Тёмные страницы истории.

Ужасающий зной. На раскаленном небосводе ни малейшего облачка. Всё живое замерло в глубине рощи НеЗаТех, подальше от губительного солнца. Вдоль растрескавшегося русла бывшей Лабутеновки горячий ветер катает пыльные мотки иссохшей контемпии. Вдруг тихий стук. Скорее даже цокот. Искорка от копытца. Это по измученной земле мчится Единорог, неся радугу, грозовые тучи, а с ними возрождение Танцедрочных Попиздюлек. Пока над останками жопоседства разворачивается страшная буря, переместимся в другие имения Фанзонии понаблюдать, чем живут соседи Капитолины. Засуха, как оказалось, их пощадила. Поля колосятся, на лугах тучный скот, хозяева довольны жизнью. Первым местом, куда нас занесло, оказалась усадьба Клевакино. Владелец, граф Клевакин, человек скрытный и одаренный своеобразным чувством юмора. Обладая скверным характером, он умудрился обзавестись компанией близких друзей и собакой, появление которой сам не может объяснить. Просто примазалась однажды ко двору шавка, а выгнать лень. Псина безумно обожала хозяина, готова была пол перед ним вылизывать. Клевакин животное не любил и недоумевал, почему терпит тварь, откровенно облизывающуюся на его филейную часть. Таким поведением она напоминала графу несостоявшуюся невесту Артемию и была названа в честь неё Ольгой... Буря над Танцедрочными также хорошо видна из имения Хернефилово. Живёт там граф Орлов, очень несуразный человек. Его странности прекрасно знают те, кто наблюдал историю Попиздюлек с самого начала существования. Посему бросим углубляться в психоанализ - лучше посмотрим оригинальный дом графа. Усадьба внутри очень необычна: сразу за поворотом гостям открывается галерея портретов хозяина. У всех уважающих себя аристократов портрет - это изображение лица, у Орлова же висят обнаженные части тела. Каждый может сложить графа, фантазируя так, как вздумается. Голова вовсе писана с двух разных лиц. Половина точно принадлежит графу. Вторая часть смахивает на крепостного Митьку, прекрасного юношу, к которому граф неравнодушен. Куда подевалась прежняя любовь Орлова - девка Бухлая - спросите вы. Дело в том, что граф всегда питал слабость к своему полу. Был у него возлюбленный – купец Максимилиан. Их любовь пылала страстью, пока тот не решил остепениться, женившись на боярыне Решетниковой. Орлов сначала впал в уныние, затем ради эксперимента окунулся в глубокую глубину Бухлой, но понял - не его это, и продал крепостную князю Дружинину, который давно облизывался на крепкую деваху, а потому не скупился - отдал взамен неё Плюшку, юную и прекрасную плясунью. В своё время князь неплохо поживился, заставляя её плясать в кабаках для пьяных мужиков. Страсть к Бухлой оказалась сильнее алчности - Дружинин легко бросил прежнюю пассию ради любви всей жизни. Вроде хороший обмен, только осталась у в имении князя привязанность сердечная Плюшки - местный дурачок Ванька. Дурачком его прозвали за то, что ходил он, постоянно улыбаясь. Обижали его, не замечали, могли толкнуть, ударить, пройтись по ногам, ошпарить просто потому, что не увидели, а у него всё одно - рот до ушей. Одна Плюшка привлекала к нему внимание. С её отъездом парень совсем сник, но так и ходил с улыбкой, правда, этого никто не замечал... Оставим сладкие парочки и вернёмся к Танцедрочным Попиздюлькам, чтобы оценить последствия непогоды. Буря принесла сильный дождь. Он напоил истомившуюся почву влагой, наполнил русло Лабутеновки, размыв склеп – последнее пристанище мужа Капитолины - Сысоя. Мало того, что стены просели, гроза ещё разбила надгробную плиту и теперь оттуда виднелись выбеленные временем кости. Капитолине было не до могилы супруга - барыня разгребала накопившиеся дела, коих было немало. Из-за жары она лишилась няньки, конюха, повара и почти всей остальной челяди. Одна Соня ходила привидением по дому и пугала остальную дворню своей искусанной шеей. Не знали они, что появилось это благодаря пристрастию её хозяйки, которая выжила за счёт желчи и крови преданной служанки. Но теперь все беды позади, нужно начинать жить заново. Зной не позволял жопоседам выбраться за продуктами к соседям, потому деньги Капитолины остались целы