acceptance

Себастиан хочет понравиться большинству. Хотел бы нравиться всем, но уже знает, что это нереально, утопические фантазии. Большинству же — более вероятно. Именно поэтому он критикует каждое свое действие, слово, движение, радуется, что фанаты принимают его неуклюжесть тепло, а не высмеивая, смущается от комментариев насчет своего голоса, пропитанного солью Черного моря, и с трудом закрывает глаза на прошлое в собственной фильмографии. И Себастиан помнит годы американской школы, боевое крещение, помнит все нападки на полного румынского мальчика, смешивающего языки, толчки в шкафчики и безосновательные оскорбления, крикнутые в спину — например, «педик». Себастиан не гей. Но он никогда не заявлял прямо о своей сексуальности, просто общество имеет тенденцию сразу причислять человека к натуралам, стоит ему сообщить, что у него есть девушка. И Себастиан не рассказывал о своих парнях. Потому что — пусть ситуация в мире, в Америке, в Голливуде лучше, чем полвека — десять лет назад — все равно хватает рисков в виде консервативных студий, консервативных критиков, консервативных фанатов... Хотя насчет последних Себастиан не слишком волнуется, с его ролями, где он поцеловал на экране чуть ли не больше парней, чем девушек, вряд ли найдутся особо ярые противники. У него нет проблемы в молчании, он обещает себе, что признается, когда будет готов. И если все уверены, что он сейчас с Марго, пусть будет так. Нет, они правда были вместе, пока Себастиан не понял что-то важное. Пока Марго — добрая, понимающая — не улыбнулась, успокоив натянувшиеся нервы, и предложила не сообщать о расставании прессе, слава богу, от них не требуют по совместной фотографии в неделю, не просят о поцелуях на камеру. Они актеры, у них забитое расписание, никто не задает лишних вопросов. Себастиан смотрит на свое «что-то важное» и чувствует липкий страх, оплетающий изнутри легкие. Он знает, что говорят о них с Крисом. Не слухи, даже не совсем подозрения — просто разбросанные по Сети факты, которые можно бегло окинуть взглядом и не сделать никаких выводов, или же вчитаться в некий потаенный смысл и увидеть какие-то чувства. Себастиан никому не признается, что первым начинает вчитываться, накручивая себя, что первым отсчитывает лишние секунды в объятиях, с дрожащими руками слушает дружеское — конечно же, дружеское — «я люблю Себастиана», с замирающим сердцем ощущает тепло ладони Криса возле своей щеки, когда он убирает невидимый волосок. «Дружба», выдает Крис следом, и Себастиана тошнит. Он долго отпирался перед самим собой, затыкал поток мыслей бессонными ночами, сжимал виски, в которых стучала противная головная боль, и мантрой повторял, что ему кажется, ему кажется, ему кажется. За четыре дня до расставания с Маргаритой он сдается и устало шепчет в вечернюю пустоту, которой можно доверять, что да, да, твоя взяла, сумасшедшее сердце. Себастиан Стэн любит Криса Эванса. Это звучит правильно, кажется правильным для него, но он прекрасно знает, что его восприятие искажено, что на самом деле это полный бред, невозможный, дурацкая шутка сознания. И Себастиан свыкается с этой мыслью, она находит приют в уголке его сердца, постепенно, едва заметно, занимая все больше и больше места. Становится родной и почти не болит, почти, пока Крис не появляется с Дженни на премьере, пока СМИ не начинают наперебой твердить, то ли он разрушил ее брак, то ли они только начали встречаться, но это неважно. Себастиан смотрит на экран с открытыми фото зимними глазами и чувствует, как любовь — нелогично, совсем неправильно — заражает еще один участок. Когда они с Крисом созваниваются, ни один из них не говорит об этом. Себастиан рад, иначе бы он задохнулся. А потом — еще спустя несколько месяцев, которые он проводит через океан от Криса, думая о том, что неплохо было бы этому океану смыть его чувства, разъесть до основания, и работа над фильмом вполне справляется с этим, пока им не дают перерыв на неделю и Себастиан — не совсем понимая, что делает — не вылетает в Лос-Анджелес вместо Нью-Йорка. Импульсивный порыв, новая стадия сумасшествия. Он звонит Крису из отеля, и тот предлагает ему поехать через два дня в больницу, навестить детей. Сердце Себастиана переполняется в этот момент, потому что эта отзывчивость и доброта Криса — то, что заставляет каждый раз задумываться, действительно ли он человек, а не ангел, а если человек, то как этот мир не отесал его под себя, сделав жестче. Себастиан соглашается. Крис наполняет холодные, пропахшие лекарствами коридоры солнечным теплом и надеждой. Себастиан смотрит на то, как он говорит маленьким пациентам, что они сильные, смелые, как он гордится, что они борются, и уверен, что влюбленное восхищение написано на его лице. Сам он говорит не слишком много, старается поддержать и хоть ненадолго продлить веру в лучшее. Несколько фото спустя они уходят, и Себастиан собирается поймать такси, но Крис тащит его за руку к своей машине — спрашивает адрес отеля — спрашивает о том, как ему Ирландия, и Себастиан вспоминает, что часть его крови — ирландская, и хочет что-нибудь ударить из-за дурацкого совпадения. Всю поездку он мысленно отговаривает себя от глупых предложений, но, стоит им остановиться, тут же приглашает Криса к себе. И мысленно же дает себе подзатыльник. Неловкость просачивается в воздух уже в номере. Себастиан думает, что может предложить Крису (кофе, пиццу, пиво, себя), когда тот, смотрящий на него в упор, делает шаг. В упор. Нос к носу. Одно движение головы — и обратного пути нет. Себастиан удивленно смотрит ему в глаза, ощущает на коже чужое (родное) дыхание, хочет что-то сказать, но колени предательски подгибаются, заставляя вцепиться в плечи Криса и неосознанно качнуться вперед. Бесповоротно, отступать некуда, мосты сожжены. А Крис целует, упустив всего два удара сердца, в ответ, заставляя двинуться назад, прижаться к стене для опоры, зажмуриться от перепада эмоций. И когда он отрывается, улыбнувшись, Себастиан прикусывает язык, чтобы не выпустить прорвавшееся сквозь замки и запреты признание, и слышит сам: - Я люблю тебя. Моргает, открывает и закрывает беззвучно рот, и Крис начинает нервничать, резко отпускает, глаза в пол: - Черт, прости, я не знаю, это просто, просто я так долго ждал, и, блять, это правда, но слишком быстро, знаю, блять, прости, Се-... Себастиан не дает договорить, губкой впитывает «это правда», «долго ждал», «люблю», отвечает отчаянно, пытаясь показать, что, да, да: - Я люблю тебя, Крис, уже давно, правда. И Крис снова улыбается, слава богу, Себастиан не хочет быть причиной его боли, и они разберутся со всем позже, все обсудят, решат, как быть на публике, не сейчас, не в этот момент, полный оправдавшихся надежд и наверстывания упущенного. И на мгновение, замерев в руках Криса, Себастиан думает, что, может, ему не нужно нравиться всем. Только самым важным.