момент свадьбы ты должна была быть на 6-м месяце, твой живот должен был бы уже выделятся. - Цезарь, я была на 4-м месяце… - Тогда… твоя дочь… - Да, Рута – семимесячная, - над камерой загорелась желтая лампочка. Что случилось? Что это значит. - К сожалению, наше время подходит к концу. Последний вопрос: что собираешься теперь делать? - Что делать? Вылечить Пита и зажить с ним счастливой семейной жизнью. - Желаю тебе удачи. Мы всем Панемом будем надеяться что Пит Мелларк выздоровеет. Мне очень приятно было тебя увидеть вновь, - Цезарь одобрительно мне улыбнулся, а затем повернулся на камеру, - С вами были Китнисс Мелларк и я, Цезарь Фликерман. До скорой встречи. Камеры потухли, все начали расходиться. Все закончилось. И мне здесь тоже делать нечего. Так, Хеймитч вон в той комнате. Нужно ему сказать, куда я иду, хотя он не баран, сам понять может. Попрощавшись с Цезарем и Плутархом, я выскочила из гостиной. Дорогу мне тут же преградил Хеймитч: - Солнышко, ты хорошо справилась. Молодец. - Спасибо. Я к Питу. - Беги. А мне нужно еще зайти к Битти увидимся у Джоанны, - лицо Хеймитча погрустнело, на лбу появились морщины и он стал выглядеть старше. - Тебе уже сказали? - Да. Я Эффи не брошу. Она - мое все, - Хеймитч опустил голову скрывая свои чувства, но я-то прекрасно понимаю, что он чувствует. У меня муж сейчас между жизнью и смертью, куда уж хуже? - Держись, - я обняла Хеймитча. Жаль, что я сейчас не могу ему ничем помочь. - Китнисс, парень выживет. Он – сильный, - Хеймитч посмотрел на меня грустно. Да, не легкий сейчас момент в наших жизнях… Добравшись до научного центра, я позволила себе остановиться и отдышаться. После этого я продолжила бежать с Рутой на руках. Добравшись до главной лаборатории, я остановилась. Тут из нее вышел Битти. - Пит? – спросила я, стараясь восстановить дыхание. Он должен понять, что я хочу знать. - Он в реанимации, в больнице на втором этаже. Боюсь, мы опоздали. У него остановилось сердце… Я как ошпаренная отскочила от Битти и ошарашено посмотрела на него. Смысл его слов очень медленно доходил до моего сознания. Этого не может быть!!! Он врет!!! Пит не умер!!! Битти врет!!! - Ты врешь! Пит, жив! – я не слушала его ответ, вместо этого сорвавшись с места, побежала в больницу, в реанимационную… Оказавшись там, я схватила первую попавшуюся медсестру за руку. - Пит Мелларк!!! Что с Питом Мелларком?!!- лицо медсестры вмиг посерьезнело. Я так и не услышала ее ответа, весь мир поплыл перед глазами и вмиг исчез…