после свадьбы и были вручены Соне с наказом купить всё необходимое у графа Клевакина. К Орлову сунуться барыня побоялась - не хотела, чтобы возлюбленный сосед прознал о её тёмном пристрастии. Единорог любезно согласился довезти горничную до места назначения. В усадьбе Клевакино меж тем было тихо, не считая того, что зловредная псина пожрала урожай персиков и повадилась тверкать ногу хозяина, за что неоднократно получала плёткой, но не усваивала урок, потому как была тупа от природы. У ворот появилась процессия: Соня на Единороге и пара слуг с котомками. Бедная служанка скатилась прямо в руки подоспевшему графу. Поразился Клевакин бледности девушки, спросил, как дошла она до такого состояния. Поведала Софья о беде Попиздюлек, ужаснулся граф и, хотя не питал приятных чувств к Капитолине, согласился помочь - вид изможденной Сони запал ему в душу. Псина, почуяв неладное, тихо порыкивала в сторону горничной, но открыто не нападала, опасаясь хозяина. Велел Клевакин заложить карету и посадил туда смущавшуюся Соню. Та отказывалась ехать как барыня, но в душе наслаждалась вниманием красавца графа. Уже телеги, гружёные продуктами, выехали со двора, а Клевакин всё не отпускал гостью. Та краснела, отворачивалась, глядя куда угодно, лишь бы не на графа и привлёк её внимание рыжий круглокот, греющийся на завалинке. Похож он был на тварь, подставившую её в немилость барыни. Переборов смущение, Сонька поинтересовалась, что за прелестная скотинка. Граф рассказал, что как-то во двор занесло животное на шарике. Было оно тощим, блохастым, но при кухне отъелось и распушилось. "Теперь гости первым делом интересуются этим меховым шариком на ножках – смеясь, пожаловался граф - Насилу в дом затаскиваем! Уж чего сулили за мою гордость, не хочу продавать. Ему здесь нравится". Знала Соня, кто ничего за кота этого не пожалеет, лишь бы заполучить, но не стала говорить и, попрощавшись, тронулась домой. Ольга лаяла вслед карете, пока Клевакин не дал ей пинка. Дорогой Соня планировала, как выторговать свободу за сведения о коте. Приехав, она сговорилась с Капитолиной, согласной дать ей вольную при условии, что Соня сама уничтожит кота – барыня руки об эту тварь пачкать не хотела. Собралась жопоседка с визитом благодарности к графу Клевакину, прихватив с собой Соньку. Служанка, увидев графа, опять смутилась. Капитолина тут же поняла, для чего той понадобилась свобода - в полюбовницы нацелилась. Но ей было всё равно - главное, чтобы девка выполнила свою часть плана. Пока Капитолина заняла Клевакина разговором, а Соня обдумывает месть коту, оставим их, чтобы увидеть события, произошедшие тем вечером в Танцедрочных и повлиявшие на жизнь соседей жопоседства страшным образом. В Попиздюльках темнело. Багровый закат освещал усадьбу и укутывал пугающим заревом старое кладбище. Вдруг в разбитом склепе раздался скрежет камня, сильный грохот и в дверном проеме показался чихающий от поднявшейся вокруг пыли... скелет, на ходу обрастающий плотью, становясь похожим на прежнего Сысоя. Во дворе Клевакино Ольга вдруг вскочила, вытянула морду в сторону Попиздюлек и завыла, за что тут же отхватила от хозяина пинок и поплелась зализывать ушиб. Её выходка подарила Соньке мысль, как избавиться от кота, не пачкая белых ручек, и не раскрыться перед графом в дурном свете. Настала пора прощаться с гостями. Клевакин вышел во двор, усадил Капитолину в карету и приблизился к Софье. Та скромно протянула ручку для поцелуя, краем глаза наблюдая за Ольгой. Псина сидела и смотрела на девку исподлобья. "Можно мне погладить вашего котика?" - прощебетала Сонька. Граф естественно не смог отказать, но сам остался стоять у кареты. В следующую секунду события развивались стремительно. Девка направилась к коту, пересекла двор и на неё кинулась Ольга. Клевакин не успел отогнать тупую скотину. Соня, видя опасность, как бы невзначай прикрылась котом, которому досталось погибнуть в пасти псины. Соня довольно улыбнулась, пряча лицо в ладонях и разражаясь притворными рыданиями. Клевакин подлетел к ней, прогнал Ольгу и велел слуге пристрелить бешеную тварь. Забытая всеми Капитолина довольно усмехнулась в карете, подумав, до чего