need some love

Чонгук чувствует себя каким-то ебаным Гоголем, когда бросает в пепельницу исписанный клочок бумаги (уже третий по счету), и пусть его выблев далеко не так гениален, но вложил он в него не меньше. Тэхен чувствует себя Хатико, только ждет он какого-то мудозвона, и этот точно еще не сдох. Чонгук передумывает в тысячный раз и пишет заново, чувствуя себя не очень уверенным тринадцатилетним школьником под каблуком у первой (шлюхи) красавицы класса. Тэхен смотрит какой-то фильм и закашливается порывами признаваться в любви первому встречному. Чонгук ужинает дерьмовой лапшой, встречая закат. Пока Тэхен забивает на завтрак и уходит на работу. Чонгук торчит четыре часа на почте, заполняет кучу бессмысленного бумажного дерьма, давится запахами пота и старости и бесконечно мечтает выйти выкурить весь табак мира. Письмо отправлено, но это не делает его прошлого меньшим ублюдком. Он никогда не считал Тэхена чем-то серьезным, чем-то большим, чем само собой разумеющееся, готовое идти к нему всегда, без перерывов на обед, выходных и больничных; зато с легкостью воспринимал его на уровень ниже себя, своих друзей, приятелей и, в общем-то, плинтуса. Тэхен был ему бесконечно нужен, но, Чонгук считал, не из-за любви, он просто был ему удобен. И теперь, спустя три года, написанный в письме текст сам прокручивается в голове по дороге домой.

если бы у меня была возможность вернуться на пару лет назад, наверное, я бы наконец сказал тебе это, а затем повторял бы нескончаемо, и если бы ты решил разбавить эти слова хоть одним своим, зажимал бы тебе рот ладонью (как некрасиво, но ты помнишь - ты можешь сосчитать? - сколько раз я так делал, когда ты начинал болтать слишком много, перебивая словами то ли свое волнение, то ли просто желая разозлить меня; кстати, как сильно тебя это веселило?). я бы сказал тебе многое из того, что ты так старался из меня вытянуть (думаю, это было написано у меня на лице, но ты всегда хочешь словесного подтверждения моих чувств), потому что, кажется, я наконец-то смог это вербализовать. все оказалось так банально, оказывается, вся эта чушь - моя к тебе - все-таки имеет словесную форму (а я надеялся, что это что-то вроде простуды или на крайний последствие удара головой). ощути эти слова так явно, как если бы мне пришлось вырезать это на твоих ребрах (ты ведь так любишь эти глупые сравнения, сопливые, как в твоих любимых книжках, и чтобы я приводил их почаще, особенно перед сном, а еще каждой утренней смс-кой) или вывести языком на коже (ты бы смеялся и вздрагивал от щекотки, я уверен; знаешь, это очень легко представить, я представил). я не говорил тебе этого ни разу (ты так ждал этого, наверное, никто не смог бы ждать этого от меня так долго и с такой трогательной верностью, почти щенячьей), но сейчас, кажется, самое время. я люблю тебя.  в каждом своем движении, в каждом вдохе-выдохе и каждом взгляде. во всем, что я делаю, делал и что буду делать когда-либо еще. пока я могу чувствовать, я чувствую лишь одно: я люблю тебя.  я люблю тебя. просто для справки, если это еще имеет какое-то значение: я люблю тебя. я люблю тебя. и это все, что должно происходить. я люблю тебя, если ты еще веришь, что я могу попытаться исправить все прошлое дерьмо. а если нет, то я люблю тебя. я люблю тебя, в любом случае.

Тэхен курит и думает о том, что его заебало ожидание. Вот он, крутит в пальцах извещение от такого долгожданного получателя, мысленно шлет его нахуй, потому что туда ему и дорога, и чтоб отняла у него столько же времени, сколько любовь к нему отняла у Тэ. Чонгук напивается, потому что вечер пятницы, друзья, и дерьмовее, чем сидеть дома, только ничего. Тэхен забирает письмо с почты и возвращается домой, едва ли не дрожа от предвкушения. Чонгук понятия не имеет, что и четвертое его письмо сгорит в пепельнице.