Untitled

Происходит невероятное, будто у корабля есть собственные мысли, или он может прочитать чужие. Сильный неожиданный рывок палубы под ногами бросает Арчи вперед, прямо в объятия нового лейтенанта "Славы." Удивление, затем тень раздражения набегает на лицо Буша, он морщится от боли в ушибленном затылке. Порыв отчитать. Смущение. Кое-что, что заставляет Арчи затаить дыхание. Голубые глаза встречаются с голубыми. Они прижаты друг к другу на мгновение, бедро к бедру, настолько тесно, что Арчи чувствует дыхание Буша на своем лице. "Мои извинения, сэр." Арчи отшатывается, поправляет китель, Буш делает то же самое. Никто не переступил черту, им нечего сбрасывать со счетов или отрицать. Но что-то появилось, чего можно достичь, если только они захотят. *** Губы Буша грубые и требовательные, как и его руки. Одна в волосах Арчи, вторая безжалостно сжимает плоть, пойманную в ловушку между ними. Арчи напирает, его собственные пальцы вокруг члена Буша, он чувствует там жар и желание. Бриджи расстегнуты ровно настолько, сколько нужно для осуществления задуманного. Арчи прижимает Буша к стене. Язык настойчиво проникает в рот Кеннеди, наполняя его вкусом вина, выпитого Бушем за обедом. Темное тесное помещение заполнено их прерывистым дыханием. Нет опыта и навыков, только отчаянная нужда, изнуряющая потребность в разрядке. Буш кончает, задыхаясь, и Арчи чувствует, как зубы впиваются ему в плечо. Он закрывает глаза, уступая неизбежному, бедра беспорядочно дергаются, когда он сам со стоном изливается под рукой партнера. И если в этот момент чужое имя срывается с губ Буша, Арчи не станет его в этом упрекать. *** Рубашка выдергивается из бриджей Буша прежде, чем запирается дверь, он проклинает мешающий жилет. Они не должны быть здесь, их ждет ад в случае разоблачения, но опасность и нетерпение лишь добавляют остроты ощущениям. Буш уже весь горит, Арчи подливает масла в огонь - касается возбужденной плоти, прерывая чужой стон поцелуем. "Принес?.." "Да..." Слова выдыхаются между жаркими и невероятно голодными поцелуями, перед тем как мир перевернется, и Арчи окажется на коленях. Буш опускается вслед за ним. Ощущение масла на коже. Проклятие, а затем пылающее наслаждение от проникновения Буша. "Еще..." Арчи слышит собственную просьбу, и игнорируя жесткую палубу под коленями, толкается назад против веса Буша. Запах смолы, морской соли и секса доводит до умопомрачения. Арчи закрывает глаза и теперь ощущает горячее дыхание Буша возле уха, слышит бессвязные слова, с которыми тот сопровождает новые и новые толчки. Все это заставляет забыться и с безрассудной несдержанностью шептать чужое имя, в то время как жар быстро заполняет его, а обессиленный Буш валится вперед. *** Обжигающее дыхание, царапанье зубов. Руки Арчи запутываются в волосах Буша, когда он толкается в гостеприимное тепло рта мужчины перед ним. Шлюха сделала бы это за два пенса с гораздо большим умением, но не таких ласк они оба хотят прямо сейчас. Пот, отчаянье, как всегда между ними в эти ворованные моменты; полны желания и страсти. Стон, его собственный, и Арчи чувствует вкус крови во рту из-за прокушенной губы в попытке сохранить тишину. Поощренный, Буш удваивает усилия, его пальцы сжимают бедра так сильно, что Арчи уже может предсказать появление синяков на утро. Он будет радоваться им, как напоминанию о том, что у него все это есть. Звуки корабля приглушены, скрип древесины над головой, голоса на палубе. Хорнблауэр отдает приказания. Арчи видит, чувствует эти губы на себе, и это ломает его, спасает ослепляющим наслаждением прежде, чем появится чувство вины. *** Буш не знал, что это в последний раз. Не знал, сказал бы он или сделал что-то по-другому, если бы мог. Во сне приходят видения, шепот, призрачные прикосновения. Он вдруг просыпается от острых ощущений губ и рук, ласкающих тело. Но здесь, в ямайской тюрьме, другой жар. Стоны и пот вызванные лихорадкой, не страстью. И теперь они близки, как никогда ранее, объединенные еще раз в этом безмолвном посвящении другому. Тому, кто проклянет его навсегда, после того, что должно случится. Они молчат, пока Буш помогает Кеннеди одеться в последний раз. Рубашка безупречно расправлена, затем жилет и китель. Обоих пугает эта непривычная для них последовательность. Арчи оступается, Буш подхватывает его, ощущая еще раз это тело в своих объятиях. Голубые глаза встречаются с голубыми. Время для Буша как будто замирает, когда чужое прерывистое дыхание легко касается его щеки, но через мгновение ему уже удается совладать с собой. И позже, когда Буш ожидает неизбежного, он позволяет себе, наконец, понимание.