хитра её теперь уже бывшая горничная. В порыве благостного настроения барыня подозвала слугу графа, кинула пару медяшек и велела притащить псину в карету. Иногда ей были свойственны спонтанные порывы. Наконец карета со злосчастной Ольгой и новоиспечённой хозяйкой отбыла восвояси, оставив Соню на попечении графа. Тем временем в Хернефилово Плюшка ходила сама не своя. Добр был новый хозяин: в кабаки не засылал, хип-хопить разрешал, сам порой контемпил с ней во дворе. Но жгла её тоска по Ванюшке ненаглядному. Видя страдания девки, Орлов велел ей перебрать семена вереска, здраво рассудив, что работа быстрей всего кручину разгоняет. Хотел граф взрастить поле вересковое, чтобы контемпить там возлюбленного Митьку. Орлов был тот ещё романтик. Но, то ли поле не разделяло мечты хозяйской, то ли надурили торговцы семенами, никак вереск не желал взращиваться. И совета спросить не у кого. Фёкла скончалась, должность занял угрюмый мужичок Феликс, не выходящий из состояния транса. В минуты просветления он осмеивал всех в округе, затем обкуривался по-новой. Можно было сходить к Антонии, но разве её изловишь. Так и маялся Орлов над полем, поросшим гречкой вместо вереска. От упадка духа накатывало на него стехоплётство, что было самым страшным недостатком графа. И пока Орлов борется со своей рукой, тянущейся к перу, вернёмся в Танцедрочные, где творятся страшные вещи. Усыхают по ночам люди. Свидетели утверждали, что видели, как из окон погибших вылетала большая летучая мышь и со злобным хохотом чесала в сторону кладбища. Отдельные смельчаки пытались сходить разыскать тварь, но дело заканчивалось разговорами. Тварь, меж тем, сидела в углу склепа и плакала: "Ну какая ж я мышь? Филин я! Филин!!!" И вытянув крыло, любовалась рисунком на перьях. На беду, не отражался Сысой в зеркалах, потому не знал, что от филина в его тушке одни только крылья. Будучи недооценённым, бывший Сысой зверел ещё больше и жаждал свежей крови. Но жажда любви теплилась в глубине небьющегося сердца, а с нею возник перед глазами один знакомый образ и, доверившись звериному чутью, Сысой полетел в Хернефилово. Плюшка почти перебрала семена, не подозревая о подстерегавшей опасности. Закончив работу, она попросила хозяина отпустить её покрампить немножко. Орлов разрешил. Счастливая девушка помчалась за сеновал, но там игривое настроение испарилось. Усевшись на бревно, она предалась мечтам о возлюбленном Ваньке. Вдруг накрыла Плюшку чья-то тень. Подняв глаза, она увидела необыкновенно красивого мужчину, который, улыбаясь, спросил: "О чём печалится прелестная девица? Могу я развеять ваше горе?" - и галантно протянул руку. Плюшка руку приняла. Словно зачарованная, она поднялась навстречу незнакомцу. Откуда-то зазвучала красивая музыка, и Сысой (а это был именно он) закружил девушку в вальсе. Тут же исчезло всё: и сеновал, и бревно, и крамп с хип-хопом, и мечты о Ванечке. Околдовал проклятый душу невинную. Теперь, готовясь ко сну, Плюшка вздыхает не о дурачке, а о незнакомом красавце. В имении Дружинина Иван почуял неладное, даже улыбка с лица пропала. Князь заметил, что работа у слуги из рук валится и спросил, в чём его кручина. Рассказал Ванька, что опасность грозит ненаглядной и отпросился повидать её. Дружинин пустил парня с напутствием: "Бери коня моего. На Хип-хопе ты из любой беды выедешь, Ванечка! " Взял дурачок коня и поспешил в Хернефилово, Плюшку выручать. Та последние минуты доживает - всю её иссушил кровопийца, уже готовится подобием своим сделать. Но ворвался в пещеру Иван и затоптал Сысоя Хип-хопом. Пока злыдень по кусочкам срастался, дурачок бухнулся на колени пред телом любимой. Та вдруг открыла глаза и спросила: "Мальчик, ты кто вообще? Я тебя не помню!" - и впилась клыками в шею Ивана. "Великий князь, как же ты ошибался... Беда беде - рознь" - было последней мыслью дурака. Пы. Сы. Страшные времена сгустились над Попиздюльками. Капитолина, Сысой и Плюшка правили кровавым балом. И казалось, нет избавления от проклятого ига. Но спаситель грядёт. Тянутся лучи добра к вымирающему жопоседству. Даже Единорог наконец рискнул спуститься с радуги. Но это, как уж повелось, совсем другая история.